Биофилософия как новая картина мира

Р.С.Карпинская

БИОФИЛОСОФИЯ — НОВОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ

От редакторов. Р.С.Карпинская — инициатор проведения исследования на тему “Биофилософия”. Выдвинув эту идею в 1991 году, она предложила всем потенциальным участникам этой исследовательской темы кратко определить основной замысел и цель исследования как кому она виделась в то время, написала и сама несколько страничек. Потом эти своеобразные заявки были обсуждены, критически проанализированы. На их основе была сформулирована общая концепция исследования.

Мы убеждены в том, что, работая дольше над темой, Регина Семеновна существенно углубила бы и уточнила свой первоначальный замысел. Но этому не суждено было сбыться. Отдавая дань памяти нашей коллеге, руководителю, единомышленнику, другу, мы публикуем эти заметки в том виде, в котором они были первоначально сформулированы.

БИОФИЛОСОФИЯ— новейшее направление в философском осмыслении жизни, связанное с разработкой гуманистической проблематики. В нее включены проблемы единства жизни на Земле, жизни как высшей ценности человеческой культуры, обсуждение возможных путей сохранения жизни на Земле и соответственно путей изменения образа науки, ее идеалов и норм. Ценностная ориентация научного исследования становится важнейшей в определении перспектив развития биологии и обретения ею лидирующих позиций в естествознании. Эта ценностная ориентация не привносится извне, но осознается и обговаривается самими естествоиспытателями. Свидетельство тому — возникновение своеобразных концепций, имеющих своей конечной целью именно общегуманистические заключения о перспективах человечества (социобиология, биоэтика, биологический структурализм, биополитика и др.).

Именно биофилософия, концентрируя в себе жизненную потребность сохранения человеческого рода в его единстве со всем “живым веществом” (Вернадский), формирует запрос к новому философскому взгляду на природу, к новому стилю мышления в осмыслении отношения “человек-природа”. Практическая потребность в этом новом стиле мышления доказана экологическим движением. Философское осмысление нового мировидения предполагает создание нового образа философии природы. Современная натурфилософия не может конструктироваться по прежним физикалистским образцам, ведущим к противостоянию человека и природы, к равнодушно-объективированному отношению человека к миру природы, которое постоянно оборачивалось желанием господства над ней. Включенность самого человека в природу предполагает общую “биологизацию” философии природы.

Это не означает смены антропоцентризма на биоцентризм, как это интерпретируется в биополитике. В сохранении жизни на Земле заинтересован прежде всего человек, и только он способен что-то сделать для предотвращения глобальной катастрофы. Значит, определяющая роль человека сохраняется. Эгоизм антропоцентризма не есть резон для полного его отрицания. Скорее, следует поставить под сомнение саму идею “центризмов”. Но это в равной мере относится и к “биоцентризму”. Если уважение к жизни в целом, в любой форме ее проявления, не корректировать интересом человека, то создается опасность возникновения романтически-возвышенного настроя далекого от реальности. Как бы мы ни хотели сохранить все формы жизни, реальность техногенной цивилизации только усиливает ту асимметрию в отношении человек-природа, которая определена самим фактом активности человека. Насколько безгранична его любознательность, пытливость в отношении к природе, настолько же беспредельно стремление к самореализации, тем более, что в настоящее время эта самореализация дается с таким трудом в высокоразвитых странах.

Но это означает, что философия человека пронизывает весь круг вопросов, охваченных биофилософией. В зависимости от того, каким образом понимается природа человека, интерпретируется и его место в живой природе, в природе в целом, мера его ответственности за сохранение жизни на Земле. Именно учет глубинных оснований человеческого бытия, человеческого жизнепроживания, позволяет нам говорить о причастности человека ко всему живому, о единстве живого на Земле. Философия жизни, как одно из проявлений постоянного интереса философии к проблеме человека, обретает как бы новое дыхание прежде всего потому, что располагается в новом теоретическом пространстве, вбирающем в себя не только когнитивные, психологические, нравственные стороны жизни человека, но и природно-биологические. Недооценка бытийных, субстратных, предметно-материальных проявлений жизни была характерна не только для нашей идеологизированной философии. Процесс индивидуализации личности, свойственный социальной жизни западных стран в XX веке довольно парадоксальным образом имел те же философские следствия, что и процесс тоталитарного коллективизма, насаждаемого в странах коммунистической ориентации. Сходство в том, что рациональное, рефлексивное начало в человеке целиком отождествлялось с его сущностью. Во всяком случае, философию интересовало в человеке по-преимуществу все то, что связано с его сознанием, с познавательной деятельностью. Широкая поддержка на Западе идей З.Фрейда и его последователей во многом объяснялась именно тем, что обращение к сфере бессознательного, к глубинным инвариантам человеческой психики было несравненно ближе жизнеощущению человека, чем исключительно логический подход к нему как к орудию познания.

Одной из попыток вернуться к онтологии человека, сделать ее равноправным с гносеологией объектом философского исследования была проведенная в нашей стране в конце 70-х и начале 80-х гг. дискуссия о биосоциальной природе человека. Правда, понятия “природа”, “сущность” старательно избегались в биосоциальных контекстах. В человекознании продолжала господствовать марксистская формула о человеке как совокупности общественных отношений, поэтому “сущность” не могла иметь такого атрибута как “биосоциальная”. Так считали противники самого биосоциального подхода. При этом подчеркивался такой его недостаток, как дуализм. Поскольку дискуссия была снята, скомкана, в том числе и по идеологическим причинам, есть смысл остановиться на этом “дуализме” подробнее.

Действительно, понятие “биосоциальная природа человека” представляет собой довольно сырое и нарочито внутренне поляризованное обозначение проблемы, традиционно описываемой в различных культурах не двумя, а тремя понятиями — тело, душа, дух.

Длительное время эти три понятия были достоянием обыденного языка и языка религиозного мировоззрения. Именно в рамках последнего совершалось и совершается подробное обсуждение различных вариантов соотношения тела, души, духа, объединенных тем не менее общей посылкой о “вертикали” иерархии, в которой телесности неизменно отводится самое низшее место. Она как бы истончается, становится полупрозрачной при переходе к “душе” и вовсе исчезает при обращении к “духу”. Духовное начало человека становится господствующим, определяющим в религиозной интерпретации природы человека.

Общекультурное воздействие религии оказалось столь могучим, что тезис о приоритете духовного признается широкими слоями образованной публики, независимо от их отношения к религии. Скоррелирован этот тезис и с обращением философии к проблеме сознания как важнейшей в отношении человека и его взаимосвязей с окружающим миром. Разнообразие факторов человеческого бытия, человеческого жизнепроживания отодвигается на задний план, будучи сконцентрированным лишь в одной точке — саморефлексии по поводу этого бытия. Богатейший пласт жизненно важных проблем оказывается будто в ином измерении, нежели измерение человека как мыслящего существа.

Эти сложившиеся общекультурные традиции непременно надо иметь в виду, когда мы говорим об обращении естествоиспытателей к гуманистической проблематике. Если ее хотят совместить с научным подходом, и найти место для современной науки в общем устремлении к новому образу цивилизации, то надо начинать с проблемы человека. Концентрация внимания на духовности, как причине его бытия, ставит заслон к проникновению теоретического мышления в остальные сферы жизнепроживания и решительно сопротивляется воссозданию целостности человека. Никакие “комплексные исследования человека” не продвинут вперед понимание его природы, если эти исследования не обретут единую концептуальную базу, признающую равноправие телесного и духовного как объектов теоретического, философского мышления. В том, повторим, и состоит тупиковость ситуации с “биологическим и социальным в развитии человека”, что их разделенность обрекает на невозможность воссоединения. Необходимы поиски “третьего”, выражающего отношение, заранее фиксирующего целостность. Это могут быть понятия экзистенции, жизнепроживания, выживаемости, жизненного пути человека, времени его бытия и т.д. — различные попытки подобного рода предпринимались в философии и психологии. Биополитика как новейшее интеллектуальное движение, предлагает в качестве интегрирующего понятия “биос”.

Анализ и обобщение этих попыток и составляет, на мой взгляд, одну из важнейших задач того направления, которое можно назвать биофилософией. В биофилософии эти результаты обретают человеческие измерения, при этом выделяется по–преимуществу аспект телесности, важности для понимания человека его принадлежности к миру живого, к грандиозному эволюционному процессу, сберегавшему на своем пути все то, что содействовало возникновению человека и его способности выживания. Такой гуманитарный поворот биологии способствует прояснению ее перспектив. Вместе с тем сугубо “биологизированный” интерес может быть полезен в общем движении к объединению знания, поскольку он постоянно переходит свои собственные границы и вступает в контакты с концепциями глобального эволюционизма (прежде всего синергетическими), с проблемами этики (социобиология, биоэтика, экология человека), с социально-философскими проблемами современности (экология человека, социоэтногенез, поведенческая география, биополитика).

Во всех этих направлениях исследования, обретающих все большую популярность, проявляется характерная именно для конца XX века небывалая заинтересованность естествоиспытателей в судьбах человечества. Поддержать эту заинтересованность, воздействовать на установки исследования, постараться обобщить новые тренды развития менталитета естествоиспытателей — именно в этом мы видим содержание нашей работы в рамках биофилософии.

И.К.Лисеев

ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ — ПУТЬ К НОВОЙ
ПАРАДИГМЕ КУЛЬТУРЫ*

В данной книге речь идет о современном понимании философии жизни. Не философии биологии, т.е. не философии науки о жизни, а именно философском осмыслении самого феномена жизни как неотъемлемого компонента бытия, компонента природы и культуры.

Естественно, что какое-либо представление о живом можно получить только через знание о нем. Однако, закономерности развития знания о жизни и закономерности развития жизни — далеко не одно и то же. Методологический, гносеологический анализ развития наук о жизни не исчерпывает и не восполняет необходимости предельно широкого, философского анализа самого феномена жизни.

Что такое философия биологии? “Под философией биологии понимается система обобщающих суждений философского характера о предмете и методе биологии, ее месте среди других наук, ее познавательной и социальной роли в современном обществе” [1, с.5]. Что такое философия жизни? Философия жизни — это философское осмысление явления жизни в его феноменальной, онтологической данности. Это анализ того, как сам факт существования жизни влияет на формирование онтологических схем и объяснений, утверждение различных познавательных моделей в их конкретном историческом наполнении.

Если в области философии биологии ныне наработан многообразный и обширный материал, проведены многочисленные, глубокие исследования разных аспектов этой проблематики, то философии жизни, представленной с современных позиций, фактически нет. И не должно вводить в заблуждение наличие целого ряда книг с названием “Биофилософия” — они по–сути своей посвящены другим проблемам. Почему же сложилось такое положение? Что это — досадное недоразумение или трагическая закономерность, отражающая специфику развития современной цивилизации? Обратимся к истокам. А в истоках этих лежат установки иудео-христианского мировоззрения, на протяжении многих лет определявшие действующие регулятивы культуры стран, лидирующих в развитии современной науки.

Трудно найти ныне на земле человека, который не знал бы основных библейских представлений о сотворении мира, о сотворении человека и истории его развития. Но эти общие представления, сформировавшиеся устойчивые стереотипы зачастую расходятся с реальным текстом Библии, а то и противоречат ему. Так, например, на вопрос за что созданные богом люди были изгнаны им из Рая, как правило следует ответ: люди нарушили запрет Бога, отведали плодов с запретного для них дерева познания добра и зла, и потому то и были изгнаны из Рая. Причем считают, что именно такая трактовка целиком соответствует тексту Священного Писания. Косвенно как бы подтверждают подобную позицию и многие классики, в их числе А.С.Пушкин. Вот как он описывает день, последовавший после того, как Адам и Ева отведали запретных плодов:

“Блаженный день! Увенчанный супруг

Жену ласкал с утра до темной ночи,

Во тьме ночной смыкал он редко очи,

Как их тогда украшен был досуг!

Ты знаешь: Бог, утехи прерывая,

Чету мою лишил навеки рая” [2, с. 113].

Но ведь, согласно Библии, это не совсем так. Обратимся к библейским текстам. В первой книге “Бытие”, глава 2 читаем: “8 И посадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке; и поместил там человека, которого создал.

9 И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла.

15 И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Эдемском, чтобы возделывать его и хранить его.

16 И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть;

17 А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь”.

Такова предыстория вопроса. Но что сделал Бог, когда узнал, что люди нарушили его запрет и отведали плодов с дерева познания добра и зла? Он примерно наказал и жену, и Адама. В главе 3 той же книги Бытия читаем:

“16 Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рожать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою.

17 Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: “не ешь от него”, проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от нее во все дни жизни твоей”.

Как видим, прямой речи об изгнании из Рая за нарушение этого запрета людьми у Бога нет, хотя это как–бы подразумевается. Читаем дальше:

“22 И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно.

23 И выслал его Господь Бог из сада Эдемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят.

24 И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Эдемского херувима и пламенный мечь обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни”.

Вот в чем состояла истинная причина изгнания людей из Рая. Не правда ли, неожиданный поворот: тайна жизни оказалась для Бога более значима, нежели тайна познания и нравственного совершенствования человека на этом пути. Охраняя ее, Бог не только изгнал людей из Рая, но и принял дополнительные меры, на случай, если люди опять нарушат его указания и захотят познать жизнь: поставил на их пути вооруженного охранника.

Возникает вопрос: почему? Ведь Бог, поселяя людей в раю, не запрещал им есть плодов с дерева жизни, запретным было только дерево познания добра и зла.

Интересный ответ на этот вопрос дает другой великий поэт Джордж Гордон Байрон. В его мистерии “Каин” следует такой диалог Каина и Люцифера:

“Люцифер: Ничем

Помимо правды, я не соблазняю.

Ведь вы вкусили знания, ведь были

Плоды на древе жизни? Разве я

Давал запрет вкушать от них? И я ли

Растил плоды запретные к соблазну

Существ, душой невинных, любопытных

В своей святой невинности? Я б создал

Богами вас, а он лишил вас рая,

“Чтоб вы от древа жизни не вкусили

И не были, как боги” — Таковы его слова

Каин: Им нужно было оба сорвать плода иль не срывать совсем”

И далее:

“Ужасная ошибка! Он был должен

Сперва сорвать плод жизни, но, не зная

Добра и зла, не ведал он и смерти

Люцифер:

Сомненье — гибель, вера — жизнь. Таков

Устав того, кто именует бесом

Меня” [3].

Что можно сказать о подобной интерпретации? Даже учитывая специфику жанра и художественное сознание автора нельзя не отметить, что великий поэт ярко отразил сущностную ориентацию библейской установки. Знание умножает страдание и в конечном итоге ведет к гибели. Спасение, жизнь можно найти лишь через веру. Предельные знания о жизни доступны только через обращение к Богу.

Правда, есть и другие интерпретации этого библейского текста. Так, в частности, полагают, что Бог, препятствуя людям отведать плодов с древа жизни, желал, чтобы они не овладели одномоментно всей необъятной сложностью феномена жизни, а шли бы к нему трудным длинным путем страданий и прозрений. Обязанность человека на Земле — искать, находить, делать этот Путь жизни. Это — долгий путь духовных блужданий по земной жизни [4, с. 69–73].

Но как бы там ни было, какой из интерпретируемых вариантов ни работал бы, сегодня в конце XX века, мы ясно видим: библейский запрет оказал мощное воздействие на формирование соответствующих установок культуры.

В иудейско-христианской традиции на первый план вышло именно духовное совершенствование человека на его пути к Богу. Философия человека и философия природы оказались разобщенными, разделенными, развивающимися самостоятельно и независимо друг от друга. Разрыв мира человека и мира природы стал трагической особенностью современного этапа развития человеческой цивилизации.

“Не насыщая пищей чрева,

Жует себя двадцатый век

И рубит, рубит жизни древо,

Как беспощадный дровосек” — писал Михаил Дудин.

Глубоко укорененный в современной культуре, этот разрыв обусловлен многими объективными и субъективными предпосылками. Он проявляется в фрагментарности мировоззрения современного человека, в том, что его образование и воспитание не ориентированы на целостное постижение природы в единстве с человеком и целостное постижение человека в единстве с природой.

Фактически это получило отражение в истории развития всех натурфилософских учений. Философия природы в форме натурфилософии возникла еще в древности и прошла через всю историю философии, испытав периоды своего развития, расцвета, упадка и фактического исчезновения с философского горизонта из–за своих умозрительных, сугубо абстрактных построений, далеких от опоры на точные экспериментальные данные и кропотливую экспериментально-исследовательскую работу. Для различных натурфилософских систем прошлого весьма характерной оказалась подмена регулятивных принципов принципами конститутивными. Это влекло за собой неоправданное перенесение натурфилософами исторически конкретных, функционирующих в соответствующей когнитивной и социо-культурной обстановке принципов и методов научного знания, научного видения природы на природу как таковую.

Уже в ÕIÕ веке началась, а в ÕÕ веке значительно расширилась критика натурфилософии со стороны ученых-естественников за стремление натурфилософов возместить недостаток эмпирических и теоретических знаний спекулятивными, недостоверными, ненаучными натурфилософскими построениями. Характеризуя натурфилософию как вырождение философии природы, многие естествоиспытатели отмечали, что основное допущение натурфилософии — предположение позиции некоего абсолютного наблюдателя, находящегося вне истории и возвышающегося над наукой, способного постичь всю природу так, как она есть сама по себе. Естественно, что претензии натурфилософии на так понятое объективное и целостное постижение природы не могли быть приняты научным сообществом и она была им отброшена. Но вместе с ней оказалась отброшенной и идея философии природы.

Вместе с тем, пришедшая в ÕÕ веке на смену натурфилософии философия естествознания не смогла подняться до уровня осмысления идеи природы как важнейшего регулятивного принципа естествознания. Философия естествознания, выступающая как философский анализ наук о природе, акцентировала внимание на исследованиях методологии и логики развития науки, как правило отказываясь от вычленения и анализа онтологических схем и моделей, действующих в естественных науках. В итоге оказалась философски неотрефлексированной и не проанализированной реально сложившаяся ситуация, в результате которой в естествознании было представлено множество картин природы, онтологических схем и моделей, зачастую не связанных между собой, а то и альтернативных друг другу.

Критико-рефлексивная работа по осмыслению сути названных процессов, анализу взаимоотношений различных картин природы друг с другом, их рационализации и упорядочению становится настоятельным требованием нашего времени. В современной философии все более осознается важность выделения и учета многообразных онтологических моделей современной науки, подчеркивается, что природа должна мыслиться ныне совершенно иначе, чем в натурфилософии, что прежнее безоговорочное расчленение на субъект и объект познания, на внешний и внутренний мир ныне неприемлемо. Содержание философии природы начинает в последние годы все более и более переосмысляться — из некоей мировой схематики, существующей вне и независимо от человека, она становиться философскими размышлениями человека, существующего в природе, вовлеченного в определенную сеть взаимоотношений с природой, и выражающего в своих философских размышлениях о природе те предельные природные основания, на которых зиждятся и наука, и культура, и материальное производство. Философия природы становится философскими размышлениями об онтологических предпосылках, принципах и моделях, присущих естествознанию определенного периода и тем отношениям человека с природой, которые специфичны для каждого исторического периода. Одной из основных задач философии природы, понятой таким образом, является осмысление смены познавательных моделей, происходящей в развитии человеческой цивилизации, осознание историчности принципов и методов, с которыми подходит к природе естествознание. Выделение доминирующей познавательной модели на каждом историческом этапе дает возможность говорить и о доминировании соответствующих деятельностных установок и ценностных ориентиров [5]. Такая работа позволяет сформулировать основные тенденции в формировании новых регулятивов культуры через призму нового отношения и природе. Вполне понятно, сколь значимы и актуальны подобные подходы в современных условиях.

Мир жизни не раз служил основанием для создания широких познавательных моделей в культуре. Это прежде всего присущая античности организменная познавательная модель. На ее основе устройство бытия, космоса, природы рассматривались по аналогии с устройством живого организма.

Эволюционная познавательная модель, рассматривающая мир в его развитии по аналогии с развитием организмов, прошла через века и способствовала превращению эволюционизма из частного конкретного направления науки в феномен культуры в целом. Из биологической идеи она трансформировалась в эволюционистский способ мысли, обретая в широко утверждающейся ныне концепции глобального эволюционизма свое всеобщее универсальное значение.

Одной из ведущих познавательных моделей XX века стала системная познавательная модель, также уходящая своими основаниями в мир живых объектов. Формирование системных представлений явилось логическим продолжением и углублением традиционной для биологического познания проблемы целостности организма. Создавая свою организмическую теорию Л. фон Берталанфи положил в ее основу представление о том, что живой организм не является неким конгломератом отдельных элементов, а выступает как определенная система, обладающая свойствами целостности и организованности.

Принцип системности, сформировавшийся в сфере биологического познания, предстает ныне в своей универсальности как путь реализации целостного подхода к объекту в условиях учета сложнейшей и многообразной дифференцированности знания об этом объекте. Системный подход в современной науке отражает реальный процесс исторического движения познания от исследования единичных, частных явлений, от фиксации отдельных сторон и свойств объекта к постижению единства многообразия любого целого. И здесь мы переходим к характеристике еще одной нарождающейся ныне на материале исследования жизни познавательной модели, которая названа диатропической. Ее основные идеи разработаны С.В.Мейеном и Ю.В.Чайковским. В диатропике взамен представлениям о приспособлении, господствовавшим у Ламарка и Дарвина, появляется не менее важный феномен — разнообразие. Пока биология имела дело только с единичными фактами, а не с их рядами, заметить это было невозможно. Представления о рядах, меронах и рефренах дали возможность осознать, что законы многообразия носят универсальный характер, не зависящий прямо от материальной природы объектов, составляющих то или иное множество.

Наконец, еще одной активно формирующейся ныне во многом на основе биологических идей познавательной моделью является коэволюционная познавательная модель. Эта познавательная модель в фундаменте своем базирующаяся на эволюционной парадигме, разделяет ряд идей, присущих организационной, системной, самоорганизационной, диатропической моделям. При этом она не сводится ни к одной из них, представляя собой устойчивый самостоятельный методологический конструкт.

Процесс коэволюции как совместного сопряженного развития систем с взаимными селективными требованиями был обнаружен и изучен в биологии уже весьма давно. Однако, он рассматривался как периферийный, маргинальный процесс, призванный объяснить лишь различные виды симбиотических отношений: хищник-жертва, аменсолизм, паразитизм, комменсализм, протокооперация, мутуализм и др.

Осознание универсальности коэволюционных отношений началось как-бы с “верхних этажей”, с отношений общества и природы, человека и биосферы. Через историю всей человеческой цивилизации проходят две взаимоисключающие стратегии отношений человека и природы: установка на покорение природы и установка на смирение перед ней. Катастрофическое нарастание экологического неблагополучия на Земле в наши дни способствовало осознанию ограниченностей и тупиковости обеих этих стратегий. Все яснее ныне понимание того, что нельзя делать ставку только на антропогенные или только на витальные, природные факторы. Лишь учет их органического взаимодействия, взаимосвязи, взаимозависимости, лишь четкое понимание закономерностей их сопряженности, коэволюции может стать залогом успешной разработки новой стратегии отношений человека, общества и природы. Впервые обратил внимание на эти закономерности В.И.Вернадский, сформулировавший свою концепцию перехода биосферы в ноосферу. Однако, он не использовал еще термина “коэволюция”, хотя по сути развивал коэволюционные идеи в понимании взаимодействия человека и природы. С концепцией коэволюции человека и биосферы в отечественной литературе первым выступил Н.В.Тимофеев-Ресовский в 1968 г. [6]. Затем в работах Н.Н.Моисеева, Э.В.Гирусова и многих других исследователей эти идеи были всесторонне обсуждены и обоснованы. Хотя при этом еще недостаточно осознавалось, что огромный пласт коэволюционных проблем взаимодействия общества и природы есть лишь частный случай универсальной коэволюционной стратегии, приложимой ко всей реальности. Первой работой, в которой идея коэволюции была осознана как универсальная, стала книга С.Н.Родина [7]. В ней на большом фактическом материале раскрыта универсальность коэволюционных процессов на всех уровнях — от молекулярной эволюции до эволюции биосферы и эволюции идей. Философское обоснование коэволюции как новой познавательной модели и перспективной стратегической установки цивилизационного развития дано в нашей работе [5]. Здесь показано, что идея коэволюции ныне все более осознается в своей философской глубине и становится центральной для всего эволюционистского способа мышления. Коэволюционная установка оказывается ныне и регулятивным методологическим принципом биологических наук, задающим способы введения ими своих идеальных объектов, объяснительных схем и методов исследования и одновременно новой парадигмой культуры, позволяющей осмыслить взаимоотношения человечества с природой, единство естественно-научного и гуманитарного знания.

Коэволюционная стратегия задает новые перспективы для организации знания, ориентируя на поиск новых аналитических единиц, и способов понимания сопряженности мира природы и мира культуры, осмысления путей совместной эволюции природы и человека, биосферы и ноосферы, природы, цивилизации и культуры. Эта стратегия позволяет преодолеть разрыв между эволюционистским подходом к природе и эволюционистским подходом к человеку, наметить пути синтеза между эволюционизмом в биологии и эволюционизмом в социокультурных науках. Критерием для выделения коэволюционирующих процессов в различных областях реальности выступает отнюдь не только сопряженность процессов развития, но и их направленность, автономность участвующих во взаимодействии компонентов, процессуальность, кооперативность, полифоничность взаимодействующих процессов. Непонимание полифоничности коэволюции, выравнивание разноречья и многоголосья в одногоголосье и монолог, противопоставление эволюирующих рядов друг другу вновь влекут к линейному пониманию взаимодействия, к подмене полифонического подхода позицией доминирования одного ряда эволюции над другим, что так отчетливо отражалось в классическом противостоянии позиций биологизма и социологизма. Подход, отражающий коэволюционную стратегию, подчеркивает и выявляет многоплановость самостоятельных и неслиянных процессов, сопрягающихся в полифонии, синергетику их взаимодействия, открытость, толерантность, незавершенность, непредрешаемость, сосуществование и взаимосопряжение разнообразных эволюционных процессов, сохраняющих свою самостоятельность и вместе с тем сочетающихся в единстве высшего порядка.

Все это дает основание предположить, что новая коэволюционная познавательная модель, возникающая в конце XX века, станет мощным источником новых исследовательских программ — новой философии природы, новой философии человека, новой философии науки, новой философии культуры.

В истории философской мысли феномен жизни не раз становился предметом для фундаментальных размышлений о характере познания, судьбах человеческой культуры и цивилизации, можно отметить, что анализ мира жизни служил основанием для создания ряда познавательных моделей. Разработка философии жизни имела существенное значение в рамках философской традиции. (Ф.Ницше, В.Дильтей, Г.Зиммель, О.Шпенглер, А.Бергсон). Основная идея “философов жизни” в том, что “один лишь разум, прежде считавшийся универсальным “органом философии”, недостаточен для выработки целостного мировоззрения. Его место должно занять философствование, вытекающее из полноты жизни, даже — резче говоря — философия, вытекающая из полноты переживания жизни” [8, с. 313]. Философия жизни применительно к человеческому бытию получила свое разностороннее развитие в экзистенциализме, персонализме, философской антропологии. И тем не менее можно утверждать, что на сегодняшний день нет разработанной с современных позиций философии жизни в ее воздействии на культуру. Нет последовательного исследования того, как онтологический факт существования жизни на Земле и все последствия такого существования влияют на формирование картины мира, стиля мышления, установление норм, идеалов и принципов осмысления и оценки бытия, регулятивов человеческой деятельности. Даже беглый взгляд на этот предложенный перечень (далеко не окончательный и не полный) дает основания утверждать, что для традиционной техногенной цивилизации феномен жизни отнюдь не стал приоритетным ценностным и методологическим репером культуры. Однако в наши дни нарастает поиск новых ориентиров культуры.

Осознание того, что философия жизни становится ныне одним из основных приоритетов формирования нового видения мира приходит с разных сторон. Интенция поставить жизнь, живое, биос в целом в центр мироздания и мировоззрения берет свое начало в новейшее время, пожалуй, с философии Альберта Швейцера, сформулировавшего свой основной философский ориентир как принцип благоговения перед жизнью. Эта установка получает свое развитие в многочисленных работах представителей так называемой “глубинной экологии”, отстаивающих тезис о равноценности и необходимости процветания всех форм жизни на Земле, признании внутренней ценности природы, биосферного равенства всех живых существ [9].

В широко развиваемой в наши дни концепции глобального эволюционизма, берущей свое начало с работ П.Тейяра де Шардена, А.Лима-де-Фариа и др., отталкиваясь от идей биологического эволюционизма, Вселенная представляется в качестве развивающегося во времени природного целого [10].

Эволюционизм уже более века является одним из определяющих феноменов современной культуры. Его развитие шло по двумя основным направлениям, которые можно назвать интенсивным и экстенсивным. Сущность первого состоит в развитии и усовершенствовании эволюционных идей, в превращении их в систему взглядов, нацеленных на раскрытие причин эволюции, ее источников и движущих сил, на создание различных теорий эволюции и их совершенствование. Сущность второго в том, что многие проявления реальности, ранее рассматривавшейся внеисторически, осознаются в историческом, эволюционном контексте. Историзм, понятый как методологический принцип, в этом случае вел к раскрытию причин самодвижения, саморазвития объектов на основе учета объективной противоречивости реального мира. Эволюционизм развивался вширь, захватывая все новые области реальности и открывая при этом новые перспективы их познания и интегральной оценки. Характерные примеры эффективности эволюционных подходов представлены ныне в развитии почти всех сфер реальности, что свидетельствует об универсальности эволюционных процессов, ведущих к превращению идеи эволюционизма в концепцию глобального эволюционизма.

Греческий ученый Агни Влавианос–Арванитис в 1985 г. стала создателем и Президентом Биополитической интернациональной организации, одной из основных целей которой является переход от современной антропоцентрической к биоцентрической системе мировоззрения и просвещения [11].