Генезис европейского феодализма

То, что в рамках доиндустриальной цивилизации возникали и дли-тельно существовали отношения, традиционно и небезосновательно называемые феодальными, ни у кого из исследователей не вызывает сомнений. Для начала определимся в понятиях на самом абстрактном теоретическом уровне.

Феодализм — это такая социально-экономическая система, которая базируется:

• на условном землевладении;

• иерархической системе сюзеренства и вассалитета, экономической основой которой являются рентные отношения;

• прикреплении непосредственных производителей — крестьян-общинников или отдельных крестьянских семей к земле или личности землевладельцев;

• законодательном оформлении феодальной зависимости в нормах крепостного права;

• преимущественно натуральном типе феодального хозяйства на микроуровне;

• крайне медленном развитии производительных сил и, соответственно, низкой эффективности труда непосредственных производителей.

Естественно, что феодальная система гораздо более сложная и многомерная, чем можно вместить в скудный набор «кратких определений». Для относительной полноты картины упомянем еще, что:

• политическому устройству феодального общества соответствует сословная монархия или, реже, олигархическая республика;

• при феодализме широко распространяются отношения корпоративного типа—соседские общины, городские коммуны, ремесленные цехи, купеческие гильдии, монашеские и рыцарские ордена;

• в этом обществе огромную роль играла традиция и господствовало религиозное мировоззрение.

Мы уже показали, что в III и IV вв. европейское рабовладельческое хозяйство претерпевает системный кризис. Великое переселение народов, начавшееся в V в., привело к тому, что «варварские» соседи Рима не только совершали военные набеги на территорию империи, но и осуществляли своеобразную «обратную колонизацию» окраинных провинций. В V—VI вв. масса свободных «варваров», прежде всего германских, оседала на землях Галлии. Германские племена, среди которых выделяются франки, возродили в Галлии общинный строй. Германцы владели землями не лично, а через посредство семейных союзов — genealogiae (родственный союз), cosanguinei (единокровные). Но кровно-родственные союзы находятся к этому периоду в состоянии разложения: в письменных источниках уже упоминаются «товарищи» (socii) и «соседи» (vicini). Между прочим, свободные франки-общинники называются в источниках конца V в. до боли знакомым термином «leudes» — «люди»!

Окончательное падение Западной Римской империи в 476 г. привело к быстрой аграризации хозяйственной жизни. Германские завоеватели не интересовались городской жизнью римлян. С точки зрения развития производительных сил период «варварских» завоеваний можно назвать временем упадка, некоторого цивилизаци-онного отката. Развитые формы товарно-денежных отношений, характерные для античной экономики, заменялись натурализацией хозяйственной жизни, преимущественно сельской. Но одновременно — это период великого исторического синтеза римской экономической культуры и привнесенного извне общинного строя.

В истории ничего не пропадает бесследно. Германские (и славянские) завоеватели раннего средневековья (конец V — середина XI вв.) оказались весьма восприимчивы к культуре покоренных народов. Рисовать этот период темными тонами разрушений цивилизации и культуры — исторически несправедливо. Такого рода отношение к периодам покорения иноплеменниками — это традиция завоеванных народов. Германцы и славяне в действительности привнесли в Западную Европу «свежую кровь», энергию свободы и своеобразную общинную демократию.

Но будет и крайним преувеличением описание этого периода как времени некоего культурного обновления. Нет, на территорию бывшей Римской империи пришли завоеватели, присвоившие землю и накопленные материальные ценности римлян. Завоеватели превратились в новую земельную аристократию, их предводители стали королями новых государств и империй, а жители завоеванных территорий — подневольными, зависимыми, а зачастую и бесправными членами новых сообществ. Так было и в королевстве франков на территории Галлии, так было и в Британии, завоеванной в середине V b. германскими племенами англов и саксов. Новое господствующее сословие, таким образом, было преимущественно иностранного происхождения. «Лучшие семьи» будущей Франции — это потомки германских завоевателей, говорящие на основательно испорченной латыни, что не помешало их языку превратиться позже в великолепный и богатый французский язык. Между прочим, «лучшие семьи» аристократической Англии — это потомки уже французских и нормандских завоевателей, которые пришли сюда вместе с Вильгельмом, герцогом Нормандским, в 1066 г., конфисковали земли англосаксонских владетелей, присвоили их, а заодно ввели в обычай и в британскую культуру французский язык.

Поскольку германские племена пришли в Западную Европу как завоеватели, то и экономические отношения формировались в со-, ответствии со своеобразным оккупационным режимом, не столь жестоким как в XX в., но не менее тяжким. Дело в том, что германцы, прежде всего в Галлии, создавали новые поселения не столько как сельские соседские общины, сколько как военные дружины. Земля завоевателям нужна была не для' того, чтобы ее обрабатывать, а чтобы получать от нее доход преимущественно в натуральной форме. А работа на земле — это удел людей, которые жили здесь и до прихода франков: бывших граждан империи, зависимых колонов, бывших рабов и потомков осевших на этой территории племен, пришедших сюда раньше франков и завоеванных ими.

Социальное неравенство и классовые различия появлялись и развивались во Франкском королевстве не потому, что сами франки уже продвинулись по пути классового расслоения, а потому, что они завоевали и покорили другие народы и племена, у которых классовые противоречия были уже историческим обычаем.

Но и здесь не следует впадать в преувеличения и думать, что все франки стали земельными аристократами и вовсе не трудились на земле. Дело в том, что германская община — марка — уже достаточно расслоилась к моменту завоевания Римской империи. Но это еще не было классовым расслоением. Более удачливые и авторитетные воины были более состоятельны и могущественны, только и всего. Они становились правителями завоеванных территорий, военачальниками и гражданскими администраторами. Здесь-то им и пригодился опыт империи, с которым они были знакомы, издавна находясь на ее землях в качестве колонистов-пограничников. Становиться новой аристократией было несложно хотя бы из-за того, что франки составляли всего 2—3% населения завоеванных территорий. Так что и простой воин мог стать крупным землевладельцем. Но не всем завоевателям это удавалось. Менее удачливые и знатные «садились на землю», становились земледельцами и скотоводами. Процесс классового расслоения ускорился после создания Франкского королевства. Франкское общество было заражено вирусом классовых антагонизмов, характерных для завоеванных территорий.

Франкское государство образовалось и оформилось как королевство на территории Галлии в 481 г. Король франков Хлодвиг Меровинг, правивший с 481 по 511 г., сразу стал крупным землевладельцем, так как к нему перешел весь императорский домен. Часть завоеванных земель пришлось отдать церкви, так как в 496 т. франки приняли христианство в католической форме.

Формы землевладения и социальную структуру франкского общества отражает один из первых германских судебников — «Салическая правда» (Lex Salica), датируемая исследователями началом VI в. и, следовательно, отражающая отношения более раннего периода. Судя по этому документу, дополненному франкскими королями в VI—IX вв., общество всего этого периода трудно назвать феодальным в буквальном смысле этого слова. В лучшем случае это раннефеодальное общество, а более корректно — переходное к феодальному. Основная масса франкского населения — свободные общинники с общинной формой землевладения. Частная собственность — аллод — распространяется на дом, усадьбу, огород, но не на основной массив пахотной земли. Сила общинных традиций проявляется в том, что наследование аллода осуществляется только по мужской линии, дабы родовое имущество не переходило к другому роду. Женское потомство исключалось из наследования земли; в случае отсутствия сыновей земля переходила в распоряжение соседей. О том, как складывалась судьба незамужних дочерей общинника, документ умалчивает. Правда, пахотная земля находилась в индивидуальном пользовании семей, но считалась общинным достоянием. Во всяком случае, все пахотные наделы после снятия урожая превращались в общее пастбище, «открытое поле» до следующего сезона весенних полевых работ. В общине существовали не только отношения взаимопомощи в экстремальных ситуациях, но и — оборотная сторона медали — отношения круговой поруки, когда более зажиточным общинникам приходилось участвовать в уплате штрафа (вергельда), наложенного судом на более бедного сородича. Понятно, что последнее обстоятельство тяготило разбогатевших общинников, и те могли по суду отказаться от родства (рискуя не получить помощи при возможных экстраординарных ситуациях в будущем). Лишь во второй половине VI в. во Франкском королевстве фиксируется аллод как частная земельная собственность: земля становится объектом купли-продажи, залога, дарения и наследования.

В V в. Меровинги жаловали земли за службу, но эти пожалования неопределенны и беспорядочны, юридически не оформлены, что приводило к торжеству римских понятий о полной безусловной частной собственности на землю. Крупные земельные пожалования тоже именовались аллодами, но это — не мелкие формы собственности рядовых общинников, а территории, населенные несколькими деревнями, а порой и соразмерные некоторым современным малым государствам Европы.

Таким образом, аллод у франков — частная земельная собственность. Формировалось крупное землевладение за счет королевских земельных пожалований и за счет разорения крестьян-аллодистов, вынужденных отдаваться под покровительство крупных землевладельцев-сеньоров (этот процесс добровольной зависимости назывался коммендациями и был известен еще со времен Римской империи). Понятно, что коммендации приводили к поземельной зависимости и уже ограничивали свободу общинников.

Крупным землевладельцем во Франкском государстве становилась церковь. Церковные учреждения получали землю различными способами: как пожалование от короля, путем купли, в результате расчистки территории от леса силами монахов и прихожан и — главное — путем вкладов, которые были латентной формой продажи или залога земли. Именно на церковных землях раньше, чем на землях светских собственников, появились различные формы условного землевладения, т.е. сущностные формы феодальных отношений.

Католические церковные учреждения, прежде всего монастыри, отдавали принадлежащие им земли прекаристам. Прекарий — временное и условное владение церковной землей. Прекариотом могли быть: лица церковного клира, получавшие землю вместо жалованья; лица, вложившие свою землю в церковное учреждение и получившие ее обратно в виде прекария, за что платили оброк преимущественно в натуральной форме; лица, продавшие землю церкви и оставшиеся на ней в качестве оброчника; наконец, по приказу короля, что часто оспаривалось церковью. Прекарист обладал определенными правами, закрепленными в законах, он мог оспорить в суде свои права, если собственник нарушал договор. Например, в 567 г. церковный собор в Лионе запретил епископам отнимать прекарий, данные их предшественниками членам церковного клира.

В результате именно католическая церковь начала формировать в Европе собственно феодальные отношения, основанные на условном землевладении.

Повсеместное утверждение феодальных отношений произошло позже, в VIII и IX вв. В VIII в. в государстве франков реальными властителями становились так называемые майордомы. Раздачи земель Хлодвигом и его преемниками и бесконечные распри между наследниками и их соперниками ослабили королевскую власть. Воспользовались этим крупные дворцовые чиновники, maiordomus — управляющие дворцовым хозяйством и одновременно крупные землевладельцы и военачальники. Один из этих майордомов из дома Пипинидов, Карл Мартелл («Молот»), правивший в 715—741 гг., совершил подлинную революцию в поземельных отношениях.

Суть этой революции состояла в том, что главной формой землевладения стал бенефиций — условное земельное держание. Дело в том, что королю (точнее, майордому) надо было достаточно быстро решить несколько жизненно важных задач:

• создать слой служилых людей, противопоставив их крупной земельной аристократии, владельцам аллодов, на фоне исчерпания «свободного» земельного фонда;

• разрешить на этой базе проблему профессиональных военных и чиновников, способных с большей эффективностью защищать интересы верховной власти;

• освободить скудную казну короля от денежных выплат служивому люду; обеспечить пополнение армии вооруженными за счет бенефициариев людьми;

• переложить на условных держателей заботу о сборе налогов с населения и исполнении крестьянами различных трудовых повинностей.

Отдадим должное изобретательности Карла Мартелла: задача была решена блестяще. Карл практически прекратил раздачу аллодов. Теперь земли жаловались в виде beneficium (благодеяния) на условиях пожизненного пользования за службу в армии, государственном аппарате, в судебной системе. Понятно, что сами бене-фициарии не занимались хозяйством, они служили. Они получали с земли, населенной крестьянами самого разного происхождения и различной степени зависимости, земельную ренту, натуральную и денежную. Да и их собственная служба была своеобразной рентой жалователю земельного владения. Ни в коем случае нельзя считать бенефиций частной собственностью — это всего лишь частное пользование землей сюзерена. Бенефициарий владел землей, пока служил. В случае прекращения службы земля возвращалась собственнику. Бенефиций в отличие от аллода нельзя продать, заложить или передать в наследство без наследования служебных функций. Лишь со временем, в IX—X вв., военные и гражданские бенефициарий получили возможность передавать в наследство свои должности, а вместе с ними и земельные владения. Такие наследуемые условные владения стали называться феодами (во Франции), илиленами (в Германии). Наследуемость феода, или лена, нельзя понимать таким образом, что сын феодала обязательно занимает должность отца, хотя часто так и было. Нет, наследник мог занимать и равноценную или даже низшую должность, но это становилось основанием для того, чтобы сюзерен оставлял феод новому вассалу.

Период расцвета собственно феодального (ленного) землевладения пришелся на XI—XII вв. Как же формировался земельный фонд, предназначенный для бенефициев и феодов?

Первоначально-, еще при Карле Мартелле, раздавались земли, конфискуемые у политических противников, мятежных аристократов и частично за счет секуляризации церковных земель. Но далее, в период Каролингов (751—843), и особенно при империи Карла Великого (768—814), сложилась несколько иная система формирования земельного фонда для условных пожалований. Эта система возникла в связи со сложной иерархической структурой сюзерен-ства и вассалитета. Теперь не только король мог раздавать земли, принадлежащие государству или лично королю в качестве его домена. Крупные королевские вассалы из своего феода жаловали земли своим вассалам, а те в свою очередь своим. В результате создавалась пирамидообразная система вассальной зависимости. С известной долей условности ее можно изобразить в виде иерархии: король — герцоги — графы — маркизы — бароны — шевалье. При этом нижестоящий вассал получал вместе с землей значительный, а иногда и полный иммунитет от вмешательства королевских должностных лиц в дела земельной аристократии. Судебные, административные, полицейские и фискальные функции передавались крупным вассалам и их администрациям. Иерархия закрепилась довольно быстро и превратилась в обычай. При Карле и его сыне Людовике Благочестивом были введены даже запреты на обращения к королю, минуя низшие власти и непосредственного сюзерена. Сыграв первоначально положительную роль в решении прежде всего военных задач, иммунные права способствовали усилению независимости от центральной власти и привели в последующем к распаду Каролингской империи. Так сложилась система, афористичную характеристику которой мы помним со школьной скамьи: «вассал моего вассала — не мой вассал».

Вообще-то феодальные отношения были не столь просты, как это выглядит в пирамидальном построении. Скажем, каждый субъект иерархии помимо условного держания, бенефиция или феода, мог иметь и собственный аллод. За особые заслуги сюзерен мог даровать землю не только в условное, но и в безусловное владение. Таким образом, военный или чиновник мог иметь аллод, а мог и не иметь его, а бенефиций или феод, как правило, имел. Иначе он не мог бы служить, ведь денежные вознаграждения за службу были скорее премиями, чем регулярными платежами.

Многие дворяне имели несколько бенефициев и являлись вассалами более чем одного сеньора. Могло быть и так, что два сеньора являлись вассалами друг друга применительно к отдельным владениям. Столь запутанные отношения часто приводили к конфликтам и столкновениям, поэтому не зря феодальная эпоха считается периодом беззакония и жестокости.

Ясно, что на самом нижнем этаже иерархического здания находились те, кто непосредственно производил общественное богатство, содержал феодалов всех мастей, королевский двор и самого императора, церковь и монастыри.

Несмотря на определенную сложность социальных отношений, все общественные функции в феодальных королевствах оказываются довольно четко разграниченными: светские феодалы (дворяне) сражаются, священники молятся, а крестьяне работают. Хотя категории работников тоже многообразны и усложнены, но и среди крестьян легко различить две макрокатегории — свободных и зависимых. В огромный период с VI по XII в. в государстве франков (и во Франции) различаются три вида наделов (мансов) непосредственных сельских производителей: рабские, литские (литы — зависимые свободные, потомки преимущественно галло-римско-го населения) и свободных держателей с различными по тяжести повинностями. Свободных держателей по старой памяти назвали колонами. В VI—X вв. колонов было, по некоторым экспертным оценкам, раз в десять больше, чем несвободных. Несвободные — сервы, анциллы, манципии — уже в этот период были самыми настоящими крепостными на надельных землях, не имеющих свободы передвижения. Некоторых из них в документах той эпохи прямо называют servi casati — испомещенные рабы. Правда, сервы уже значительно отличались от рабов Римской империи. Сервы имели право иметь семью; разлучать семьи при продаже было нельзя; убийство каралось отлучением от церкви. Множество сервов освобождалось по завещаниям. Фактически сервы — это уже крепостные. Смягчение положения рабов и уменьшение их количества сопровождались ростом числа полусвободных колонов и вольноотпущенников.

Личная зависимость производителей оформлялась законодательно. В VIII—IX вв. король прямо участвует в установлении крепостной зависимости своими капитуляриями (указами), устанавливая развитую систему штрафов и наказаний за невыполнение феодальных повинностей. Карл Великий постановил: каждый свободный обязан искать покровителей и заступников. Но отношения коммендата и патрона могли быть прерваны в случаях насилия второго или по смерти одной из сторон. Именно при Карле за патроном утвердилось название сеньора, а за коммендатом — вассала. Об этом свидетельствует важнейший документ эпохи — «Капитулярий о виллах», описывающий хозяйственную жизнь в земельных владениях самого Карла.

Феодальная система, отношения зависимости и подчинения сказывались и на фискальных отношениях. Так, Карл Великий освободил свободных людей от прямых налогов (косвенные налоги, «спрятанные» в цене товаров, платили все), все фискальные повинности возлагались на феодально-зависимое население. Но ответственными за их исполнение были землевладельцы.

Франкское королевство и империя являются классическим примером того обстоятельства, что феодальные отношения основаны наличной зависимости не только крестьян от феодалов, но и феодальных вассалов от своих сеньоров-сюзеренов. Если феодалы были условными земельными держателями, в большей или меньшей степени подчиненными своему сеньору, то и крестьяне были условными держателями надельных земель, обязанными рентными платежами в виде барщины, оброка и иных традиционных и чрезвычайных повинностей и выплат.

Уже к XI в. практически во всей Западной Европе действовал принцип «нет земли без сеньора». Община-марка не исчезла, а превратилась в общину закрепощенных крестьян. Правда, отождествлять французского зависимого крестьянина с русским крепостным, скажем, второй половины XVI или XVIII в. не следует. При всей тяжести феодальной эксплуатации, зачастую приводящей к крестьянским выступлениям, серв XI—XII вв. был менее принижен, имел больше хозяйственной самостоятельности, по крайней мере в семейных делах свои проблемы разрешал сам. Вообще представлять европейскую феодальную эпоху как череду бесконечной классовой борьбы не вполне корректно. Система вассалитета и сюзеренства предполагала, что субъекты отношений имели взаимные обязательства. И если крестьянин обязан был работать на землевладельца, то сеньор обязан защищать вассала от притязаний других сеньоров и даже от слишком алчных притязаний королевского фиска.

Эти взаимные обязательства становились важной составляющей феодальных отношений в XII—XIII вв., когда большинство французских феодалов вовсе отказывались от земель барского домена и раздавали эти земли в пользование крестьянам. Получая натуральную, а позже денежную ренту, сеньор был вынужден проявлять заботу об определенном уровне благосостояния крестьянина, способного воспроизводить свое хозяйство — главный источник доходов сеньора.

Такая система просуществовала во Франции в течение всего периода раздробленности (с конца X по середину XII в.). Политическая раздробленность есть и результат, и причина феодальной самостоятельности землевладельцев. Свою роль в процессе раздробления страны сыграла и католическая церковь, добившаяся в конце X в. полной независимости монастырей — крупных земельных собственников — от светской власти и епископов и подчиненных только папе. Уже в XI в. крупные аббатства и монастыри превращаются в самостоятельных земельных владельцев. Начинается формирование духовно-феодальной иерархии.

С конца XI в. в экономических отношениях Франции подспудно начинаются новые явления. Во-первых, натуральные оброки постепенно превращаются в денежные платежи. Это важный симптом ограниченности натурального хозяйства хотя бы потому, что росли потребности аристократии, а социальный статус предполагал рост престижного потребления, сеньорам все больше хотелось приобретать предметы роскоши, в том числе иностранного происхождения. Для этого нужны были деньги. Но для того чтобы крестьяне могли платить денежную ренту, они тоже должны получать определенную экономическую свободу, по крайней мере свободу рыночной реализации своей продукции. И в самом деле, XII в. стал периодом, когда сословная система, основанная на личной связи, все больше превращалась в систему, основанную на поземельной связи. Крестьяне начинают выкупаться на волю, скапливая средства на рыночной торговле. Денежная рента, выплачиваемая крестьянином, стала называться цензом, земельный надел — цензивой, а сам крестьянин — цензитарием. К личной свободе, положению вольного виллана, могло привести и участие в начавшихся в 1096 г. крестовых походах «во славу Божию». Уже здесь обратим внимание на то, что период собственно крепостнического строя, во всяком случае во Франции, был весьма непродолжительным. Поэтому представлять все Средневековье как период непрерывных мучений крестьянства не вполне справедливо. Исторически достоверно, что в XIII в. вилланы уже количественно преобладают над сервами, а личное прикрепление окончательно сменилось поземельной зависимостью. В XIV столетии серваж активно идет на убыль, имеются примеры освобождения крестьян целыми деревнями. Но прикрепление к земле еще несколько веков было объективно необходимо. «Маленький замкнутый товарно-хозяйственный мирок, — писал

Н. Рожков, — мог бы погибнуть, если бы земледелию в нем не был обеспечен определенный постоянный состав рабочих, — отсюда и вытекало прикрепление к земле».

Впрочем, неверно было бы рисовать положение французских крестьян в розовом свете. Историки насчитывают в XI—XII вв. более двадцати «волн голода». Но вот вопрос: являлись ли действительной причиной неурожаев и голода социальные отношения или природные катаклизмы, периодически случавшиеся в Европе и в более поздние времена?

Крестьяне, имея личную свободу, еще более интенсивно расслаивались социально. В XIV и XV вв. во Франции появилась возможность продавать или закладывать цензиву, что приводило к возникновению прослойки обедневших крестьян — сельских наемных работников. А у богатых крестьян появился новый вид крестьянского держания — издольная аренда у своих соседей и даже у феодалов.

Политические проблемы и бесконечные войны (чего стоит только Столетняя война 1337—1453 гг.), эпидемии (например, чума 1348— 1350 гг.) приводили к попыткам возврата к личному прикреплению крестьян к феодалам. Сопротивление крестьян выливалось в мощные социальные движения, народные выступления, самым крупным из которых была Жакерия (1358). В результате уже к концу XIV столетия ²/з крестьян стали лично свободными держателями, преимущественно на правах наследственной аренды с фиксированной платой за землю. И такое положение сохранялось вплоть до Великой революции XVIII столетия.

Неклассический» феодализм

Раскрывая содержание феодальных отношений, мы взяли в качестве примера «классический образец» — Франкское государство и Францию. Этого достаточно, чтобы понять суть проблемы. Большинство стран Западной Европы с большей или меньшей модифи-цированностью прошли тот же путь развития. Впрочем, некоторые характерные различия отметим, чтобы показать: закономерность — всего лишь тенденция, пробивающаяся через множество отклонений от некоего исторического вектора.

1. В Британии условное феодальное владение зародилось даже раньше, чем во Франкском государстве, в VII— VIII вв. Именно с этого времени известны бокленды — земли, доходы с которых передавались приближенным короля, но крестьяне при этом сохраняли личную свободу. Процесс закрепощения крестьян осуществлялся очень медленно, да так и не был завершен окончательно. Свободная марка и после англосаксонского завоевания продолжала существовать вплоть до XII в. Крестьянские семьи наследственно владели землей. Естественно, что рабы тоже продолжали существовать достаточно долго, но были исключительно из местного кельтского населения. Лишь в IX в. в Англии появляется крупная вотчина — манор, но одновременно возникла и мелкая (до 10 акров) индивидуальная частная собственность общинников с правом отчуждения. Обычным явлением в английской деревне был и безземельный «свободный» батрак, хотя его социальное положение мало . чем отличалось от рабского. В X—XI вв. зависимость свободных общинников-кёрлов, возникавшая как результат задолженности, приводила к личной зависимости и системе коммендаций.

При короле Ательстане (924—940) коммендация становится обязательной для всех свободных, но еще не превращается в вассалитет. Еще можно переходить к другому патрону или прогонять клиента. В XI в. сложилось крупное поместье с землей сеньора (inland) и землей, занятой зависимыми крестьянами и свободными держателями (autland). Классические образцы феодальных отношений принесли в Англию французы после завоевания страны в 1066 г. герцогом Вильгельмом Нормандским. Тогда только внедрилось в сознание субъектов производственных отношений феодальное понимание: земля — номинальная собственность короля, а бароны, лорды, монастыри и крестьяне — только условные держатели (free holder).

В XIII—XIV вв. в английской деревне происходят значительные изменения, связанные прежде всего с тем, что континентальной Европе (Фландрии) понадобилась английская шерсть для развития текстильного производства. В производство и торговлю шерстью вовлекались и феодалы, и крестьянские хозяйства. Теперь для торговых операций на континенте потребовались деньги, поэтому натуральные оброки стали заменяться денежной рентой. Еще в 1136 г. в нарушение веками складывающегося обычного права король Генрих III впервые разрешил так называемые «огораживания», с помощью которых крупные владельцы — лорды — превращали свои владения в пастбища для овец. В XIII в. сгон крестьян с земли и превращение земельных наделов в пастбища стали обычным явлением. Появились безземельные крестьяне, а тут еще в середине XIV в. в Англию перекинулась чума. Население резко уменьшилось, и лордам «пришлось» вновь закрепощать батраков. В довершение ко всем бедам разгоралась Столетняя война с Францией.

Все это привело к грандиозному восстанию крестьян под руководством Уота Тайлера. Характерно, что во время мятежа восставшие убивали не только своих землевладельцев, но и фламандских ремесленников — мастеров шерстяных мануфактур. В результате в XIV в. барщинная система повсеместно была ликвидирована, крестьяне массовым образом выкупались от личной зависимости и становились свободными копигольдерами (имевшими на руках копии договоров с землевладельцами об аренде) или вовсе собственниками-фригольдерами. Уже в XV в. появилось и «новое дворянство», предпочитавшее войне торговлю шерстью. Есть все основания считать, что на этом завершается история феодализма в Англии.

2. В Германии процесс феодализации проходил несколько иначе, чем в завоеванной франками Галлии. Здесь не крестьяне получали землю от завоевателя-землевладельца, а, напротив, германская племенная аристократия постепенно закабаляла свободную деревню-марку. Аллоды крестьян сохранялись до XI в. Еще в X в. среди германских народов существовал обычай снаряжать одного воина от 10 крестьянских дворов без посредничества какого-либо крупного земельного владетеля, которых судя по всему тогда просто не существовало. Войдя же в состав Франкской империи, Германия попала в общую для всего этого государства колею развития. Политическая раздробленность здесь проявилась тоже позже, чем во Франции, в XI в. Напротив, во второй половине X в. (962 г.) германский король Отгон I Великий после подчинения Северной и Средней Италии основал Священную Римскую империю, первым императором которой он и стал. И именно тогда начался реальный процесс закрепощения крестьян, растянувшийся до XVI столетия.

Но в период расцвета крепостничества в Западной Германии (XI—XII вв.) крепостные могли, оставаясь несвободными, входить в состав рыцарей, составлявших низший слой дворянства. Это трудно объяснимый документированный факт, показывающий лишний раз, как нелегко описывать средневековую экономику, используя лишь двуцветную палитру. Император Конрад II (1024—1039) создал класс рыцарей — непосредственных вассалов, путем раздачи в лен небольших земельных участков в 3 гуфа. В это сословие и привлекались за особые заслуги крепостные крестьяне. Это было тем более необхо-

димо, что светские князья добились от Конрада II полного признания наследственности их обширных ленов. Длительность и запоздалость процесса закрепощения не означает более мягкого характера феодализма. Напротив, тот факт, что в Германии в 1525 г. произошло великое восстание крестьян и городского плебса, которое по своему размаху превзошло подобные выступления во Франции и Англии, говорит сам за себя. Раздробленность и бесконечные конфликты германских феодальных властителей стали характерной особенностью этой страны до середины XIX столетия.

3. В Италии в X—XI вв. преобладала колонатная аренда земли, унаследованная от Римской империи. Крепостничество здесь, в буквально смысле слова — на окраине феодального мира, тоже осталось недоразвитым. А в XI в. постепенно сокращается, потом и прекращается применение труда крепостных, учащаются случаи освобождения от крепостной зависимости и бегства крестьян в относительно свободные города.

4. В Испании процессы феодализации были прерваны арабским завоеванием VIII столетия (711 г.). С этого периода большая часть зависимых крестьян становилась арендаторами на государственной земле (по мусульманскому законодательству из '/₅ или '/, урожая). Исчез и колонат. Раб, принимая ислам, тут же становился свободным.

5. Особая страна — Византия, олицетворение промежуточной системы между Западом и Востоком. С тех пор как в 395 г. Римская империя разделилась на Западную и Восточную (собственно Византию), на Востоке стал формироваться общепризнанный центр цивилизации того времени — «второй Рим». В Византии рано начался процесс кодификации законов. Уже при императоре Феодосии II (408—450) создан первый византийский свод законов Codex Theodo-sianus, а в 528—534 гг. появился всемирно известный Свод гражданского права Юстиниана Великого — Corpus Juris Civilis. Это не только памятник юридической мысли, но и прекрасный источник для исследования социально-экономических отношений. Именно из этого Свода становится ясным, что Византия представляла собой государство с жестко централизованной властью императора, развитой торговлей и рыночной инфраструктурой и господством крупного частного безусловного землевладения. Налоговый гнет в стране был настолько тяжелым, что иногда маломощные владельцы даже отказывались из-за него от земли. Когда в 554 г. Юстиниан завоевал Италию и положил там конец Остготскому королевству, он и в Италии установил такие налоги, что мелкие собственники предпочитали уступать свои земли крупным владельцам и превращаться в арендаторов. Юстиниан сделал героическую попытку ослабить влияние крупных земельных аристократов, «по-восточному» увеличивая размеры государственного землевладения.

Но в VII в. начинается ослабление византийского «самодержавного централизма», появляются относительно самостоятельные области — фемы — во главе со стратегами. В IX в. и здесь появляется аналог бенефиция — стратиотское (военное) условное владение землей. КХ и XI вв. относятся массовые раздачи (и просто захваты) императорских и церковных земель в условное владение — прении. Правда, европейской многоступенчатой иерархии здесь не получилось. В отношениях условного землевладения участвовали всего два субъекта: император и бенефициарий. Не было здесь и системы иммунитета. При императоре Константине VII (913—959) рыцарские участки были признаны наследственными, но неотчуждаемыми, т.е. фактически превратились в аналог феода.

В XIII в. начинается закономерный процесс распада Византийской империи на враждующие феодальные владения. В 1204 г. Византию захватили европейские участники четвертого крестового похода, ведь для европейских католиков православная Византия была прибежищем еретиков. Но заняться здесь «земельным вопросом» им не удалось, потому что в 1261 г. Византийская империя в усеченном размере все же была восстановлена Михаилом Палеологом. Новая императорская династия Палеологов ввела-таки иммунные права крупных землевладельцев. Но дальше начинается уже сугубо «восточная» история византийских территорий, завоеванныхв 1453 г. турками-османами.

2.3. Восточный феодализм:

Исторический фантом

Феодализм — понятие сугубо европейское. Все попытки определить период перехода восточных стран с «азиатским» способом производства к феодальным производственным отношениям не

имели успеха.

На Востоке, от Египта до Китая, издавна, с I тысячелетия до н.э., общинные формы хозяйства достаточно га