Происхождение человека
Самый уязвимый момент в дарвинизме касается человека. Сам Дарвин завуалировал этот момент в своем «Происхождении видов», да и его соавтор, Уэллес, в конце концов пришел к выводу, что человек не подвержен эволюционным процессам. Однако было бы нелогично предполагать, что эволюция коснулась всех видов, кроме человека.
В 1838 г. французский археолог Жак Бушеде Кревекер де Перте (1788-1868) открыл в северной Франции стоянку древнего человека. К тому времени стало возможно определить возраст каменных топоров, найденных на стоянке, и человеческих останков. Таким образом, стало научно очевидно, что не только Земля, но и человек насчитывает в своей истории гораздо более тысяч лет, чем те б тысяч, о которых говорит Библия. Публикация этих данных вызвала фурор. Французские биологи, все еще находившиеся под влиянием уже умершего Кювье, отказались принимать эти изыскания. Английские ученые встали на сторону Буше де Перте.
А четыре года спустя геолог Лаэлл, использовав находки Буше де Перте, опубликовал книгу «Античная история человека», в которой не только поддерживал теорию дарвинизма, но и обосновывал ее применение к человеку. Гексли также написал книгу, взяв за основу эту позицию.
В 1871 г. Дарвин открыто выступил с теорией эволюции человека от млекопитающих, опубликовав вторую книгу — «Происхождение человека». В ней он рассматривал рудиментарные органы человека как доказательства эволюционных изменений. (В человеческом теле имеется целый ряд рудиментарных органов. Аппендикс — это остаточный орган, некогда используемый для запасания пищи. Этому запасу пищи в те времена предназначалось проходить долгую бактериальную обработку. В основании спины у человека имеются четыре косточки, которые были когда-то частью хвоста; имеются также ныне совершенно бесполезные мускулы, предназначавшиеся для движения ушей, и т. д.)
В 1856 г. в Германии, в долине Неандерталь, был раскопан древний человек, вернее, обнаружен его череп. Этот череп, совершенно очевидно, принадлежал примитивному, обезьяноподобному человеку. Обнаружен он был в слое, насчитывавшем много тысяч лет. И сразу же ученый мир потерялся в догадках: был ли то примитивный вид человека, который позже превратился в человека современного, либо обычный дикарь древности, возможно с обезображенным болезнью скелетом и генетической деформацией черепа?
Выдающийся авторитет ученого мира тех лет, немецкий врач Рудольф Биршоу (1821 — 1902), поддержал последнюю версию. В противоположность ему, французский хирург Пол Брока (1824 — 1880), наиболее авторитетный эксперт по структуре черепа того времени, заявил, что ни здоровый, ни одичавший, ни больной человек новой формации не может быть обладателем такого черепа.
Для того чтобы уладить все эти недоумения, требовалась следующая находка: она была бы связующим и до поры недостающим звеном между человеком и человекоподобной обезьяной. Такие недостающие звенья были частыми в биологической науке. К примеру, в 1861 г. Британский музей приобрел ископаемые останки существа, внешне напоминающего птицу, а также отпечатки перьев в камне. У этого существа, однако, были зубы и хвост, как у ящерицы. Это стало ярчайшим доказательством того, что птицы эволюционировали от рептилий.
Однако поиски необходимого звена в происхождении человека не удавались на протяжении ряда десятилетий. Успех пришел к голландскому палеонтологу Мари-Эжен-Франсуа-Томасу Дюбуа (1858—1940). Он был одержим идеей поиска недостающего звена и считал, что искать нужно либо в Африке, где по сей день обитают шимпанзе и гориллы, либо в Юго-Восточной Азии, где обитают гиббоны и орангутаны.
В 1889 г. Дюбуа был призван правительством страны в экспедицию на остров Ява (тогда — голландская колония). В течение нескольких лет он отыскал верхнюю часть черепа, тазовую кость, а также два зуба того, что, вне сомнения, было когда-то примитивным человеком. Череп был больше любого обезьяньего, но меньше черепа современного человека. Зубы также занимали промежуточное положение между зубами человекоподобной обезьяны и человека. Дюбуа, опубликовав в 1894 г. результаты своих исследований, назвал существо, которому принадлежали останки, питекантроп прямоходячий.
Другие подобные находки были сделаны в Китае и Африке, так что отыскалось сразу несколько недостающих звеньев. Теперь аргументы как в пользу эволюции в целом, так и в пользу эволюции человека в частности стили неоспоримы. Безусловные противники теории эволюции остались, пожалуй, только среди религиозных фундаменталистов. В наше время трудно вообразить авторитетного биолога, который являлся бы антиэволюционистом.
«БОКОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ» ЭВОЛЮЦИИ
Если антиэволюционисты были все же не правы, то напрасно впадали в радостный энтузиазм слишком горячие приверженцы теории, которые отыскивали признаки эволюции даже в тех областях, куда она не проникала. Так, английский философ Герберт Спенсер (1820 — 1903), наработавший эволюционистские идеи еще до выхода книги Дарвина, ухватился за эту книгу и взял ее выкладки в доказательство своих рассуждений о человеческом обществе и культуре. Таким образом, он положил начало науке социологии.
Спенсер утверждал, что все общество и культура в целом начинались на весьма примитивном уровне, а затем эволюционировали до современного сложного состояния. Он популяризировал термин «эволюция» (которым Дарвин предпочитал не пользоваться), а также фразу «выживание наиболее приспособленных». Спенсеру представлялось, что все человеческие индивидуумы находятся в постоянной борьбе за выживание и слабейшие погибают в ней. Спенсер счел их гибель неизбежным следствием эволюции и прогресса и выдвинул теорию, что следует «помочь» естественному отсеву среди безработных и прочих неблагополучных представителей общества, а не устраивать для них биржи труда и приюты. Он провозгласил, что благотворительность, милосердие и социальная помощь вредят прогрессу.
Это, однако, мешало популяризации дарвиновской теории, поскольку Спенсер не учел того, что для осуществления эволюции нужен долгий исторический путь. Единственным же путем, который признавал Спенсер, было наследственное принятие приобретенных характеристик (по Ламарку). Он игнорировал тот факт, что, многие члены человеческого общества привязаны к своим больным и неблагополучным собратьям и страстно не хотели бы их потерять. Кроме того, история цивилизации доказывает преимущество гуманного общества над обществом, построенным на взаимоотношениях «хищник —жертва».
И все-таки спенсерианство повлияло на историю и в годы, предшествующие Первой мировой войне, дало карты в руки националистам и милитаристам, ведь любая война оправдана, если она помогает выживанию наиболее приспособленных. К счастью, сейчас эти теории забыты.
Еще одну теорию развил английский антрополог Фрэнсис Гэлтон (1822 — 1911), двоюродный брат Дарвина. Гэлтон в молодые годы посвящал себя метеорологии, но после выхода книги своего знаменитого кузена обратился -1с биологии. Он интересовался вопросами наследственности и первым обратил внимание на важность изучения идентичных (однояйцевых) близнецов. Именно у них настолько одинаковы наследственные признаки, что разница может быть отнесена целиком к влиянию окружающей среды.
Изучая случаи рождения детей с многообещающими задатками, Гэлтон должен был признать, что они наследуются. Он предчувствовал, что таланты и другие желаемые характеристики могут быть заложены при зачатии. В 1883 г. он выдвинул термин евгеника (от греческого «хорошее рождение») для обозначения метода, который выработал.
К сожалению, чем больше собиралось информации о механизме наследования, тем менее уверены были биологи в успехе улучшения расы путем селективного скрещивания (так сказать, искусственно направленной эволюции). Выяснялось, что это крайне сложная материя. В то время как евгеника остается одной из ветвей биологии наследственности, так называемые евгенисты, которые взяли на вооружение ненаучную, расистскую часть теории, время от времени размахивают знаменем превосходящей расы.