Предпосылки и сопутствующие обстоятельства индустриализации

207 Как писал Эштон, изменения затронули не только промышлен­ность, но и социальную и интеллектуальную сферы. В действи­тельности они оказали влияние также на коммерческие, финансовые, сельскохозяйственные и даже политические проблемы. В этой «сплошной паутине» исторических перемен трудно выбрать приоритеты, особенно с учетом того, что методы или «единицы измерения» самих перемен ненадежны или отсутствуют вовсе. Од­нако есть основания полагать, что интеллектуальные изменения являлись наиболее фундаментальными, в том смысле, что они сде­лали возможными другие перемены и стимулировали их.

207 Уже в Средние века некоторые люди стали задумываться о практической возможности использования сил природы. Позже

208 научные достижения, связанные с именами Коперника, Галилея, Декарта и Ньютона (и многих других), придали силу этим идеям' В Англии влияние Френсиса Бэкона, одним из афоризмов которо­го было выражение «Знание — сила», привело к основанию в 1660 г. королевского общества «для развития знаний о природе». Некоторые ученые рассматривают применение науки к производ­ству в качестве отличительной черты современной промышленнос­ти. Несмотря на свою привлекательность, эта точка зрения не ли­шена слабостей. На заре современной промышленности в XVIII в. наука и научное знание были слишком слабыми, чтобы их можно было непосредственно применять в производственных процессах. Фактически лишь во второй половине XIX в., когда начался рас­цвет химии и электротехники, научные теории стали играть роль основы для разработки новых процессов и создания новых отрас­лей. Однако неоспорим тот факт, что еще в начале XVII в. науч­ные методы — в частности, методы наблюдения и эксперимен­та — стали применяться (хотя и не всегда успешно) для решения утилитарных задач. Использовались эти методы отнюдь не только учеными. Одной из наиболее значительных черт технического развития в XVIII в. и в начале XIX в. было большое количество крупных инноваций, осуществленных самобытными мыслителями, механиками и инженерами-самоучками (само слово инженер при­обрело свое современное значение именно в XVIII в.). Во многих случаях термин «экспериментальный метод» может быть слиш­ком формальным для описания реального процесса; более умест­ным было бы выражение «метод проб и ошибок». Однако жела­ние экспериментировать и осуществлять инновации проникло во все слои общества, включая даже сельское население, традицион­но более консервативное и подозрительно относящееся к нововве­дениям.

Именно потому, что Англия была первой страной, начавшей широкомасштабную индустриализацию, она же была лидером в деле повышения производительности сельского хозяйства. К концу XVII в. Англия уже находилась в первом ряду европейских стран по уровню производительности сельского хозяйства, в кото­ром было занято лишь около 60% населения. Хотя абсолютная численность сельскохозяйственных рабочих продолжала возрас­тать вплоть до середины XIX в., их доля в совокупной численнос­ти рабочей силы устойчиво снижалась, составив в начале XIX в. примерно 36%, в середине XIX в. (когда их абсолютное количест­во достигло максимума) — примерно 22%, а в начале XX в. она составляла уже менее 10%.

208 Средства, с помощью которых Англия повышала производи­тельность сельского хозяйства, носили во многом характер экспе­риментов с новыми культурами и новыми типами севооборота. В XVI в. из Нидерландов были заимствованы методы культивирова­ния турнепса, клевера и других кормовых культур, которые стали широко распространяться в XVII в.

208 Возможно, наиболее важным

209 ововведением в сельском хозяйстве до появления методов науч­ной агрономии в XIX в. было развитие плодопеременной техноло­гии, предусматривающей временное превращение пашни в пастбища (часто с высевом новых кормовых культур) вместо прежней практики постоянного разделения земель на пашню и пастбища. Эта технология имела двойное преимущество: она восстанавлива­ла плодородие почвы путем улучшения севооборота (в т.ч. высева бобовых культур), а также позволяла поддерживать более высо­кое поголовье скота, благодаря чему производилось больше наво­за для удобрения, а также больше молока, мяса и шерсти. Многие землевладельцы и фермеры также экспериментировали с селек­цией домашнего скота.

Важным условием как улучшения севооборота, так и селекции скота было огораживание и консолидация полей. При традицион­ной системе открытых полей было трудно, если вообще возможно, добиться согласия между многими земледельцами на введение новой культуры или нового типа севооборота, а при выпасе скота в общих стадах было трудно осуществлять селекцию. Несмотря на сильные стимулы к огораживанию, оно имело множество против­ников, преимущественно в рядах коттеров и сквоттеров, которые не имели своих участков в рамках системы открытых полей и об­ладали лишь традиционными правами выпаса одной —двух голов скота на общинном пастбище. Наиболее известными были огора­живания, которые проводились в соответствии с парламентскими законами в период между 1760 г. и концом наполеоновских войн, поскольку именно они сопровождались всплеском оппозиционной литературы (рис. 7.2). Однако огораживания на основе личных соглашений шли почти непрерывно с конца Средних веков; осо­бенно интенсивными они были в конце XVII в. и первые шесть десятилетий XVIII в. К этому времени более половины пахотных земель Англии было огорожено.

Новый сельский ландшафт, который появился на месте дере­вень, окруженных открытыми полями, состоял из компактных, консолидированных и огороженных (стеной, забором или изгоро­дью) ферм, в большинстве своем имевших площадь от 100 до 300 акров. Процессу огораживания и технологическим улучшени­ям сопутствовала тенденция к укрупнению ферм. В 1851 г. около одной трети обрабатываемой земли принадлежала фермам, вла­девшим 300 и более акров земли. На фермы, имевшие менее 100 акров, приходилось только 22% земли. Но даже при этом число владельцев небольших ферм в два раза превосходило число владельцев прочих ферм. Причина этого заключалась в том, что владельцы небольших ферм обрабатывали землю с помощью чле­нов своих семей, в то время как крупные фермеры были капита­листическими арендаторами, которые нанимали безземельных сельскохозяйственных рабочих. Принято было считать, что огора­живания привели к «обезлюдению» деревни, однако на самом деле связанные с ними новые технологии культивации вели к

210 росту спроса на труд.

210 Абсолютная численность сельскохозяйствен­ной рабочей силы стала сокращаться не ранее чем со второй по­ловины XIX в., когда были внедрены такие сельскохозяйственные машины, как молотилка, косилка и паровой плуг.

Рис. 7.2. Последние огораживания в Англии.

210 Тем временем растущая производительность английского сель­ского хозяйства дала возможность прокормить городское населе­ние при устойчиво растущем стандарте питания.

210 Фактически в те­чение примерно столетия с 1660 г. по 1760 г. оно производило «избыточную» продукцию, направлявшуюся на экспорт, прежде чем темпы роста численности населения обогнали темпы роста производительности.

210 Относительно процветающее сельское насе­ление, более специализированное и ориентированное на рынок, чем крестьянство других европейских стран, представляло собой также рынок сбыта для самых различных промышленных продук-211-тов, от сельскохозяйственных орудий до таких потребительских товаров, как ткани, оловянная и керамическая посуда.

211 Коммерциализация сельского хозяйства отражала общий про­цесс коммерциализации всей страны. Уже в конце XVII в. анг­лийская внешняя торговля в расчете на душу населения превыша­ла торговлю всех других стран, кроме Нидерландов, а в Лондоне стала развиваться очень сложная система организации торговли и финансов, в результате чего Лондон стал составлять конкуренцию Амстердаму. Между 1688 и 1801 гг., в то время как относитель­ная доля сельского хозяйства в национальном доходе упала с 40% до 32,5%, а доля горнодобывающей и обрабатывающей промыш­ленности, а также строительства возросла с 21% до 23,6%, относи­тельная доля торговли и транспорта выросла с 12% до 17,5%, т.е. в полтора раза.

211 Уже к XVII в. Лондон начал выступать в качестве «полюса роста» всей английской экономики.

211 Его преимущества носили и географический, и политический характер.

211 Римляне выбрали самое близкое к морю место на Темзе, где можно было навести мост и основать городское поселение. Сеть дорог с центром в Лон­доне, построенная римлянами, в XVI в. и позже продолжала слу­жить английской экономике. Подобным же образом лондонская гавань (pool) была самым верхним местом на Темзе, доступным для морских судов, и город уже в Средние века стал важнейшим портом Англии.

211 Местоположение национальной столицы в Вестминстере, на небольшом расстоянии вверх по реке от собственно Лондона, с которым он впоследствии слился, увеличивало богат­ство и население метрополиса. Рост численности населения был особенно интенсивным в XVI —XVII вв., и к 1700 г. Лондон до­гнал, а, возможно, и превзошел Париж, который прежде был самым крупным городом Европы.

Коммерциализация шла параллельно развитию финансовой ор­ганизации страны. Истоки английской банковской системы неяс­ны, но в первые годы после Реставрации 1660 г. некоторые лон­донские ювелиры стали выступать в качестве банкиров. Они вы­пускали расписки на прием вкладов, которые циркулировали как банкноты, и предоставляли займы кредитоспособным предприни­мателям. Основание Английского банка, имевшего законодатель­ную монополию на акционерное банковское дело, заставило част­ных банкиров прекратить выпуск банкнот, но они продолжали принимать вклады, акцептировать тратты и учитывать векселя. Тем временем провинции за пределами Лондона оставались лише­ны официальных банковских услуг, хотя брокеры, адвокаты и бо­гатые оптовые купцы совершали некоторые элементарные банков­ские операции, такие как учет векселей и перевод денег в Лондон. Английский банк не создавал филиалов, а его банкноты, имевшие крупный номинал, не обращались вне Лондона.

211 Более того, дея­тельность королевского монетного двора была крайне неэффек­тивной; достоинство выпускаемых им золотых монет было слиш-212-ком высоко, чтобы они могли использоваться для выплаты зара­ботной платы или в розничной торговле, а объем чеканки сереб­ряной и медной монеты был очень невелик.

212 Связанная с этим не­хватка разменной монеты заставила частных предпринимателей заполнить образовавшуюся нишу: промышленники, купцы и даже трактирщики выпускали расписки и жетоны, которые обслужива­ли нужды местного денежного обращения.

212 Из этих разнообразных источников и появился институт «местных банков» (country banks) — банков, расположенных вне Лондона, демонстрировав­ших быстрый рост во второй половине XVIII в. К 1810 г. таких банков насчитывалось почти 800.

212 Эйфория, порожденная Славной революцией, привела к созда­нию в 1690-х гг. множества акционерных компаний. Некоторые из которых, подобно Английскому банку, были утверждены королев­ской хартией и получили монопольные права. (В то время зако­нодательство о формах предпринимательских организаций еще только складывалось.) Схожая эйфория охватила страну и после успешного окончания войны за Испанское наследство и достигла апогея в финансовом буме, известном под названием «бума Южных морей» (South Sea Bubble). Это имя связано с деятель­ностью «Компании Южных морей», учрежденной королевской хартией в 1711 г. и имевшей номинальную монополию на торгов­лю с Испанской империей, хотя реальная цель ее создания состо­яла в том, чтобы обеспечивать правительство финансами для про­должения войны. (Схожая спекулятивная мания в то же самое время имела место во Франции. Названная «Миссисипскнм бумом», она была спровоцирована шотландским финансовым авантюристом по имени Джон Лоу, который уговорил герцога Ор­леанского, регента при малолетнем короле Людовике XV, разре­шить ему создать банк, Banque Roy ale, а также компанию для ос­воения французских владений в Северной Америке, названную «Миссисипской компанией».) Пузырь лопнул в 1720 г., когда пар­ламент по настоянию «Компании Южных морей» провел закон, за­прещавший создание акционерных обществ без санкции парламента. Давать такие санкции он, однако, оказался не склонным. В резуль­тате Англия вступила в свою «промышленную революцию» с зако­нодательным барьером на пути использования акционерной (корпо­ративной) формы организации, вследствие чего большинство про­мышленных и других предприятий организовывались в форме това­риществ или обычных частных компаний. Вопрос о том, сдержива­ло это или нет английскую индустриализацию, был объектом ак­тивных дискуссий, но в любом случае этот фактор не являлся ро­ковым препятствием. Указанное законодательное ограничение на создание акционерных компаний было отменено в 1825 г.

212 Другим крупным последствием Славной революции была, как уже упоминалось, окончательная передача государственных фи­нансов королевства в руки парламента, что существенно снизило издержки государственных заимствований и таким образом осво-213-бодило капитал для частных инвестиций.

213 Хотя система налогооб­ложения была высоко регрессивной (т.е. она возлагала непропорционально тяжелое бремя на слои населения с низким уровнем до­хода), она также способствовала накоплению капитала для инвес­тиций. Вопрос о том, были ли эти накопления в массе своей на­правлены непосредственно в промышленность, спорен, поскольку большая часть крупных промышленных предприятий выросла из малых благодаря реинвестированию прибыли. Однако если и не прямо, то косвенно, путем вложений в инфраструктуру, особенно транспортную, эти средства все же внесли важный вклад в разви­тие индустриализации.

213 Перемещение больших количеств объемных грузов с низкой удельной стоимостью, например зерна, из деревни на городские рынки, леса для строительства, угля и руды из шахт и рудников к металлургическим заводам и доменным печам, требовало деше­вого и надежного транспорта. До начала эры железных дорог реч­ные пути являлись самыми экономичными и эффективными транспортными артериями. Своим ранним процветанием и бы­стрым стартом на пути к созданию современной промышленности Великобритания была во многом обязана своему островному поло­жению, которое не только дало ей бесплатную защиту от разру­шительных континентальных войн, но также и дешевый транс­порт. Длинная береговая линия, великолепные природные бухты и множество судоходных рек сняли потребность в наземном транспорте, которая задерживала рост торговли и промышленнос­ти на континенте.

213 При всех географических преимуществах, в стране росла по­требность в улучшении транспортных коммуникаций. В течение тридцатилетнего периода с 1660 г. по 1689 г. было принято 15 част­ных актов парламента по улучшению судоходности рек и гаваней. С 1690 г. по 1719 г. принято было 59 актов (включая законы о сооружении дорог), а с 1720 г. по 1749 г. — 130 актов. В 1750-е гг. началась эра каналов, в течение которой были построены вод­ные пути для связи судоходных рек друг с другом, а также шахт и рудников со своими рынками. Иногда строительство канала тре­бовало большого искусства, создания акведуков и подземных тон­нелей. Всего за период 1750—1820 гг. к 1000 милям существовав­ших ранее судоходных водных путей было добавлено еще около 3000 миль (преимущественно каналов), расходы на которые оце­нивались в 17 млн фунтов стерлингов (рис. 7.3).

213 Посредством этих каналов и судоходных рек все главные центры производства и потребления были связаны между собой и с главными морскими портами.

213 Предприятия по строительству и эксплуатации каналов создавались как частные, ориентированные на получение прибыли компании, регистрация которых осуществлялась парламентскими актами (это было основное исключение из принципа, связанного с ограничением создания акционерных обществ), которые облагали пошлинами независимых владельцев судов и барж, а иногда имели и собственный баржевой флот, который сдавали в аренду.

Рис. 7.З. Внутреннее судоходство в Великобритании.

214 Британская сеть каналов и судоходных рек была чрезвычайно эффективна для своего времени, но все же не вполне удовлетво­ряла спрос на внутренние перевозки. Традиционно содержание дорог было обязанностью приходов, в принудительном порядке использовавших труд местных жителей.

214 Поэтому неудивительно, что состояние дорог, которые поддерживались таким способом,

215 было плачевным.

215 Начиная с 1690-х гг. парламент начал создавать путем частных актов «дорожные тресты» (turnpike trusts), кото­рые должны были строить и содержать хорошие дороги, за передвижение по которым в повозках, верхом или пешком взимались пошлины. Эти тресты не были коммерческими компаниями; они создавались и контролировались попечителями, обычно местными землевладельцами, фермерами, купцами и предпринимателями, которые были заинтересованы не только в уменьшении своих на­логовых обязательств, связанных с поддержанием дорог на при­ходском уровне, но и в улучшении доступа к рынкам. Хотя большинство подобных дорог были относительно короткими, около 30 миль или около того, многие из них были связаны между собой и впоследствии образовали густую сеть. На период 1750 — 1760 гг. пришелся наивысший подъем строительства дорог: с 3400 миль в 1750 г. их сеть выросла до 15000 миль в 1770 г. (рис. 7.4) и достигла наибольшей длины в 22000 миль в 1836 г., когда же­лезные дороги стали заменять и мощеные дороги, и каналы.

Рис. 7.4. Дорожная сеть Англии и Уэльса в 1770 г. 215