Явления резонанса в повседневной жизни: Почему я чувствую, что чувствуешь ты

Явления резонанса в повседневной жизни: Почему я чувствую, что чувствуешь ты

Непроизвольная улыбка в ответ на приветливую улыбку — обычно она появляется на лице, прежде чем мы успеваем подумать. Существуют вещи, которые обезоруживают человека быстрее любого применения силы.

Наша повседневная жизнь наполнена спонтанными проявлениями резонанса такого рода. Почему смех заразителен? Почему мы зеваем, когда зевают другие? Удивительно, почему, собственно говоря, взрослые непроизвольно открывают рот, когда кормят с ложечки маленького ребенка? Почему человек непроизвольно принимает такую же позу, как его собеседник? Иначе говоря, чем объясняется удивительная тенденция настраиваться на эмоциональное или физическое состояние другого человека, наблюдаемая у нашего биологического вида?

Такие резонансные явления, как передача эмоций или жестов, имеют значение не только в сфере личного общения. В политике и экономике они могут быть средствами влияния. В области стиля руководства они могут стать причиной достижения успеха или причиной неудачи. И хотя резонанс и интуиция имеют огромное значение для наших переживаний и совместной жизни, многие современники относятся к ним с недоверием и подозрительностью: не идет ли речь о фантазиях, эзотерике и, уж во всяком случае, о ненаучных феноменах? Однако открытие зеркальных нейронов позволило науке нейробиологии понять и описать эти явления. И теперь мы видим, что в медицине зеркальное отражение и резонанс являются одними из самых эффективных средств лечения, а в психотерапии — важной базой психотерапевтических процессов. Более того, без зеркальных нейронов не было бы интуиции и эмпатии. Спонтанное взаимопонимание между людьми было бы невозможно, а также не могло бы существовать и то, что мы называем доверием. Но почему же дело обстоит именно так? Почему я чувствую, что чувствуешь ты? Эта книга расскажет о современном уровне знаний в этой области и о тех выводах, которые можно сделать, основываясь на этих знаниях.

Открытие в нейробиологии: Какую работу совершают зеркальные нейроны

История открытия зеркальных нервных клеток началась с тех нейронов головного мозга, с помощью которых живые существа управляют своими действиями. Они расположены в специальной области коры головного мозга, в непосредственной близости от нервных клеток, управляющих движениями мышц.[5]На рисунках на страницах 14 и 32 представлена своеобразная нейробиологическая карта головного мозга. Нервные клетки, управляющие действиями (мы называем их командными нейронами), очень умные. У них есть программы, которые позволяют выполнять целенаправленные действия. Они знают план всего действия в целом и сохранили в памяти как процесс, так и желаемое конечное состояние, то есть предполагаемый результат действия. В отличие от них, нейроны, расположенные в непосредственной близости и контролирующие мышечные движения (мы называем их двигательными нейронами), управляют непосредственно мускулатурой, но интеллект не является их сильной стороной. Они делают то, что им говорят программы командных нейронов.

Нервные клетки с программами действии:

Открытие зеркальных нервных клеток

Джакомо Риззолатти (Giacomo Rizzolatti), директор Института физиологии Пармского университета, не только сам отличается очарованием итальянского Альберта Эйнштейна, также очень привлекательны и сделанные им открытия. Встреча с ним, состоявшаяся некоторое время тому назад, произвела на меня глубокое впечатление. Я встретился с человеком ясного ума, способного к быстрым ассоциациям, с человеком, который осознал, что значение результатов его исследований выходит далеко за пределы его специальности. Вместе со своими сотрудниками он уже давно занимается изучением вопросов о том, как мозг управляет планированием и выполнением целенаправленных действий. Поэтому неудивительно, что умные командные нейроны типа Астерикса уже почти 20 лет являются темой его научных исследований. В 1980-х годах он начал проводить эксперименты с обезьянами. Позднее, в конце 1990-х годов, на основании схожести головного мозга обезьян и людей, Риззолатти распространил сферу своих исследований и на человека. Результаты, полученные при исследовании людей, оказались идентичными результатам исследований обезьян. В 1996 году, исследуя мозг обезьян, он сделал следующее наблюдение. Множество командных нейронов животных были под наркозом подсоединены к очень чувствительным измерительным датчикам. Когда животные проснулись после наркоза, то без каких-либо дополнительных воздействий на нервные клетки удалось точно зарегистрировать, когда и с какой частотой они посылали свои сигналы. Таким образом, ученые смогли идентифицировать отдельные командные нейроны и соотнести их с конкретными действиями. Каждая из этих нервных клеток подавала сигнал тогда, и только тогда, когда обезьяна выполняла определенное действие.

Звездой в этом ансамбле исследованных клеток оказалась нервная клетка по типу Астерикса, управляющая действиями, которая подавала сигнал тогда — и только тогда, когда обезьяна тянулась лапой к ореху, лежащему на столе[7]. У этой клетки имеется план выполнения именно этого действия, и никакого больше. Ни при взгляде на орех, ни при каких-либо иных хватательных движениях лапы, то есть без ореха, эта клетка не проявляла никакой активности. О том, что это действительно был план действий, закодированный в этой клетке, а, например, не вид ореха, свидетельствует следующий вариант этого эксперимента: нервная клетка посылала сигнал и в тех случаях, когда обезьяна была вынуждена хватать орех в полной темноте, после того как его показали ей при свете. Риззолатти идентифицировал у животного командный нейрон, который кодировал план акции «хватание ореха, лежащего на поверхности». Каждый раз, когда обезьяна выполняла это действие, акция начиналась с биоэлектрического сигнала этой нервной клетки. Но это еще не все. Ученые заметили еще удивительное, а именно: эта нервная клетка активизировалась и тогда, когда обезьяна наблюдала, как кто-либо другой брал орех с подноса. Легко понять, что это означало. Это наблюдение произвело сенсацию в нейробиологии.

Сенсация состояла в своеобразном нейробиологическом резонансе.[8]Наблюдение за действием, производимым другим существом, активизировало у наблюдателя, в данном случае у обезьяны, собственную нейробиологическую программу, а именно как раз ту программу, которая могла бы привести у нее к выполнению того же действия. Нервные клетки, которые способны реализовать в собственном организме определенную программу, но которые также активизируются сами при наблюдении или ином способе сопереживания выполнения этой программы другим индивидом, называются зеркальными нейронами.[9]

Однако зеркальные нейроны могут быть приведены в резонанс не только в результате наблюдений за действиями, производимыми другими лицами. Такой же эффект вызывают звуки, типичные для производимого действия. Если в описанном эксперименте орехи будут завернуты в бумагу, шелестящую при развертывании. то этого звука будет достаточно для активизации у обезьяны соответствующих зеркальных нейронов, управляющих действиями. Человеку достаточно услышать разговор о каком-то действии, чтобы привести в резонанс зеркальные нейроны. Вывод: не только наблюдения, но и любые восприятия процесса, выполняемого другими, могут активизировать зеркальные нейроны в головном мозге наблюдателя.

Явление зеркального отражения можно продемонстрировать и на примере человека. Для этой цели используются методы нейровизуализации, с помощью которых можно получить изображения срезов головного мозга без вмешательства в организм исследуемого человека. Эти методы позволяют получать изображения активных нейрональных сетей в определенный момент времени или в определенной ситуации. В настоящее время одним из наиболее часто используемых методов является функциональная ЯМР-томография.[10]Испытуемый помещается в камеру, в которой могут быть установлены небольшой монитор и устройство ручного управления, например джойстик, а также микрофон и наушники, поэтому испытуемые имеют акустический контакт с внешним миром, и их могут подвергать различным экспериментальным процедурам. ЯМР-томограф дает цветные изображения активизирующихся при этих процедурах областей исследуемого головного мозга. С помощью таких методов, как ЯМР-томография, можно доказать явления зеркального отражения. У людей, наблюдающих за действиями других, активизируются сети их собственных командных нейронов. У них появляется резонанс именно в тех нейрональных сетях, которые активизировались бы в том случае, если бы испытуемые сами выполняли соответствующее действие.

Относительно людей можно сделать и некоторые другие наблюдения, которые невозможно получить с обезьянами, так как они не понимают наших указаний. Управляющие действиями нервные клетки активизируются не только при наблюдении за действиями других. Они подают сигналы и тогда, когда испытуемого просят представить себе соответствующее действие. Но самый сильный сигнал исходит от них в тех случаях, когда человека просят синхронно воспроизвести наблюдаемое действие. Зеркальные нейроны премоторной системы, управляющей действиями, находятся у человека в той же области головного мозга, в которой расположены и нервные клетки, отвечающие за генерацию речи. А что, если язык состоит не из чего иного, как из представлений о программах действий?

Зеркальные нервные клетки:

Интуиция и рассудок

Способность интуитивного понимания, этот подарок наших зеркальных нервных клеток, никоим образом не защищает нас от заблуждений и ошибок Восприятие ситуаций через нейробиологическую систему зеркального отражения может привести к активизации программ, которые сначала представляются мозгу подходящим продолжением видимого события, но потом оказываются ошибочными. Это связано с тем, что многие повседневные ситуации многозначны и допускают различные варианты продолжения. В интерпретации ситуаций не последнюю роль играет индивидуальный предшествующий опыт. Тот, чей опыт свидетельствует о том, что производящие приятное впечатление люди часто проявляют себя с неожиданно неприятной стороны, реагирует на приветливых людей иначе, чем люди с иным опытом. У тех, кому часто приходилось переживать разочарование после краха изначально многообещающих ситуаций, этот опыт будет присутствовать в нейробиологических программах в качестве типичной последовательности событий.[17]

Однако односторонние, возникшие на основе определенного предшествующего опыта схемы интерпретации, являются не единственной причиной того, что интуиция может ввести в заблуждение. К сожалению, она не защищена и от обмана сознания, потому что интуиция — это еще не все. Там, где не справляется она, на помощь должен прийти рассудок. Критические размышления о том, что мы видим у других и переживаем с ними, обладают безусловной ценностью. Однако, с другой стороны, и рассудочный анализ не застрахован от ошибок, когда речь идет об интерпретации нашего восприятия другого человека. Оценки межличностных обстоятельств, сделанные на основе рациональных рассуждений, вполне могут ввести нас в заблуждение. Еще одним недостатком нашего интеллектуально-аналитического аппарата является его медлительность. Размышления о ком-то занимают больше времени, чем интуитивная оценка. Зеркальные нейроны работают спонтанно и быстро. Их выбор доступен в режиме онлайн.

Вывод: интуиция и рациональный анализ не могут заменять друг друга. И то и другое играет важную роль и должно использоваться в сочетании друг с другом. Вероятность правильной оценки ситуации максимальна в том случае, когда интуиция и интеллектуальный анализ ситуации приходят к сходным выводам и дополняют друг друга. Пределы возможностей как интуитивной, так и аналитической оценки свидетельствуют о выдающейся роли языка, иначе говоря, прояснения обстоятельств, ситуаций и т. д. в разговоре. Интуиция может существовать без языка, но только язык дает нам возможность эксплицитно объясняться по поводу интуитивных представлений (см. главу 4).

Секрет обаяния

Способность выражать эмпатию и сочувствие таким образом, чтобы они воспринимались другими как уместные, по-видимому, является одним из секретов обаяния. Если человек позволяет проникать в себя отражениям других людей, когда он небезразличен к их мнениям и ощущениям, то его вознаграждают за это симпатией. Исследования показывают, что мы с симпатией относимся, в первую очередь, к тем людям, которые, со своей стороны, способны к адекватному отражению.[35]При этом мы оцениваем среди прочего и то, насколько конгруэнтными, то есть соответствующими данной ситуации, нам представляются мимика и язык тела людей. Люди, рассказывающие о печальной сцене из кинофильма с радостным выражением на лице, вызывают у сторонних наблюдателей антипатию, а люди, способные к участию, язык тела которых соответствует той ситуации, в которой они находятся, вызывают симпатию.

Здесь имеются два важных ограничительных аспекта. Согласованность между данной ситуацией и демонстрируемым при этом языком тела, вызывающую симпатию, нельзя сознательно спланировать или добиться такой согласованности усилием воли. Эффект симпатии рождается только в том случае, если человек ведет себя спонтанно и аутентично, то есть если внешние проявления соответствуют его фактическому внутреннему настроению. Второй, может быть еще более интересный аспект заключается в том, что эффект обаяния исчезает, когда человек полностью растворяется в сочувствии. Если теряется дистанция, то теряется и способность прийти на помощь.[36]

Резюме

Нервные клетки головного мозга, которые способны управлять определенными процессами в собственном организме, например каким-то действием или ощущением, и в то же время активизирующиеся уже при наблюдении такого же процесса, выполняемого другим человеком, называются зеркальными нервными клетками, или зеркальными нейронами. Их резонанс наступает спонтанно, непроизвольно и без размышлений. Зеркальные нейроны используют набор нейробиологических средств наблюдателя для того, чтобы он мог ощутить с помощью своего рода внутреннего моделирования то, что происходит с другими, теми, за которыми он наблюдает. Зеркальный резонанс является нейробиологической основой спонтанного, интуитивного понимания, основой «Theory of Mind». Этот резонанс может не только пробудить в наблюдателе представления, вызвать мысли и чувства, при определенных условиях он может вызвать также изменения биологического состояния организма.

Развитие речи у ребенка

Возникновение языка из представлений о действиях, то есть, в конечном счете, как продукта нашей моторики, можно проанализировать и в другом интересном аспекте. Рассмотрим отношение между предшественниками действий и предшественниками языка, то есть между нецеленаправленной моторикой и неречевым звукообразованием. Для этого нам необходимо обратиться к доречевой фазе развития, то есть к первым месяцам жизни человека. Что мы наблюдаем? В период приблизительно между шестым и восьмым месяцами жизни младенец начинает производить ритмичные движения руками, например махать руками или хлопать в ладоши. Ребенок приобрел способность совершать ритмичные движения, то есть управлять моторикой, которую он до этого времени не мог контролировать. Одновременно, и обычно в том же ритме, ребенок издает теперь постоянно повторяющиеся звуки типа «да-да-да» или подобные. Параллельное развитие моторики и звукообразования — это история с продолжением. Вскоре, в возрасте восьми — десяти месяцев, ребенок впервые начинает использовать в сфере моторики простые жесты, связанные с четким значением. Например, он показывает на что-то и кивает. В этом же возрасте на речевом уровне он впервые начинает использовать звуки, обладающие какими-то значениями типа «Тут!», «Дай-дай!» и т. п. Когда он потом начинает имитировать не известные ему до сих пор движения, он одновременно начинает сознательно повторять и незнакомые слова.

На последующих этапах развития тесная связь между движением и звукообразованием превращается в согласование способности к действию и речи: между одиннадцатым и тринадцатым месяцами жизни ребенок начинает сигнализировать о том, что он узнал какой-то предмет. Это проявляется в жестах ребенка, которые указывают на применение этого предмета. Ребенок показывает на моторном уровне, так называемые жесты применения, то есть он своими движениями демонстрирует действия, которые необходимо производить с данным объектом. Он подносит телефонную трубку к уху, расческу — к волосам, а чашку — ко рту. Параллельно с этим, на речевом уровне, он начинает произносить обозначающие слова («ав-ав!», «кошка!»). Первое появление жестов применения и начало произнесения называющих слов у ребенка теснейшим образом связаны между собой. Американские психологи утверждают, что те дети. которые рано начинают жестикулировать, проявляют тенденцию к тому, чтобы рано начинать называть предметы. (Early gestures tend to be early "mers"). Более того, то, что ребенок передает жестами, и то, что он называет, — с точки зрения содержания — в значительной степени относится к одним и тем же предметам или действиям.

Праворукость и «леворечие»

Взаимосвязь между моторными действиями и речью в том виде, в котором она проявляется в первый год жизни ребенка, имеет и еще один аспект. Не позднее, чем на тринадцатом месяце жизни, жесты праворуких детей имеют ярко выраженный правосторонний уклон. И надо же, там, где находится управление движениями правой руки, а именно — в левом полушарии головного мозга, у праворуких людей как раз расположен речевой центр. Поясняю: поскольку нервные волокна на пути от спинного мозга к коре головного мозга перекрещиваются, то моторные нейроны, управляющие движениями и действиями правой половины тела, находятся в левом полушарии головного мозга (и наоборот). Иными словами, планирование действий для жестов правой руки соответственно расположены в левой премоторной зоне, то есть там, где находится речевой центр.

Акцентированная правосторонняя жестикуляция у годовалого ребенка означает тем самым, что она включается там же, где и речь, то есть в нижних отделах премоторной зоны левого полушария. У левшей существует такая же взаимосвязь, но только в зеркальном отражении. Впрочем, со временем ребенок все реже пользуется жестами «применения объектов», но при этом одновременно развивает свою языковую компетентность. Шаг за шагом речь заменяет и вытесняет жестикуляцию. Дальнейшее развитие речи позволяет ребенку обозначить ситуации, предметы и действия преимущественно чисто вербально. Однако жесты в течение всей жизни сопровождают речь.

Как свидетельствует развитие ребенка, речь формируется не в пустом пространстве души. Скорее можно сказать, что физические, моторные действия и приобретение речевых навыков идут рука об руку. Говорить и действовать ребенок может только в контексте межличностных отношений, поэтому ребенок с момента рождения должен иметь возможность ощущать своих партнеров, это создает у него платформу моторного опыта. Впоследствии партнеры, с точки зрения моторики, служат ребенку в первую очередь в качестве моделей, по которым он узнает, как пользоваться объектами и действовать в мире. Межличностные отношения всегда представляют собой пространство действия и взаимодействия, в котором ребенок может испытать и развить свои моторные способности, а самой главной возможностью, с помощью которой он может раскрыть для себя это пространство, является — как уже говорилось — игра.

И в играх проявляется тесная связь между действием и речью. Примерно с восемнадцатого месяца жизни ребенок может связывать действия в логические последовательности. Это является решающим условием для игр. Например, ребенок мешает ложкой в чашке и потом подносит ее ко рту. Параллельно с этим прогрессом в моторике происходит скачок в развитии речи: одновременно ребенок начинает соединять между собой слова и составлять осмысленные словосочетания. Добывать необходимый для этого лексический материал он умеет. В этом возрасте происходит гигантское увеличение словарного запаса. Следующее усовершенствование взаимодействия между моторикой и речью проявляется немного позже, в возрасте двух — двух с половиной лет. На уровне действий ребенок начинает в игре создавать из отдельных предметов домики, башни и другие конструкции. На речевом уровне он начинает в это время соединять слова — по правилам грамматики — в предложения, то есть собственно в язык.

Развитие ребенка на пути к овладению языком показывает нам, что и его понимание мира, и язык имеют взаимную связь с непосредственно пережитым физическим опытом действий и производными от него представлениями о действиях.[48]Язык не является набором абстрактных понятий или этикеток для объектов необитаемого мира. Его корни лежат в действиях или возможностях действий вкупе с соответствующим сенсорным опытом их биологических субъектов. Первичным объектом языка является передача и описание способов того, как живые субъекты могут действовать в мире и взаимодействовать с другими субъектами, и того, что они при этом чувствуют. Поэтому развитие речи у ребенка возможно только в том случае, если межличностные отношения дают ему пространство для накопления опыта действий и взаимодействий. Иные пространства, в частности телевидение, по сравнению с межличностным общением нельзя сравнить даже с костылями. Отсутствие хороших межличностных отношений означает отсутствие необходимых предпосылок и условий для развития речи.

Интуитивное понимание не требует языка, но:

Выводы

Наш мозг обладает фондом внутренних образов действующих и чувствующих людей. Эта коллекция, по-видимому, находится в правом полушарии головного мозга. Фрагменты типичных последовательностей действий и ощущений, которые активизируются, когда мы видим или воспринимаем другого человека, могут складываться во внутреннюю репрезентацию этого человека. Представления о собственном теле — пока оно не действует — также находятся в правом полушарии. Здесь, в правом полушарии мозга, совокупный образ или репрезентация человека формируется, по всей видимости, в нижнем отделе теменной области коры головного мозга. Исследования говорят о том, что в правом полушарии наш мозг аккумулирует ощущения, которые проявляются или подразумеваются в рамках типичных ситуаций. При этом правое полушарие не делает пока различия между собственным «я» и другими. Если сам человек выступает в качестве субъекта действия, то включаются соответствующие центры левого полушария.

Наличие общего фонда представлений о действиях, связанных с телом, является предпосылкой того, что мы интуитивно воспринимаем друг друга как людей среди людей и способны понимать наши действия, цели и ощущения интуитивно, то есть до интеллектуально-аналитического обдумывания. Как только какой-либо человек попадает в поле нашего восприятия, он начинает играть в нашем мозге на этой клавиатуре.

Когда кончается любовь

Чтобы любовь могла развиваться и углубляться, необходимо выполнение нескольких условий, которым нельзя научиться на курсах. Возможность продолжительного развития любви означает умение выдерживать напряженность в отношениях и переносить разочарования, чтобы потом могли реализоваться новые счастливые переживания. Однако способность терпеть должна иметь свои пределы. Есть пары, которые постоянно заново создают счастье переживания взаимного зеркального отражения и иногда сохраняют любовь на протяжении всей жизни. Но случается и обратное: партнеры, которые после ослабления любовного пыла годами надоедают друг другу, томятся или вовсе превращают свою жизнь в пытку. Если настройка на партнера больше не доставляет удовольствия, то дело с любовью обстоит плохо. Интересно проследить отношения, достигшие этой точки.

Для пар, любовь которых прошла, характерно отсутствие отражательных моделей поведения, важных признаков, типичных для процессов зеркального отражения. Классическим признаком является отсутствие общего внимания: интерес одного партнера спонтанно привлек какой-то объект, другой присутствующий при этом партнер проявляет полное безразличие. Там, где больше нет регулярно и спонтанно возникающего совместного внимания («joint attention»), там потерян эмоциональный контакт. Особым вариантом «joint attention» является прямая встреча взглядов, самая непосредственная форма, с помощью которой люди показывают, что придают значение другому человеку и тем самым поддерживают с ним внутренний контакт. Пары, у которых любовь терпит крах, систематически избегают встречаться глазами — это тоже спонтанный, интуитивный процесс. Конец любви проявляется и в движениях тела. Эти характерные для разрыва отношений движения складываются из различных знаков, которые используют и младенцы[66], их можно наблюдать также и у обезьян. Эти знаки спонтанно и интуитивно интерпретируются оптической системой обработки и интерпретации (STS)[67]головного мозга как нежелание продолжать контакт. Еще до вербального объяснения именно эти исходящие от языка тела сигналы позволяют нам интуитивно почувствовать, что с любовью происходит что-то не то, задолго до того, как мы узнаем причину.

Пары, дошедшие до этой стадии отношений, обычно попадают в тупик беспомощности. Они чувствуют, что с любовью что-то не ладится, но не знают, в чем причина и что теперь делать. Люди, которых связывали свободные отношения, обычно сдаются и пытаются найти нового партнера. Пары, состоящие в прочных отношениях или связанные общей ответственностью, например за детей, хотели бы выйти из этого тупика, но не знают, как. Дилемма осложняется тем, что многие люди в процессе своего развития не имели возможности сознательно воспринимать эмоции, чувства и не смогли научиться разговаривать об эмоциональных проблемах. У них нет доступа к «диалогическому принципу» Мартина Бубера. Решающую помощь в таких случаях может оказать консультация, например семейного психотерапевта, даже если в конечном итоге выяснится, что наилучшем выходом для обоих будет разрыв отношений.

Экспериментальный моббинг

Социальная изоляция не только катастрофически влияет на психику человека, она накладывает отпечаток и на биологию организма. Социальное внимание, как удалось доказать Жаку Панксеппу (Jaak Panksepp) и Томасу Инзелю, вызывает выброс важных веществ, в том числе эндогенных опиоидов, допамина и окситоцина. Это позволяет сделать вывод о том, что минимальная доза понимания и резонанса является элементарной биологической потребностью, без удовлетворения которой мы, в конечном счете, просто не можем жить. Реакция замешательства человеческого организма в ответ на отсутствие зеркально отражающей обратной связи проявляется уже у новорожденных. Пожалуй, ничто не приводит у младенца к более сильной реакции отторжения и неприятия, чем уже описанная «still face procedure», когда партнер ребенка в течение какого-то времени смотрит на него без каких-либо мимических проявлений эмоций. Такой эксперимент (см. главу 3) можно было бы назвать моббингом у колыбели. Детеныши млекопитающих, в том числе человека, которые в течение долгого времени испытывают недостаток внимания, реагируют на это не только повышенной активностью, но и повышением чувствительности генов стресса.[69]Кайзер Фридрих II Штауфен (1194–1250) поручил воспитание детей нянькам, которым было запрещено разговаривать с ними. Ему хотелось узнать, на каком языке будут говорить эти дети. Они умерли.

Однако вернемся к взрослым. О том, что неожиданная социальная изоляция имеет не только психологические последствия, но отражается и на нейробиологии человека, свидетельствует эксперимент, проведенный Наоми Эйзенбергер (Naomi Eisenberger) со взрослыми людьми. Испытуемый находился в камере томографа и с помощью джойстика мог играть в мяч на мониторе компьютера. Два игрока сидели в другом помещении за отдельными компьютерами, все три компьютера были объединены в сеть. Испытуемый должен был передавать мяч на мониторе только двум другим игрокам. Ему сказали, что эти двое тоже испытуемые, а задача эксперимента состоит в изучении реакций головного мозга в игровой ситуации. Никакой иной информации он не получал. Какое-то время игра шла так, что оба игрока в соседнем помещении передавали испытуемому мяч так же часто, как и друг другу. Но неожиданно — это было частью эксперимента — поведение невидимых участников игры изменилось. Они стали, по непонятным для испытуемого причинам, передавать мяч только друг другу и тем самым исключили испытуемого из игры. Снимок головного мозга, сделанный в этой ситуации, зафиксировал активизацию болевых центров, которая обычно наблюдается при причинении «настоящей» физической боли. Этот эксперимент доказывает, что чисто социальная изоляция влечет за собой однозначные биологические последствия. Дополнительная информация: позднее испытуемый узнал, что двух «соучастников» в реальности вообще не было.

Последствия отсутствия зеркального отражения:

Интерсубъективность и этика

В связи с огромным значением процесса зеркального отражения для психического и физического здоровья, а, кроме того, в связи с его манипуляционным потенциалом, встает вопрос о том, что означают познания в области и фобиологии для сосуществования людей. Намеренное, продолжительное лишение отражающего восприятия и систематическое исключение из пространства социальной принадлежности являются актами биологического уничтожения. Раскрытие нейробиологических аспектов процесса зеркального отражения подтверждает постулаты, уже давно существующие в философии. В облике другого человека нас встречает наше собственное человеческое бытие. Лишь взаимно узнавая и признавая друг друга людьми, мы становимся ближними, и лишь благодаря этому ощущаем себя людьми. Участие в мире интерсубъективного опыта является правом человека (в полном смысле этого слова), обоснованным не только философией, но нейробиологией. Систематический отказ в межличностном узнавании и признании является актом бесчеловечности и этически неприемлем. Так, совершенно неожиданно, раскрывается тесная связь между современной нейробиологией и идеями Артура Шопенгауэра (Arthur Schopenhauer), Эммануэля Левинаса (Emmanuel Levinas) и Акселя Хоннета (Axel Honneth), а также современных представительниц феминистской этики, таких как Джудит Батлер (Judith Butler), Элизабет Конради (Elisabeth Conradi) и Кэрол Джилиган (Carol Gilligan).

И гены реагируют на сигналы

Поведение реализуется не в бестелесном пространстве, оно всегда одновременно является и биологией. Поэтому «изменение в поведении» означает, что живые существа одновременно изменяются и в биологическом отношении. Но как это согласуется с научным тезисом, что гены необратимым образом детерминируют наш организм и наше поведение? Изменения в поведении всегда происходят «рука об руку» с биологическими изменениями.[84]Поскольку все биологические процессы базируются на активности генов, возникает вопрос: что происходит на генетическом уровне, когда живое существо в рамках изменения своего поведения меняется биологически? Оно на какой-то момент освобождается от генетического управления? Это не так. В действительности живое существо не могло бы реагировать на сигналы, если бы гены также не могли этого делать. Вопреки все еще довольно широко распространенному мнению, гены функционируют не «на автопилоте», их активность регулируется сигналами. Источник этих сигналов может находиться в самой клетке, за пределами клетки или в окружающем мире.[85]

То, что изменения в поведении одновременно являются и биологическими изменениями, справедливо и для головного мозга. Сети нервных клеток, с помощью которых мы обрабатываем определенные восприятия (например, боль), усиливают свою активность, если соответствующий сигнал появляется часто. Точно так же синапсы разрушаются, если сигнал не поступает в течение продолжительного времени. То же самое относится к сетям нервных клеток, кодирующим определенные действия. Все, что используется, ведет к усилению нейробиологических схем, а то, что не имеет тренировки, ослабляет их. («Use it or lose it».) Это означает: когда окружающий мир регулярно и на протяжении долгого времени производит сигналы определенного характера, тогда не только поведение, но и сопутствующие нейробиологические процессы структурно адаптируются к этой ситуации. У пианистов, например, развивается доказанное измерениями уплотнение и увеличение тех областей коры головного мозга, в которых закодировано управление движениями рук. У людей, которые пережили экстремальные травмирующие ситуации, происходит изменение отделов мозга, обрабатывающих чувство страха, в частности сильно повышается чувствительность миндалевидного ядра.[86]Для людей «окружающий мир» в значительной степени состоит из межличностных взаимодействий. Межличностные отношения являются для человека самым важным источником сигналов, влияющих на поведение и биологические реакции.

Для человека, то есть биологического вида, который должен постоянно заново приспосабливаться к чрезвычайно различным, к тому же постоянно меняющимся ситуациям, было бы плохо, если бы он имел в своем распоряжении только одну программу адаптации. Плохо было бы, и если бы он начинал вырабатывать поведение, адаптированное к новой ситуации, и оптимизировать необходимые для этого биологические системы лишь в тот момент, когда она уже наступила. Поэтому для различных, постоянно возникающих во времени провоцирующих ситуаций человек создал целый арсенал соответствующих реакций адаптации, и он всегда может при необходимости использовать их, как программы, вызываемые в компьютере. Оболочка головного мозга, которая называется корой головного мозга, или кортексом, обладает сетями нервных клеток с программами, которые в соответствующих ситуациях могут вызвать быструю реакцию адаптации. Центральное значение при этом имеют программы действий.[87]Поскольку живому существу всегда приходится оценивать, какие ощущения могут вызвать те или иные действия, то программы действий должны сопровождаться программами физических ощущений.[88]В эмоциональных центрах (gyrus cinguli и amygdala) также хранятся программы, которые при неожиданно наступившей ситуации могут быть быстро вызваны как часть общей реакции адаптации.

Территория свободы воли

Когда мы наблюдаем за действиями других людей или переживаем их вместе с ними, в нас появляются представления и мысли, относящиеся к этим действиям. У новорожденных и маленьких детей нейробиологический резонанс, вызванный наблюдением, в значительной степени ведет и к соответствующим способам поведения. У младенцев и маленьких детей очень сильна тенденция самим сделать то, что они видят. С формированием сдерживающих зон лобных долей головного мозга человек, как уже было описано, приобретает способность контролировать импульсы имитации, сопутствующие процессам зеркального отражения. То, что у ребенка должно было бы немедленно стать имитирующим действием, у зрелого взрослого человека может остаться просто мыслью. Лобные доли мозга считаются областью самоконтроля. Трагично, но при некоторых заболеваниях, в частности при тяжелых формах шизофрении или при повреждениях лобных долей, возможен возврат к имитационному поведению.

Теперь ясно, как выглядит территория, предоставленная в распоряжение «свободной воле»: она не может заново открыть для себя собственную личность и окружающий мир, а связана с <

Наши рекомендации