VI. Прочие права на чужую вещь.

§ 1. Выше мы рассмотрели, с интересующей нас точки зрения, право застройки и право залога, как нормируемые нашим Гражданским Кодексом основные виды «вещных» («абсолютных») прав.

В рамках настоящей работы мы не имеем возможности подвергнуть такому же особому рассмотрению каждое из всех прочих «вещных» прав, известных западно-европейскому праву, и «абсолютных» прав с материальными объектами[xli], существующих в советском праве.

Да едва ли в этом есть особая необходимость.

Очень многое, сказанное по поводу права залога и права застройки, соответственно приложимо и ко всем прочим «вещным» правам на чужую вещь. И прежде всего — одно, самое главное: во всех этих правоотношениях на одной стороне находится одно лицо (обладатель данного права), а на другой стороне — тоже одно лицо (собственник имущества), а вовсе не «все прочие» лица. Последние и здесь (как и в залоге, как и в праве застройки) не состоят с управомоченным в непосредственном правовом отношении по данному именно праву. А поэтому все эти виды прав на чужую вещь являются не абсолютными (вещными), а относительными.

Ограничимся поэтому самыми беглыми сопоставлениями права залога и права застройки с прочими ограниченными «вещными» правами.

§ 2. Одни из них имеют нечто общее с рассмотренным выше правом залога. Это общее заключается в том, что и они, как и указанное право залога, имеют своим предметом не непосредственное, конкретизированное в той или иной форме, пользование вещью, а получение известной ценности: либо единовременно — из меновой капитальной ценности самой вещи, либо в виде периодически поступающих благ (обычно из доходов от данной вещи).

К числу первых принадлежат, в частности, Grundschulden германского u Gülten швейцарского права. К числу вторых — Reallasten и Rentenschuldenгерманского, Grundlasten швейцарского и redevances des mines[xlii] — французского права.

Grundschuld и Gült — это права, весьма близко подходящие к рассмотренному выше праву залога. Более того: если, в согласии с германской конструкцией, не считать акцессорность (обеспечение личного обязательства) существенным признаком залогового права, то они будут представлять собой не что иное, как вид залога— самостоятельный залог, в отличие от акцессорного.

Но в таком случае их юридическая природа уже a priori должна быть признана тождественной с юридической природой залога акцессорного: и здесь перед нами не абсолютное, а относительное право.

Это последнее следует сказать и о правах второй категории: на получение периодических платежей и т. п. благ с чужого имущества (Reallasten и др.).

И эти права, в свою очередь, по юридической своей структуре заметно близки правам залоговым, особенно самостоятельным[xliii]. Так германское законодательство рассматривает Rentenschuld, как разновидность, как модификацию Grundschuld (Герм. Гр. Ул., § 1199), а Reallast, в свою очередь, обнаруживает явное сходство с Rentenschuld.

С другой стороны, и соответствующая германской Reallast швейцарская Grundlast сближается по своей юридической природе с Gült, что весьма ярко демонстрируется ст. 847 Швейц. Гр. Ул.

Наконец, французская redevance des mines, т.е. ежегодная рента, выплачиваемая собственником земных недр собственнику земной поверхности, вполне аналогична, с интересующей нас точки зрения (как и rente fonciere старо-французского права) и германской Reallast, швейцарской Grundlast.

Изложенное уже дает нам право распространить наш вывод об относительном характере акцессорного залога на указанные только что институты права(Grundschuld, Reallast и т.д.).

§ 3. Другая категория так называемых ограниченных вещных прав — права непосредственного пользования чужой вещью. Если первая только что рассмотренная категория обнаруживала черты хозяйственной аналогии с правом акцессорного залога («Wertrechte»), то эта вторая категория соответствует, по хозяйственному содержанию, праву застройки («Nutzungsrechte»).

Относящиеся к ней правовые институты можно разделить на две группы: а) известные советскому (а отчасти и буржуазному) праву; б) встречающиеся лишь в буржуазном праве.

В первую группу могут быть, в частности, относимы: 1) право концессионного пользования; 2) право на горный отвод; 3) право жил.-стр. кооп. товариществ на бессрочное пользование земельными участками, предоставленными им для возведения строений; 4) право бессрочно-безвозмездного пользования государственными земельными имуществами; 5) право трудового землепользования; 6) право трестов и т. п. госорганов на пользование вне балансовым имуществом (землями, недрами, лесами и водами)[xliv].

Во вторую группу входят: 1) эмфитевзис (в римской или в позднейших формах, напр. чиншевое право, современное германское Erbpachtrecht); 2) узуфрукт; 3) так наз. ограниченные личные сервитуты; 4) земельные сервитуты.

Что касается институтов этой второй группы, то родство эмфитевзиса с суперфицием (правом застройки) не требует каких-либо пояснений, а посему все сказанное выше (гл. IV) о юридической природе права застройки, как права относительного, целиком и полностью приложимо и к эмфитевзису. Затем, узуфрукт — в той же мере, как и залог, как и право застройки — является, в сущности, правоотношением (разумеется, защищенным и вовне) между узуфруктуарием и собственником вещи, заключающим в себе как права, так и обязанности узуфруктуария по отношению к собственнику[xlv]. Далее, ограниченные личные сервитуты уже и подавно (по отношению к узуфрукту) должны быть признаны относительными правами. Не иноe (по отношению к суперфицию и эмфитевзису) следует сказать и о земельных сервитутах. То обстоятельство, что здесь оба лица, участвующие в правоотношении, т. е. не только лицо обязанного, но и лицо управомоченного, являются переменными, определяясь правом собственности на «служащий» и на «господствующий» участок, — нимало не меняет относительности данного правоотношения, ибо в каждый данный момент только два лица (а не все «третьи» лица) являются субъектами правоотношения[xlvi].

Все тоже, соответственно, следует сказать и о правах пользования, известных советскому праву (первой группы). Все они в той или иной мере (объем правомочий, длительность и т.д.) шире права застройки. Многие из них (в частности, право концессионного пользования, трудового землепользования, «трестовского» и т.п. пользования внебалансовым имуществом) отличаются от права застройки явственно выраженным публичным характером. Но ни то, ни другое обстоятельство не влияет и не может влиять на самую структуру (абсолютную или относительную) правового отношения. А юридическая структура всех указанных только что прав имеет, несомненно, относительный характер, ибо все они, — как и право застройки, — являются защищенными вовне правоотношениями между двумя субъектами (управомоченным по данному праву и государством)[xlvii]. Считать эти права не относительными, а абсолютными, ставить в них лицом к лицу с управомоченным, на «правообязанной» стороне, не одного только субъекта (государство), а весь прочий мир — значило бы сверх меры повышать их принципиальное значение, их ранг, квалификацию, достоинство. А это было бы и теоретически неправильно, и, кроме того (поскольку здесь речь идет о правах на государственное — к тому же, «внеоборотное» — имущество), явно противоречило бы самому духу советского права и социалистически направленного хозяйственного уклада.

§ 4. Итак, все рассмотренные выше виды «ограниченных вещных прав» в действительности не являются вещными (абсолютными). Из всех «вещных» прав абсолютным (по своей правовой структуре) является только право собственности, да еще некоторые «права присвоения» (или лучше: «права приобретения»,«Erwerbsrechte»)[xlviii].