Эволюция от амебы до человека

О возникновении жизни на земле в третий день о. Николай пишет весьма специфически. Он приводит библейский текст стихов Быт. 1, 9–13. После этого, как бы абстрагируясь от приведенной цитаты Слова Божия, он утверждает: «Несомненно лишь то, что жизнь возникла на базе процессов развития форм материи, как об этом и говорится в Откровении» [44, c.102]. В другом месте книги, после тех же приведенных библейских стихов о. Николай пишет следующее: «В день третий на Земле возникает живой организм – саморегулирующаяся система... Организм не только поддерживает свое существование, но и дает жизнь другим, тождественным ему организмам, выделяя зачатки их из самого себя. Так на Земле возникает первый поток живых существ. В дальнейшем организмы становятся все более и более совершенными – происходит эволюция жизненных форм» [44 , с. 112–113].

Поразительно, насколько комментарий не соответствует тексту первоисточника. Прот. Николай учит, что первоначально жизнь возникла в результате эволюции мертвой материи, и эта же последующая «эволюция жизненных форм» привела мiр к совершенству и разнообразию. Комментарий чисто безбожный. Библия говорит о происхождении растений в третий день иначе:И рече Бог... и бысть тако. В Библии об эволюции растительных видов не говорится даже намеком. В ответ на Божье повеление земля произвела каждый вид флоры по роду его. В книге «И сказал Бог...» искажается и содержание и смысл Священного Писания.

Быть может, автор таких странных комментариев полагает, что наука с достоверностью решила вопрос о происхождении видов?

Нет, так о. Николай не думает. «Мы не знаем – пишет он – тайны происхождения видов. Палеонтология открывает нам только образцы существовавших видов. Как они трансформировались, как возникали новые виды – мы не знаем» [44, с. 113].

Итак, «мы не знаем», но мы верим в то, что виды «возникали» и «трансформировались». Речь идет не про знание, но именно про веру. Причем, вера эта, во-первых, не библейская и не святоотеческая, а во-вторых, не научная. Излагаемая в книге «И сказал Бог...» концепция противоречит Божественному Откровению и не находит подтверждения в научных фактах. Другими словами, она по сути представляет собой разновидность религиозного суеверия, выраженного, правда, псевдонаучным и псевдобогословским языком.

Хотя основание бездоказательное, но вера в эволюцию у о. Николая несомненная. «Пути совершенствования и образования новых организмов, как конкретных ступеней на восходящей лестнице эволюции нам не известны... Но так или иначе, жизнь есть поступательное развитие, направленное к тому, чтобы создавать все более и более совершенные виды» [44, с. 115]. Пусть о. Николай, если может, лучше укажет хоть один растительный вид, который по его мнению был бы признан «несовершенным», требующим улучшения. Мы таких видов не знаем, но знаем, что под вечер третьего дня Творец осмотрел все появившиеся на Земле зеленые растения, и виде Бог, яко добро (Быт. 1, 12).

Переходя к описанию пятого дня творения, о. Николай обескураживает читателя утверждением о том, что наука палеонтология «подтвердила истинность библейского сказания о постепенном развитии жизни на земле» [44, с. 118]. В чем же научное подтверждение Откровения?

«Из числа позвоночных самыми первыми появляются рыбы, затем пресмыкающиеся, гигантские ископаемые – завры, только после них, как более совершенные по своей структуре, – птицы. Так возникла первая ветвь позвоночных» [44, с. 118]. Эту фразу можно рассматривать как описание одной из научных гипотез, взятых из учебника биологии. Но о. Николай придает данной мысли богословский смысл, когда увенчивает ее следующим перлом: «Именно такую картину постепенного возникновения живых существ бытописатель символически раскрывает перед нами как пятый день задолго до того, как о ней узнала наука» [44, с. 118]. Здесь каждый в праве с недоумением вопросить: как удалось о. Николаю в повествовании Моисея о пятом дне творения увидеть «именно такую картину постепенного возникновения» водных организмов? Где описана в Библии эта «первая ветвь позвоночных»?

В книге Бытия говорится иначе: И сотвори Бог киты великия, и всяку душу животных гадов, яже изведоша воды по родом их, и всяку птицу пернату по роду (Быт. 1, 21). Кого бы ни разуметь под китами великими – или, как пишет о. Николай Иванов, «рыб больших», или, как в переводе О. Штейнберга, «больших морских животных», или, как в переводе Д. Щедровицкого, «морских змей» –

«драконов», или, как в переводе архим. Макария (Глухарева), «больших морских чудовищ» – бесспорно одно: согласно Библии не они, как первые из упомянутых, но воды произвели всяку душу животных гадов, равно как и всяку птицу пернату. Отец Николай приписывает Откровению Божию утверждение о том, что одни классы животных порождали другие. Но такого утверждения в Библии нет. Есть утверждение обратное: всех водных животных и птиц изведоша воды по родам их.

Точно таким же образом, говоря о шестом дне творения, прот. Николай приводит библейский текст, и тут же своим комментарием искажает его.

В книге Бытия говорится: И рече Бог: да изведет земля душу живу по роду, четвероногая и гады, и звери земли по роду. И бысть тако (Быт. 1, 24). Не растения, не вода и не водные обитатели – но земля получает Божье повеление извести душу живу по роду их. Сказано предельно ясно.

Отец Николай Иванов этого замечать не желает и снабжает этот библейский текст следующим комментарием.

«Биология и палеонтология говорят нам, что птицы произошли от пресмыкающихся и что выход части земноводных из моря и образование из них другой ветвипозвоночных – млекопитающих – является большим скачком по ступеням эволюционной лестницы» (44, с. 122). Автор упорно навязывает читателю эволюционистскую картину животного мiра. Однако, в Слове Божьем нет и намека ни на какую очередную «ветвь позвоночных». Комментарий тенденциозный и не убедительный. Любопытно отметить, что выдавая за истину описанную картину возникновения новых видов и родов, о. Николай проговаривается: «Происхождение млекопитающих не вполне ясно, еще не найдены соответствующие переходные формы» [44, с. 123]!

Выходит, что вновь его комментарий Библии, с одной стороны, не соответствует тексту, а с другой стороны – научно не подтвержден. Что же остается от всех этих наукообразных рассуждений?

По справедливости говоря – ничего. Но автор этого не замечает, и с завидной убежденностью подводит итог своей беспочвенной концепции.

«Сопоставляя теперь все дни творения, мы видим, что прежде всего возникло то, на основе чего могла появиться жизнь (первый, второй и первая половина третьего дней). Затем явились и самые формы жизни – сначала растительные, затем животные, причем последние опять-таки в порядке постепенного восхождения к совершенству. И все это в полном соответствиис палеонтологической летописью Земли» [44, с. 123].

Лишь дилетант может поверить в «полное соответствие» описанной схемы с данными палеонтологии. К примеру, согласно общепринятой геохронологии, в кембрийский период еще не появились основные виды наземных растений, но в морях уже жили трилобиты со сложно устроенными глазами. Так что, нет никаких оснований идеализировать якобы существующее совпадение научных данных с приведенной псевдобиблейской концепцией.

В эпиграфе к настоящей главе, взятом нами из современного школьного учебника по естествознанию, гораздо более резонным представляется не мудреная речь специалиста палеонтолога, но искреннее удивление Антошки, недоумевающего о появлении новых видов: «Откуда же все они взялись?» Вместо четкого ответа на этот принципиальный вопрос атеистический школьный учебник, как и богословский трактат прот. Николая Иванова отвечают нечленораздельным сумбуром.

Несколько подбадривает о. Николай читателя, утешая его тем, что «дело науки – отыскать переходные формы, если таковые существовали, исчислять те сроки, которые нужны были для перехода одного вида в другой» [44, с. 124]. Но тогда дело веры – определить прежде, а был ли вообще переход одних видов в другой, и стоит ли тратить время для поиска несуществующих переходных форм?

Венцом рассуждений об эволюции животных форм прот. Николая является логически вытекающее утверждение о появлении человека: «Сотворением человека (человечества) как вершины творения заканчивается процесс космической эволюции» (44, с. 128).

Заметим, что последнее утверждение весьма уязвимо с точки зрения естественно-научных рассуждений, характерных для автора. В самом деле, где гарантия того, что завтра какой-нибудь новый вид насекомых или хордовых не «сэволюционирует» до нашего уровня или даже повыше? (Тема, плодотворная для писателей-фантастов.) Наша защита от подобных кошмарных предположений только в Слове Божии: Господь почи в день седмый от всех дел Своих, яже сотвори (Быт. 2, 2). Если уж Бог почи – то больше эволюции (слава Тебе, Человеколюбче!) не будет.

Однако, логика всей книги «И сказал Бог...» от этого рушится. Выходит, что мiр миллиарды лет эволюционировал, эволюционировал – а потом вдруг с появлением Адама прекращается всякая эволюция в природе. Это случается как-то неожиданно и непоследовательно.

Для православного святоотеческого представления ничего логически противоречивого здесь нет. Никакой эволюции ведь не было. Были шесть дней творения, по завершении которых Бог почи от всех дел Своих.

Для эволюциониста же внезапное прекращение развития после миллиардов лет эволюции материи – феномен необъяснимый. Но прот. Николай Иванов как бы не замечает этого. Он с восторгом пишет: «Если рассматривать человека как одно из звеньев всеобщей цепи эволюции, то он, как прекрасно выразился Тейяр де Шарден, есть пик высоты, достигнутый природой» [44, с. 137]. Не знаем насколько прекрасно это выражение основоположника телеологического эволюционизма – знаем, что оно не соответствует Библии и не выражает святоотеческого мiровоззрения. Быть может, допуcтимо сказать, что «пик высоты, достигнутый природой» – это отрастивший себе шею жираф. Но человека создала не природа. Человека создал Бог: И сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его (Быт. 1, 27).