Страны поздней индустриализации и аутсайдеры

В странах Европы, не входящих в число лидеров индустриа­лизации, — особенно на территории Богемии — еще в период до 1850 г. росло число предприятий современной промышленности, но едва ли можно говорить, что там уже шел процесс индустриа­лизации. Этот процесс начался во второй половине века, что было особенно заметно в Швейцарии, Нидерландах, Скандинавии и в Австро-Венгерской империи. Гораздо слабее он проявлялся в Ита­лии, иберийских странах и в Российской империи, а его признаки в новых государствах Балканского полуострова и в идущей к упадку Османской империи были едва заметны. Его протекание в этих странах происходило при обстоятельствах, совершенно от­личных от тех, которые существовали в странах ранней индустри­ализации, что привело к складыванию иных ее моделей.

О зависимости ранней индустриализации от угля — как это четко прослеживалось в Великобритании, Бельгии и Германии — можно судить по показателям его потребления на душу населения (см. рис. 9.3). В свою очередь, страны поздней индустриализации имели мало запасов угля или не имели их совсем. Производство угля в Испании, Австрии и Венгрии было едва достаточно для удовлетворения ограниченного внутреннего спроса (если таковой вообще имелся). Россия располагала огромными запасами угля (в середине XX в. Советский Союз являлся наиболее крупным его производителем в мире), но до 1914 г. они едва начали разраба­тываться. Другие страны имели незначительные залежи угля, и его потребление почти полностью зависело от импорта.

На рис. 10.1 показано потребление угля на душу населения в некоторых странах поздней индустриализации. Необходимо выде­лить два характерных момента. Во-первых, в начале XX в. по­требление угля на душу населения даже в самых благополучных странах поздней индустриализации составляло менее одной пятой его потребления в Великобритании и менее одной трети его по­требления в Бельгии и Германии. Во-вторых, при ограниченном потреблении во всех странах поздней индустриализации, потреб­ление в наиболее благополучных из них росло гораздо быстрее, чем в остальных. Поскольку в бедных углем странах уголь при-

менялся преимущественно в качестве топлива для локомотивов, пароходов и в стационарных паровых двигателях, и фактически весь уголь, потребляемый в наиболее развитых странах поздней индустриализации, был привозным, можно заключить, что доми­нирующей силой, определяющей масштабы потребления угля, был спрос. Другими словами, более широкое потребление угля в этих странах было результатом, а не причиной успешной индустриали­зации.

Для оценки значения этого утверждения необходимо рассмот­реть индивидуальные случаи интересующих нас стран.

Рис. 10.1. Потребление угля на душу населения, 1820—1913 гг.

Источник: Mitchell B.R. European Historical Statistics, 1750—1970. New York, 1975.

Швейцария

Как Германия была последней из лидеров индустриализации, так Швейцария была первой из стран поздней индустриализации. Некоторые ученые оспаривают этот тезис, заявляя, что Швейца­рия была более индустриализирована, чем Германия, и что инду­стриализация здесь началась в более ранний период — например, что «промышленная революция» или «промышленный взлет» в Швейцарии произошли в первой половине XIX в. Это противоре­чие является в большей мере семантическим и не имеет больших

305 последствий; когда факты четко установлены и модели определе­ны, вопрос о хронологическом приоритете становится лишь вопро­сом более четких дефиниций. Хотя в Швейцарии уже в первой половине столетия или даже ранее были заложены некоторые важные предпосылки, сыгравшие большую роль в быстрой инду­стриализации этой страны после 1850 г., — особенно надо отме­тить высокий уровень грамотности взрослого населения — ее эко­номическая структура оставалась преимущественно доиндустри-альной. В 1850 г. более 57% рабочей силы было занято преимуще­ственно в сельском хозяйстве и менее 4% работало на фабриках. Подавляющее большинство промышленных рабочих трудилось дома или в маленьких мастерских, не использовавших машин. Швейцария едва вступила в эру железных дорог, имея менее 30 километров незадолго до этого проложенных путей. Более важно то, что страна не имела соответствующей структуры институтов, способствующих экономическому развитию. В 1850 г. Швейцария еще не имела таможенного союза (в отличие от Германии, которая имела Таможенный союз, но не имела центрального правительст­ва), эффективного валютного союза, централизованной почтовой системы и единой системы мер и весов.

Небольшая страна как по территории, так и по населению, Швейцария была также бедна традиционными природными ресур­сами (помимо рек и леса) и фактически не имела месторождений угля. Из-за гористого ландшафта 25% ее территории были непри­годны для сельскохозяйственного использования и оставались практически незаселенными. Несмотря на эти проблемы, к началу XX в. швейцарцы имели один из самых высоких уровней жизни в Европе, а к последней четверти XX в. — самый высокий в мире. Как же они достигли этого?

Численность населения страны выросла с менее 2 млн человек в начале XIX в. до почти 4 млн в 1914 г. Таким образом, средние темпы роста численности населения были только немногим мень­ше, чем в Великобритании, Бельгии и Германии, и существенно выше, чем во Франции. Плотность населения была ниже, чем в четырех перечисленных странах, но это в значительной степени объясняется характером ландшафта. Из-за недостатка пахотной земли швейцарцы долгое время сочетали домашнюю промышлен­ность с земледелием и молочным скотоводством. При этом они импортировали промышленное сырье и, к концу XIX в., продук­ты питания. Вследствие этого Швейцария, равно как Бельгия и в еще большей степени, чем Великобритания, зависела от внешних рынков.

Успех Швейцарии на международных рынках явился резуль­татом необычного, если не сказать уникального, сочетания передо­вой технологии с развитием трудоемких отраслей промышленнос­ти. В результате Швейцария стала специализироваться на произ­водстве высококачественных и дорогих товаров с высоким уров­нем добавленной стоимости, — таких, как традиционные швей-

царские часы, модная одежда, сложное специальное оборудова­ние, а также сыр и шоколад. Необходимо подчеркнуть, что на трудоемких производствах использовался прежде всего квалифи­цированный труд. Причина этого феномена (который может пока­заться парадоксальным) заключается в том, что большинство кан­тонов имело (по неэкономическим причинам) высокий уровень грамотности населения. Кроме того, в Швейцарии преобладала сложная система ремесленного ученичества. Все это привело к по­явлению квалифицированной, легко адаптирующейся к новым ус­ловиям рабочей силы, согласной работать за относительно низкую плату. Наконец, следует упомянуть пользующийся заслуженной славой Швейцарский институт технологии, основанный в 1851 г., который снабжал экономику квалифицированными специалистами и обеспечивал решение сложных технических проблем, возник­ших в конце XIX в.

Еще в XVIII в. Швейцария обладала крупной текстильной промышленностью, уступающей только английской, но она была основана на ремесленных процессах и занятости в течение непол­ного рабочего дня. В последнем десятилетии XVIII в. текстильное производство, особенно производство хлопчатобумажной пряжи, было полностью разрушено конкуренцией со стороны более разви­той британской промышленности. После подъемов и спадов на протяжении периода наполеоновских войн и первых лет после их окончания, швейцарская текстильная промышленность возроди­лась и даже достигла процветания. Она обладала нестандартным сочетанием технологий: механизированное прядильное производ­ство (использовавшее по большей части силу воды, а не пара), в котором использовался дешевый труд женщин и детей, и ткачест­во на ручных ткацких станках, которые сохранялись еще долгое время после того, как в Великобритании они уже сошли со сцены. Это стало возможно ввиду специализации производства на высо­кокачественных текстильных изделиях, включая вышитые, а также ввиду усовершенствования ручного ткацкого станка, в кото­рый были интегрированы элементы жаккардового станка, изобре­тенного в начале века для шелкоткацкой промышленности. Впос­ледствии к этим усовершенствованиям присоединилась механиза­ция, но опять-таки с использованием специальных приспособле­ний, предназначенных для производства высококачественных про­дуктов. К 1900 г. ручные станки стали редкостью.

Хотя шелковая промышленность была более традиционной для страны, чем хлопчатобумажная, она внесла более весомый вклад в экономический рост Швейцарии XIX в., как в отношении заня­тости населения, так и в отношении стоимостного объема экспор­та, чем хлопчатобумажное производство. Она также претерпела технологическую модернизацию. Кроме того, Швейцария имела небольшие производства в шерстяной и льняной отраслях, опять-таки ориентированные на выпуск высококачественных товаров, и производила некоторое количество одежды, обуви и других изде-

лий из кожи. В целом на протяжении всего столетия в швейцар­ском экспорте доминировали текстиль и другая продукция легкой промышленности. В текущих ценах их вывоз возрос с примерно 150 млн франков в 1830-х гг. до более 600 млн в 1912 — 1913 гг., однако их доля в структуре совокупного экспорта снизилась за тот же период с трех четвертей до немногим менее половины.

К секторам экономики, которые получили выгоду от роста экс­портного производства в текстильной промышленности, относи­лись как традиционные отрасли, так и некоторые отрасли, создан­ные в процессе индустриализации. Накануне Первой мировой войны самыми важными из них были, в порядке значимости, ма­шиностроение и производство специализированной продукции ме­таллообработки, производство продуктов питания и напитков, ча­совая промышленность, химическая промышленность и производ­ство медикаментов. Ввиду недостатка угля и железной руды в Швейцарии, что вполне понятно, не было предпринято попыток развития металлургии (небольшие металлургические мастерские, работавшие на древесном угле в районе Юрских гор, исчезли в первой половине столетия). Однако получили развитие машино­строение и металлообработка, работавшие на импортном сырье. Они зародились в 1820-х гг., специализируясь на производстве оборудования для хлопкопрядения. С учетом важности энергии воды для экономики страны неудивительно, что впоследствии эти отрасли стали ориентироваться на производство водяных колес, турбин, передаточных механизмов, насосов, клапанов и массы других специализированных и дорогостоящих изделий. После на­ступления эры электричества швейцарская промышленность бы­стро перешла к производству электротехнического оборудования, а швейцарские инженеры явились авторами многих важных ново­введений в этой новой отрасли, особенно в области гидроэнергети­ки. Снижение потребления угля на душу населения после 1900 г., прежде всего как результат электрификации железных дорог (см. рис. 10.1), является ярким тому доказательством.

Молочная промышленность, прославленная своими сырами, перешла от ремесленного производства к фабричному, что позво­лило в огромной степени увеличить выпуск продукции и ее экс­порт. Пищевая промышленность также начала производство сгу­щенного молока (по американскому патенту) и освоила две родст­венные отрасли — производство шоколада и готового детского пи­тания. Другая традиционная отрасль, производство часов, по-прежнему характеризовалась использованием ручного труда высо­коквалифицированных (хотя и часто работавших неполный рабо­чий день) ремесленников и высокой степенью разделения труда. Для этой отрасли были созданы некоторые виды специальных машин, особенно для производства стандартных, взаимозаменяе­мых деталей, но финальная сборка оставалась ручной.

И наконец, химическая промышленность получила импульс к развитию благодаря самому процессу индустриализации. Вследст-

вне недостатка природных ресурсов в Швейцарии не получили сколько-нибудь заметного развития отрасли основной, или неорга­нической химии. В 1859 и 1860 гг., после изобретения синтетичес­ких красителей, их начали производить две небольшие фирмы в Базеле, которые снабжали своей продукцией местные предпри­ятия. Позднее к ним присоединились еще две фирмы. Хотя все четыре предприятия начали свою деятельность как поставщики местной промышленности, они вскоре поняли, что не могут конку­рировать с немецкими компаниями в производстве обычных кра­сителей. В результате они начали специализироваться на произ­водстве экзотических, дорогих видов красителей, и вскоре стали фактически мировыми монополистами в их производстве и сбыте. В конце столетия они продавали за пределы страны более 90% своей продукции. Химические предприятия также занялись собст­венными исследованиями в области создания лекарственных пре­паратов. В начале XX в. химическая промышленность, в которой было занято менее 10 тыс. рабочих, обеспечивала 5% совокупного швейцарского экспорта. Ее экспорт в расчете на одного занятого в производстве достигал более 7500 франков — это в два раза больше, чем в часовой промышленности, и в четыре раза больше, чем в текстильной. Швейцарская химическая промышленность была второй по величине в мире: хотя ее выпуск составлял лишь '/5 выпуска Германии, зато она производила столько же, сколько все остальные страны мира вместе взятые.

Возможно, ни одна другая страна в Европе не претерпела столь радикальной трансформации с приходом железных дорог, как Швейцария, но, как ни парадоксально, именно швейцарские железные дороги были наименее рентабельными. Вероятно, швей­царские инвесторы по крайней мере предвидели такую возмож­ность, поскольку они чрезвычайно неохотно инвестировали капи­талы в эту отрасль, предпочитая вкладывать в железные дороги Соединенных Штатов и оставляя задачу финансирования нацио­нального железнодорожного строительства на долю иностранных инвесторов, преимущественно французских. Серьезное строитель­ство железных дорог началось в 1850-х гг.; в 1882 г. был проложен первый туннель через Альпы под перевалом Готард. К 1890-м гг. в результате высоких издержек сооружения и эксплуатации и недо­статочной загруженности большинство железных дорог обанкроти­лось или находилось на грани банкротства. В 1898 г. швейцарское правительство выкупило железные дороги у их владельцев (в ос­новном иностранных) по цене намного ниже фактических издер­жек их сооружения. Вскоре после этого началась их электрифи­кация.

Тенденции, определившиеся во второй половине XIX в., полу­чили развитие в следующем столетии: снижение относительной доли сельского хозяйства, возрастание роли промышленности и (даже в большей степени) сферы услуг, и продолжающаяся зави­симость от спроса международного рынка, особенно в сфере ту-

ризма (с 1870-х гг.) и финансовых услуг (со времен Первой ми­ровой войны). В 1960-х гг. продукция машиностроения и метал­лургии давала около 40% экспортной выручки, химикаты и лекар­ственные препараты - 20%, часы - 15%, текстиль - 12%, про­дукты питания и напитки — 5%.