Институциональная структура

Экономическое развитие может происходить в различных ин­ституциональных контекстах, как было показано в предыдущих главах. Однако определенно можно сказать, что одни законода­тельные и социальные условия (точно так же, как природные ус­ловия) более благоприятны для экономического развития, чем другие. Институциональные условия экономической деятельности в Европе, где возникла первая индустриальная цивилизация, да­вали большой простор для индивидуальной инициативы и пред­принимательства, предоставляли свободу профессионального вы­бора, а также географической и социальной мобильности, основы­вались на частной собственности и верховенстве закона, отражали роль рациональности и науки в достижении материальных целей. Ни один из этих аспектов не был порождением самого XIX в., од­нако их сочетание и общественное признание сделали их важными предпосылками экономического развития.

Юридический базис

Великобритания, как мы видели, уже в основном имела совре­менную институциональную основу экономического развития, адаптированную к социальным и материальным инновациям и из­менениям. Одним из ключевых институтов была юридическая сис­тема, известная как обычное право (которое по меньшей мере со времен норманнского завоевания было общим для всего англий­ского королевства, заменив местные законы и обычаи). Отличи­тельными чертами обычного права были эволюционный характер развития, опора на обычаи и прецеденты, зафиксированные в юридических решениях, и его гибкость. Оно обеспечивало защиту частной собственности и частных интересов от посягательств со стороны государства («мой дом — моя крепость») и в то же время защищало общественные интересы от злоупотреблений частных лиц (к примеру, путем запрета монополистической прак­тики). Оно также включало в себя обычаи купцов (купеческое право) в том виде, в каком они получили развитие в специальных купеческих судах. Перенесенное в английские колонии, обычное право стало основой законодательной системы Соединенных Шта­тов и британских доминионов, когда они добились независимости или самоуправления.

Тем временем на континенте устаревшие институты до такой степени застыли перед лицом разрушительного ветра перемен, что постепенный, мирный переход к новому порядку был более невоз­можен. Французская революция, уничтожив Старый режим, от­крыла новые перспективы и новые возможности для предприни­мательства и реализации хозяйственных амбиций. Она раз и на­всегда устранила остатки феодального строя и установила более рациональную законодательную систему, которая в конце концов была оформлена Кодексом Наполеона.

Хартией нового порядка можно считать Декларацию прав че­ловека и гражданина (содержащую значительные заимствования из американской Декларации независимости, которая, в свою оче­редь, заимствовала многие идеи из трудов французских филосо­фов). Первая глава провозглашала, что «люди рождаются и оста­ются свободными и равными в своих правах», которые определе­ны как права на свободу, собственность («священную и неприкос­новенную»), безопасность и сопротивление насилию. Декларация также провозглашала гарантии, необходимые для сохранения этих прав: равенство перед законом, свобода слова и печати, справед­ливость налогообложения, которое устанавливают сами граждане или их представители, подотчетность официальных лиц. Все граждане должны иметь «равные возможности заниматься любой деятельностью, занимать посты и общественные должности в соот­ветствии с их заслугами и талантами».

Революционные ассамблеи пошли значительно дальше про­стых деклараций и предприняли шаги по определению законода-

тельных основ нового порядка. Помимо ликвидации феодального режима и утверждения частной собственности на землю, они лик­видировали все прежде существовавшие внутренние таможни и пошлины, распустили ремесленные цехи и весь аппарат государ­ственного регулирования промышленности, запретили монополии и привилегированные компании, заменили произвольные и не­справедливые поборы Старого режима рациональной и единой системой налогообложения. В 1791 г. Ассамблея зашла так дале­ко, что приняла радикальный закон Ле Шапелье, запрещавший организации и объединения как рабочих, так и нанимателей.

Естественно, французы распространили свои реформы на тер­ритории, захваченные ими в ходе революционных и наполеонов­ских войн. Бельгия, германские земли в левобережье Рейна, боль­шая часть Италии и, на короткое время, Голландия и часть север­ной Германии были включены в состав Французской империи. За немногими исключениями на всей ее территории был осуществлен полный комплекс реформ. Рейнский союз, Швейцарская конфеде­рация, Великое герцогство Варшавское, Неаполитанское королев­ство, Испания, находившиеся под французским «протекторатом», приняли большую часть революционного законодательства. Влия­ние реформ распространилось даже на те страны, которые не на­ходились под прямым господством французов. Пруссия подвер­глась их влиянию в наибольшей степени. После Иенской катас­трофы 1806 г. на ключевые позиции в прусской администрации выдвинулась группа просвещенных и патриотически настроенных чиновников, исполненных решимости возродить страну путем ад­министративных и социальных реформ, которые помогли бы ей противостоять завоевателям и обеспечить лидерство среди герман­ских государств.

Результаты революционных преобразований нельзя рассматри­вать как простое разрушение старого. Напротив, они представля­ли собой первые шаги в направлении позитивной, конструктивной и довольно последовательной политики. Однако, в конце концов, современные французские институты — а также институты тех стран, которые попали в сферу французской гегемонии, — сфор­мировались под влиянием не самой революции, а политики Напо­леона. Изменения в общественном мнении, которые сделали воз­можной диктатуру Наполеона, были реакцией на крайности рево­люции, а также на коррупцию и беззаконие, процветавшие при Директории. Общественное мнение оказалось готово пойти на компромисс с некоторыми, но ни в коем случае не со всеми инсти­тутами и традициями Старого режима. Гений Наполеона и поли­тическая удача обеспечили возможность синтеза рациональных достижений революции с привычками и традициями, глубоко уко­ренившимися в ходе тысячелетней истории. На политику Напо­леона наложили отпечаток военный склад его ума, который видел преимущества иерархических структур и требовал жесткой дис­циплины, а также атмосфера непрерывных войн.

Наполеоновский синтез, пожалуй, лучше всего виден в огром­ной работе по кодификации законов, начатой еще в период рево­люции, но законченной уже при империи. Представляя собой классический компромисс между римским правом, приспособлен­ным к местным нуждам и обычаям, и новым революционным за­конодательством, Кодекс, тем не менее, сохранил фундаменталь­ные принципы революции: равенство перед законом, светское го­сударство, свобода совести и экономическая свобода. Граждан­ский кодекс, обнародованный в 1804 г., является наиболее фунда­ментальной и важной частью Кодекса Наполеона. Написанный юристами — выходцами из среднего класса, он ясно отражает по­требности и интересы имущих групп населения. Он трактует право собственности как абсолютное, священное и неприкосновен­ное. Он также особо оговаривает принцип свободного заключения контрактов и придает действующим контрактам силу закона. Он признает вексель и другие виды коммерческих документов и спе­циально подтверждает правомерность займов под проценты — ус­ловие принципиальной важности для развития промышленности в католических странах.

Одновременно с уничтожением институтов Старого режима на завоеванных территориях французы заложили там основы нового режима. Гражданский кодекс, принесенный французскими окку­пационными войсками, сохранил свою силу после их изгнания. По всей Европе и за ее пределами, включая Луизиану и Квебек, а также практически всю Латинскую Америку, Гражданский ко­декс или был принят в неизменном виде, или лег в основу наци­ональных кодексов.

Еще одной составной частью наполеоновского Кодекса, кото­рая имела особое значение для экономического развития, был Коммерческий кодекс, обнародованный в 1807 г. До появления этого Кодекса не существовало всеобъемлющего свода законов, регулирующего формы коммерческих предприятий. В Великобри­тании закон 1720 г. запрещал создание акционерных компаний без утверждения их хартии парламентом. Аналогичные запреты долгое время были широко распространены и на континенте. Рост масштабов предпринимательской деятельности благодаря разви­тию новых технологий требовал новых юридических форм веде­ния бизнеса для поощрения накопления капитала и распределения инвестиционного риска. Великобритания отменила ограничения на создание акционерных компаний в 1825 г., однако они обязаны были получать специальную хартию вплоть до 1844 г., когда объ­единениям 25 или более человек было разрешено создавать акци­онерные компании путем простой регистрации. Но даже после этого принцип ограниченной ответственности акционеров не был нормативно утвержден до появления серии законов в 1850-х гг., обеспечивавших, при определенных условиях, ограничение иму­щественной ответственности при регистрации компаний. Новый

9-5216

всеобъемлющий закон 1862 г. сделал ограниченную ответствен­ность общим правилом.

Коммерческий кодекс различал три основных типа коммерчес­ких предприятий: 1) простое товарищество, партнеры которого несли индивидуальную и коллективную ответственность за все долги предприятия, 2) коммандитное товарищество, в котором полные члены партнерства несли неограниченную ответственность за результаты его деятельности, в то время как остальные партне­ры рисковали только суммами, которые они внесли в капитал то­варищества, 3) «анонимные» общества, или акционерные компа­нии (корпорации) в американском значении этого слова, с ограни­ченной ответственностью всех акционеров. Это были анонимные общества в том смысле, что имена частных лиц не могли фигури­ровать в официальном названии компании. Из-за своих привиле­гий каждое «анонимное» общество должно было непременно по­лучить хартию от правительства, которое в первой половине сто­летия даровало такие хартии чрезвычайно неохотно. В свою оче­редь, коммандитное товарищество могло быть основано путем но­тариальной регистрации. Впоследствии закон 1863 г. разрешил свободное инкорпорирование компаний, чей капитал не превышал 20 млн франков, а в 1867 г. очередной закон снял и это ограни­чение.

Коммандитная форма была принята в большинстве европей­ских стран и сыграла жизненно важную роль в аккумуляции ка­питалов для торговли и промышленности в переходный период до разрешения свободной регистрации корпораций, когда большинст­во правительств были даже более консервативными, чем француз­ское, в вопросе предоставления хартий для «анонимных» об­ществ. После того, как во Франции в 1867 г. было разрешено сво­бодное образование акционерных обществ, за ней вскоре последо­вали и другие страны. К 1900 г. среди крупных стран только Рос­сия и Османская империя все еще требовали получения специаль­ного разрешения на образование акционерных компаний. В свою очередь, в Соединенных Штатах, где эгалитаристские настроения и враждебное отношение к экономическим привилегиям были сильнее, чем в Европе, и где, наряду с федеральным правительст­вом, отдельные штаты также могли выдавать хартии на образова­ние корпораций, свободное инкорпорирование стало правилом еще в 1840-х гг.