Править] Осуществление реформы 5 страница

Временное правительство поначалу декларировало предоставление Православной церкви полной свободы в управлении, лояльное к ней отношение и взаимное невмешательство церкви и государства во внутренние дела друг друга. Однако практически сразу стало ясно, что декларированная новой властью «свобода церкви» - фикция и Временное правительство оставляет за собой право распоряжаться церковными делами аналогично праву управления церкви императором и, следовательно, принципиального отличия в отношении государства и церкви не произойдет и при новом строе.

А между тем повсеместно выдвигался лозунг демократизации церковной жизни, активно обсуждался вопрос о форме и характере взаимоотношений Православной церкви с государством. При этом духовенство в лице иерархии, выступало против «отделения» церкви от государства, за преимущественное положение в нем и оказание со стороны государства покровительства в законах и материальной поддержке, что не имело абсолютного одобрения в массе рядовых верующих.

Не было единства и в вопросе патриаршества: одна часть духовенства выступала за его восстановление, другая видела в нем несоответствие канонам и практике древней Церкви. На Поместном Соборе 1917-1918 гг. победила точка зрения первых. После трехсотлетнего перерыва в России было восстановлено патриаршество. Поместный Собор, подведя итоги старого существования Русской Православной Церкви в синодальный период, привел ее к новой эпохе, которая оказалась эпохой тяжелых испытаний. В значительной мере именно Собор и приуготовил ее к этим испытаниям. Отделение Церкви от государства декретом от 23 января 1918 года знаменовало начало нового витка в развитии государственно-церковных отношений теперь уже с государством атеистическим, которое поставило Церковь под жесточайший контроль, организовало на нее массированные гонения, невиданные за всю ее предыдущую историю.

Вмешательство государства в церковную жизнь происходило с самых первых дней. Декрет об отделении Церкви от государства лишь декларировал свободу совести и вероисповедания. И если в синодальный период, когда церковь фактически являлась одним из государственных ведомств, монархическое государство не мешало, а, в какой-то мере, и способствовало росту ее экономической мощи, то советское атеистическое государство начало решение религиозного вопроса с национализации церковного имущества, закрытия монастырей, изгнания из школ Закона Божьего и, что самое страшное, физического уничтожения духовенства. Всякие попытки выступить в защиту Церкви трактовались как «контрреволюция». Органы церковного управления, как и вообще все религиозные общества, считались «политическими организациями», противостоящими социализму и «нежелательными» в социалистическом обществе. Атеистическое государство стремилось низвести Церковь только к культовой жизни или, говоря иначе, превратить ее в «требоисполнительницу», в «бюро ритуальных услуг». С точки зрения господствующей идеологии, религия считалась опиумом для народа и в процессе уничтожения ее «социальных корней» должна была отмереть за ненадобностью как таковая. Советский декрет о свободе совести фактически же был направлен на ограничение лиц, проявляющих ее. Получалось, что одну законодательную несправедливость (когда принуждали ходить в церковь) заменили другой (которая запрещает это делать). Сопротивление этому в любой форме рассматривалось как государственное преступление. «Массовый атеизм» 1920-х годов во многом внедрялся по аналогии с христианизацией Руси, когда на местах языческих святилищ, ставились христианские церкви, в языческие заговоры вселялись имена христианских святых. Церковь и религия в это время стали считаться главными культурными врагами. Духовенство, активные рядовые верующие, органы церковного управления и религиозные организации огульно зачислялись в разряд противников социализма, назывались «единственной легальной организацией, имеющей влияние на массы», им предъявлялись обвинения в мобилизации реакционных и малосознательных элементов в целях «контрнаступления на мероприятия Советской власти и компартии»⁵. Активно внедрялась новая форма марксистского образования – «безбожная учеба». «Бесцерковные» и «безбожные» города и деревни насчитывались десятками и даже сотнями.

Однако уже в первые месяцы Великой Отечественной войны рассеялись иллюзии об успешном и повсеместном «преодолении религии» и победе «безбожного» движения. Сталин, который готов был до войны вырезать Церковь под корень, стал снисходить до того, чтобы верующим, присылающим тысячи и миллионы рублей в Фонд Обороны, посылать «свой привет». Понимая, что активной патриотической позицией в годы войны Церковь приобрела еще больший авторитет в народе, что теперь с ней одним махом не покончить, и что в некотором будущем государству придется мириться с существованием Церкви в атеистическом государстве, Сталин решил урегулировать систему государственно-церковных отношений. Совет по делам Русской Православной Церкви должен был осуществлять сношения Церкви с государством, которые в конечном итоге вылились в безграничное руководство церковной жизнью, не удалось ликвидировать Церковь и религию, так необходимо извлечь из их существования как можно больше выгоды. Результат: Русская Православная Церковь, просматриваемая сверху донизу, была по-прежнему строго ограничена рамками религиозного культа и во всем подвластна государственному руководству. Ни одна ответственная межцерковная встреча не обходилась, говоря старым синодальным языком, без «ока партийного», без «стряпчего по делам церковным» в лице сотрудника Совета.

Вмешательство грубых нецерковных (более того – антицерковных) сил во внутреннюю жизнь Церкви привело к тому, что она была лишена возможности следовать апостольской традиции даже в канонических вопросах. Самым оскорбительным было для Церкви даже не то, что ее ограничивают в свободе, а то, что делается это будто бы во имя свободы совести, которая является по существу целью всей внешней и внутренней деятельности самой Церкви.

Государство, сильное в своей внешней силе, было уверено, что «духовенство в собственных интересах будет вынуждено отбросить тактику аполитизма и вновь выступить с заявлениями о своем положительном отношении к <…> власти»⁶.

Между тем, духовенство во взаимоотношениях с властью действительно искало «свои интересы». Переориентация церковного самосознания исходило действительно из элементарной заповеди самосохранения, словно были забыты слова Спасителя: «Врата адовы не одолеют ее». С Собора 1943 года в церковных кругах началась кампания прославления безбожного «вождя всех народов». Молебны в храмах Русской Церкви стали заканчиваться многолетием «Верховному вождю», в котором «светская Церковь имеет верного защитника»⁷.

Лояльность церкви по отношению к советскому государству, вызывавшая видимость некоторого взаимопонимания, однако, не была оценена в хрущевскую «оттепель». Именно в это время реанимируются идеи 20-х годов о бесклассовом, безрелигиозном обществе и особой его роли в построении антирелигиозной пропаганды. Вновь началось массированное антирелигиозное наступление на церковь с насмешками и угрозами в адрес верующих и духовенства. Церковь в полной мере вновь испытала на себе экономическое удушение, правовое ущемление и организационное ослабление. Религиозные объединения лишались возможности воспользоваться даже элементарными общепризнанными нормами «буржуазной» свободы совести.

Двадцать лет (1964-1985 гг.), прошедшие после окончания «оттепели», составили особый период в жизни Русской Православной Церкви. Московский патриархат в это время еще сталкивался с определенными трудностями: угасанием сельских приходов, падением религиозной активности прихожан, нехваткой священно- и церковнослужителей. Но церковь вновь стала встречать понимание и поддержку в своих просьбах, началось урегулирование правового положения церкви. Высшее церковное руководство становится своеобразной частью советского истеблишмента. Официальной позицией церкви становится не просто лояльность, но безоговорочная поддержка внешней и внутренней политики Советского государства. Отношение к государству, конечно, не отождествлялось с отношением к коммунистической идеологии. Итогом поисков богословской интерпретации социально-политических и нравственных идеалов социализма стала концепция «коммунистического христианства», не имеющая аналогов и прототипов в прошлом русского православия. Хотя некоторые идеи дореволюционного православия, прежде всего, реформаторов кконца XIX –начала XX вв. в ней присутствуют. Например, толкование «Царства Божья » не только как эсхатологического идеала, но и его земного воплощения, как составной части «замысла Бога о человеке».

Провозглашение весной 1985 г. курса «перестройки и гласности» встретило положительный отклик духовенства и верующих. Однако в сферу государственно-церковных отношений демократизация привносилась с явным запозданием. Необратимый характер конструктивному развитию взаимоотношений государства и церкви предали политические реформы в стране, празднование 1000-летия крещения Руси. В прошлое уходили те церковно-государственные отношения, что сохранялись последние семь десятилетий.

За последние 10 лет Русская Православная Церковь пережила подлинное возрождение: в 3 раза увеличилось число приходов, в 20 раз – монастырей. Демократизация общественной жизни, открытое обсуждение болезненных тем получили во внутренней жизни Церкви свое продолжение и развитие. Приняты основы социальной концепции Русской Православной Церкви – первый в истории Церкви документ, в котором выражена ее официальная позиция по всем существенным вопросам современного общественного бытия – от политики и экономики до проблем биоэтики, глобалистики и секуляризма.

В общественно-политической сфере это означает: «непредпочтительность» какого-либо строя, сотрудничество с государством на основе их взаимного невмешательства в дела друг друга в том, что служит благу самой Церкви, личности, общества; принцип свободы совести, который в настоящее время позволяет Церкви существовать в безрелигиозном мире и иметь легальный статус в секулярном государстве; проповедь мира и сотрудничества людей с различными политическими взглядами, одновременно считая при этом невозможным участие священнослужителей в деятельности политических организаций. Все это, однако, не означает отказа от публичного выражения собственной позиции Церкви по общественно значимым вопросам.

На современном этапе православие в России – это почти государственный институт, где патриарх (по крайней мере, внешне) стоит в чиновной иерархии следом за президентом. Религия и православие стали символом, объединяющим очень разные мировоззрения. По существу отношения между Русской Православной Церковью и государством стали отвечать нормальным требованиям нормального демократического общества. Между нравственной силой Церкви и политической силой государства переброшен мост. Достижения по истине велики. Государство упразднило систему назначения церковных активов государственной властью, признало церковь в ее канонической целостности и полноте. Оно предоставило Церкви право организовывать религиозные общества со своей общественно-церковной программой и возможность выдвижения своих кандидатов во все органы государственной власти. Все храмы России были переданы в полное и неограниченное распоряжение Церкви, ей дано право строить новые; государство предоставило Церкви право открывать православные школы и гимназии; освободило церковные издания от цензуры со стороны государственных органов; предоставило Церкви возможность выступать на телевидении и радио. Для оздоровления церковной, да и государственной жизни в настоящее время необходимо продолжить освобождение духа в делах веры от какого бы то ни было вмешательства нецерковной власти. Это важная и, пожалуй, едва ли ни единственная реформа, способная поддержать в обществе духовное единение и демократическую атмосферу. И очень важно, что в настоящее время это освобождение духа в России. Проходит не через консерватизм или революцию, а через постоянную эволюцию, без разрушения, насилия и крови. Речь сейчас уже не идет о поисках новых способов вмешательства в жизнь человека, новой синкретической идеологии, или о соединении государства и Церкви. «Живым и подлинным страдающим и вдохновенным опытом должны быть обновлены лично-духовные нормы нашей религии – христианства и корни исторической государственности – правосознания. Это будет эпохою великого разочарования в ложных путях. Но из огня этой эпохи родится новая религиозность, новое Православие и новый человек» (Иван Ильин).

16.военный коммунизм

ВОЕ́ННЫЙ КОММУНИ́ЗМ, система социально-экономических отношений, основанная на ликвидации товарно-денежных отношений и концентрации всех ресурсов в руках большевистского государства в условиях Гражданской войны; предусматривала введение продовольственной диктатуры, продразверстки, прямого продуктообмена между городом и деревней; государственного распределения продуктов по классовому признаку (карточная система); натурализации хозяйственных отношений; всеобщей трудовой повинности; уравнительного принципа в оплате труда.

Цели и задачи военного коммунизма

С помощью военного коммунизма большевики решали две задачи: создавали основы «коммунизма», как казалось — принципиально отличного от капитализма строя, и концентрировали в своих руках все ресурсы, необходимые для ведения войны. Большевистская партия стремилась восстановить целостность социального организма на нерыночной основе, опосредовав государством хозяйственные и социальные связи. Это обусловило невиданный даже для царской России рост бюрократии. Именно бюрократия стала основным социальным носителем новой диктатуры, новой правящей элитой общества, сменившей аристократию и буржуазию. Торговля заменялась государственным распределением продуктов. Большевики предприняли радикальные меры по созданию «коммунистических» отношений в России, где даже в соответствии с теорией марксизма не было экономических предпосылок для этого. В условиях, когда промышленность была разрушена, главным ресурсом стала продукция сельского хозяйства, продовольствие. Необходимо было накормить армию, рабочих, бюрократию. Чтобы продовольствие не распределялось помимо государства, большевики запретили торговлю. При покупке продовольствия у крестьян преимущества получали бы более состоятельные люди.

Большевики пытались опираться на наиболее обездоленные слои населения, а также на массу красноармейцев, партийных активистов и новых чиновников. Преимущества при распределении продовольствия должны были получать именно они. Вводилась система «пайков», при которой каждый человек мог получать продовольствие только от государства, забиравшего продукты у крестьян с помощью продовольственной диктатуры — насильственного и практически бесплатного изъятия хлеба у крестьян. Система военного коммунизма создавала абсолютную зависимость человека от государства. Подавление всех социальных сил, недовольных политикой большевистского режима, осуществлялось с помощью «красного террора». Фактически неограниченные полномочия по проведению репрессий получила Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК), создавались чрезвычайные комиссии по другим вопросам, включая продовольствие, просвещение и др. В социально-политической и экономической сферах стремление к тотальному контролю над обществом со стороны правящей группы и борьба на уничтожение с неподконтрольными режиму политическими и экономическими субъектами достигли масштабов, которые позволяют оценивать военный коммунизм как форму тоталитарного режима.

Система военного коммунизма стала формироваться с началом Гражданской войны в России, хотя отдельные ее элементы возникли уже в 1917. Решающий шаг в формировании системы во многом предопределил начало широкомасштабной гражданской войны. 13 мая 1918 был принят декрет «О чрезвычайных полномочиях народного комиссара по продовольствию», известный как Декрет о продовольственной диктатуре. Теперь продовольствие отчуждалось у крестьян насильственно. Создавались продовольственные отряды (продотряды), в основном из рабочих (пролетариата), которые должны были силой изымать у крестьян продовольствие. Опорой пролетариата (фактически городских деклассированных слоев) становились маргинализированные слои деревни. Объединившись в июне 1918 в комитеты бедноты (комбеды), бедняки превратились в эксплуататорский слой, получая половину изъятого у крестьян хлеба. Усилились чистки Советов от небольшевистских депутатов, начались их разгоны. Общество теряло легальные пути сопротивления действиям правительства. Гражданская война становилась неизбежной.

Летом 1918 страна была превращена в «единый военный лагерь», которым руководили Совнарком, Совет труда и обороны, Революционный военный совет, в свою очередь подчинявшиеся ЦК РКП(б) и его Политбюро (с марта 1919). Органы советов лишались власти в пользу назначаемых ревкомов и органов Совнаркома. Попытка советов сопротивляться продовольственной диктатуре были пресечены. Реальная власть советов была свернута в пользу большевистского правительства и его структур, особенно репрессивных. Большевистский лозунг «вся власть советам» сменился лозунгом «вся власть чрезвычайкам».

Однако тоталитарные институты в период широкомасштабной Гражданской войны были неустойчивы и оценивались лидерами режима как чрезвычайные, временные. Война была главным мотивом мобилизации значительных социальных сил вокруг большевиков. Но и ее продолжение угрожало режиму, так как усугубляло экономическую разруху. Промышленность почти остановилась. Работало военное производство и кустарная промышленность. Тоталитарные структуры лишались индустриальной базы, без которой они также не могли быть устойчивыми. Общество стало примитивизироваться, приобретать черты доиндустриальных эпох, основанных на внеэкономическом принуждении к труду.

Новая правящая элита формировалась из наиболее активной и радикальной части социальных низов, маргинальных слоев и части прежней элиты, готовой принять большевистские принципы или по крайней мере сохранять лояльность новому режиму. Старая буржуазно-помещичья элита подверглась дискриминации и частичному уничтожению.

Последствия военного коммунизма

Сопровождавшие большевистскую революцию разрушения и общественные катаклизмы, отчаяние и невиданные прежде возможности социальной мобильности порождали иррациональные надежды на скорую победу коммунизма. Радикальные лозунги большевизма дезориентировали другие революционные силы, не сразу определившие, что РКП(б) преследует цели, обратные задачам антиавторитарного крыла российской революции. Аналогичным образом были дезориентированы и многие национальные движения. Противники большевиков, представленные белым движением, рассматривались крестьянскими массами как сторонники реставрации, возвращения земли помещикам. Большинство населения страны было в культурном отношении ближе большевикам, чем их противникам. Все это позволило большевикам создать наиболее прочную социальную базу, обеспечившую им победу в борьбе за власть.

Тоталитарные методы позволили РКП(б), несмотря на крайнюю неэффективность бюрократии и связанные с этим потери, сконцентрировать ресурсы, необходимые для создания массовой Рабоче-крестьянской красной армии (РККА), необходимой для победы в гражданской войне. В январе 1919 был введен колоссальный продовольственный налог — продразверстка. С его помощью за первый год продовольственной диктатуры (до июня 1919) государству удалось получить 44,6 млн пудов хлеба, а за второй год (до июня 1920) — 113,9 млн пудов. Армия потребляла 60% рыбы и мяса, 40% хлеба, 100% табака. Но из-за бюрократической неразберихи значительная часть продовольствия просто сгнивала. Рабочие и крестьяне голодали. Там, где крестьянам удавалось все же сохранить часть продовольствия, они пытались выменять хлеб на какие-нибудь промтовары у горожан. Таких «мешочников», заполонивших железные дороги, преследовали заградительные отряды, призванные пресечь неподконтрольный государству обмен.

Ленин считал борьбу с неподконтрольным товарообменом важнейшим направлением создания коммунистических отношений. Хлеб не должен был уходить в города помимо государства, помимо львиной доли, принадлежащей армии и бюрократии. Тем не менее под давлением рабочих и крестьянских выступлений принимались временные решения о смягчении режима продуктообмена, разрешавшие провоз небольшого количества частного продовольствия (например, «полуторапудничество»). В условиях всеобщего недостатка в продовольствии обитателям Кремля было обеспечено регулярное трехразовое питание. В рацион входило мясо (в том числе дичь) или рыба, масло или сало, сыр, икра.

Система военного коммунизма вызвала массовое недовольство рабочих, крестьян и представителей интеллигенции. Не прекращались стачки и крестьянские волнения. Недовольные арестовывались ЧК и расстреливались. Политика военного коммунизма позволила большевикам победить в Гражданской войне, но способствовала окончательному разорению страны.

Победа над белыми лишала смысла состояние единого военного лагеря, но отказа от военного коммунизма в 1920 не последовало — эта политика рассматривалась как прямой путь к коммунизму как таковому. В то же время на территории России и Украины все шире разгоралась крестьянская война, в которую были вовлечены сотни тысяч человек (Антоновское восстание, Западно-Сибирское восстание, сотни более мелких выступлений). Усиливались рабочие волнения. Широкие социальные слои выдвигали требования свободы торговли, прекращения продразверстки, ликвидации большевистской диктатуры. Кульминацией этой фазы революции стали рабочие волнения в Петрограде и Кронштадтское восстание. В условиях широких народных выступлений против большевистской власти Х съезд РКП(б) принял решение об отмене продовольственной разверстки и замену ее более легким продналогом, выплатив который, крестьяне могли продать оставшуюся часть продовольствия. Эти решения означали прекращение «военного коммунизма» и положили начало серии мер, известных как новая экономическая политика (нэп).

17. НЭП

первой половине 20-х годов XX столетия наша страна переживала один из самых сложных этапов своего развития. Советская Россия, правопреемница
Российской империи, находилась в состоянии ужасающегося социально-экономического и политического кризиса. 4 года участия Росси в первой мировой войне, 3 года братоубийственной гражданской войны, как и, в целом,весь кровавый коммунистический эксперимент осуществленный партией большевиков во главе с Ульяновым-Лениным под названием «Великая Октябрьская социалистическая революция» - все это не могло пройти бесследно и породило невиданные проблемы для нашей страны. Лишь некоторые факты могут красноречиво свидетельствовать о масштабах трагедии, постигшей Россию. В результате военных действий, массовых политических репрессий, голода,эпидемий населения страны сократилось почти на 11 миллионов человек.
Значительное число соотечественников, во многом представлявших цвет науки,оказались за границей. Фактически распалось единое Российское государство.
Экономические последствия затяжной войны, откровенного грабежа нашей страны и, в немалой степени, большевистской политики «военного коммунизма» были еще более ужасающими. Пострадали важнейшие промышленные районы страны. Были разрушены или разграблены многие предприятия, шахты и рудники. Действующие заводы пострадали из-за нехватки топлива и сырья. В результате оттока промышленных рабочих из городов в деревню. Петроград потерял 60% рабочих,
Москва 50%. На 30 железных дорогах прекратилось движение. Нарастала инфляция. Валовое производство сельхозпредприятий резко сократилось и составляло 25% довоенного уровня. В довершении всего из-за неурожая в 1921году в страну охватил массовый голод. Нарастающие протесты населения вылились в вооруженные восстания охватившие тамбовщину, Украину, Поволжье,
Дон, Кубань, Сибирь. «Последним звонком» для большевистского руководства страны, свидетельствующим о том, что чаша народного терпенья переполнена,стали волнения в Петрограде и Кронштадское восстание в марте 1921 года.

В независимости от того, как относиться к осуществленному большевиками октябрьскому перевороту 1917 года, независимо от оценки всей их экономической, военной, государственной политики, от отношения к советскому периоду истории России в целом, приходится признать следующий факт:захватив власть, большевики взвалили на себя тяжелую ношу ответственности за судьбы страны. И, независимо от того, какой была конечная цель их политики, а такой являлась построение социализма в отдельно взятой стране,независимо от того, какими методами действовала большевистское руководство,а методы были ужасны, - по окончании гражданской войны на первый план выступает вполне отчетливая и всем понятная задача: необходимо срочное восстановление разрушенного хозяйства страны, ликвидация последствий социально-экономического отставания и, наконец, создание материально-технической базы для построения социалистического строя.

Для наиболее ортодоксальной и фанатически настроенной части большевистского руководства вполне естественным и приемлемым было бы продолжение политики «военного коммунизма», введенный в свое время в качестве вынужденной и крайней меры в наиболее тяжелый период гражданской войне. Но если далее во время гражданской войны, в период военного положения, действия ревтрибуналов и «чрезвычаен» эта политика вызывала острое недовольство, открывшее сопротивление и, поменьше мере, глухой ропот, то мириться с «затягиванием поясов» после «победы» в гражданской войне население уже не желало. Самые твердокаменные сторонники коммунистической идеи воочию смогли убедиться в необходимости перемен.
Ленину и на этот раз стоило немалых усилий переубедить некоторых наиболее рьяных соратников, не желавших и слышать об «измене идеалам пролетарской революции», об «отступлении» и «сдаче завоеванных в кровавой битве позиций». Переломив настроения в свою пользу, большевистское руководство перешло к введению Новой экономической политики. С ее успешным осуществлением связывалось выполнение указанных выше задач по восстановлению разрушенного народного хозяйства.

НЭП стал своего рода спасительным кругом для РКП(б), которая стремительно теряло популярность в условиях нарастающего массового недовольства среди широких лаев населения. На повестку дня серьезна выдвинулся вопрос о том, сохраняли ли большевики власть в своих руках или же большевистский эксперимент потерпит крах. Именно НЭП стал в этих условиях панацеей для коммунистических вождей.

II. Сущность и цели новой экономической политики.

Нынешняя оценка новой экономической политики весьма существенно отличается о той, которую давали его современники. Представители разных классов и слоев населения рассматривали эту политику по-разному. Для правящей большевистской партии НЭП являлся лишь инструментом, необходимым для достижения поставленной цели. Это была политика, которую проводила пролетарское государство в переходный от капитализма к социализму период.
Эта политика была рассчитана на постепенное вытеснение и полную ликвидацию капиталистических элементов в городе и деревне, на ликвидацию многоукладности и построение фундамента социалистической экономики.
Особенностью проводимых преобразований являлось то, что политическая власть оказалась в руках правящей большевистской партии.

Основополагающие принципы НЭПа были определены Лениным в конце 1922года:

1) командные высоты в наших руках

2) земля у государства

3) свобода хозяйственной деятельности крестьян

4) крупная индустрия (и крупное сельское хозяйство) в наших руках

5) частный капитал – для него возможна конкуренция с государственным капитализмом.

6) "государственный капитализм такого рода, что мы привлекаем частный капитал вместе с нашим капиталом».
Что касается важнейших составных частей новой экономической политики, то таковыми являлись: всемирное управление и развитие на экономической основе союза между рабочим классом и трудовым крестьянством при руководящей роли рабочего класс; укрепление командных высот пролетарского государства в экономике, особенно в ее главных отраслях; использование товарно-денежных отношений для развития народного хозяйства; использование материального стимулирования трудящихся города и деревни; временное допущение капиталистических элементов в сельское хозяйство, внутреннюю торговлю,мелкую и от части среднюю промышленность при условии их государственного ограничения и регулирования; использование государственного капитализма;развитие социалистической индустрии на базе электрификации при соответствующем полном вытеснении и ликвидации сельской буржуазии;всемерное развитие государственной и кооперативной торговли при соответствующем вытеснении и ликвидации капиталистических элементов.

Таким образом, согласно большевистской концепции, НЭП – это широкая,длительная и многогранная политика обеспечивающая реализацию ленинского плана построения социализма.

Несмотря на крайнюю идеализированность данных отношений, что характерно для большевистского подхода к НЭПу, введение его было остро необходимо. Переход к НЭПу совершался под давлением кризисов продовольственного, торгового, финансового, кредитного на внутренних и внешних рынках, кризиса заготовительного и снабженческого. Эти чередующиеся кризисы, отражающие состояния крайней экономической разрухи, формирование отношения к новой экономической политики как к антикризисной программе,т.е., соответственно временной, вынужденной, обусловленные обстоятельствами восстановительного периода. В силу этого, если попытаться отбросить идеологический установки большевиков и дать объективную оценку о НЭПу,исходя из уже имеющегося исторического опыта, цели НЭПа можно кратко сформулировать так: