Наш институт может и должен стать лидером в исследовании фундаментальных проблем ноосферы

Галимов Э.М.,
директор Института геохимии и аналитической химии им. В.И. Вернадского,
академик РАН,
лауреат премии им. В. И. Вернадского

В 1997 году Институт геохимии и аналитической химии им. В.И. Вернадского РАН (ГЕОХИ) отметил свое 50-летие. В действительности у института более долгая история. В 1928 г. В.И. Вернадский основал в Ленинграде биогеохимическую лабораторию. Позже ее перевели в Москву, а в 1943 г., в связи с 80-летием В.И. Вернадского, она была переименована в лабораторию геохимических проблем. В апреле 1947 г. лаборатория получила статус института. Сотрудники в большинстве своем были соратниками Вернадского, прошедшими его школу. Они составили коллектив опытных, высококвалифицированных ученых. Возглавил ГЕОХИ ученик и преемник В.И. Вернадского А.П. Виноградов, в то время член-корреспондент АН СССР.

Институт сразу включился в решение острых проблем, вставших перед отечественной наукой после окончания войны. Самая неотложная из них в то время - ликвидировать американскую монополию на ядерное оружие. Первую советскую атомную бомбу делали из плутония. С этой целью в 1946 г. на южном Урале был заложен комбинат (завод № 817), который включал первый промышленный атомный реактор для наработки плутония, радиохимический завод для его выделения и очистки и химико-металлургический завод для изготовления деталей бомбы. Комбинат вместе с закрытым городком получил название "Челябинск-40". Теперь это известное производственное объединение "Маяк".

Выделение и очистка плутония представляли исключительно сложную научно-техническую задачу, поскольку требования физиков к его чистоте и изотопному составу были очень высоки. Содержание легких элементов в оружейном плутонии не должно было превышать стотысячных долей процента. Металлический же плутоний ведет себя очень капризно. Он высоко реакционно способен, быстро окисляется на воздухе, токсичен, при этом летуч, легко образует аэрозоли, что существенно увеличивает риск при работе с мим. Плутоний имеет несколько аллотропических модификаций, меняет плотность с изменением температуры. Так что химические проблемы, которые возникали при изготовлении плутониевой бомбы, не уступали по сложности физическим и инженерным. К решению их были привлечены крупные ученые - члены Академии наук и академические институты.

Технология выделения плутония разрабатывалась в. НИИ-9 под руководством академика А.А. Бочвара, методы глубокой очистки - академиком И.А. Черняевым, директором Института общей и неорганической химии (ИОНХ). Пусковой бригадой на радиохимическом заводе руководил член-корреспондент АН СССР Б.А. Никитин, заместитель директора Радиевого института в Ленинграде, а его заместителем был А.П. Виноградов, который выполнял также обязанности помощника И.В. Курчатова по аналитическому контролю всех технологических процессов. При Первом главном управлении (позже Министерство среднего машиностроения) был создан Аналитический совет, председателем которого стал А.П. Виноградов, а ученым секретарем - П.Н. Палей.

На ГЕОХИ была возложена ответственная задача аналитического обеспечения технологических процессов. А.П. Виноградов внедрил на радиохимическом заводе полярографический метод определения урана и плутония, спектральный метод - хрома, кремния, марганца и других примесей. Сотни анализов производились на всех стадиях технологического процесса. В конечном счете, удалось получать продукт необходимой чистоты.

Огромная по объему и сложности работа была осуществлена в короткие сроки. В декабре 1948 г. начал действовать промышленный ядерный реактор, а в феврале 1949 г. был получен оружейный плутоний. К лету того же года в КБ-11 (Арзамас-16) завершились работы по конструированию атомной бомбы. 29 августа 1949 г. на Семипалатинском полигоне в Казахстане бомба была взорвана. А.П. Виноградов участвовал в первом испытании атомного оружия, и в октябре 1949 г. ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Критически важной в первые послевоенные годы продолжала оставаться проблема уранового сырья. Хотя В.И. Вернадский еще до революции проводил исследования по геохимии радиоактивных элементов, уран в стране практически-не добывался. Источником урана и радия (в основном для минералогических целей) служило Тюя-Муюнское месторождение в Фергане. Лишь в 1943 г. началась разработка Табошарского рудника в Таджикистане с производительностью всего 4 т урана в год. Количество добытого к 1945 г. сырья было недостаточным, чтобы обеспечить действие атомного реактора - для этого требовалось около 100 т урана. Поэтому в первом атомном реакторе использовался трофейный уран, вывезенный из оккупированной Германии.

К решению вопроса обеспечения урановым сырьем были привлечены видные геологи. А.П. Виноградов пригласил в ГЕОХИ В.В. Щербину и В.И. Герасимовского - крупных специалистов по геохимии урана. Началось изучение органической геохимии урана и кристаллохимии урановых минералов, поведения урана в магматических и осадочных породах, в гидротермальном процессе. Результаты этих исследований оказали существенное влияние на развитие сырьевой базы атомной промышленности и были обобщены в монографии "Основные черты геохимии урана" (1963), удостоенной Ленинской премии и долгие годы являвшейся теоретической основой изучения уранового сырья.

Работа над атомным проектом и проблемой урана стала тем базисом, на котором в дальнейшем в институте развивались фундаментальные исследования в области как аналитической химии, так и геохимии.

Институт быстро расширялся. В 50-е годы численность его сотрудников достигла 450 (в момент основания института их было 60), создавались новые лаборатории. Жизнь выдвигала новые задачи. Развитие радиоэлектроники и все более широкое использование редких и рассеянных элементов вызвало необходимость разработки особо чувствительных методов анализа.

Создавались новые радиохимические методы, методы определения радиоактивных элементов, изучалась химия искусственных элементов: технеция, прометия, франция, газообразующих примесей в металлах.

Давнюю традицию имели в институте исследования стабильных изотопов. Первые их результаты были опубликованы В.И. Вернадским, А.П. Виноградовым и Р.В. Тейс еще до войны. В 1948 г. А.В. Трофимов сконструировал масс-спектрометр, на котором впервые в мире произвел измерения изотопного состава метеоритов и изверженных пород. В 50-е годы был воспроизведен только что разработанный американцами двухлучевой сравнительный метод, а в последующем получили развитие исследования по геохимии изотопов серы, кислорода, углерода. При всей широте его научных интересов особое внимание академик А.П. Виноградов уделял изотопии. До последних дней жизни он оставался заведующим лаборатории геохимии изотопов.

В начале 60-х годов институт подключился к космическим программам. Крупномасштабные исследования в области ракетной техники начались в стране почти одновременно с разработкой атомного оружия. С разрывом в один месяц в 1946 г. были приняты постановления Совета Министров СССР о создании атомной бомбы (9 апреля) и о реактивном вооружении (13 мая). Ставилась цель создать межконтинентальные средства доставки ядерного оружия. В соответствии с постановлением артиллерийский завод в подмосковном Калининграде был реорганизован в знаменитый впоследствии НИИ-88, в котором отдел № 3 возглавил С.П. Королев.

В 1946 г. отдел С.П. Королева должен был решить практическую задачу - освоить выпуск ракеты по трофейным немецким чертежам, которые достались нам при оккупации германских ракетных полигонов в Пенемюнде и Дебице. В области ракетной техники немцы к концу войны опередили и нас, и американцев, не имевших мощных ракетных двигателей (с тягой больше 1,5 т), в то время как немецкая ФАУ-2 развивала тягу 28 т. Но уже в октябре 1947 г. с полигона Капустин Яр стартовала ракета Р-1, которая представляла собой вариант немецкой ФАУ-2 (А-4). Последующие работы ОКБ С.П. Королева привели к созданию в 1957 г. межконтинентальной ракеты Р-7, способной доставлять ядерное оружие через океан.

После успешного запуска межконтинентальной баллистической ракеты С.П. Королев и М.В. Келдыш обратились в правительство, обосновав возможность использования искусственных спутников Земли для научных целей, фотосъемки, разведки природных ресурсов. Правительство одобрило это предложение и 4 октября 1957 г. был произведен запуск первого искусственного спутника Земли. Вся предшествующая история ракетной техники была историей развития ракетного оружия. С октября 1957 г. наступила эра космических исследований.

Академия наук поручила А.П. Виноградову осуществлять руководство научными исследованиями, а ГЕОХИ - разрабатывать методы и аппаратуру для изучения тел солнечной системы при помощи космических средств. С тех пор институт работает в тесном контакте с предприятиями ракетно-космического комплекса, прежде всего с НПО им. С.А. Лавочкина. Практически на всех космических аппаратах научного назначения по планетной тематике устанавливались научные приборы, созданные в ГЕОХИ. Руководителем этих работ был и остается главный конструктор профессор Ю.А. Сурков.

На автоматических станциях "Луна-10" и "Луна-12" (1966) методом гамма-спектрометрии удалось измерить содержание естественных радиоактивных элементов и определить тип пород, залегающих на поверхности Луны. С помощью газоанализаторов, установленных на борту станций "Венера-4, 5, 6" (1967-1969), тоже впервые, был определен состав атмосферы Венеры. "Луна-16" (1970), "Луна-20" (1972) и "Луна-24" (1976) доставили на Землю лунный грунт. Большая работа была выполнена по организации приема лунного образца и всестороннему его исследованию.

В те же годы американцы осуществляли программу "Аполлон". В 1969 г. космический корабль "Аполлон-11" впервые высадил человека на Луну. Пилотируемые экспедиции на "Аполлоне" обследовали поверхность шести ее районов и отобрали образцы грунта. Отдавая должное замечательному достижению американцев, справедливо будет отметить, что программа исследования Луны автоматическими аппаратами, которой руководил А.П. Виноградов, более соответствовала реальным потребностям науки и была несравненно экономичнее. В 1982 г. "Венера-13" и "Венера-14" совершили мягкую посадку на поверхность планеты и установили ее химический состав. Межпланетная станция "Марс-5" определила содержание радиоактивных элементов в породах, залегающих на поверхности Марса. Это было сделано при помощи приборов, разработанных в ГЕОХИ. Полученные результаты вошли в историю науки, расширив знания человечества об околоземном космическом пространстве.

Опыт нашего института и других институтов Академии свидетельствует, что фундаментальная наука развивалась в те годы в тесной связи с решением оборонных и народнохозяйственных задач. Крупные ученые и организаторы отечественной науки, к числу которых принадлежал А.П. Виноградов, умели находить правильное сочетание прикладных и фундаментальных исследований. Нужно сказать, что и руководство страны, привлекавшее ученых Академии наук к решению наиболее сложных практических задач, понимало значение фундаментальных разработок как необходимой предпосылки использования науки в государственных целях.

Основатель ГЕОХИ А.П. Виноградов ушел из жизни в 1975 г. Его преемником стал талантливый представитель нового поколения профессор В.Л. Барсуков, в последующем академик. Институт продолжал плодотворные исследования, в том числе по космической программе. Много усилий было приложено, чтобы существенно улучшить оснащение лабораторий приборами, обеспечить компьютеризацию исследований. У института появилось собственное научное судно. ГЕОХИ принял активное участие в ликвидации последствий чернобыльской катастрофы.

Дальнейшее развитие получили фундаментальные исследования океанической коры и мантии, щелочного магматизма и связанного с ним редкометаллного оруднения, а также изучение гидротермального рудообразования (под руководством самого В.Л. Барсукова), термодинамических свойств минералов, диаграмм состояния и геохимического поведения соединений во флюидах (И.Л. Ходаковский, Л.Н. Когарко, Б.Н. Рыженко, С.Д. Малинин). Продолжались работы в области химии трансплутониевых элементов (Б.Ф. Мясоедов). Был создан радиометрический судовой комплекс для обнаружения следов редких радиоактивных изотопов в морской воде. Сконструированная в институте аппаратура позволила проводить, при помощи буксируемого судном устройства, непрерывную радиометрическую съемку акваторий.

Почти полстолетия спустя, мы вернулись на комбинат "Маяк", с которого наш институт начал свою деятельность, теперь - чтобы помочь справиться с экологическими проблемами. За долгие годы производства оружейного плутония в отстойниках и в озере Кара-чай скопилось огромное количество радиоактивных отходов. Существует угроза попадания загрязнений в речной сток и, в конечном счете, в Арктический бассейн. Последний весьма интересен как с точки зрения его влияния на климат планеты, наличия ресурсов, особенно нефти и газа, так и с точки зрения сложившейся экологической ситуации, связанной, в том числе, с возможным радиоактивным загрязнением. С целью изучения этой проблемы была проведена экспедиция на научно-исследовательском судне "Академик Борис Петров" в бассейнах Карского, Белого, Баренцева морей, в эстуариях рек Обь и Енисей. Получены данные о распределении радионуклидов цезия-137, стронция-90, плутония-239 и -240, тяжелых металлов в воде и донных отложениях на фоне детального анализа геохимической обстановки. Эти результаты составляют основу для разработки прогнозной модели изменения радиоактивности в морской среде Арктического региона. В сотрудничестве с учеными Германии был выполнен базовый этап долговременного геодинамического мониторинга Западной Антарктики, задача которого - определить истинную скорость перемещения континентальных блоков (руководитель - член-корреспондент РАН Удинцев Г.Б.).

Что касается космических исследований, то в последние годы институт занимался разработкой научных приборов, предназначенных для исследования Фобоса и Марса. На космическом аппарате "Марс-96" был установлен генератор, с помощью которого мы надеялись получить уникальную информацию о составе вещества Марса. К сожалению, запуск этого аппарата в ноябре прошлого года потерпел неудачу.

К настоящему времени мы существенно продвинулись в понимании магматических процессов. Применение комплексного подхода, включающего геохимические, физико-химические, изотопные и экспериментальные исследования, позволило члену-корреспонденту РАН Л.Н. Когарко (избрана академиком на последнем общем собрании РАН) создать новую концепцию рудно-магматических систем высокой щелочности. Проводились фундаментальные исследования в области геохимии твердого тела. Открыт эффект улавливания (член-корреспондент РАН B.C. Урусов). Важные работы, касающиеся поведения летучих и окислительно-восстановительного режима мантии, осуществил профессор А.А. Кадик с сотрудниками. Установлено геохимическое секционирование Срединно-Атлантического хребта (Л.В. Дмитриев), доказана высокая проницаемость мантии по отношению к расплавам на основе детального изучения включений в мантийных породах (А.В. Соболев, избран членом-корреспондентом на последнем общем собрании РАН).

Были получены новые данные об изотопном составе алмазов, распределении изотопов в биологических системах, в теорию фракционирования изотопов введены новые фундаментальные понятия. Показана зависимость изотопных эффектов от давления (В.Б. Поляков, Л.А. Кодина), разработан новый теллур-ксеноновый метод определения возраста теллуровых минералов, перегенетичных с золотом, позволяющий прямо датировать золотое оруденение (Ю.А. Шуколюков). Работы по геохимии изотопов углерода, кислорода, серы, изотопии свинца и благородных газов, выполненные в институте, явились крупным вкладом в мировую науку.

ГЕОХИ - ведущее научное учреждение в области геохимии углерода - элемента, поведение которого глубже всего отражает взаимодействие живой и неживой природы, включая процессы нефте- и газообразования, синтеза алмазов, эволюции биосферы и др. Проблема эволюции осадочной оболочки биосферы всегда занимала видное место в программе геохимических исследований института. В последнее время в рамках этого направления удалось добиться крупных обобщений - установить глобальное изменение изотопного состава углерода биосферы в палеогене, вызванное, по-видимому, похолоданием, начавшимся около 40 млн. лет назад.

Известно, что в истории биосферы имели место катастрофические события, приведшие к массовому вымиранию биологических видов на границе мелового периода и палеогена. Еще более крупная катастрофа произошла на границе перми и триаса. В то время исчезло 90% видов. Геохимические индикаторы этих катаклизмов выявлялись и подробно исследовались (М.А. Назаров). Подобные работы важны с точки зрения понимания движущих сил эволюции и устойчивости биосферы.

Я привел лишь отдельные примеры, иллюстрирующие широту диапазона исследований, характерную для ГЕОХИ. Оглядываясь на свершения, на пройденный институтом путь, хотелось бы сказать несколько слов о перспективах. Трудно предсказывать нечто конкретное, особенно в наше время, но существуют общие тенденции развития науки, которые с неизбежностью определяют направления будущих научных изысканий, в том числе и в нашем институте.

Прежде всего, очевидно смещение центра тяжести исследований в сторону проблем экологии. Это не конъюнктурная тенденция; она характерна для мировой науки и вызвана к жизни глубинными процессами общественного развития. Она связана с переходом в ноосферу.

Понятие ноосферы, введенное П. Тейяр де Шарденом и Э. Леруа и развитое в его современном понимании В.И. Вернадским, означает, что на определенном рубеже развития жизни в биосферу вторгается новый, не действовавший ранее фактор - человеческий разум, который до такой степени усилил физические возможности одного из биологических видов, что сделал их соизмеримыми с силами природы. Деятельность человека может быть разрушительной. Но разум (ноос) обладает свойством предвидения. До сих пор биосфера развивалась стихийно. На основе разума, а следовательно, предвидения, можно осмысленно строить биосферу, прогнозируя и устраняя опасные тенденции. В этом смысл учения В.И. Вернадского о ноосфере.

Концепция ноосферы предполагает накопление знаний об окружающей среде, выявление закономерностей поведения в ней веществ, включая антропогенные продукты, прогнозирование на этой основе возможных вариантов развития и, наконец, внесение необходимых корректив в технологические процессы, социальную сферу и т.д. Одним из важных аспектов построения ноосферы (или, как принято в западной литературе, стратегии устойчивого развития) является создание замкнутых технологий. А значит, проблеме утилизации отходов, использования вторичного сырья должно уделяться столько же внимания и отводиться столько же средств, сколько производству как таковому. Сегодня здесь имеет место огромный дисбаланс, причем для нашей страны он особенно характерен. Поэтому тематика, связанная с извлечением полезных компонентов из стоков промышленных производств, анализом и разделением веществ, направляемых на вторичную переработку, с процессами экстрагирования, сорбции, разделения, которые лежат в основе аналитической химии и изучаются в нашем институте, может оказаться в высшей степени актуальной, а результаты исследований - востребованными в ближайшие годы.

Поскольку масштабы вмешательства человека в природные процессы огромны, понятие окружающей среды все более расширяется, захватывая новые области. Значительные объемы гидросферы, осадочной оболочки Земли и атмосферы подпадают под понятие окружающей среды, по отношению к которой человек должен соблюдать определенные правила сосуществования. Соответственно, многие направления геохимических исследований приобретают экологическое содержание. Это значит, что, изучая геохимию осадков, или морской среды, или месторождений, мы должны принимать во внимание экологический аспект каждого из этих естественных объектов.

Наш институт, особенность которого - уникальное сочетание понимания природных процессов с химико-аналитическим мышлением, может и должен стать лидером в исследовании фундаментальных проблем ноосферы.

Нужно иметь в виду еще одну тенденцию. Богатые рудные месторождения, крупные залежи нефти и некоторые другие естественные ресурсы неизбежно исчерпываются. С другой стороны, по мере совершенствования существующих и появления новых технологий человек будет все меньше нуждаться в природных концентрациях полезных элементов, все в большей степени беря на себя функцию концентрирования, то есть извлечения необходимых веществ из доступного и распространенного, хотя и бедного природного материала. Это, конечно, не означает, что следует прекратить работы по изучению рудообразования или нефтегазоносности. Еще и течение многих лет подобные исследования будут актуальными. Но необходимо видеть перспективу - неизбежный переход от поиска месторождений к поиску полей концентрации элементов и их сочетания, оптимального для развития комплексных технологий.

Здесь сразу возникает вопрос об источниках энергии. Рассеянный материал можно сконцентрировать, если есть энергия. Между тем, по имеющимся оценкам, запасы горючих ископаемых, включил нефть и газ, будут исчерпаны к середине XXI века, точно так же, как запасы урана. Есть два известных нам практически не ограниченных источника энергии: Солнце и термоядерный синтез. Использование ядерной энергии встречает общественное сопротивление из-за проблемы радиоактивных отходов. Однако физикам известен экологически чистый вариант термоядерного синтеза: реакция дейтерия с изотопом гелия-3. Как исходные реагенты, так и продукты их взаимодействия являются стабильными. В ходе этой реакции выделяются не нейтроны, как обычно, а протоны. Они не способны глубоко проникать в вещество, поэтому в конструкционных материалах не накапливается радиоактивность, предельно снижается угроза загрязнения радиоактивными отходами - главный бич атомной энергетики.

Дело, однако, в том, что на Земле гелий-3 практически не встречается. Зато на Луне он присутствует в достаточно высокой концентрации. Поэтому освоение Луны может иметь решающее значение для обеспечения Земли энергией. Естественно, это потребует изучения распространенности гелия-3, разработки методов его извлечения, концентрирования и т.д. К этим исследованиям нужно приступить уже сейчас. Страна, которая освоит разведку и технологию добычи гелия-3 на Луне и доставку его на Землю, окажется в XXI столетии экономическим лидером.

Луна важна не только как потенциальный источник энергетических ресурсов, но и как объект фундаментальной геологической науки. Луна и Земля представляют собой взаимозависимую и генетически связанную пару. Ключи к ранней истории Земли нужно искать на Луне. На Земле отсутствуют геологические свидетельства первых 600 млн. лет ее истории. На Луне же сохранились самые древние породы, возраст которых достигает 4,5 млрд. лет. Понимание механизма образования Луны даст необходимые, может быть, даже решающие звенья для построения модели формирования нашей планеты. Я думаю, что исследование и освоение Луны окажет революционизирующее влияние на геологическую науку и, возможно, на состояние всего общества. Сегодня мы не в силах предвидеть всех последствий этого неизбежного процесса.

Еще одна важная тенденция проявила себя в последние десятилетия, пожалуй, особенно отчетливо в связи с возникновением идей глобальной тектоники. Я имею в виду развитие планетарной геологии. Стало ясно, что многие региональные структуры и события являются продуктом и следствием процессов, имеющих планетарный масштаб. Поэтому все больший интерес вызывают процессы, протекающие в глубинах мантии, процессы взаимодействия коры, мантии и ядра, строение и состав внутренних оболочек Земли. До сих пор остается неизвестным, как и когда сформировались океаны и континенты, каким был состав древней атмосферы, каковы механизм и время образования земного ядра. К этим вопросам геологическая мысль обращалась всегда, но сегодня они могут рассматриваться в ходе практических исследований. При этом геохимическим методам должна принадлежать далеко не последняя роль.

Существует несколько подходов, о которых следует сказать. Во-первых, это интеграция геофизических и геохимических методов. Вещество внутренних оболочек Земли и планет недоступно для непосредственного анализа, однако оно может изучаться физическими методами. Теоретическое и экспериментальное исследование связи между физическими свойствами и химическими параметрами, включая элементный, фазовый и минеральный состав при высоких температурах и давлении, характерных для мантии и ядра, является необходимой предпосылкой разработки интегрированных геофизико-геохимических моделей внутреннего строения Земли и расшифровки происходящих процессов. Это требует соответствующей экспериментальной техники.

Во-вторых, это развитие методов микроанализа. Мы находим на поверхности Земли некоторые уникальные минеральные объекты, выносимые из глубин: алмазы и включения в них, ксенолиты мантийных пород и минералов. Элементный и изотопный анализ, изотопно-молекулярный анализ на микроскопическом уровне могут дать представление о процессах дифференциации вещества, их температурных условиях и кинетике, что позволяет неизмеримо расширить объем информации о процессах, протекающих в недрах. Этот подход предполагает использование и развитие тонких инструментальных методов, которые, к сожалению, становятся все менее доступными для нас.

Наконец, третий подход связан с изучением внеземного вещества. В конечном счете, историю Земли нельзя реконструировать вне контекста истории Солнечной системы. Поэтому изучение вещества, доставляемого с других планет и тел солнечной системы, - необходимое звено в выработке представления о происхождении нашей собственной планеты. Здесь наши возможности достаточно широки благодаря развитию отечественной ракетно-космической техники. Важно, однако, осознать это и не упустить время.

Будущий век станет, скорее всего, веком биотехнологии, в которой заложены колоссальные возможности. Создание необычных материалов, чувствительных многофункциональных биосенсоров, миниатюрных мощных информационных систем, имитирующих возможности мозга, - это только некоторые примеры. Наконец, предстоит раскрыть тайну происхождения живой материи. Чтобы это стало возможным, должны пересечься две линии развития научного знания: необходимо достичь достаточного понимания природы живой материи, к чему человечество, по-видимому, подойдет в следующем веке, и понимания условий, в которых жизнь зародилась на Земле. Последнее - задача геологических наук, прежде всего геохимии.

Касаясь некоторых перспектив развития науки, нельзя не отметить удивительного факта. О многом из того, что сегодня лишь начинает вырисовываться в качестве тенденции, В.И. Вернадский говорил более полувека назад. Это касается и концепции ноосферы, и необходимости исследования Земли как планетного тела, в ее связи с космическим пространством. В заключение приведу слова Вернадского, 6 ноября 1917 г. он записал в дневнике: "Очень смутно и тревожно за будущее... чтобы ни случилось в государственных формах, великий народ будет жить. Думаю о новых научных работах". Сегодня у нас те же тревоги, те же надежды и та же спасительная и вдохновенная дума о новых научных работах.

Глава II
НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОСЛЕ ЧЕРНОБЫЛЯ