Теневая экономика в СССР и России
3.1. Масштабы теневой экономики в СССР.
Оценивать масштабы теневой экономики СССР, а в особенности «беловоротничковой» экономики, для наилучшего восприятия и неискаженного представления стоит с точки зрения, как западных ученых-экономистов, так и, собственно, советских. Традиционный подход к советской экономике заключается в представлении ее как монолитного блока, руководимого многочисленными эшелонами бюрократического аппарата, который фактически «сращивался» с аппаратом партийным. Однако, это не совсем так. На практике подобного монолитного блока не существовало ни в послевоенные годы, ни в годы коллективизации, ни в «хрущевскую оттепель». Плановая экономика Союза – всего лишь часть всех экономических отношений, существовавших в социалистическом лагере.
Западные ученые используют термины «контрэкономика» (counter-economy), «неофициальная экономика» (unofficial economy), а также «параллельный рынок» (parallel market) для обозначения совокупной теневой экономики СССР. Г. Гроссман[47] в статье «Вторая экономика» использует этот термин (вторая экономика) для обозначения всех теневых связей, производственной, меновой деятельности, которые отвечают хотя бы одному из критериев:
а) связаны с нарушением существующего законодательства;
б) непосредственно служат личной выгоде.
Подобное определение теневой экономики неточно; общеизвестно, что в Советском Союзе существовала и легальная частная деятельность. Особенно яркий пример – годы НЭПа (после отмены политики «военного коммунизма). Первым видом нелегальной деятельности Гроссман отмечает – хозяйственную деятельность на садовых или приусадебных частных участках. Земля, на которой находились частные сельхозкультуры и мелкий скот, неизменно находилась в государственной собственности, однако, налоги с «бизнеса» не платил практически никто. Размеры подобных участков (или, например, количество крупнорогатогоскота) часто в несколько раз превышали законодательно установленные. Помимо этого, владельцы участков незаконно получали из социалистического сектора корма, удобрения, транспорт и орудия производства – это говорит о неформальных рыночных отношениях.
Второй частью теневого сектора Гроссман выделяет незаконное строительство. Само по себе строительство может осуществляться и на законных основаниях (кооперативное строительство, колхозное и т.д.), но всегда вызывает подозрение происхождение строительных материалов, подкупе должностных лиц, незаконное использование государственного транспорта. Жизнедеятельность предприятий буквально опиралась на всевозможные нарушения приписанных административных инструкций. Часто предприятия занижали показатели выпуска продукции, утаивая часть товаров на складах, которые затем обменивались бартерным способом на товары других предприятий или использовались работниками. Особенно сильно искажались показатели предприятий пищевой промышленности, так как для внешнего наблюдателя не было никакой возможности проконтролировать степень искажения данных.
Попытаемся определить масштабы и формы незаконной торговли в СССР. Все тот же Грегори Гроссман[48] выделяет такие экономические правонарушения, как кража государственной собственности, собственности кооперативов, взяточничество и целый набор различных видов деятельности, связанных с производством и незаконным обменом товаров и услуг. Первое «по популярности» преступление – кража государственного имущества или кооперативного имущества. Практически каждый работник имел возможность присвоить себе государственную собственность. Различались масштабы, которые зависели от конкретной профессии. Более того, с макроэкономической точки зрения, можно говорить о кражах, как о перманентной деятельности занятых в государственном секторе. Крестьяне крали корма у колхозов, чтобы кормить животных в собственном хозяйстве, рабочий – материалы и инструменты, которые легко реализовать на черном рынке, врачи – лекарства, водитель – бензин, и т.п. Часто такой «заработок» приносил больше дохода, чем официальная зарплата. Интересны нелегальные отношения по поводу купли-продажи редких, ценных товаров. Так, например, чтобы быстрее купить автомобиль людям приходилось платить за «продвижение в списках». Говоря о коррупции, следует отметить, что данный феномен появился в России задолго до Советского Союза. Валерий Николаевич Чалидзе указывает, что взяточничество не только традиция русских, но и вообще человеческая традиция, различны лишь ее уровни в разных государствах[49]. В Московской Руси появился даже особый термин, применяемый к чиновникам – «кормление»: не государственное жалование, а сама должность человека должна была его кормить.
Интересно к системе наказаний за коррупционные преступления подходили в СССР: "Если лицо, виновное в даче или принятии взятки, принадлежит к имущему классу и пользуется взяткой для сохранения или приобретения привилегий, связанных с правом собственности, то оно приговаривается к наиболее тяжелым, неприятным принудительным работам, и все его имущество подлежит конфискации"[50]. В Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. указан минимальный срок заключения за взяточничество – 5 лет, соединенные с принудительными работами. По факту судебная практика знает случаи приговоров сроком на 10 лет и расстрелы. Последняя мера применялась при взяточничестве с отягчающими обстоятельствами. В 1922 г. Ф. Дзержинский, бывший тогда народным комиссаром путей сообщения, отмечал: "Всем нам хорошо известно, каких размеров достигло взяточничество во многих областях хозяйственной жизни республики..." Жестокие меры наказания, проведение кампаний по борьбе со взяточничеством, периодические чистки государственного аппарата — все это, по-видимому, несколько снизило распространенность взяточничества. Впрочем, и в конце 30-х годов после многих чисток и массовых репрессий, когда, казалось бы, в государственном аппарате уже не осталось "капиталистических элементов" и когда в СССР, как было объявлено, победил социализм, борьба с взяточничеством не утратила своей актуальности. Политработники объясняли это явление тем, что построение социализма в стране еще не означает, что сознание всех советских граждан стало социалистическим. У отдельных членов общества сохраняются пережитки капиталистического строя. Однако, правительство «не подливало масло в огонь» и судебные процессы по делам взяточников не разглашались. Борьба с взяточниками велась жестокими наказаниями и скрыванием от общества истинного положения вещей.
Уникальным примером «неформальной» деятельности в СССР может служить дело «УВС №1»[51]. Николай Павленко, по специальности инженер-строитель, во время 2 мировой войны дезертировал (1942 год) и по поддельным документам сумел создать целую нелегальную воинскую часть, занимавшуюся военно-строительными работами. Договорившись за взятку с руководством 12-го района авиационного базирования, организация Павленко «Участок военно-строительных работ №5» буквально по следам РККА дошла до Берлина, попутно выполняя подрядные строительные работы, и обогатилась более чем на миллион рублей. Война закончилась, но хватка «строительного магната» не ослабла: за взятку военным представителям СССР «УВСР №5» похитила более 30 железнодорожных вагонов, нагруженных техникой, автомобилями, домашним скотом, провиантом. По поддельным документам и с поддельными печатями Павленко добился более 230 наград своей «части». В 1948 г. во Львове Павленко организует новую фирму, со старыми правилами – «УВС №1» -Управление военным строительством №1. Новая часть ничем не отличалась от уже действующих частей. Уверенными действиями, коррупционными связями, большими деньгами УВС – 1 завоевало уважение в Украине, Молдавии, Беларуси. Множество клиентов за плату покупали строительные услуги. Среди них - трест «Западшахтострой», Золочевское шахтоуправление министерства угольной промышленности, СМУ-2 треста «Белхладстрой» министерства мясной и молочной промышленности БССР, Кишиневский винзавод «Гратиешты», Тираспольский винзавод, УНР-193 министерства строительства предприятий машиностроения... Прогорела компания из-за небольшого промаха – один из «офицеров» Павленко выдал вольнонаемному рабочему облигаций на сумму меньшую, чем тот заплатил. Рабочий обратился с жалобой в финотдел, а его сотрудники в милицию. Связи «генерала» Павленко не сработали, и вскоре в МГБ МССР пришел отчет, что никакой строительной части «УВС №1» по документам не существует. В 1952 году вся строительная сеть была арестована, а участники авантюры (более 400 человек) получили тюремные сроки продолжительности от 5 до 25 лет. Сам Павленко был расстрелян «по совокупности преступлений».
Анализируя ситуацию, мы приходим к выводу, что «УВС №1» не занималось антисоветской деятельностью – наоборот, организация давала рабочие места и восстанавливала инфраструктуру, практически уничтоженную наступлением немецкой, а контрнаступлением советской армий.
Менее масштабные дела Григорьева и Соболева – осужденных за занятие запрещенным промыслом[52]. В частности они собирали и продавали телевизоры по 250-270 рублей. Чистый доход от продажи 1 телевизора составлял 60 рублей, а с учетом временного фактора этот доход равнялся 20 руб./месяц. Даже низко квалифицированные рабочие в СССР получали заработную плату 60 рублей – отсюда следует, что доход осужденных был весьма незначителен, однако, суд признал обоих виновными, так как посчитал их промысел незаконным. Подобные ситуации не редкость, а закономерность – суды обращали внимание на сам факт продажи, и совершенно не интересовались условиями сделки – то есть подводили все дела под спекулятивные статьи (купить поросят, откормить их и продать по более высокой цене, чем купил – уже спекуляция).
Остро стоял вопрос о снабжении северных регионов фруктами и ягодами из южных областей. Государство само себе ставило колоссальные барьеры: милиция активно следила за тем, чтобы фрукты в больших количествах не вывозились с юга, а сдавались на государственные заготовительные пункты. Это плохая услуга и фруктам, и потребителю, так как многие продукты скоропортящиеся, и заготовительные конторы в лучшем случае успевали доставить продукты на ближайший консервный завод, но никак в северные города страны. Кажется, что решение проблемы лежит на поверхности: разрешить частникам провозить большие партии фруктов на север; но милиция по указанию руководства активно следила за нарушителями. Ухищрения спекулянтов, спешащих поскорее реализовать продукцию, поражают воображение: автор[53] описывает случай, когда за одну ночь спекулянты смогли проложить новую дорогу в обход контрольного пункта милиции. Или провозить мандарины в кузове, накрытом брезентом и залитом асфальтной смолой для маскировки[54].
Обратимся к Гроссману за решением проблемы теневой экономики в Союзе. Автор предлагает три основных подхода разрешения этой проблемы:
1) советским властям необходимо увеличить уровень оплаты легального труда таким образом, чтобы он мог конкурировать с денежным стимулированием труда в «неформальной» экономике;
2) государство способно расширить количество легальных форм и видов предпринимательской деятельности, способствовать тем самым понижению цен и нанести удар по «теневикам» и коррупционерам;
3) решение проблемы загруженности бюрократического аппарата частично способно повлиять на разрешение проблемы теневой экономики[55].
С такой точкой зрения Гроссман является сторонником де Сото – то есть ликвидация бюрократических препон и совершенствование законодательной базы автоматически ведут к оптимизации масштабов деятельности в теневой экономике. Другой подход заключается в «выращивании» хозяйственной культуры предпринимателей – большее значение уделять традициям и культуре, а не формальностям. Мысль направлена на внушение предпринимателям «играть по правилам», а не заниматься «пиратством». А тактические приемы данного метода заключаются в публичном общественном осуждении действий «теневиков», пропаганде честного предпринимательства и общая забота о моральном климате общества.
Советское правительство руководствовалось совершенно иными методами. Как отмечалось ранее, полностью искоренить теневую экономику невозможно, кроме того у нее есть некоторые положительные черты; однако, в СССР не пользовались ни подходом де Сото (законодательная база хотя и дорабатывалась, но оставалась несовершенной вплоть до 1991 г.; класс бюрократов был ведущим в обществе), ни культурным подходом (это противоречило идеологии партии). Задействованы были лишь методы, направленные на уничтожение «теневиков» - непрерывная работа судов по экономическим преступлениям, сохранение втайне от общественности фактов поимки спекулянтов и предпринимателей. В таких условиях следует совершенно противоположная реакция среды на внешнее воздействие; этим и объясняется столь широкий размах теневой экономики и такое многообразие форм и видов незаконной деятельности.
3.2. Теневая экономика в современной России
По данным Всемирного Банка на 2011 год значительно возросла доля теневой экономики по 151 стране, в том числе и в России[56]. Согласно ВБ в России доля теневого сектора составляет 50% ВВП; эксперты ВБ отметили, что самыми непрозрачными отраслями российской экономики являются сфера услуг, торговли, производства продуктов питания и сельское хозяйство, а также незаконные виды экономической деятельности и те отрасли, в которых велика коррупционная составляющая. Согласно последним данным Transparency International[57]Россия занимает 127/177 место с оценкой 28 из 100 (0 – высокий уровень коррупции, 100 – отсутствие коррупции). В рамках борьбы с коррупцией к 2011 году была проведена реформа силового блока, главной целью которой было совершенствование структуры бюрократического аппарата, устранение дублирования функций, а также снижение численности самого аппарата чиновников. Говорить об успехе данной реформы нельзя. Поэтому попытаемся взглянуть на теневые отношения, в особенности на коррупцию, под другим углом. Барсукова С.Ю. дает определение политики с точки зрения коррупционных отношений[58]: Политика – реализация интересов экономически агентов не только в ходе законотворческого процесса, но также и на стадии исполнения закона. Эффективным инструментом «изменения» законодательства и является коррупция. Скажем, утаивание части пахотных земель от проверяющих органов за взятку, для снижения налогооблагаемой базы, фактически ведет к такому же снижению налога, что и изменение Налогового кодекса для отдельного агента. Борьба фермера «за правильный» закон может быть намного обременительней «откупных». С этой точки зрения коррупция играет роль оптимизатора издержек.
В ситуации слабого принуждения выполнения закона экономическим агентам проще откупиться от «плохого» закона, чем вложиться в создание «хорошего». Исторически в России сложилась тенденция: «неадекватность законов компенсируется их неисполнительностью». В этом и заключается главная проблема теневой экономики. Законотворчество принимает новые законы, сотни поправок к уже существующим, но исполнительность этих нововведений устроена плохо, что и порождает коррупцию налоговых органов. Кроме того явление частой смены законодательства вынуждает агентов вырабатывать собственные «правила игры», базисом которых служит коррупция[59].
Становится ясно, что преодолеть коррумпированность исполнительных и надзорных органов можно только комплексом мер по развитию самосознания людей, усилением связи между принятием закона и его исполнением, сокращением миноритарных групп, исключенных из политического процесса. В рамках российской антикоррупционной программы этих задач не решить, что уже предопределяет ее безрезультатность. Более того, даже если демократия в России достигнет некоторого логического уровня, при котором каждый сможет открыто отстаивать свое мнение и лоббировать интересы, останется проблема рейтинговой упорядоченности вопросов. И демократия послужит не инструментом регулирования коррупции, а лишь создаст возможность коррупционных разоблачений в политических играх[60].
Вопрос об эффективном противодействии «беловоротничковой» теневой экономике остается открытым.
Откажемся от «шаблонного» восприятия теневой экономики как о вредоносном паразите здоровой «белой» экономики. Материалы, представленные в работе, не позволяют однозначно трактовать значение теневой экономики. Еще в 1980-ые годы швейцарский экономист Д. Кассел выделил три явно позитивные функции теневой экономики в хозяйстве:
1) «экономическая смазка» - теневые подсекторы сглаживают перепады рыночной конъюнктуры;
2) «социальный амортизатор» - частичное погашение социальных издержек (например, неформальная занятость облегчает положение малоимущих, уменьшая тем самым социальную напряженность);
3) «встроенный стабилизатор» - теневая экономика переливает свои средства в легальную, «подпитывает» ее (доходы, полученные неофициальным путем, используются для покупки товаров, услуг в легальном секторе, «отмытые» преступные капиталы облагаются налогом)[61].
Заключение.
Исследование, проведенное в рамках курсовой работы, позволяет определить теневую экономику, как совокупность трех крупных подсекторов:
1) «Беловоротничковая» теневая экономика. Именно этот подсектор является связующим звеном между официальной экономикой, «серой» теневой экономикой и «черной» теневой экономикой. Благодаря коррупции, как одной из форм «беловоротничковой» экономики, предприниматели осуществляют свою деятельность в «сером» подсекторе, домохозяйства скрывают истинные доходы, организованная преступность устанавливает взаимовыгодные отношения с представителями власти, а также лоббирует свои политические интересы.
2) «Серая» теневая экономика. Самый «полезный» подсектор теневой экономики, т.к. создает добавленную стоимость. «Серые» предприятия предъявляют спрос на неквалифицированную рабочую силу, некоторые предприниматели не выплачивают налоги, следовательно, заработная плата рабочих на «серых» предприятиях не облагается налогом. Как и домохозяйства, старающиеся уклониться от налогов, предприятия скрывают истинные доходы (тесная связь с экономикой преступлений ТОП-менеджмента) или вовсе не проходят государственную регистрацию (чисто «серые» предприятия). Такая форма бизнеса позволяет не преодолевать бюрократические барьеры, тем самым экономит время предпринимателя.
3) «Черная» теневая экономика. Согласно концепции «оседлого бандита» общество признает, что организованная преступность практически по всем параметрам лучше неорганизованной. Влияние преступности на социальную сферу неоднозначно. Однако, в действиях мафии, как рационально действующего агента, больше положительных черт, чем отрицательных. Дефицитные товары, удовлетворение антиобщественных потребностей удовлетворяет организованная преступность.
Тема теневой экономики не только не ушла в историю, но и продолжает «оставаться на слуху» - появляются все более совершенные формы ухода и уклонения от налогов, новые схемы «отмывания» денег и производства нелегальных товаров. По-прежнему остро стоит вопрос коррумпированности контрольных органов.
Однако, общество уже вынуждено признать, что некоторые формы теневой экономики нельзя искоренить, так как они стали сродни традициям. Должностные преступления, «дополнительные платы» за ускорение операций стали привычными явлениями «большого бизнеса».
В работе раскрываются основные причины «ухода капитала в тень» - бюрократические препоны и высокие ставки налогообложения.
Исходя из всего вышесказанного, я делаю вывод, что задачи курсовой работы рассмотрены полностью и цель курсовой работы достигнута.