Земля на чаше весов в поисках новой общей цели

Свободная рыночная капиталистическая экономика— самое мощное из известных орудий цивилизации. Она не знает себе равных как система распределения ресурсов, рабочей силы и денежных потоков, как парадигма развития производства, распределения и потребления материальных благ, выработки решений, касающихся буквально всех сторон социальной жизни.

Соперничающие с капитализмом системы, в первую очередь коммунизм, оказались неконкурентоспособны на рынке идей. Хотя коммунизм потерпел поражение во многом потому, что душил политические свободы, именно насилие над свободой экономической обнаружило его полную несостоятельность. Ошеломляющий крах Советского Союза и его восточноевропейской империи во многом объясняется тем, что по обе стороны железного занавеса утвердилось мнение о превосходстве капитализма над коммунизмом — как в теории, так и на практике, — поскольку классическая экономическая теория нашла удачное воплощение в капиталистической системе.

Многое из того, чего мы не замечаем <...>, касается стремительного разрушения окружающей среды. Популярные учебники по экономике, как правило, даже не упоминают о таких важнейших с точки зрения хозяйственных решений проблемах, как загрязнение и истощение природных ресурсов. Хотя эти вопросы исследовались многими специалистами по микроэкономике, причем преимущественно в практических целях, в общую экономическую теорию они так и не вошли. «У макроэкономики и окружающей среды нет точек соприкосновениям, — говорит экономист Всемирного банка Герман Дейли, ведущий специалист по этой проблеме.

Возьмите основной параметр, который используется для определения уровня экономического развития любого государства, — валовой национальный продукт (ВНП). При определении его величины не учитывается истощение природных ресурсов по мере их использования. Принимается во внимание амортизация зданий и заводов, механизмов и оборудования, легковых машин и грузовых платформ.

Можно привести тысячи подобных примеров. Так, широкое применение пестицидов может обеспечить максимальную прибыль от выращивания зерна в кратчайший срок, однако непродуманное и чрезмерное их использование отравляет подземные воды.

Экономисты классического толка часто утверждают, что все субъекты свободного рынка обладают «совершенной информацией» — то есть считается, что те, кто принимает экономические решения, <...> безусловно, знают все факты, на которых основан их выбор, учитывая даже незначительные погрешности в оценке.

Подобные теории граничат с интеллектуальным высокомерием, особенно если учесть неспособность классических экономистов воспринять идею о расходовании природных ресурсов. Современная экономическая теория, приводя нереалистичные доводы об информации, действительно широко доступной в сегодняшнем мире, продолжает отстаивать столь же абсурдные утверждения о природных ресурсах как о неограниченном «бесплатным товаре».

Рост производительности — основной показатель экономического «прогресса» — в настоящее время исчисляется методом, в котором присутствует еще одно абсурдное допущение: если новая технология дает и положительные, и отрицательные последствия, то считается приемлемым измерять лишь первые и попросту игнорировать вторые.

Классическая экономика также не учитывает должным образом всех затрат, связанных с тем, что мы называем потреблением. Каждый раз, когда мы что-то потребляем, возникают отходы, однако об этом экономисты просто-напросто забывают.

Наша неспособность оценивать экологическую сторону производства есть проявление экономической слепоты, грозящей чудовищными последствиями.

Нынешние дискуссии об устойчивом развитии вызваны признанием того факта, что во многих случаях инвестиции крупнейших финансовых учреждений, таких, как Всемирный банк, действительно стимулировали экономическое развитие стран «третьего мира». Однако, способствуя быстрому притоку денежных средств, подобные инвестиционные органы принуждали эти страны принимать модель краткосрочной эксплуатации своих природных ресурсов, что не могло не нанести ущерба тенденции долгосрочного устойчивого роста.

Слепота, которую мы демонстрируем в отношении использования природы, служит основным препятствием на пути нашего стремления найти разумные ответы на стратегические угрозы, нависшие ныне над окружающей средой.

Человек всегда стремился к познанию окружающего мира, и наука предоставила ему новый, могущественный метод анализа явлений природы, позволивший свести их к определенному набору единиц информации, каждая из которых поддавалась объяснению, повторению — и управлению.

Благодаря быстро растущему объему информации наша власть над природой необычайно усилилась. Вместе с этим возросло и наше уважение к потрясающим возможностям нового способа общения с миром. Когда, однако, на смену индустриальному веку пришел век информационный, производство информации стало намного превышать возможности ее использования.

Человечество столкнулось с кризисом, который само же создало: оно тонет в море информации. Мы произвели на свет столько статистических данных, формул, образов, документов и деклараций, что не в состоянии их усвоить. И вместо того, чтобы искать новые пути осмысления и усвоения уже созданного, мы все более быстрыми темпами продолжаем производить новую информацию.

Большие объемы неиспользуемой информации в конечном счете превращаются в своего рода загрязнение окружающей среды.

Мы наблюдаем кризис образования на фоне избытка информации — и это не простое совпадение. Образование — это процесс переработки знаний, однако нам кажется проще генерировать новые факты, чем хранить и использовать те, которыми мы уже обладаем. Мы же, сталкиваясь с невежеством, производим еще больше информации, не желая понять, что хотя она, возможно, имеет ценность, но заменить знания, ей не дано.

Нам необходимо лучше обрабатывать новую информацию, но вместе с тем и осознать силу — как в положительном, так и в отрицательном плане, — заключенную в способе ее передачи.

Однако меньше внимания уделяется тому обстоятельству, что способ передачи информации, которым мы пользуемся, может изменять нас самих. Информационная технология, как и любая другая, опосредует наши отношения с объектом, характеризуемым с ее помощью, поскольку, стремясь определить полное значение какого-либо конкретного явления и представить его в виде системы знаков, мы что-то отбрасываем, а что-то сознательно искажаем.

Рассматривая то, как наука и техника изменили наши взаимоотношения с природой, полезно уточнить понятие «технология». В дополнение к орудиям труда и устройствам нам следует включить в него также системы и методы организации, которые увеличивают наши возможности навязывать миру свою волю. Любой набор процессов, способствующих расширению наших возможностей или облегчающих выполнение определенных задач, можно считать технологией. Даже новые системы мышления, вроде рыночной экономики или демократии, могут пониматься как средство достижения определенных результатов. И, как и другие подобные средства, они иногда приводят к неожиданным последствиям.

Сегодня у нас есть тысячи мощнейших и новейших способов управления природными системами хрупкой планеты, но представления о том, как надо беречь и охранять природу от нежелательных последствий, пока элементарны.

В сокровенном смысле слова концепция защиты окружающей среды исходит из глубин нашего существа, которое знает лучше, как укрепить, защитить и сохранить самое дорогое, прежде чем мы безвозвратно потеряем все.