Учебный вопрос. Средства и способы преодоления противодействия расследованию преступлений следователем путём изучения и оценки материальной обстановки

Первоначальную информацию о факте противодействия следователь (дознаватель) по­лучает из различных источников, в том числе:

- при производстве отдельных следственных действий;

- при анализе материалов уголовного дела;

- при общении с сотрудниками, располагающими источниками в сфере оперативно-розыскной деятельности;

- при общении с лицами, не желающими давать официальные показания по делу;

- при изучении письменных источников, поступающих в орган предвари­тельного расследования от неизвестных лиц (так называемых «анонимок»);

- при анализе материалов журналистских расследований, подготовленных по заказу одной из сторон, причастных к расследуемому событию и т.д.

Очень значительный объем информации поступает к следователю от со­трудников, обладающих полномочиями по осуществлению оперативно - розы­скной деятельности. Можно без преувеличения утверждать, что ни одно подго­товленное преступление не раскрывается без использования оперативно - розы­скных источников информации. Однако, к сожалению, эта информация проходит своеобразное «сито», т.е. руководитель оперативно-розыскного подразде­ления фактически самостоятельно и бесконтрольно определяет, какую дозу ин­формации предоставить в распоряжение следователя, а какую - укрыть от него. Причём, далеко не всегда часть оперативно-розыскной информации укрывается из-за недоверия к следователю. Зачастую данные, полученные оперативно-розыскным путем, не рассекречиваются из-за боязни руководителя оперативно-розыскного подразделения рассекретить личность конфидента, через которого получены эти данные. Поэтому в ущерб успешному раскрытию конкретного преступления нередко следователь не получает всей информации, имеющей непосредственное отношение к расследуемому событию.

Другой источник получения следователем информации об имевшей место инсценировке - это лица, сообщающие достоверную информацию, но по ка­ким-то причинам не желающим, чтобы в материалах уголовного дела остава­лись даже упоминания об их личности. Иными словами, следователь имеет ме­сто с анонимными сообщениями, не обладающими статусом доказательств по делу. С известной долей условности их можно именовать как слухи, которые в силу п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, прямо за­прещено использовать в доказывании. Однако природа слухов такова, что они никогда не зарождаются на пустом месте. Каждый слух, как правило, имеет ре­альное основание, породившее этот слух. Поэтому нам представляется, что на первоначальном этапе расследования преступлений одной из рабочих версий должна быть проверка слухов, возникших вокруг уголовного дела, а границы таких проверок должны определяться следователем в зависимости от конкрет­ной следственной ситуации. Нередко именно слухи являются первоосновой зарождения верной версии о происшедшем. Кстати, ранее в имперском россий­ском уголовном процессе слухи являлись, вполне, законным основанием для начала производства по делу.

Психологами замечено, что истинное знание рождается в том случае, ко­гда субъект лично обнаружит какое-либо явление, процесс или факт, проверит его с помощью органов чувств и оценит всю совокупность взаимосвязанных фактов. В рамках следственной деятельности подобные физические и мыслительные операции наиболее оптимально производить в хо­де отдельных следственных действий. Это позволяет не только сформироваться внутреннему убеждению следователя, но и при выполнении всех обязательных процессуальных процедур - получить доказательства по уголовному делу. По­этому следы противодействия, отраженные в материальной обстановке, помимо судебных экспертиз, наиболее эффективно изучаются при проведении осмотра (ст. 176 УПК РФ), освидетельствования (ст. 179 УПК РФ), обыска (ст. 182 УПК РФ), при проверке показаний на месте (ст. 194 УПК РФ) и при производстве следственного эксперимента (ст. 181 УПК РФ). Понятно, что далеко не каждый следователь в состоянии оптимально оценить все обнару­женные следы и соотнести их с событием преступления, поэтому одна из задач криминалистики состоит в том, чтобы обеспечить следователей такими реко­мендациями по взаимодействию с оперативными подразделениями, а также техническими средствами и тактическими приемами, которые позволяют адек­ватно реагировать на всё возрастающий уровень противодействия со стороны преступной среды.

Особая роль в организации преодоления противодействия со стороны за­интересованных лиц принадлежит специалисту, заключение которого в соответствии со ст. 74 УПК РФ, является доказательством по делу. Заключение специалиста - это ещё одна форма ис­пользования специальных познаний в уголовном судопроизводстве. Для разъ­яснения своего заключения специалист может быть допрошен как на предвари­тельном следствии, так и в суде. Часть 4 ст. 80 УПК РФ устанавливает, что по­казания специалиста - это сведения, сообщаемые им на допросе об обстоятель­ствах, требующих специальных познаний, а также разъяснения своего мнения. Обоснованно считается, что способность обнаруживать следы, несущие информацию о событии преступления, на фоне других вещей является основным умением специалистов - криминалистов. Кстати, на специалистов никогда не оказывается какого-либо давления.

Традиционно в криминалистике особое место уделяется тактике осмотра места происшествия(противодействие в 49,3 % осмотров), позволяющего следователю лич­но обнаружить, зафиксировать и оценить следы, тем или иным образом отно­сящиеся к расследуемому событию. Кстати, и следы противодействия, вовремя мысленно отделенные от следов преступления и соответствующим образом оцененные следователем, также являются источниками доказательств по делу, поскольку свидетельствуют о целенаправленности действий преступника или преступного сообщества. Нередко именно следы противодействия являются «нитью Ариадны», в конечном счёте «приводящей» к заказчику преступления, который заранее продумывает все варианты поведения следователя при обнаружении признаков инсценировок и таким образом раскрывает факт своего участия в планировании и подготовке преступления.

Противодействие расследованию можно классифицировать в зависимо­сти от степени знания инициатором методик сокрытия следов преступления или расследования определенных видов преступлений:

- противодействие, осуществляемое лицами, специально обученными скрывать следы пре­ступления;

- противодействие, осуществляемое лицом, лично не обладающим навы­ками следственной деятельности;

- противодействие, осуществляемое бывшим дознавателем или следовате­лем.

Нужно отметить, что бывшие сотрудники спецслужб, оперативные работ­ники, дознаватели и следователи способны организовать очень эффективное противодействие по уголовному делу. Для иллюстрации можно привести в ка­честве примера уголовное дело, по которому в Калининградской области были привлечены к уголовной ответственности два бывших сотрудника спецслужб Министерства обороны России и один житель Калининградской области, со­вершившие двенадцать убийств, в том числе военнослужащих, вооруженных автоматами. Два выпускника школы подготовки спецназовцев для Балтийского флота, так называемых «морских котиков», решили применить свои профес­сиональные умения и навыки в жизни, при убийстве вооруженных часовых.

Эти члены организованной преступной сообщества (далее - ОПС) грамотно маскировали следы своей деятельности, что позволило им в течение нескольких лет держать в напряжении не только гражданское население области, но и представителей вооруженных сил, поскольку они осуществляли убийства и ча­совых Балтийского флота. Длительное время прокуратурой отрабатывались версии о причастности к убийствам представителей гражданского населения, которые якобы инсценировали обстановку убийств «под спецслужбы». Но оказалось, что действительно к убийствам имели прямое отношение лица, специ­ально обученные для совершения диверсий.

Характерно, что противодействие бывших сотрудников спецслужб от­нюдь не закончилось организацией инсценировок, последующей дачей заведо­мо ложных показаний, сокрытием предметов, добытых преступным путём. В ходе предварительного следствия лидер ОПС - Собкович А.П. достаточно уме­ло симулировал психическое заболевание, в связи, с чем его психиат­рическое обследование продолжалось более года, и он был осужден спустя три года после вынесения приговора в отношении двух его соучастников.

Имитировать в деталях деятельность профессио­налов самые отчаянные «любители» просто не смогут. Но из-за неготовности следователей отрабатывать версию о том, что к убийствам причастны профес­сионалы, при осмотрах мест происшествий следы преступлений и следы инсце­нировок не разграничивались, что длительное время не позволяло установить истинные механизмы убийств. Сокрытие следов на месте происшествия фиксируется примерно в одной трети случаев (37,8 %), т.е. обстановка двух из трёх инсценировок вос­принимается следователями как реально отражающая истинный механизм пре­ступления. Учитывая перечисленные факторы, становится понятной низкая эф­фективность деятельности правоохранительных органов по раскрытию и рас­следованию преступлений.

Противодействие, организованное членами ОПС, характеризуется допол­нительными мерами безопасности лидера ОПС. Как правило, на местах непо­средственного воплощения преступного замысла (например, заказного убийст­ва), лидеры ОПС не присутствуют, и поэтому обнаружить какие-либо следы, оставленные лидером ОПС на месте происшествия, не удаётся. На местах, на­пример, заказных убийств, остаются следы, оставленные исполнителями. Роль лидера ОПС состоит в построении мысленной модели убийства, в его подготов­ке, руководстве его осуществлением, сокрытии следов и организации противо­действия будущему расследованию. Поэтому об его участии в убийстве лишь косвенно свидетельствует совокупность признаков, характеризующих методику выбора жертвы, времени и места нападения, путей отхода преступников и т.д. Установить причастность лидера ОПС и к убийству и оказываемому им проти­водействию расследованию возможно только при анализе материалов всего уголовного дела, которые нередко свидетельствуют о едином замысле всего происшедшего, о едином руководстве преступными действиями всех членов ОПС.

Одним из тактических приёмов, позволяющих выявить роль лидера ОПС, подготовившего заказное убийство, является одновременный осмотр не только места непосредственного нападения на жертву, но и места, с которого лидер ОПС тем или иным образом (нередко с использованием мобильного телефона) руководил деятельностью «подчиненных» ему лиц. Производство одновремен­ных осмотров мест происшествий на первоначальном этапе расследования пре­ступлений, совершенных ОПС - отнюдь не редкость в правоохранительной практике. При необходимости одновременные осмотры мест происшествий ор­ганизуются не по двум адресам, а по нескольким десяткам, в том числе даже расположенным в разных населенных пунктах и городах.

Один из путей изобличения лидера ОПС в руководстве членами группы состоит в выявлении факта подачи им команд по мобильному телефону в мо­мент совершения членами ОПС активных действий по осуществлению плана преступной деятельности. В настоящее время органы предварительного следст­вия достаточно четко отработали механизм взаимодействия с операторами средств мобильной связи. Следователь при необходимости имеет возможность достаточно четко вычислить места, откуда лидер ОПС посредством мобильной связи отдавал какие-либо указания. В ряде случаев в ходе следствия удается вычислить конкретные строения, откуда осуществлялся очередной сеанс связи по мобильному телефону, и кому предназначался сигнал по телефону. По мне­нию профессора Е.П. Ищенко, изучение и использование в расследовании та­ких электронных следов имеет большие перспективы.

К сожалению, следы мобильной связи не являются материальными. Их нельзя потрогать, пощупать, осмотреть и т.д. Однако следственной практикой успешно опробованы способы использования в материалах уголовного дела «электронных следов» преступления. По запросу следователя операторы мо­бильной связи представляют выписки работы того или иного телефона. Эти выписки, при соответствующем их оформлении и проверке, являются доказа­тельствами, которые подпадают к категории «иных документов» (п. 6 ч. 2 ст. 74 УПК РФ), которые в своей совокупности являются и доказательствами участия того или иного субъекта в преступной деятельности, и доказательствами оказы­ваемого следователю противодействия, если таковое имело место. Иными сло­вами, так называемые «виртуальные следы» (или «электронные следы»), фактически они уже вовлечены в уголовный процесс и оцениваются судами как доказательства по делу.

Понятно, что место, откуда осуществлялось руководство, например, за­казным убийством, гораздо менее информативно, чем, то место, где впоследст­вии будет обнаружен труп. Однако, в ходе осмотра того места, откуда лидер ОПС руководил преступной акцией, вполне возможно об­наружить и изъять достаточное количество вещественных источников доказа­тельств (документы, схемы), уличающих его в организации преступной дея­тельности. С этой целью целесообразно также привлечь специалиста, способного обнаруживать, фиксировать и предварительно исследовать такие специфиче­ские объекты, как например, микроследы.

Значительно труднее преодолеть противодействие и доказать участие и роль посредника в подготовке и осуществлении преступления. Самый распро­страненный способ оказываемого посредником противодействия состоит в отрицании своего участия в преступной деятельности. Ос­новный путь преодоления этого вида противодействия - тщательный допрос обо всех обстоятельствах расследуемого события и производство ряда очных ставок с теми членами ОПС, которые изо­бличают посредника. Кроме того, нередко факт причастности посредника к подготовке преступления доказывается установлением факта его причастности к оружию, которое применялось при нападении на жертву, к иным атрибутам деятельности убийцы-киллера, которые передал ему посредник, что является прямым подтверждением его участия в преступной деятельности. Поэтому од­ной из задач следователя является обнаружение на месте преступления следов пребывания посредника или на предметах, вовлеченных в преступную деятель­ность, соответственно - следов прикосновения посредника. С этой целью тра­диционно используют возможности современных экспертиз, которые при ис­следовании микроследов позволяют даже на атомарном уровне доказать факт нахождения конкретного лица в конкретном месте. Подобные исследования целесообраз­ны, например, в тех ситуациях, когда посредник снабжает исполнителя орудия­ми убийства, фотографиями будущей жертвы, схемами и временными графи­ками его движения от дома к месту работы и обратно и т.д. Следователь, исходя из реалий конкретной ситуации, решает - каким образом, возможно, обнаружить следы причастности посредника к преступной деятельности. С этой целью проводятся дополнительные осмотры места происшествия, осмотры оружия, боеприпасов, обнаруженных у киллера фотоснимков жертвы, схем и планов, а также других объектов, с которыми имел непосредственный физический кон­такт посредник¹.

Немаловажным условием выявления следов противодействия при изуче­нии материальной обстановки, имеющей отношение к расследуемому событию, является умение следователя определить относимость обнаруженных следов. В этом аспекте необходимо учитывать фактор времени, который на первоначальном этапе позволяет отличить «старый след», не имеющий отношения к расследуемому делу, от «свежего следа», явно оставленного преступником.

Наибольшую значимость приобретает обнаружение на месте происшествия следующих совокупностей следов:

- образовавшихся в результате действий лиц, участвовавших в преступ­ной деятельности, и лиц, вовлеченных в нее (например, потерпевших, случай­ных лиц);

- возникших вследствие умышленных действий заинтересованных лиц для инсценировки обстановки места происшествия после изучаемого события;

- случайных, образовавшихся вне связи с интересующим следователя фактом (например, случайно проехавшая машина уничтожила следы на почве).

Выделив из перечисленных совокупностей те следы, которые могут быть отнесены к расследуемому преступлению, следователь осуществляет мыслен­ное моделирование, на основании чего вновь выделяет две совокупности следов:

- возникшие в результате осуществления преступного замысла;

- возникшие в результате действий преступника по сокрытию следов пре­ступления, т.е. инсценировки.

Такой подход, объединяющий физические действия по выявлению сле­дов, и мыслительные операции по оценке и перекодированию обнаруженных следов, позволяет следователю осуществить успешное завершение осмотра места происшествия. Данный процесс удачно описан украинскими криминали­стами. Как известно, распиливание дужки замка на дверях магазина должно со­провождаться наличием опилок. Их отсутствие, скорее всего, свидетельствует о том, что замок был первоначально распилен в другом месте с целью инсцени­ровки кражи. Иными словами, следователь, осуществляя физические действия по осмотру, первоначально обнаружил и зафиксировал отсутствие под распи­ленным замком металлических опилок. Далее, осуществляя мыслительные дей­ствия, он сделал верный логический вывод о наличии признаков инсценировки. Знания о данных обстоятельствах позволяют составить более продуманный план допроса лиц, ещё до начала, которого следователь подготавливается к весьма вероятному противодействию, в виде отрицания очевидных фактов, да­чи ложных показаний и т.д.

В других случаях, возникающих, как правило, при расследовании убийст­ва, следователь обязан не только обнаружить, но и сопоставить обнаруженные признаки с механизмом происшедшего, свидетельствующие, в частности, об изменении положения трупа на месте происшествия, на которое указывает ряд следующих признаков: трупные пятна, кожные ссадины посмертного происхо­ждения и т.п.

При осмотре места происшествия пользуются различными источниками данных о видах инсценировок, позволяющих выявить и нейтрализовать оказываемое следователю противодействие. Следователь обязан знать, как действовать в типичных ситуациях оказания ему противодействия. Вместе с тем, следует предостеречь современных следователей от необдуманного использования опыта своих коллег. Действуя только по шаблону, они не обнаружат других, более современных видов инсценировок, используемых при убийстве. В частности, в последнее время ОПС всё чаще инсценируют заказные убийства под бытовые происшествия, не­счастные случаи и пр. В криминалистической литературе отмечается, что с этой целью для сокрытия факта убийства членами ОПС нередко заранее изготавли­ваются письма родственников и знакомых с просьбой сообщить им что-нибудь о судьбе пропавшего. Таким образом, создаётся видимость убийства родственника по каким-либо бытовым причинам. Поэтому, с целью распознания инсценировки при осмотре места происшествия, следователь дол­ жен не только использовать традиционные знания об инсценировках, но и оценивать все обстоятельства дела с учетом современных способов совершения убийств (или других преступлений) членами ОПС.

Российские ОПС всё чаще «берут на вооружение» приёмы, используемые зарубежными криминальными группами, в том числе и относящиеся к инсце­нировкам на месте происшествия. Это, в частности, касается преступлений в информационных сферах, преступлений при недружественном переделе собст­венности, получившем название «рейдерства» и т.д. Так, при криминальном захвате чужого предприятия лидеры ОПС, используя внешне вполне легальные средства, при помощи коррумпированных судей и судебных приставов факти­чески за бесценок захватывают чужие предприятия, которые оформляются в собственность новых владельцев, крепко связанных с криминальным миром.

Такой вид криминального бизнеса существовал в Англии в XIX веке. В России он появился в XX веке. Захватчики действуют по принципу организо­ванных преступных группировок, работающих «под заказ». Известно, что в современной России интересы ОПС в основном направ­лены на совершение преступлений в сфере экономики. Не случайно, что по оценкам независимых экспертов, в России похищается и скрывается от налогов астрономическая сумма в 10,5 триллиона рублей, что равняется 18,3 % внутреннего валового продукта. Поскольку в нашей стране не существует сколько-нибудь эффективных методик борьбы со столь масштабными хищениями и ук­лонениями от уплаты налогов, имеет смысл изучить опыт зарубежных коллег, которые достаточно успешно преодолевают противодействие ОПС в сфере экономики. Например, в Германии специалист, участвовавший в осмотре места происшествия, имеет право зафиксировать письменно и свои суждения относи­тельно происшедшего.

Известно, что фальсифицированные письменные источники используют при совершении различных преступлений. Применительно к преступной дея­тельности ОПС, это - убийства, где нередко на место происшествия подбрасы­ваются подделанные «предсмертные записки», якобы написанные непосредст­венно перед самоубийством; криминальные банкротства (что характерно для криминального рейдерства), где нередко используют подложные финансовые документы; хищения, совершаемые в банковской сфере, где также нередки факты обнаружения поддельных договоров, счетов, чеков и т.д.

Эти документы разными путями вовлекаются в сферу деятельности по раскрытию и расследованию экономических преступлений:

- обнаруживаются лично следователем, например, при осмотре места
происшествия, обыске;

- представляются защитником обвиняемого следователю или суду;

- попадают в сферу расследования преступления иным путем.

Письменные материалы нередко являются весьма информативными и не­редко используются следователями для разоблачения фактов противодействия в виде инсценировки и фальсификации. Одной из актуальных проблем при ра­боте с документами является определение времени выполнения, как самого до­кумента, так и отдельных записей в нём, что позволяет определить относимость изучаемого документа к расследуемому событию. Методика определения вре­мени исполнения письменных источников с целью распознания инсценировки и фальсификации разработана достаточно подробно. На первоначальном этапе их изучает следователь, который определяет несоответствие времени изготов­ления и времени представления документов по цвету бумаги (если она выцве­ла), по состоянию бумаги (по протертым сгибам), по цвету чернил (если они выцвели) и т.д. Гораздо большими возможностями располагает эксперт, кото­рый в большинстве случаев в состоянии определить как относительную, так и абсолютную давность исполнения документа.

В частности, при определении относительной давности эксперты, как правило, разрешают следующие вопросы:

- как давно произведена на представленном документе дописка?

- как давно уничтожена запись?

- в какой последовательности вносились в документ рукописный и печат­ный текст?

- что исполнено ранее: текст документа или подпись под текстом?

- не исполнены ли оттиски печати, штампа ранее имеющегося текста?

- выполнен ли текст документа во всех экземплярах одновременно, в одну закладку?

- не дописаны ли слова... Если да, то с каким разрывом во времени?

При определении абсолютной давности исполнения документов, экспер­ты исследуют содержание документа и его реквизитов, состав бумаги и мате­риалы письма, что позволяет в ряде случаев сделать категорические выводы о временных характеристиках исследуемого документа¹, что косвенно свидетель­ствует об имевшей место фальсификации.

СЮ. Журавлёв, исследовавший проблемы раскрытия и расследования преступлений в сфере экономики, выявил достаточно интересные закономерно­сти, позволяющие определить характер противодействия со стороны преступ­ного мира. Так, по его наблюдениям первичный документ, по которому в орга­низацию поступили товары или денежные средства, может существовать без регистрации лишь непродолжительное время и оправдывать имеющиеся, но фактически неучтенные товары или деньги. После похищения товаров (напри­мер, их сбыта) или денег, факт существования оправдательного документа яв­ляется компрометирующим преступника обстоятельством, и его уничтожают. Наблюдения СЮ. Журавлёва подтверждаются исследованиями и других кри­миналистов. Например, по мнению А.А. Хараева, если в ходе анализа хозяйст­венной деятельности предприятия или организации будет установлено, что процесс составления первичных документов и их регистрация (учет) значительно растянуты во времени и существенно отклоняются от нормативного по­рядка, то это может служить существенным основанием для более детального изучения той или иной характерной операции данного объекта оперативного обслуживания.

Следующее следственное действие, где не только обнаруживают, но и изучают материальные следы преступления, в том числе и содержащие в себе признаки инсценировки - это обыск. Во времена действия УПК РСФСР 1960 года тактика обыска содержала достаточно много вариантов, поскольку следователь был самостоятельной процессуальной фигу­рой и имел полное право производить обыск, исходя из собственного внутрен­него убеждения, конечно, получив санкцию прокурора на его проведение. В настоящее время следователь достаточно плотно ограничен в выборе тактики обыска жилища, поскольку он в соответствии с ч. 3 ст. 182 УПК РФ обязан по­лучить разрешение суда на его производство. Процедура получения соответст­вующего постановления суда достаточно длительная, и, как правило, о ней ста­новится известно и подозреваемому, в жилище которого должен быть проведён обыск, и его защитнику, который, как правило, не допускает применения неко­торых ранее традиционных приёмов производства обыска, например, основан­ных на использовании фактора внезапности. Этот фактор в некоторых крими­налистических пособиях был выписан почти как панацея успешного отыскания укрытых предметов. Правда, в исключительных случаях следователь вправе воспользоваться положениями ч. 5 ст. 165 УПК РФ, предоставляющей следова­телю право в исключительных случаях, когда производство обыска не терпит отлагательства, провести его на основании собственного постановления, без получения судебного решения. Однако в настоящем исследовании рассматри­ваются не «исключительные случаи», а повседневная практика раскрытия и расследования преступлений, основанная на безусловном соблюдении требований закона.

Тактика обыска разрабатывалась криминалистами, как правило, на основании классификации обысков, предложенной А.Н. Васильевым, а именно: объектами обыска могут быть помещения, люди, участки местности. В последнее время всё чаще производится обыск транспортного средства, используемого ОПС как средство укрытия предметов, имеющих отношение к уголовному делу. Например, достаточно часто автомобиль используют для сокрытия предметов контрабанды оружия, наркотических средств, художественных ценностей.

Само по себе производство обыска изначально предполагает наличие в действиях заинтересованных лиц элементов противодействия следователю, которое нередко выражается в обустройстве тайников с целью сокрытия предметов, имеющих отношение к расследуемому событию. Поэтому считаем необходимым, более подробно рассмотреть способы обнаружения объектов, в том числе сокрытых в разнообразных тайниках. Понятно, что для сокрытия искомых объектов преступники не всегда оборудуют тайники. Нередко они используют и простейшие приёмы, основанные на знании психологии следственных действий, в частности, оставляя эти объекты на виду, рассчитывая при этом, что следователь не обратит на них внимания.

Что касается подготовки различных тайников и хранилищ, то наличие их соответствующим образом маскируется, для чего в материальную обстановку места обыска нередко вносятся определенные изменения. С этой целью в домах организуются фальшивые камины, обустраиваются разборные потолки, стены и полы, подыскивается мебель с двойными стенками или дном и т.д. Особое внимание уделяется для сокрытия предметов, изъятых из гражданского оборота - оружия, наркотические средства - для которых зачастую специально изготавливают специальные хранилища. Так, для перевозки наркотических средств через государственную и таможенную границы преступники не только используют все конструктивные полости автомобиля, но и специально вносят изменения в кузовные детали машины, позволяющие скрытно перевозить значительные партии наркотических средств.

Правоохранительными органами накоплен достаточный объем материала, позволяющий распознать признаки обустройства тайника в машине. Так, отличие одного из колес автомобиля по степени запыленности от других, позволяет выдвинуты версию о том, что это колесо длительное время находилось в багажнике, поэтому оно и не запылилось. Поставлено же оно на тормозной барабан непосредственно перед пересечением границы и должно быть снято после окончания процедуры пограничного и таможенного контроля. Следовательно, в нём может быть оборудован тайник с наркотическими средствами. Конечно, не во всех случаях не запылённое колесо свидетельствует о совершении контрабанды, но нередко подобные предположения подтверждаются.

Украинскими криминалистами замечено, что одним из наиболее рациональных способов поведения следователя при обыске является сочетание рефлексии с методом оценки обстановки объекта обыска с учетом фактических данных, которые могут указывать на местонахождение искомых предметов с различной степенью определенности. Это могут быть и прямые указания, но чаще всего имеющиеся данные являются косвенными доказательствами.

Достаточно эффективным является метод использования знаний о закономерностях изменений объектов под воздействием течения времени при производстве обыска, некоторые аспекты которого рассмотрены в криминалистической литературе. Так, А.Р. Ратинов в качестве тактического приема при обыске рассматривает сопоставление отдельных участков помещения или других объектов. В результате такого сравнения наглядно выступает асимметрия, неоднородность окраски и оклейки, отсутствие свойств, приступных другим таким же предметам и участкам (например, отсутствие пыли и грязи)1. Все это косвенно свидетельствует о разновременности выполнения работ. В зависимости от функционального значения тайника, частоты его использования, времени обустройства, его признаки имеют и различный внешний вид, диагностировать который возможно с учетом влияния временного фактора. На некоторые из подобных признаков криминалисты уже обращали внимание. Так, отсутствие паутины в части подвала дома заставило следователя более тщательно провести обыск этого участка и обнаружить спрятанную банку с золотыми монетами. При проверке сведений, косвенно указывающих на возможность производства инсценировки, нередко проводят проверку показаний на месте или следственный эксперимент. Эти следственные действия предусмотрены ст.ст.
194 и 181 УПКРФ. Проверка показаний на месте, является одним из самых доступных и одновременно эффективных способов исследования сведений, содержащихся в показаниях свидетелей, потерпевших, подозреваемых и обвиняемых, и при необходимости - разоблачения противодействия с их стороны, выразившегося в даче ложных показаний. Сущность этого следственного действия заключается в демонстрации лицом, правдивость показаний которого проверяется, определенного места, связанного с событием преступления, рассказе о совершенных на нем действиях, анализе указанного места и сопоставлении данных, сообщенных лицом, с объективной обстановкой на месте и иногда воспроизводстве некоторых действий.

Классифицируя проверки показаний на месте по видам, Р.С. Белкин рекомендовал взять за основу цели данного следственного действия. При этом он утверждал, что сразу же следует отказаться от заманчивой и нереальной попытки дать исчерпывающий перечень случаев использования проверки показаний на месте. Присоединяясь к высказанному мнению, считаем возможным, назвать в качестве цели проверки показаний на месте распознание и разоблачение отдельных видов противодействия расследованию. Судя по тексту ст. 194 УПК РФ, такое утверждение никак не противоречит нормам уголовно - процессуального законодательства. Более того, установив факт оказания противодействия на месте проверки показаний, следователь приближается к конечной цели всего предварительного следствия, а именно: к установлению истины по делу, поскольку противодействие в этом случае - всегда умышленное действие, выраженное в даче ложного показания и изобличение допрашиваемого во лжи способствует доказыванию причастности к преступной деятельности конкретного субъекта.
Особо следует остановиться на ситуациях, когда производство проверки на месте происшествия крайне нецелесообразно для предварительного следствия. Речь идёт о таких ситуациях, когда лицо, чьи показания можно перепроверить путём выхода на место происшествия, стремится любыми путями попасть на него, чтобы проверить - не оставил ли он на месте преступления какие-либо объекты, изобличающие его в причастности к расследуемому событию. Правда, в криминалистической литературе имеются иные точки зрения на подобные ситуации. Например, даже в тех ситуациях, когда следователь не уверен в информативности проверки на месте происшествия, всё-таки следует осуществить данное следственное действие. Даже в подобных ситуациях, по его мнению, следователь извлечёт пользу, так как он лучше изучит психологию обвиняемого и это поможет ему наиболее правильно определить тактику последующих следственных действий. При проверке показаний на месте создается уникальная возможность разоблачить не только умышленные действия лица, направленные на создание у следователя ложных представлений о механизме деяния, используя как «немых свидетелей» - предметов обстановки места, где проверяются показания конкретного лица, но и разоблачить ложные показания данного лица, которые не подтверждаются совокупностью всех признаков предметов, находящихся на месте проверки. Поэтому считаем необходимым, включить в цели проверки показаний на месте и цель разоблачения инсценировок, а также ранее данных ложных показаний. Проверке показаний на месте предшествует допрос лица, чьи показания вызывают у следователя сомнения. Перед началом этого следственного действия следователь должен чётко представлять, какие результаты он желает получить в ходе проверки показаний на месте. Судя по материалам изученных уголовных дел, в ряде случаев проверка показаний на месте является формальным действием, в ходе которого проверяемый фактически повторяет те показания, которые он уже дал в служебном кабинете следователя. Какой-либо доказательственной силы подобные действия не имеют. Результативным должно считаться такое действие, в ходе которого допрашиваемый без посторонней помощи, самостоятельно воспроизводит обстановку на месте, и в идеальном случае - обнаруживает конкретные материальные объекты, подтверждающие его версию. Проверка показаний на месте позволяет разоблачить ложные показания в форме самооговора, когда субъект «берёт вину на себя» (нередко - по заданию лидера ОПС). Косвенным признаком самооговора является незнание допрашиваемым особенностей обстановки на месте происшествия в момент инкриминируемого ему события. С целью разоблачения самооговора, по нашему мнению, целесообразно организовать детализацию показаний проверяемого лица. Так, если преступники заранее договариваются, что в случае раскрытия один из них должен взять на себя всю вину, то при детализации показаний лгущего обвиняемого, следователь, как правило, изобличает его во лжи.
Как замечено в криминалистической литературе, одним из признаков недостоверности проверяемых показаний, является дача на месте слишком общих показаний о проверяемых обстоятельствах, хотя следователь предлагает дать более подробные объяснения. Все объяснения проверяемого лица на месте проверки показаний должны быть конкретными и касаться вполне определенных предметов и объектов. Рассуждения «в общем плане» являются косвенным свидетельством непричастности лица к расследуемому событию. При проверке показаний на месте с целью разоблачения инсценировки, целесообразно использовать и элементы моделирования, под которым в криминалистике понимается искусственное создание системы, которая с определенной степенью сходства воспроизводит заменяемый ею объект, явление или процесс, связанный с исследуемым преступным событием. Исследование (изучение и проверка) модели обеспечивает получение тех знаний об оригинале, которые ранее не были следователю известны. В ходе проверки показаний на месте нередко проверяются фактическая возможность существования тех или иных обстоятельств, позволяющих уточнить модель механизма расследуемого преступления в целом. Результаты проверки показаний на месте, как и любого другого следственного действия, оцениваются в совокупности с другими доказательствами по делу. Как отмечено в криминалистической литературе, это актуально при разоблачении самооговора, а иногда и оговора. При расследовании деятельности ОПС нередко возникает и несколько иная ситуация, в ходе которой разоблачается руководящая роль лидера ОПС, пожелавшего, чтобы ответственность за конкретное преступление «взял на себя» один из членов ОПС. Профессор Н.П. Яблоков вполне обоснованно предположил, что в организованных преступных группах уже отработан подобный механизм, и к уголовной ответственности вместо лидера ОПС привлекается рядовой член этой группы, а члены ОПС в подобных ситуациях начинают осуществлять материальную поддержку семье этого члена группы.

В ходе следственного эксперимента также нередко преодолевают противодействие расследованию со стороны заинтересованных лиц и разоблачают как инсценировки, так и ложные показания. Специфика следственного эксперимента состоит в том, что следователь предлагает испытуемому произвести ряд опытных действий, смысл которых состоит в воспроизведении данных ранее показаний в фактической обстановке с целью установить их достоверность путем сопоставления с этой обстановкой. Следственный эксперимент позволяет разоблачать противодействие в виде дачи ложных показаний, о которых сообщает допрашиваемый, путём производства ряда опытов, о сущности которых лицам, причастных к совершению преступлений, было не известно. Иными словами, целями следственного эксперимента, предусмотренного ст. 181 УПК РФ, является не только проверка и уточнение данных, имеющих значение для уголовного дела, но и преодоление противодействия со стороны заинтересованных лиц. Так, при даче ложных показаний о временных характеристиках преступлений, следственный эксперимент позволяет определить реальную длительность каких-либо действий, а также их последовательность. Подобные следственные эксперименты исследовал Р.С. Белкин, по мнению которого экспериментальные измерения могут быть произведены с целью установления длительности события в целом или отдельных его элементов, путем определения продолжительности аналогичных фактов или отдельных действий участников следственных актов. Следственному эксперименту, как и проверке показаний на месте, предшествует допрос будущего участника этого следственного действия, где выясняют обстоятельства участия этого субъекта в расследуемом событии. Фиксация хода и результатов следственного эксперимента, целью которого является разоблачение ложных показаний о механизме преступления, производится по тем же правилам, что и при производстве других видов экспериментов. То есть описывается содержание, последовательность и повторяемость опытных действий, порядок использования технических средств и тактических приемов, описывается роль специалиста, подробно излагаются полученные результаты и т.п. Особенности составления протокола следственного эксперимента позволяют следователю сделать письменные выводы как о факте обнаружения инсценировки на месте, так и о факте дачи его участником ложных показаний о сущности происшедшего. Таким образом, для преодоления противодействия со стороны заинтересованных лиц, путём распознания и разоблачения инсценировок, ложных показаний и иных действий, следователь обладает достаточно широким арсеналом тактических приёмов при производстве отдельных следственных действий, при преодолении противодействия расследованию преступлений, направленного на изменение информации о преступлении.

[1] Криминалистика. Методика расследования преступлений новых видов, совершаемых орга­низованными преступными сообществами. - М., 2000. - С. 28.

[2] Осипян Р. Ш., диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук, «Криминалистические аспекты преодоления противодействия расследованию преступлений как составная часть следственной деятельности», Калининград, ФГОУ ВПО «Калининградский юридический институт МВД России», 2014 г.

[3] Образцов В.А. Выявление и изобличение преступника. - М.: Юристъ, 1997. - С. 134.

[4] Аверьянова Т.В., Белкин Р.С, Корухов Ю.Г., Российская Е. Р. Криминалистика: Учебник
для вузов. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Норма, 2007. - С. 664.