Триумф модных экономических теорий

Неразрешимые проблемы оскорбляют наши чувства. Мы все привыкли к тому, что технологии и человеческий гений могут найти любые решения. Исследователи находят лекарства от все большего числа болезней, правительства строят новые дороги, автомобильные компании сокращают выб­росы в атмосферу — в итоге можно найти выход из любой ситуации. В богатых странах Запада здоровье улучшается, люди живут дольше, а качество этой жизни, с некоторыми оговорками, но становится лучше. В общем и целом, все очень даже хорошо. Поэтому, тем более странно и неприятно видеть, как не­которые страны все больше и больше отстают от уровня жизни США, Европы, Кореи или даже Мексики. В большин­стве стран Африки, Южной Азии и некоторых районах Латинской Америки жизнь, казалось бы, ничуть не улучши­лась. Это не совсем верно: даже в беднейших странах уве­личилась средняя продолжительность жизни, что вполне верно. Уровень жизни, выражающийся в доле ВВП на душу населения, во многих странах сейчас не выше, чем он был в 1950 г, или даже в 1910 г.

Почему некоторые страны не могут воспользоваться го­товыми решениями для того, чтобы справиться с пробле­мами бедности или болезней, которые, как мы знаем, успешно применяются в наших собственных странах? Почему некоторые страны не могут обеспечить своих жителей чистой водой или электричеством, хотя технологии уже давно не являются секретными и не так уж дорого стоят? Почему некоторые дети продолжают умирать от нехватки препаратов для оральной регидратации[7], хотя это одна из самых дешевых, простых в использовании и важных (с точки зрения возможности сохранить жизнь) медицинс­ких методик последних лет? Почему Афганистан оказался в такой нищете, что террористам удалось подкупить пра­вительство?

Иногда ответ бывает совершенно очевидным: этническое насилие или гражданская война, которые имели место в Аф­ганистане, Сомали или Руанде, никогда не помогают в созда­нии процветающего государства. Вряд ли вы будете сажать овощи у себя в огороде, если мародеры могут увести вас из дома, я уже не говорю о том, чтобы открыть свое дело. Межобщиннные столкновения в Африке сохранились со времен существования колониальных границ. И найти решение для этой проблемы непросто.

К сожалению, все другие ответы не так очевидны. По сути, один из основных вопросов экономики до сих пор так и не понят. Почему экономика растет? Именно поэтому та­кая область экономики, как экономика развития, наука, за­нимающаяся поиском пути к процветанию для бедных стран, характеризуется как интеллектуальная мода (т. е. мода на определенные экономические теории). Указания, которые экономисты из развитых стран разработали для развиваю­щегося мира, менялись на протяжении десятилетий, но от­казаться от решения проблемы превращения первоматерии в золото, от загадочной алхимии роста оказывается невоз­можным. Ведь сейчас благополучие и процветание нашего собственного мира во многом зависят от того, поделимся ли бы с беднейшими странами этим секретом.

По словам Уилльяма Истерли, ведущего эксперта по воп­росам развития: «На поиск нас подталкивают страдания бед­ных и благополучие богатых. Если наш поиск увенчается успехом, это будет одним из величайших интеллектуальных триумфов в истории человечества».

Он и другие ученые думают, что теперь они, возможно, проникли в суть процесса. Это уже прогресс, потому что в прошлом экономисты, исследующие вопросы развития, были уверены, что знают ответ, — и каждый раз ошибались. Таким образом, некоторая доля скромности помогает. Од­нако не следует думать, что в идеях прошлого нет ничего полезного. Напротив. Но тогда каждая идея считалась па­нацеей, а потом оказывалось, что это было ошибкой.

Более того, это лишь осложнило жизнь людей в бедных странах, которым говорили, что если вы сделаете X или Y — даже если для этого придется пойти на некоторые жертвы или политические беспорядки, — то жизнь улучшится. Раз за разом они следовали то одним указаниям, то другим, а цель отодвигалась все дальше и дальше. Все это при от­сутствии экономического роста объясняет ту злобу, кото­рую некоторые бедные страны испытывают к западным эк­спертам и всему Западному миру в целом.

Давайте взглянем на некоторые методы экономики раз­вития. Одна из первых теорий связывала экономический рост с инвестированием в технику. В бедных странах — низкий уровень накоплений, потому что они бедны, по­этому, если удастся понять, сколько средств им нужно для достижения необходимых темпов роста, то можно подсчи­тать финансовый разрыв(неравенство). Экономисты, изучающие проблемы развития, так и сделали, для каждой страны. Материальная помощь и ссуды таких международ­ных агентств, как Всемирный банк или Международный валютный фонд (МВФ), а также богатых государств, дол­жны были помочь восполнить этот разрыв. Большая часть средств, предоставленных в качестве ссуд или помощи бед­ным государствам, долгие годы тратилась на дорогостоя­щие проекты: дамбы, дороги, крупные заводы, аэропорты и прочее.

Конечно, экономический рост в некотором смысле зави­сит от инвестиций. Это одна из основных рабочих теорий в экономике. Но не так сложно понять, что дело не только в этом. Нужны люди, чтобы работать на этой технике, люди с определенными навыками и образованием. Поэтому, в конце концов, эта мысль дала рождение другой панацее — образованию, или инвестициям в человеческий капитал,как называют это экономисты. Существует четкая связь между расходами на обучение населения и развитием: Юж­ная Корея, одна из немногих стран, перешедшая из катего­рии развивающихся стран в категорию передовых, являет­ся классическим примером важности образования.

Но опять-таки, инвестиции в человеческий капитал не решают проблему полностью. Именно поэтому существу­ет множество решений. Контроль роста населения был одно время главной идеей теории, основанной на том, что в бед­ных странах показатели рождаемости во много раз выше, чем в богатых. Но, скорее всего, причинно-следственная связь здесь иная: большие доходы позволяют людям созда­вать небольшие семьи.

Другой влиятельной и характерной экономической тео­рией была марксистская экономика развития. Она пользо­валась особой популярностью в развивающихся странах, потому что возлагала всю вину за экономическую отста­лость на империализм и поиск капиталистами новых тер­риторий лишь с одной целью — для добычи сырья. Но мар­ксистская теория потеряла всю привлекательность с паде­нием коммунизма в 1989 г. Связанной с марксистским спо­собом анализа, но логически отличавшейся от него была теория, согласно которой низкий уровень экономического развития сознательно сохранялся в государстве, находив­шемся в подчинении или зависимости от богатых и мощных держав. Эта теория до сих пор популярна в развиваю­щихся странах.

В настоящий момент в моде другие идеи. Горячо обсуж­дается вопрос о том, насколько климатические и географи­ческие условия определяют судьбу нации, ведь большинство бедных стран находится в тропиках. Другая идея состоит в оценке роли культурных факторов, таких как отсутствие Протестантской этики работы или отношение к решению тендерных проблем. Подобные споры могут быть такими энергичными, только потому, что мы плохо понимаем суть процесса экономического роста.

На сегодняшний день существуют два модных решения проблемы глобальной бедности. Одно основано на абсолют­но верном наблюдении за тем, что в прошлом материальная помощь бессмысленно тратилась из-за коррупции и плохо­го управления. Теперь материальную помощь надо увели­чить, но выдавать ее только при условии хорошего поведе­ния тех, для кого она предназначена. Однако, помимо того факта, что правительства лишь немногих развивающихся стран одобрят еще большее вмешательство со стороны МВФ или других организаций-доноров в управление их странами, поскольку их роль и так велика, существуют сомнения и от­носительно точности выполнения условий.

Предположим, что мы знаем, что такое хорошая поли­тика, и можем сказать, когда она не применяется (хотя на самом деле это не совсем так). Плохая экономика будет характерна именно для бедных стран, которым не удается про­водить правильную политику. В них будет медленный эко­номический рост, высокая инфляция, большие государ­ственные долги и т.д. И именно их накажут, сократив в бу­дущем помощь или прекратив ее вовсе. Возможно, для того чтобы быть добрым, имеет смысл быть жестоким, но «обус­ловленность помощи» (например, обусловленность креди­тов МВФ обязательством должников проводить определён­ную экономическую политику) никогда не будет легкой стратегией.

Второе модное лекарство против бедности — освобож­дение от долгового бремени,или списание долгов стран Третьего мира. Зачастую из-за плохой политики в прошлом, когда диктаторы строили дворцы и копили деньги в секрет­ных банках в горах Европы, в бедных странах образовались долги, которые они никогда не смогут выплатить. Если кредиторы знают, что они не получат назад все свои деньги, то вполне логично, что они спишут часть долга и позволят странам-заемщикам развиваться, с тем чтобы в будущем получить обратно оставшуюся часть. Таким образом, осво­бождение от уплаты части долгов имеет смысл.

Но стоит ли списывать весь долг — как предлагали не­которые сторонники этого решения? Если учесть то, сколь­ко западные налогоплательщики заплатят за помощь раз­вивающимся странам, то становится понятным, что это не­избежно приведет к тому, что материальной помощи ли­шатся очень бедные страны, не имеющие больших долгов. К таким странам относится, например Бангладеш, где мно­гие годы проводится довольно хорошая экономическая по­литика без сильной коррупции. Это не самая лучшая сис­тема материального стимулирования. Более того, списание долга освобождает средства, которые правительства могут тратить на другие цели; предполагается, что они вложат их в здравоохранение или образование, но здесь мы снова стал­киваемся с проблемами обусловленности.

К сожалению, в прошлом уже пробовали воспользовать­ся методом списания долгов, и все закончилось провалом. Многочисленные примеры освобождения от уплаты долгов, начиная с 1970-х годов, показывают, что большинство стран снова накапливает большие долги после того, как прошлые списываются. Задолженность — это не природная катаст­рофа, как ураганы или наводнения, это — политический вы­бор коррумпированных правительств.

Так на чем же остановилась теория экономического раз­вития сейчас? Для того чтобы бедная страна встала на путь экономического роста, она должна инвестировать в физический и человеческий капитал. Она должна подавить на­силие и коррупцию. Правительство должно реализовывать правильный курс, каким бы он ни был, но, как ми­нимум, должно обеспечить стабильные макроэкономи­ческие условия.

Экономисты также постоянно находят новые требования к успешной стратегии роста. Как показал финансовый кри­зис в Азии в 1997-1998 гг., важны банковская система и финансовые институты. Коррупция и фаворитизм действи­тельно вредят и частному сектору, и правительству. В эко­номическом развитии особое место отводится социальным и политическим институтам. Люди не будут инве­стировать в будущее, если частная собственность плохо ох­раняется, а суды неэффективны или коррумпированы. Ча­сто это называют социальным капиталом, новой формой капитала, которому требуются инвестиции. Амартия Сен, лауреат Нобелевской премии по экономике, объяснил, что нам следует понимать развитие как расширение человечес­ких возможностей и свобод, а не только как получение боль­шего количества денег.

В последнее время экономисты пришли к общему мне­нию о том, что экономическое развитие зависит от целого калейдоскопа политических мер и институтов. Согласовать все (выстроить всех уток в ряд) очень сложно. Более того, выходом из порочного круга бедности на благой путь яв­ляется экономический рост. Например, у жителей бедных стран нет стимулов вкладывать деньги в собственное обра­зование, потому что в их странах недостаточно образован­ных людей, чтобы отрасли предлагали им подходящую ра­боту. Совершенно бессмысленно быть высокообразован­ным ткачом ковров или собирателем чая. Как и во многих других сферах экономики, здесь действует принцип возра­стающей доходности, т. е. когда успех подкрепляет успех, а также невезение проигравших. Это возвращает нас к вос­крешенной теории экономической географии, в которой возрастающую доходность и эффект победителя на рынках, процветающих в одних зонах, а не других, используют в качестве объяснения неравномерного распределения богат­ства и бедности в странах с развитой экономикой. Дело не в том, что география определяет судьбу, но сопротивляться географическим особенностям так же сложно, как и преодо­леть собственную историю.

Однако я думаю, что последняя теория — о том, что нет мгновенного решения, — оптимистичнее предыдущих. Есть гораздо больше шансов решить проблему, если вы сначала поймете, что вы не знаете и что вы знаете.

Часть V