Способы защиты прав акционеров, регламентированные нормами российского законодательства

В ГК обозначены 11 способов защиты нарушенных субъективных гражданских прав в т.ч. для защиты права собственности используется такой способ, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права, и пресечение действий, нарушающих право, речь здесь идет о виндикационном и негаторном иске (ст. ст. 302, 305 ГК). Другим способом защиты является признание оспоримой сделки недействительной по правилам, определяемым ст. 167 ГК. При этом судами общей юрисдикции отдается приоритет такому способу защиты, как признание сделки недействительной, влекущему по общему правилу реституцию. В свою очередь арбитражные суды в большей степени отдают приоритет такому способу защиты, как виндикационный иск.

Право на выбор способа государственной защиты прав и свобод есть право субъекта и индивида, которое вытекает из основного содержания конституционного права, предусмотренного ст. 45 Конституции.

В этой связи, реституция, как справедливо отметил К.И. Скловский, по своей юридической природе очень своеобразное требование: не являясь ни вещным, ни обязательственным, оно имеет сильный публично-правовой элемент, т.е. это не чисто частноправовое средство защиты. Виндикация, напротив, представляет собой типично частноправовое средство защиты. Поэтому применение реституции с ее значительным публично-правовым элементом не всегда позволяет обеспечить баланс законных интересов собственника и добросовестного приобретателя.

Конституционные гарантии неприкосновенности права частной собственности, приведенные в ч. 3 ст. 35, состоят в том, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда и, что принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения.

В Постановлении КС РФ от 20 мая 1997 г. N 8-П по этому вопросу лежит идея о том, что концепция права частной собственности, включая ее конституционные гарантии, должна выводиться из самой Конституции, а не только из норм гражданского законодательства, уровень которого ниже. Границы юридических гарантий права частной собственности не должны определяться только на базе частноправового регулирования. Следовательно, используемые в Конституции понятия "имущество", "лишение имущества" могут быть шире по объему, нежели гражданско-правовые понятия "имущество" и "утрата права собственности". На основе этой методологической посылки Суд обосновал ряд правовых позиций, в т.ч. что отчуждение имущества у частного собственника без возмещения стоимости вообще недопустимо.

В Постановлении от 16 мая 2000 г. N 8-П КС РФ признал не соответствующими Конституции, ее ч. 3 ст. 35, ч. 1 ст. 46 и ч. ч. 2 и 3 ст. 55 положения п. 4 ст. 104 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в той части, в какой они по смыслу, придаваемому им сложившейся правоприменительной практикой, позволяют передавать муниципальным образованиям жилищный фонд социального назначения, детские дошкольные учреждения, объекты коммунальной инфраструктуры, жизненно необходимые для региона, без выплаты должникам-собственникам, находящимся в процедуре конкурсного производства, разумной, справедливой компенсации, обеспечивающей баланс между публичными и частными интересами.

Как отмечает В.Д. Зорькин «Понятие лишения имущества в конституционном праве России может иметь смысл, отличный от его традиционной интерпретации в гражданском праве, превращаясь в автономное правовое понятие конституционного права.»[3] А с точки зрения гражданского права лишение может иметь место в случаях физического воздействия на объект собственности, в то время как с точки зрения конституционного права лишение части собственности может иметь место и без физического воздействия.

В ряде решений КС РФ, основанных на применении конституционных гарантий ч. 3 ст. 35, содержится общий вывод о том, что судебный контроль призван обеспечивать защиту прав и свобод акционеров, а не проверять экономическую целесообразность решений, принимаемых советом директоров и общим собранием акционеров. То есть, суды, осуществляя контроль, не должны оценивать экономическую целесообразность принятых решений, поскольку в силу рискового характера предпринимательской деятельности существуют объективные пределы в возможности судов выявлять наличие в ней деловых просчетов.

В этом случае и возникает необходимость применения внутреннего контроля со стороны акционеров, в т.ч. путем применения процедуры одобрения крупных сделок и сделок с заинтересованностью.

Конституция не исключает ограничение права частной собственности (ч. 3 ст. 55) и лишение этого права (ч. 3 ст. 35), однако возможность перераспределения собственности уравновешивается конституционно-правовым принципом неприкосновенности частной собственности. В ряде своих постановлений КС РФ пришел к выводу, что данный принцип может быть выведен из совокупности конституционно-правовых положений и включает в свое нормативное содержание конституционные гарантии обеспечения частным собственникам возможности свободного использования принадлежащего им имущества, стабильности отношений собственности, недопустимости произвольного лишения имущества либо несоразмерного ограничения права собственности.

Заключение

Ни для кого не новость, что в современной России действующее законодательство зачастую «не срабатывает», в т.ч при охране права собственности. Это бывает при решении как повседневных, урегулированных действующим законодательством вопросов, так и «нештатных» (чрезвычайных) ситуаций.

Наиболее наглядно отсутствие в России верховенства закона (отсутствие правового государства) наблюдается в процессе расследования и судебного рассмотрения дел, как гражданских, так и арбитражных. Когда уполномоченные должностные лица и органы обязаны руководствоваться прежде всего (или исключительно) Конституцией РФ, федеральными законами, международными договорами, а не иными нормативными правовыми актами и тем более не какими-то гласными или негласными указаниями.

Президент РФ Путин В.В. в свое время гневно говорил о необходимости диктатуры закона. Его возмущало, что человек, укравший мешок картошки, сидит в тюрьме, а тот, кто украл миллионы и миллиарды, не сидит. Дальше разговоров дело не пошло, а последние годы о диктатуре закона вообще не говорится, т.е. о ней по сути забыли как и о последней пятилетке при Горбачеве.

Видимо, вертикалью власти управлять удобнее ивыгоднее, чем диктатурой закона. К тому же, если «включить» диктатуру закона, то встанет вопрос о том, какмногие из власть имущих, в том числе в высших эшелонах власти, чьи лица не сходят с экранов телевизоров, стали явными или скрытыми миллионерами и миллиардерами, имя официальные доходы только в виде зарплаты. Народу понятно, что «от трудов праведных чиновнику не заиметь палат каменных».

Часто нарушаемая ст. 1 Протокола № 1 Конвенции гарантирует право на уважение имущества, под которым понимается не только объект права собственности, но и имущественные права, в т.ч и права акционеров, вытекающие из, судебного решения. Как указал Европейский суд по решению CASE OF STRAN GREEK REFINERIES AND STRAUS ANDREAD1S v. GREECE, требование, законность которого подтверждена вступившим в силу решением суда, представляет собой имущество, так как оно является реализуемым и у лица имеется законное ожидание получения присужденного имущества.Толкование статьи Конституции о гарантиях неприкосновенности всех форм собственности после вступления в силу для России Конвенции опять же не получило расширения.

В целях обеспечения конституционных прав и гарантий собственников необходимо создание четких процедур отвода и самоотвода соответствующих служащих для предотвращения или урегулирования конфликтов интересов. Необходимо также установить четкий механизм таких процедур, при которых любое отступление от которого будет рассматриваться как правонарушающее коррупционоемкое поведение.

Преодоление иммунитетов различных категорий лиц при проведении расследования по делам о коррупции также вызывает множество проблем. Практика показала, что часто этот институт служит преградой против расследования коррупционных поступков и поведений. Данная проблема довольно актуальна, и здесь, возможно, надо еще раз обратиться к пределам и мерам института правового иммунитета.

В целях возврата добросовестным собственникам принадлежащего им имущества необходимо восстановление нормального правового института конфискации имущества в рамках ратифицированных конвенций ООН. Согласно Уголовному кодексу РФ конфискация на сегодня является мерой воздействия. Следует отметить, что в случае совершения коррупционных преступлений конфискация эффективно используется в Сингапуре, Китае, Испании, США. Необходим учет требований ГРЕКО[4], которыми обозначены некоторые важнейшие к принятию меры. Например, конфискация имущества за все тяжкие преступления против собственности и экономические преступления. В ином случае уводятся активы и сохраняется легальная база для коррупционных действий, а следовательно, для организованной преступности.

Как видно из анализа конституционных норм, регулирующих основные принципы права собственности, ее защиту, стабильность экономического оборота в стране, постановлений КС по этому вопросу, к сожалению следует констатировать, что Конституция РФ, декларируя общие принципы, не может на практике в должной мере обеспечить выполнение данных принципов, даже путем проведения этих принципов через соответствующие нормы гражданского законодательства. В этих условиях применение специальных корпоративных норм по защите собственности от посягательств более продуктивно осуществляется в рамках проведения специальных юридических процедур, как-то применение категории крупных сделок и сделок с заинтересованностью, кои является одним из значимых видов контроля за соблюдением прав собственников в хозяйственных обществах.

Список литературы

1. Конституция РФ

2. ГК РФ

3. УК РФ

4. Закон об АО

5. Закон об ООО

6. Закон об АУ

7. Закон об НКО № 7-ФЗ

8. Комментарии к Конституции РФ В.Д. Зорькина

9. Комментарии к Конституции РФ А.Б. Борисова

10. Статьи В.Д. Зорькина в Российской газете

11. Материалы из доклада к 20-ию Конституции