Первичные формы отношения человека к природе

Особенности отношения человека к природе определяются ро­довой сущностью человека, его сложнейшей био-психо-социалъной природой. Это отношение в принципе представляет собой некото­рую целостность, основой формирования которой является конкрет­ная предметно-практическая деятельность, тесно связанная со все­ми сферами деятельности духовной, в том числе с осмыслением человеком своего предназначения и места в мире, а значит, и в окру­жающей его природной среде.

На уровне первобытного мифологического мышления в таких его формах, как магия и анимизм, природа воспринималась как живое существо, она.одушевлялась и одухотворялась. Представление при­роды в образе Бога (или множества богов) было доминирующим в мифах различных культур Запада и Востока. Это был период, когда природа в принципе не могла противопоставляться человеку, для этого не было объективных оснований. Весь мир, включая че­ловека, воспринимался целостно, как единый организм: хотя и неяв­но, преобладала ценностная установка на гармоничное взаимодей­ствие с природным окружением.

276 Раздел IV. Прикладная этика: проблемы и решения

При этом в первобытном мировосприятии различные природные силы обретали демонический, роковой колорит. Общество ограничивало дей­ствия человека частоколом запретов, табу, чтобы «не обидеть» неосторож­ным поступком душу дерева, реки или зверя. Люди старались добиться «расположения» природных сил, искупить вызванные человеческими действиями нарушения естественного порядка. Некоторые этнографы утверждают, что первобытные племена никогда не убивали больше жи­вотных, чем им нужно было для пропитания. Нарушители этого закона строго осуждались. Таким образом, тотемизм выполнял своеобразную регулятивную функцию в гармонизации отношений человека с природой в первобытном обществе. Здесь мы имеем дело по существу с «тотеми­стической моралью» (Ю.И. Семенов), обеспечивающей растворение че­ловека в природе.

Собственно теоретическое, рефлексивное отношение к природе формируется в эпоху античности. Причем в культуре Древней Греции раннего периода господствующей была установка жить сообразно природе. Природа выступала как эталон гармонии, по­рядка, поэтому жить в согласии с ее закономерностями считалось высшей мудростью, а система запретов, регулирующих поведение человека в отношениях с ней, играла в жизни античного общества определяющую роль. При этом господство над природой расцени­валось как гордыня, как притязание на то, чтобы «самому стать как боги», — притязание, которое неизбежно, как считали греки, долж­но было обрушить на человека всякого рода беды.

Ситуация изменилась, однако, в результате греческого просвеще­ния: природа все больше начинает оцениваться как предмет утили­тарного использования, основные усилия направляются на поиск норм человеческого поведения в мире самого человека. Соответ­ственно, в классический период античной культуры стало форми­роваться новое отношение к природе, в основу которого легли зна­менитые слова философа Протагора: «Мера всех вещей — человек». Если руководствоваться этим тезисом, все в природе должно оправ­дывать свое существование соответствием целям человека.

Еще более определенно это отношение к природе и человеку выразил Аристотель: «...растения существуют ради живых существ, а живот­ные — ради человека... Если верно то, что природа ничего не создает в незаконченном виде и напрасно, то следует признать, что она создает все вышеупомянутое для людей».

Глава 13. Экологическая этика 277

Аристотель, впрочем, признавал, что в животных «нет дурной перво­основы», что им присущи радость, печаль, разные ощущения, и даже (в простейших формах) способности к мышлению. Но удел животных в основном страдания, а не счастье. Они не способны быть счастливыми, так как «счастье — это деятельность души согласно добродетели», и «только человек способен к восприятию таких вещей, как добро и зло, справедливость и несправедливость»... Поэтому Аристотель не вводит животных в сферу нравственной ответственности человека.

Однако уже Плутарх и позднее Порфирий признавали, что живот­ные не во всем чужды природе человека и в какой-то мере причастны к его разуму. Следовательно, рассуждали они, необходимо осудить охо­ту и мясоедение как занятия, особенно вредные для человека, стремяще­гося к совершенству. Духовное развитие человека должно идти по пути распространения справедливого отношения сначала на животных, а за­тем и на растения — таковы основные этапы развития человека, направ­ленного на достижение Божественного достоинства.

В стоицизме отрицается уже и способность животных к стра­данию, так как они не чувствуют, а «как бы чувствуют». Поэтому стоическая философия не считала необходимыми нравственно-эко­логические ограничения утилитарного отношения к природе. Ци­церон, испытавший немалое влияние стоиков, писал: «Все в этом мире, чем пользуются люди, именно для них создано и уготовано». Сами стоики не усматривали в этой позиции негативного отноше­ния к природе, а считали ее естественным антропоцентризмом, как бы предусмотренным ею самой: согласно Цицерону, именно природа «предписала и человеку считать, что нет ничего красивее человека».

В позднеантичную эпоху эти антропоцентристские воззрения стали основными мотивами практической деятельности. Уже рим­ляне рассматривали природную среду так, как если бы она была одной из захваченных ими провинций.

Философ А.Ф. Лосев пишет, что «римское чувство жизни» начинается с некоего инстинкта всемирного господства, коренящегося в глубине рим­ского духа. «Это «чувство жизни» немыслимо без «чувства власти», без империи. Оно легко соединилось с постоянной тенденцией все органи­зовывать и упорядочивать, все приводить в систему и подчинять рассуд­ку». В отношении к живой природе подобная форма господства была полностью свободна от «чувства нравственного закона», что и прояви-

278 Раздел IV. Прикладная этика: проблемы и решения

Глава 13. Экологическая этика _________ 279

лось в широко распространенной тогда в Риме практике гладиаторских боев и травли зверей ради зрелищного сладострастия.

И все же нельзя сводить отношения человека к природе в антич­ную эпоху лишь к «деспотической форме господства», предполага­ющей, что вся природа существует только для человека и удовлет­ворения его потребностей, как считают некоторые авторы. У тех же стоиков учение о природе рассматривалось с точки зрения этики: для многих из них «жить по природе» было идеалом, означающим «жить мудро» и «жить нравственно». Таким образом, связь челове­ка с природой в античном мире не была однозначной. Отношение к природе, ее понимание менялось, но в целом античность была ори­ентирована на человека, вписанного в космос и не противопостав­ленного ему.

В средние века отношение человека к природе определялось иудейско-христианской традицией, изложенной в Библии, соглас­но которой, во-первых, дух человека противопоставлялся его теле­сности, а во-вторых, Бог «санкционировал» господство человека над всеми живыми существами: «И благословил их Бог, глаголя: расти-теся и множитеся, и наполняйте землю, и господствуйте ею, и обла­дайте рыбами морскими, и зверями и птицами, и всеми скотами, и всею землею».

Существует мнение (американский историк религии Л. Уайт), что именно иудейско-христианская традиция способствовала окон­чательному преодолению-в обыденном сознании языческого обоже­ствления природы. Язычника останавливала боязнь духов, защи­щавших все живые существа и неодушевленные предметы. Только освобожденную от духов природу стало возможно изучать с помо­щью научных методов и затем применять эти знания в технике для дальнейшего увеличения власти человека над природой.

Интересно, что русский философ Н. Бердяев приходит к тому же выводу: «Человек не мог научно познавать природу и технически овладеть ею, пока природа представлялась ему населенной демонами и духами, от которых зависела его жизнь... Христианство освободило человека... от этой подав­ленности демоническими стихийными силами и этим духовно подготовило возможность... овладения природой и подчинения ее человеку».

Христианское отношение к природе было как бы переходным этапом от ее языческого обожествления к господству над ней. С од-

ной стороны, христианство освободило человека от религиозно обус­ловленной боязни природы и дало ему основания полагать, что при­рода отдана в его распоряжение Богом, с другой стороны, в христи­анстве не отвергалось положение, что все сотворенное Богом совершенно и прекрасно и сама природная гармония должна сдер­живать ее преобразование.

Правда, по канонам средневековой теологии, природные вещи должны были подчиняться человеку, а сам человек — Богу. Делая человека цен­тром мироздания, христианство ставит животных на самую низшую сту­пень вселенской иерархии тварей. Но все же животные причислялись к «божьей пастве» и даже могли подвергаться отлучению от церкви. Это считалось для них, как и для людей, самым тяжелым наказанием. На этом, например, основывались судебные процессы против домашних и диких животных, проводившиеся в средневековой Европе по обвине­нию их в причастности к колдовским обрядам.

Однако постепенно в христианской традиции все более укрепля­лось не библейское представление о том, что у животных, и у чело­века «одно дыхание» или «одна душа» и общая земная участь, а вы­сокомерное учение стоиков, исключавших животных из «сообщества разумных существ». Например, Августин, признававший внутрен­нюю ценность «нечеловеческой твари», считал в то же время, что «не имея разумной души, зверь не связан с нами общностью приро­ды». Так утверждалось «стоически-христианское высокомерие» по отношению к живым существам — «нелюдям»-, положившее на­чало так называемой «традиции управления» в западноевропейс­кой культуре.