Живёт в селе Новочеркасск, ул. Озёрная, дом 48

«Недалёк тот день, когда придёт 54-летняя годовщина с того майского дня, когда прогремели победные залпы над поверженной столицей фашистской Германии.

Участников Великой Отечественной войны, вернувшихся с полей сражений, все эти годы не покидала потребность исполнить нравственный долг перед павшими командирами и солдатами, влить свою капельку в океан народной памяти, сказать своё слово о войне.

Вот и мне представилась такая возможность по просьбе учителей Новочеркасской школы рассказать о своих фронтовых днях. Надеюсь, это не покажется нескромным, т.к. я пишу это как участник событий, а не по воображению.

Я не стану останавливаться на своих чувствах о начале войны, потому что все люди испытали в этот день одни чувства, одну боль, почувствовали одну беду независимо от места нахождения.

В ноябре 1943 года я был призван в Красную Армию, попал в Тоцкие лагеря в 14 запасной гаубичный артиллерийский полк. Командовал полком полковник Велихов. Перед новым 1944 годом мы приняли военную присягу, мне исполнилось в то время 17 лет.

20 апреля 1944 года под звуки духового оркестра мы покинули земляные казармы с трехъярусными нарами и прибыли на станцию Тоцк: нас отправляли на фронт, в действующую армию. Провожали нас в основном женщины и старики.

Хочется рассказать о том, как меня наряжали в солдатское обмундирование: галифе брюк на мне начинались от самых пяток и кончались выше пояса, а гимнастёрка висела намного ниже колен, ботинки пришлось обуть 43 размера. Спасибо старшине Золотову, который повёл меня в склад и помог подобрать кое-какую подходящую одежду, а на ноги – гражданские хромовые штиблеты 37 размера.

И вот мы расположились в вагонах, повезли нас на запад, проехали Москву, многие станции без задержек. Прибыли на станцию Смоленск, где и получил я первое боевое крещение. Примерно в три часа ночи начали бомбить весь город Смоленск и станцию. Фонари медленно спускались на парашютах и освещали всё вокруг. Я думал, что это горит небо. Потом начали взрываться бомбы, беспрерывно выли сирены, во всю мощь гудели паровозные гудки, стреляли по самолётам зенитные пулемёты и орудия.

На рассвете я увидел впервые убитых людей. Среди нас тоже было двое погибших. Кругом были разбитые осколками вагоны, повреждённые линии железной дороги, разрушенные здания.

Нам выдали сухой паёк и двинулись мы маршем (пешком) в сторону фронта. Как сейчас помню, мы прибыли в деревню Вербовки, что недалеко от станции Красное. Здесь, в лесу располагалась часть. Меня зачислили во взвод разведки дивизиона Верховного главнокомандования 25-ой миномётной бригады 250-ого миномётного полка.

Наша дивизия в обороне никогда не стояла, её то и дело перебрасывали с одного участка фронта на другой, т. е. туда, где намечалось прорвать оборону противника и выйти на новый рубеж. Поэтому нашей дивизии приходилось участвовать в боях в составе I Прибалтийского II Прибалтийского и Ленинградских фронтов.

Хочу рассказать о таком эпизоде. Это было на одном из участков фронта, на рижском направлении. Наш взвод находился в траншее на переднем крае, мы готовились к новой наступательной операции. Была полночь. Мне поручили доставить в штаб полка ценные сведения о противнике и положении дел на нашем участке фронта. Мне нужно было идти 8-10 км по чужой и незнакомой местности, вдоль линии фронта и по краю леса и, не потеряв ориентировки, зайти в тыл противника.

Получив жёсткий инструктаж, я не шёл, а бежал мягким спортивным бегом. При мне был автомат ППШ с запасным диском и две ручные гранаты. Скоро меня окликнули, я , оказывается, пришёл прямо в штаб назначения. Я передал все бумаги. Меня оставили ночевать, утром вкусно накормили завтраком. Затем старший лейтенант попросил сфотографировать меня на память, не знаю, чем я ему приглянулся. Меня подняли, поставили на пень и сфотографировали.

К моему возвращению началась артиллерийская подготовка. Совместно с авиацией начали обрабатывать передний край противника. Вся эта канонада длилась около часа, затем последовал залп катюш. Это был сигнал о начале атаки. Прорвав оборону противника, наши заняли передние траншеи. Немцы несли большие потери. Превосходство было на нашей стороне, мы шли, освобождая километр за километром, освободили город Ауце. Задача была выполнена.

А на другой день, без всякой маскировки, немцы бросили на нас все свои силы: танки, орудия, бронетранспортёры, но без пехоты. Эту армаду мы должны были сдерживать двумя пушками. Одна стояла сзади меня где-то в 100 метрах, а другая в 300 м слева от меня.

Когда танки стали подходить к нам вплотную, о наше орудие успело сделать единственный выстрел. От него один танк загорелся.

Вечером, с добавлением пехоты, немцы перешли в контрнаступление. Бой был жесток. Наша пушка была сразу же раздавлена. Командир орудия, старший сержант (фамилии его не помню) застрелился, часть расчёта была захвачена в плен. Нам, оставшимся в живых, под покровом темноты, пришлось отходить сначала в центр города, потом за его пределы. Я попал в сосновый лес. В поисках своих товарищей, я наткнулся на канавку, где оказался наш командир полка подполковник Матросьян. Рядом с ним сидел старшина с рацией, сбоку от него старший лейтенант, тот самый фотокорреспондент, который сфотографировал меня на пеньке. Я тоже лёг в двух метрах от них. Беспрерывно свистели пули. И вот немцы открыли шквальный минометно-артиллерийский огонь. Раздался сильный оглушительный взрыв. То ли взрывной волной, то ли от сотрясения земли меня подбросило вверх. Я стою на ногах. Оглушенный, я не соображаю, в чём дело. Дым разошёлся. И что я вижу?! Старшине осколком оторвало голову, старший лейтенант убит, а командира полка нет. Оказывается, снаряд попал ему прямо в спину, и на его месте осталась одна воронка. Я еле-еле приходил в себя. Останки всех мы похоронили с подбежавшими ребятами из разведки. Пришлось сдать город Ауце.

Ну а мне ещё много раз приходилось быть свидетелем и участником жестоких сражений по ликвидации Курляндии. Это освобождение многих прибалтийских городов – до полной капитуляции германской армии -8 мая 1945 года.

Вот так закончились мои фронтовые и боевые дни. Хочется закончить свои воспоминания словами поэта Демьяна Бедного:

Против годов, окрепших от воя,

Пожиравших все наши труды,

Для страшного последнего боя,

Мы сомкнём трудовые ряды».

Николай Петрович в звании старшего лейтенанта закончил свой боевой путь. Имеет две контузии. После войны трудился в совхозе «Красногорский». Многие годы был председателем Совета ветеранов и труда.