Современные тенденции транснационализации

Главными материальными носителями усиливающейся транснацио­нализации экономической деятельности выступают транснациональ­ные корпорации (ТНК), число которых за последние 35 лет возросло в 11 раз. Первой ТНК можно считать созданную в 1602 г. корпорацию Dutch East India Company. Вслед за ней возник целый ряд аналогичных структур, некоторые из них (например, Hudson Bay Company) сохранились и поныне. Однако за следующие триста лет процесс образования ТНК шел относительно медленными темпами. Его динамика существенно возросла после Первой мировой и особенно после Второй мировой войн.

Современные ТНК представляют собой сложное сообщество структур, сформировавшихся на различных стадиях развития. Каж­дый период эволюции порождал свой собственный тип организации ТНК, который нередко переживал пик своего господства и сохранялся в определенной «экологической нише». В развитии ТНК можно вы­делить пять этапов.

На первом этапе важнейшую роль играли сырьевые ТНК «перво­го поколения», основанные на использовании ресурсов колоний, и го­ризонтальные картельные структуры, формировавшиеся в условиях слабости антимонопольного законодательства. Следуя Р. Робинсону, этот период в деятельности международного бизнеса можно назвать «эпохой колоний»2. Компании, возникшие в то время, и сегодня до­минируют, например в Деловом совете Британского содружества.

Второй этап охватывает межвоенный период- введение жест­ких антимонопольных ограничений привело к волне слияний 1916 — 1929 гг., породившей большое число вертикально-интегрированных структур. На смену сырьевой направленности многих ранних компаний пришла ориентация на промышленное производство. «Эпоха колоний» завершилась, началась «эпоха концессий». В принимающих странах ТНК стали превращаться в своеобразные «автономные экономические государства». По некоторым оценкам, никогда впоследствии ТНК не достигали такого политического влияния в принимающих странах, как в первой половине XX в.

Третий этап (1960 —1970-е годы) характеризовался большим числом конгломератных слияний, охватывавших различные страны и отрасли. При этом во многих странах, таких, как ФРГ или Япония, получило широкое распространение тесное взаимное переплетение бизнес-структур как за счет формальных каналов, так и на основе перекрестных директоратов. В результате корпоративная иерархия в целом ряде отраслей фактически вытесняла механизмы свободного рынка. Как отмечает X. Виссема, господствующую роль стало играть использование стратегий роста и диверсификации большинства биз-нес-структур3. В это же время традиционные ТНК дополняются и так называемыми многонациональными корпорациями (МНК), которым присуща транснациональная структура собственности.

Четвертый этап — это период 1980 —1990-х годов. В резуль­тате кризиса 1970-х годов дальнейшие процессы диверсификации были приостановлены и произошло резкое изменение стратеги­ческих императивов: период антикризисной стратегии экономии сменился этапом становления двух основных моделей — стратегии деконцентрации и продолжающей ее стратегии выборочного роста и стратегии инновационного развития. Конгломераты во многом оказались нежизнеспособными, уступая место специализированным вертикально интегрированным корпорациям; банки резко сократили свои промышленные активы. Под давлением фондовых рынков компании были вынуждены более гибко адаптироваться к происходящим процессам, а также заметно повысить свою прозрачность, отказыва­ясь от громоздких многоотраслевых структур. Резко возросла роль инвестиций в инновационный бизнес.

Наконец, современный этап связывают с развитием сетевых структур и новых типов «глобальных компаний». На наш взгляд, едва ли можно говорить об абсолютном доминировании этой формы организации международного бизнеса, но определенную роль в обо­гащении спектра ТНК она играет. В реальности тенденции развития ТНК в различных странах мира неодинаковы. Упрощенно можно назвать следующие его направления:

— становление качественно новых «глобальных компаний» пятого поколения и перестройка старых ТНК, также трансформирующихся в «глобальные компании» (США);

— формирование узкоспециализированных агрессивных ТНК в традиционных отраслях (ФРГ и другие страны Европы);

— попытка трансформации переживающих кризис ТНК путем слияний с иностранными компаниями (Япония, Южная Корея);

— создание традиционных ТНК на базе национальных финансово-промышленных групп (развивающиеся страны, Мексика, отчасти КНР, где ТНК формируются на базе государственных предприятий);

— усиление зарубежной экспансии большого числа средних и малых фирм, которые, по сути, становятся новыми, нарождающи­мися ТНК.

Для анализа деятельности ТНК важно определить, какие компа­нии относятся к их числу. По мере развития процесса транснацио­нализации изменялись критерии выделения ТНК, применяемые авторитетными международными организациями. Долгое время общепринятым, в частности в публикациях ООН, было отнесение к международным корпорациям только крупных компаний, имевших годовой оборот, превышающий 100 млн. долл., и филиалы не менее, чем в шести странах. В последние годы появилось более мягкое оп­ределение ТНК, которое стало использоваться в Докладах о мировых инвестициях ЮНКТАД.

ТНК считается компания, имеющая подразделения в двух или более странах; способная проводить согласованную политику через один или несколько центров принятия решений; в которой материнская компания контролирует активы других экономических единиц в государствах базирования, отличные от страны ее базирования, как правило, путем участия в капитале. Нижняя граница такого участия составляет не менее 10%, что считается достаточным для установления контроля за активами. В соответствии с указанным подходом число транснациональных компаний увеличивается на порядок.

Между тем крупнейшие 100 ТНК занимают ведущие позиции. По данным ЮНКТАД, в 2004 г. на них приходилось 11% зарубежных активов, 16% продаж и 12% занятых всех существующих ТНК.

Степень транснациональности компании характеризуется рядом индикаторов. Один из них — индекс транснациональности (ИТН), рассчитываемый как среднее значение трех величин: отношения за­рубежных активов ко всем активам, зарубежных продаж к общему объему продаж и численности работников за рубежом к общему числу занятых в ТНК.

Другой показатель — индекс интернационализации (ИИ) — рассчитывается путем деления числа зарубежных филиалов на число всех филиалов.

Подавляющее большинство проектов прямых иностранных инвестиций (ПИИ) сегодня реализуется ТНК. Суммарный объем накопленных вывезенных ПИИ в 2005 г. оценивался в 10,7 трлн долл. По сравнению с 2003 г. приток ПИИ в 2005 г. вырос на 29%, а их отток — на 39%, но в абсолютном выражении эти показате­ли еще далеки от своих пиковых значений 2000 г. В связи с вос­становлением роста в экономике США и ряда европейских стран в 2005 г. сменился тренд: если в 2004 г. быстрее рос приток ПИИ в развивающиеся страны, то в 2005 г. — в развитые, доля которых в общемировом притоке ПИИ повысилась до 59%.

Однако за более продолжительный период, с 1994 — 1999 по 2005 год, наблюдался рост доли развивающихся стран как в притоке ПИИ — с 30,7 до 39%, так и в их оттоке — с 11,7 до 15,1%. Хотя приток ПИИ в страны СНГ и увеличился с 5,6 млрд. долл. в среднем за год в 1994 — 1999 гг. до 27,2 млрд. долл. в 2005 г., доля региона составляет лишь 3,0% о мирового итога. Соответствующий показатель для вывоза ПИИ и стран СНГ - 1,9% .[2]

По размеру зарубежных активов из 100 крупнейших нефинансовых ТНК мира 85 приходилось на США, страны ЕС и Японию, среди 25 крупнейших — шесть компаний из США, в том числе в первой пятерке — три компании (General Electric, Ford Motor Company, General Motors), семь — из Германии, шесть - из Франции, три — из Великобритании, две — из Японии, по одной компании — из Швейцарии, Гонконга (Китай), Нидерландов.[3]

В списке крупнейших нефинансовых ТНК только четыре компании относятся к нефтяной промышленности, включая добычу, пере­работку и торговлю соответствующей продукцией. Ведущие позиции принадлежат ТНК, занимающимся производством автомобилей, лекарств, электрического и элек­тронного оборудования, телекоммуникациями, электро-, газо- и водоснабжением. На финансовые ТНК из Франции, Германии, Японии, Великобритании и США приходится почти половина суммарных активов 50 ведущих финансовых ТНК.

В экономической теории ТНК первоначально рассматривались лишь как инструмент осуществления иностранных инвестиций и арбитража между несколькими национальными рынками. Соот­ветственно мотивом к их возникновению считались только различия в процентных ставках. Однако эмпирически на основе данного под­хода нельзя выявить все причины процессов транснацилизации корпораций. Скорее он позволяет объяснить поведение портфельных инвесторов и банков, но не мотивы производственных решений про­мышленных и торговых ТНК.

Теория международного жизненного цикла товара, объединяющая элементы экономической теории и маркетинга, связывает формирование ТНК с постепенным устареванием продукта. В соответствии с данной теорией в жизненном цикле товара выделяются три стадии: инновация, зрелость и стандартизация. Транснационализация получает распростра­нение в основном на второй и третьей стадиях.

Во-первых, жесткая конкуренция на национальных рынках побуждает корпорации использовать все инструменты снижения издержек. Поэтому они стремятся размещать производство в периферийных районах мировой экономики, в странах с низкими издержками.

Во-вторых, исчерпываются возможности «сня­тия сливок» с привлекательных рынков промышленно развитых стран; обостряется соперничество за ранее не являвшиеся привлекательными развивающиеся рынки. Этот фактор объясняет многие, но отнюдь не все используемые ТНК стратегии. Также не вписываются в эту схему ТНК развивающихся стран и стран с переходной экономикой.

Последний недостаток частично исправляет тесно связанная с тео­рией международного жизненного цикла парадигма «летящих гусей», сформулированная в 1964 г. К. Акамацу. Согласно данному подходу, выявленному на основе наблюдений за японской текстильной промыш­ленностью в начале XX в., можно выделить три стадии в развитии отрасли:

1) поступление в экономику страны импортной продукции;

2) возникновение национальных производителей;

3) выход последних на мировые рынки. Иначе говоря, наблюдается постоянный процесс появления «стран-преследователей», участвующих в конкуренции с господствующими странами. Данный подход, впрочем, не учитыва­ет того факта, что импортозамещающая стратегия лишь в некоторых случаях приводит к формированию экспортно-ориентированных кор­пораций, способных стать ТНК; в большинстве случаев целесообразно изначально ориентироваться на глобальную конкурентоспособность. Опыт стран Юго-Восточной Азии, успешно придерживавшихся ука­занной стратегии, а также государств Латинской Америки, десятиле­тиями защищавших импортозамещающие отрасли и не добившихся реального успеха на внешних рынках, во многом подтверждает этот вывод, ставший еще более очевидным в условиях глобализации.

Все остальные теории транснацилизации в какой-то степени могут быть сведены к разновидностям и направлениям развития те­ории экономической власти в широком смысле слова и позволяют конкретизировать некоторые ее общие положения для исследования проблематики ТНК. Экономическая власть — это власть в сфере экономических отношений, то есть отношений производства, обмена и распределения. Следовательно, экономическая власть часто неот­делима от политической, ведь деятельность государства в экономике также связана с производством благ, воздействием на процесс их рас­пределения и участием в обмене.

Очевидно, борьба за власть и влияние на рынках, внутри корпо­раций и на международной арене является важнейшим фактором функ­ционирования ТНК. С методологической точки зрения целесообразно выделение двух аспектов власти в экономической теории, диалекти­чески связанных между собой. С одной стороны, власть — это специ­фическое экономическое благо, а с другой — особый род отношений между экономическими субъектами. Их изучение позволяет выявить причины сравнительно большей эффективности некоторых ТНК по сравнению с традиционными «рыночными» решениями и в то же время понять, почему столь часто трансграничные слияния и поглощения ведут к образованию заведомо менее эффективных структур.

Появившаяся в 1960-е годы трактовка ТНК с точки зрения теории отраслевых рынков и монополистической конкуренции свя­зывает их возникновение с попытками предотвратить формирование возможных конкурентов за рубежом и обрести монопольную власть. Данное направление анализа хорошо вписывается в современную теорию отраслевых рынков (industrial economics), основная часть которой посвящена теоретико-игровому исследованию олигополистических отраслей. Поведение корпораций может различаться в зависимости от формы национального рынка: большей или меньшей концентрации рыночной власти, наличия потенциальных барьеров входа, способно­сти корпораций достигнуть картельного соглашения и др. В данном случае, правда, многие вопросы оставались неясными: ТНК нередко функционируют в отраслях с высокой конкуренцией; непонятно, поче­му именно такая весьма уязвимая с точки зрения возможной реакции антимонопольных органов форма ограничения конкурентной борьбы по сравнению, например, со скрытым картелем используется компа­ниями. Однако тот факт, что ТНК часто выступают инструментом ограничения конкуренции, вряд ли вызывает сомнение.

В принципе схожие идеи лежат в основе исследования конкурент­ных преимуществ ТНК. Оно, по сути, распространяет типичный для менеджмента анализ факторов достижения конкурентоспособности на транснациональный бизнес. Другими словами, речь идет о выделе­нии основных инструментов соперничества ТНК за экономическую власть. Главное отличие этого подхода — использование несколько иной перспективы, чем в рамках теории отраслевых рынков: исследо­вания деловых стратегий и конкурентных преимуществ направлены на выявление не столько общеэкономической эффективности, сколько конкретных возможностей для бизнес-структур.

Преимущества экономической власти как отношения находят­ся в центре исследований в рамках направления, доминирующего в анализе ТНК с 1970 —1980-х годов, — теорий трансакционных издержек и интернационализации. ТНК, как иерархия, основанная на внутрифирменной власти, представляют собой альтернативный рынку инструмент организации взаимодействия с иностранными партнерами. Его использование вероятно в ситуации, когда издержки контроля в рамках ТНК ниже трансакционных издержек рыночных сделок или же при возникновении, вследствие неэффективности государственного регулирования «провала» рынка, нуждающегося в корректировке с помощью иерархических структур.

Классическим примером использования теории интернационализации является ситуация трансферта технологий. Компании, как правило, пред­почитают ограничивать предоставление открытой информации о своих технологических достижениях, опасаясь заимствования, вероятность которого в глобальной экономике с учетом недостаточной защищенности прав собственности не следует недооценивать. В такой ситуации воз­никает проблема систематического занижения покупателями той цены, которую они готовы платить за ноу-хау. Выходом является его трансферт в рамках внутрифирменной структуры, где стимул к нарушению договора исчезает, благодаря внедрению иерархических механизмов поощрения и наказания.

Точно так же компании могут «передавать» по внутри­фирменным сетям свою репутацию, становящуюся ценным ресурсом в конкуренции за рубежом, в частности при создании торговых сетей.

Применительно к поставкам сырья и материалов или оказанию услуг по распространению товара на зарубежном рынке отдельные инвестиции, например способные принести выгоду лишь при сотруд­ничестве с определенным партнером, в условиях неполноты контрак­тов могут сделать возможной попытку изъятия «квазиренты», то есть использования партнером стратегической зависимости к собственной выгоде. Данную ситуацию в неоинституциональной теории называют «разбойным нападением» (hold-up). Ее ярчайшим примером являются отношения производителей автомобилей и компаний, выпускающих запчасти и детали для них; последние в странах Европы и США постоянно вынуждены, порой со значительным ущербом для себя, адаптироваться к изменениям стратегии «их» основного покупателя.

Конечно, в международных экономических отношениях защита прав собственности всегда менее совершенна, чем в ведущих промышленно развитых странах. Соответственно оптимальным вариантом становит­ся создание общей иерархической структуры в виде ТНК, в которой права всех партнеров в большей степени защищены.

Развитием теории интернационализации можно считать концепцию OLI, или так называемую «эклектическую» теорию ТНК Дж. Даннинга. Название концепции — это аббревиатура названий трех ее основных элементов:

— организация и владелец (ownership). За счет использования новых технологий, трансферта деловой культуры, включения в гло­бальные производственные системы ТНК способны обеспечить более эффективное управление предприятиями, чем локальные компании, и сокращают издержки управления дочерними компаниями за ру­бежом, то есть обладают специфическими преимуществами фирмы (firm-specific advantage — FSA);

— место расположения (location). В данном случае факторы FSA дополняются преимуществами расположения (location specific advantages — LSA), например дешевой рабочей силой или доступом к ресурсам;

— интернационализация (internalization), то есть возможность исполь­зования FSA и LSA самостоятельно, а не за счет продажи третьей корпорации'.

Интересно, что сторонники концепции OLI пытаются, помимо всего прочего, сравнивать эффекты региональной экономической интеграции и интеграции бизнеса (создания ТНК), их движущие мотивы и результаты, хотя пока исследования в данной области еще недостаточно развиты.

Конечно, концепция интернационализации не ограничивается сопостав­лением двух «крайних» форм организации взаимосвязей экономических агентов — иерархии, основанной на властных отношениях, и рынка. В реальности немаловажную роль могут играть и «промежуточные» формы, в отношении которых, как правило, используется термин «се­тевые структуры». Несмотря на то, что теоретическая концепция небесспорна8, а сами по себе социальные сети отнюдь не являются новым явлением современного мира, именно в последние годы «сетевые структуры» стали излюбленным объектом многих исследователей и осо­бенно бизнес-консультантов. Как правило, представление о «сетевой природе» новых ТНК воплощается в двух формах.

С одной стороны, речь идет о преобразовании существующих кор­пораций в более гибкие и менее централизованные объединения. В этом случае говорят о формировании «ТНК пятого поколения», «планетар­ных универсальных компаний», не имеющих четких границ или отрас­левой специализации, основанных на системе разнообразных холдингов и формирующих специфическую внутреннюю «полурыночную—полу­иерархическую среду». Следует, однако, учитывать, что возможности «гибридизации» внутренней среды корпораций ограничены: во многих случаях организация вынуждена делать выбор между дискретными альтернативами централизации и децентрализации (другое дело, что их число не обязательно равно двум — «рынок» или «иерархия»). Кроме того, процесс перехода от централизации к децентрализации не является однонаправленным. В реальности смена организационных форм характеризуется цикличностью, что обусловлено, например, не­обходимостью обеспечить «приближение» структуры неформальных отношений в организации со свойственным им эффектом зависимости от траектории развития к оптимальному состоянию.

С другой стороны, новые сетевые структуры могут возникать и вне традиционных корпоративных рамок. Речь идет, прежде всего, о «международных альянсовых сетях» или «мягких мегаструктурах». Действительно, компании все чаще принимают решение об аутсорсинге даже критически важных сфер деятельности. По некоторым оценкам, у американских ТНК число соглашений о кооперации уже в 1990-е годы в четыре раза превышало число контролируемых дочерних ком­паний. В определенной степени новые тенденции вызваны повышением эффективности рынков по сравнению с периодом становления дивер­сифицированных структур.

Принципиальные изменения в деятельности компаний связаны с «новой информационной экономикой». Крупные корпорации прово­дят «декапитализацию», превращаясь в небольшие брэнд-компании (оболочечные фирмы), координирующие деятельность сети внешних структур. Исследователи часто указывают на возникновение новых форм организации бизнеса: «сообществ добавленной стоимости», «гиперорганизаций» или «мегарынков». При этом важнейшим свойст­вом новых бизнес-сообществ считается «размывание грани» между продавцом и покупателем, а также сочетание конкурентных и парт­нерских отношений (coopetition). Такие сети в традиционном смысле вообще не являются ТНК, но в реальности выполняют их функции.

Тесно примыкает к последнему подходу в менеджменте направле­ние анализа, обусловливающее возникновение ТНК ролью трансна­циональных корпоративных связей (transnational corporate ties) как фактора формирования нового центра экономической власти в мировой экономике. В этом случае речь идет не об отдельных корпорациях, а о взаимосвязанном сообществе ТНК. В отличие от теорий отраслевых рынков и конкурентных преимуществ, концентрирующих внимание на соперничестве ТНК за экономическую власть, исследование транснацио­нальных корпоративных сетей исходит из несколько иных предпосы­лок. Корпорации являются не столько участниками «глобальной борьбы всех против всех», сколько членами интегрированной социальной сети, основанной на перекрестной акционерной собственности, долгосрочных контрактах, соглашениях, альянсах и личных контактах.

В современных работах, посвященных анализу деятельности ТНК, выделяется несколько их типов:

— горизонтально-интегрированные ТНК, управляющие размеща­ющимися в разных странах подразделениями, выпускающими одну и ту же или сходную продукцию;

— вертикально-интегрированные ТНК, управляющие размещаю­щимися в одной стране или разных странах подразделениями, выпускающи­ми изделия для выпуска новой продукции, управляемыми этой же ТНК производствами, которые расположены в другой/других странах;

— диверсифицированные ТНК, управляющие различными под­разделениями, которые могут быть как горизонтально-, так и верти­кально-интегрированными.

Моделирование деятельности этих типов ТНК в современной экономической теории также сильно различается.

При описании го­ризонтальных компаний с теоретической точки зрения главным яв­ляется вопрос: почему компания предпочитает экспортным операциям создание предприятий за рубежом?

С этой точки зрения ключевым фактором выступает выбор между единовременными затратами на создание производств за рубежом и долгосрочными постоянными транспортными издержками. Последние могут быть связаны, как уже упоминалось, и с тарифными ограничениями торговли. Введение в мо­дели переменной стратегического взаимодействия игроков показывает, что масштабы инвестиций горизонтальных ТНК могут превысить пря­мой расчет выгод и издержек с учетом стратегической выгоды доступа на рынок и вытеснения конкурентов. Также очевидно, что инвестиции более вероятны в странах с крупными внутренними рынками. Основ­ными экономическими эффектами подобных инвестиций являются, во-первых, сокращение объемов международной торговли (которая «вытесняется» локальным производством) и, во-вторых, усиление конкуренции для местных компаний.

Моделирование вертикальных ТНК основано на расширенной версии модели внешней торговли Хекшера—Олина. Последняя, как известно, предполагает, что страны экспортируют товары, произведен­ные с наибольшими затратами того фактора производства, которым они располагают в избытке, и импортируют товары, для выпуска ко­торых требуется дефицитный фактор. В классической версии модели такая торговля приводит к выравниванию цен на факторы произ­водства в обеих странах. Однако, согласно расширенной модели, при больших диспропорциях в обеспечении трудом и капиталом, нередко возникающих в современных экономиках, указанного выравнивания не происходит. Соответственно компании выгодно разместить трудоем­кие элементы производства в стране с избыточным фактором «труд», а капиталоемкие — в стране с избыточным фактором «капитал».

Обе ветви моделирования развиваются достаточно независимо друг от друга. Определенная попытка их интеграции предпринимается в моделях «капитала знаний» (knowledge-capital models), предпола­гающих, что формирование ТНК связано с обменом знаниями между странами. Результаты эмпирических исследований в большей степени поддерживают выводы, сделанные на основе моделей горизонталь­ных, а не вертикальных ТНК. Однако исторический опыт развития ТНК свидетельствует о сочетании различных стратегий и мотивов их деятельности на разных этапах.

Насколько оправданна зарубежная экспансия российских корпораций в экономическом плане? Что она дает самим компаниям и российской экономике в целом? Для ответа на эти вопросы важно выявить факторы, обуслов­ливающие рост инвестиционной активности российского бизнеса за рубежом. Условно их можно разделить на две группы: «притягиваю­щие» и «выталкивающие».

Рассмотрим сначала «притягивающие» факторы. Проведенное Ассоциацией менеджеров России в 2003 г. исследование на основании опроса более 80 экспертов (генеральных директоров и топ-менеджеров ведущих российских компаний) показало, что, по мнению предста­вителей деловых кругов, усиление транснационализации принесет в первую очередь выгоду самим компаниям. В качестве ключевых факторов можно выделить:

— доступ к новым рынкам сбыта (при этом некоторые рынки без приобретения зарубежных активов оставались бы закрытыми или труднодоступными для российских компаний);

— внедрение на территорию региональных интеграционных объединений и тем самым преодоление тарифных и нетарифных ог­раничений для торговли;

— построение вертикально-интегрированных компаний, жела­ние установить контроль над всей производственной цепочкой (на­пример, при покупке российскими вертикально-интегрированным! нефтяными компаниями компаний нефтепереработки и сетей сбыта нефтепродуктов);

— развитие сырьевой базы за счет приобретения контроля на;: ресурсами за рубежом;

— расширение ассортимента производства, знакомство с современ­ными технологиями и передовым управленческим опытом, обретешь налаженных связей по линии сбыта продукции и поставок комплек­тующих и сырья;

— повышение престижа компании в результате получения транс национального статуса, что способствует развитию партнерских отношений и привлечению инвесторов;

— минимизацию налогообложения вследствие отсутствия в России четкой системы контроля за возможным переводом прибыли с использованием внутрикорпоративных операций.

Покупка активов за рубежом способствует уменьшению издержек производства и получению дополнительных конкурентных преимущество как на внутреннем рынке, так и при экспорте. Это позволяет обезопасить собственные инвестиции, более эффективно защищаться от недружественных поглощений. Притягивающим фактором является и возможное приобретения активов в процессе приватизации, так как в ряде стран ЦВЕ, СНГ, некоторых государствах третьего мира соответствующие конкурсы проходили позднее, чем в России. Кроме того, все больше компаний ощущают, что работают в рамках глобальной экономики, а это заставляет вырабатывать адекватные стратегии развития.

Не менее важную роль в корпоративной экспансии играют сегодня «выталкивающие» факторы.

Во-первых, уменьшается доступ к еще нераспределенным активам. Также ограничиваются возможности «решить проблему» путем открытых «корпоративных войн», опре­делявших развитие бизнеса в России на протяжении 1990-х годов. Соответственно логика экспансии бизнеса диктует необходимость транснационализации.

Во-вторых, во многих случаях эта стратегия используется бизнесом как фактор ослабления его зависимости от государства.

Наконец, в-третьих, корпоративная экспансия может являться специфи­ческим продолжением «бегства» капиталов, отражением стремления инвестировать заработанные средства вне пределов России, вызван­ного как неблагоприятным инвестиционным климатом, так и низким уровнем доверия в обществе.

В – четвертых, рост российской экономики в 2000-е годы обеспечил бизнесу финансовый потенциал для экспансии вовне, что также можно считать «выталкивающим» фактором.

Отношение к внешней инвестиционной экспансии российского биз­неса неоднозначно. Ряд чиновников негативно оценивают приобретение зарубежных активов российскими компаниями. По их мнению, это ведет к сокращению бюджетных поступлений, на российские деньги за границей создаются рабочие места, покупается оборудование, в то время как основные фонды отечественных предприятий нуждаются в кардинальном обновлении.

Частный сектор в настоящее время выглядит неоднородным по составу, а его экономическое положение остается противоречивым. Наряду с крупным капиталом, сложившимся, прежде всего, в добывающих отраслях и банковской сфере, в экономике широко представлен неокрепший капитал в отраслях и регионах, которые отстали с послекризисным восстановлением.

На протяжении 1990 гг. обсуждалась проблема инвестиционного кризиса и нехватки у предприятий реального сектора средств, для вложений в основной капитал. Навязывалось мнение, что без привлечения крупных внешних инвестиций, кредитов и помощи развитых стран, в том числе со стороны международных организаций, провести реформы и восстановить российскую экономику невозможно. Теперь же на высшем уровне прозвучало, что Россию в этом вопросе просто обманывали.

Следует отметить, что нехватка инвестиционных ресурсов в стране дополнялась неполным использованием имевшегося инвестиционного потенциала. Капи­тальные вложения в основной капитал были существенно меньше размеров валовых сбережений, денежный капитал в больших размерах вывозился из страны, значительные денежные средства (в первую очередь валютная и рубле­вая наличность на руках у населения) не были охвачены банковской системой и оставались выключенными из хозяйственного оборота.

Характерной чертой частного сектора является неразвитость банковского сектора (системы коммерческих банков) и фондового рынка. Капитал коммерческих банков почти на 80% сконцентрирован в Москве и Петербурге, тогда как в субъектах Федерации отделений банков крайне мало (многие территории банковской сетью по существу даже не охвачены), вследствие чего практически повсеместно предприятия ощущают острую нехватку денежных средств и ресурсов кредитования.

Характер взаимодействия государственного и частного секторов проявляется через приватизацию. Итоги прива­тизации и рыночных реформ обычно анализируются со стороны их влияния на уровень развития экономики и благосостояние населения. В этом смысле в России они остаются в целом неудовлетворительными, так как эти уровни, несмотря на позитивные подвижки последних лет, остаются ниже дореформен­ных. В качестве примера – нефтяная промышленность. Как известно эта отрасль пионер приватизации. В 1990 году производительность в нефтяной промышленности бывшего СССР составляла 37000тн./чел в год. В 1995 году она снизилась до 14000 тн/чел, а в 1999 г.- до 1000 тн/чел. В начале девяностых мы обгоняли США по производительности труда на скважине в 2,7 раза. К началу 2000 года наши частные компании уступали американским компаниям в 2,5 раза. Это парадокс, противоречащий широко распространенному мнению, что переход к рынку невозможен без частной собственности на природные ресурсы. Частная собственность в нефтяной промышленности получила широкое распространение. А вот с эффективностью и рачительностью к эксплуатации месторождений, ради чего и проводилась приватизация, дело обстоит плохо. Поэтому речь должна идти не о приватизации природных ресурсов, а создании эффективной системы недропользования, обеспечивающей согласование интересов общества с интересами недроэксплуатирующих компаний.[4]

Становление корпоративной формы собственности в российской экономи­ке проходит по нескольким направлениям. К первому относится использование государственных предприятий. Сохранив свой имущественный комплекс, унаследованный от дореформенного периода, госпредприятия стали акционер­ными обществами с контрольным или просто крупным пакетом акций, специ­ально закрепленным в государственной собственности, без предварительной реорганизации на предприватизационной стадии и различных форм принуди­тельной интеграции в более крупные структуры.

Второе направление представлено холдинговыми компаниями, получив­шими в последние годы широкую известность благодаря своей значимости для российской экономики и их влиянию на хозяйственно-политические процессы. Первыми из них осенью 1992 г. были учреждены по указанию «сверху» — это акционерные общества энергетики и электрификации (РАО «ЕЭС России») и Газпром (РАО «Газпром»).

В тот же период, на базе бывших производственных объединений нефтяно­го комплекса, возникли многочисленные акционерные общества. В их устав­ный капитал включались контрольные пакеты акций предприятий, ранее вхо­дивших в эти объединения, а также пакеты акций предприятий нефтеперера­ботки и нефтепродуктообеспечения. Таким образом, все они превращались в дочерние акционерные общества создаваемых АО. Особое место среди них заняли новые крупные нефтяные и компании по транспортировке нефти и неф­тепродуктов.

Третье направление представляет собой смешанную форму собственности в российской экономике. Это направление представлено государственными предприятиями (компаниями), созданными в 1992 г. для коммерческого управ­ления закрепленными в федеральной собственности пакетами акций объедине­ний и предприятий нефтяной (те, что не были интегрированы в новые компа­нии) и угольной промышленности, а также смежных с ними отраслей. Эти го­сударственные компании, не являясь формальными собственниками капитала, осуществляли от имени государства функции холдинговых компаний по отно­шению к бывшим государственным предприятиям и объединениям, параллель­но занимаясь осуществлением государственной поддержки предприятий и промышленной политики.

Смешанная форма собственности включает в себя не только акционерные общества, возникшие на базе бывших госпредприятий, но и вновь создаваемые компании, в которые государство сделало свой материально-вещественный или денежный вклад. Обычно данный способ взаимодействия между государством и частным сектором применяется при реализации инвестиционных проектов, эксплуатации недвижимости и оборудования, осуществления отдельных видов коммерческой деятельности.

Следовательно, процесс создания ТНК в России во многом обеспечивается государством. Прекратив дискуссии о поисках баланса между частными и государственными секторами в ключевых отраслях эконо­мики, власть сделала ставку на строительство крупных государственных кор­пораций. В круг интересов государства кроме нефтегазовой отрасли, электро­энергетической и атомной промышленности уже вовлечены или ждут своего времени авто- и авиапром, горно- и алмазодобывающая промышленность, ме­таллургия. [5]

[1] см., например, учебник «Экономика». Под ред. А.С.Булатова, М.:2002 г.- с.449)

[2] Либман А., Хейфец Б. Мировые процессы: транснационализация и российский бизнес// Вопросы экономики.2006.№ 12.С.62

[3] Там же. С.64