Похвальное слово умным клеткам и умным студентам
Содержание
Пролог 7
Введение 11
Глава I. Уроки чашки Петри:
похвальное слово умным
клеткам и умным студентам 27
Глава II. Это же среда, тупицы! 49
Глава III. Волшебницамембрана 83
Глава IV. Новая физика: прочная опора
на пустоту 109
Глава V. Биология и вера 141
Глава VI Рост и защита 171
Глава VII. Осознанное родительство: родители в роли генных
инженеров 183
Эпилог. Дух и наука 219
Приложение 245
Слова благодарности 249
Я посвящаю свою книгу
ГЕЕ — нашей Общей Матери; да простит Она нам наши прегрешения;
моей матери Глэдис, поддерживавшей меня все те двадцать лет, что ушли на подготовку этой книги;
моим дочерям Тане и Дженнифер, неизменно откликавшимся на мой зов, невзирая ни на какие превратности судьбы;
и в особенности — Маргарет Хортон, моему лучшему другу, моей спутнице, моей любви.
Да продлится наше радостное путешествие к счастью!
ПРОЛОГ
«Если бы ты мог быть кем угодно... кем бы ты стал?» Я бился над этим вопросом долгие годы. Мне очень хотелось стать Кем-то! Я сделал неплохую карьеру в области клеточной биологии, стал профессором медицинского факультета, и что же? Это не принесло мне удовлетворения. Чем больше усилий я прилагал, стараясь чего-то достичь, тем несчастнее становился, и в итоге, как личность, оказался на грани полного краха. Я чувствовал себя жертвой обстоятельств и начал склоняться к мысли, что мне пора смириться со своей внутренней неудовлетворенностью. Que sera, sera — будь что будет. Раз судьба уготовила для меня такой жребий, значит, придется довольствоваться им.
Все изменилось осенью 1985 года. Я отказался от должности на медицинском факультете Висконсинского университета и отправился преподавать за пределы страны, в медицинскую школу на одном из островов Карибского моря. Там, вдали от высокоумной академической рутины, на изумрудном побережье, затерянном в безбрежной карибской лазури, мне довелось шагнуть за пределы господствующих в традиционной науке догм и испытать подлинное научное озарение, потрясшее основы моих представлений о природе жизни! Нужно ли говорить, что в результате от гнетущей меня внутренней неудовлетворенности и бессильного фатализма не осталось и следа.
Это произошло однажды ночью, когда я занимался анализом исследований физиологии и поведения клеток. Внезапно я понял, что жизнь клетки определяется отнюдь не ее генами. Гены — всего лишь молекулярные «чертежи», согласно которым некий «подрядчик» строит клетки, ткани и органы человеческого тела. Но кто выступает в роли такого «подрядчика»? Конечно же, наше физическое и энергетическое окружение, — иными словами, внешняя среда! Именно она отвечает за то, как функционирует клетка.
Будучи специалистом, посвятившим свою профессиональную деятельность изучению клетки, я понимал, что это мое озарение влечет за собой далеко идущие последствия — как для меня лично, так и для всех остальных людей. Организм человека состоит примерно из пятидесяти триллионов клеток. И коль скоро каждая отдельная клетка руководствуется не генами, а информацией, поступающей из окружающей среды, то же самое можно сказать и о человеческом организме в целом!
Я был потрясен. Ведь до сих пор я без малого два десятилетия вбивал в умы студентов-медиков Главную Догму биологии: жизнью управляют гены. Впрочем, где-то на интуитивном уровне смутные сомнения по поводу генетического детерминизма посещали меня уже давно. Отчасти, эти сомнения основывались на результатах государственной программы исследований клонированных стволовых клеток, в которой я участвовал в течение восемнадцати лет.
Как я понял впоследствии, мое новое понимание природы жизни вступило в противоречие с еще одним догматическим верованием традиционной науки — оно поколебало непререкаемый авторитет классической аллопатической медицины и позволило заложить научный теоретический фундамент комплементарных* методов исцеления, черпающих силу в духовной мудрости древних и современных религий.
* Комплементарная (букв.: «дополняющая») медицина — совокупносгь нелекарственных и нехирургических методов лечения, в число которых входят различные виды массажа, энергетические практики, ароматерапия и т. п. — Здесь и далее прим. перев.
Кроме того, я увидел, — все мои душевные неурядицы были обусловлены лишь тем, что я безосновательно верил в собственную неспособность изменить свою жизнь. Что ни говори, люди обладают поразительной способностью цепляться за ложные верования, и мы, ученые, с нашим хваленым рационализмом, тут не исключение.
Очевидно, что, обладая высокоразвитой нервной системой, человек воспринимает мир более сложным образом, чем отдельная клетка. Отсюда следует, что у нас есть возможность строить нужные нам взаимоотношения с окружающей средой — в отличие от клеток, чье восприятие скорее рефлексивно. Эта мысль привела меня в восторг. Осознав, что существует научно обоснованный путь, ведущий от роли жертвы обстоятельств к роли хозяина своей судьбы, я испытал небывалый прилив сил.
С тех пор прошло двадцать лет. Все эти годы я продолжал свои биологические исследования и находил все новые и новые подтверждения прозрений, полученных мной в ту волшебную ночь на Карибах. Поистине, мы живем в потрясающую эпоху — на наших глазах ниспровергаются казалось бы незыблемые научные мифы и меняются основополагающие верования человеческой цивилизации! Вера в то, что человек — всего лишь не слишком надежная биологическая машина, управляемая генами, уступает место новой научной парадигме, согласно которой мы являемся могущественными творцами своей жизни и окружающего нас мира.
За прошедшие двадцать лет я говорил об этой новой парадигме в сотнях аудиторий в США, Канаде, Австралии и Новой Зеландии. Она стала достоянием множества людей, которые, благодаря ей, так же как и я, получили возможность наново переписать сценарий своей жизни. Для меня это еще один повод для радости и удовлетворения. Хорошо известно, что знание — сила. И наша сила — в знании себя!
Книга «Биология веры» — моя попытка дать такое знание вам. Его сила превосходит всякое воображение. Оно обогатило мою жизнь настолько, что я уже не задаю себе вопрос: «Если бы ты мог быть кем угодно, кем бы ты стал?» Теперь мне достаточно быть самим собой!
Поверьте, единственное, что вас ограничивает, это ваши собственные ложные верования. Вам под силу вернуть себе власть над своей жизнью и ступить на путь здоровья и счастья!
Введение
Магия клеток
Мне было семь лет, когда я, во время урока во втором классе, взобрался на ящик у стола нашей классной руководительницы миссис Новак и впервые в жизни заглянул в микроскоп. От нетерпения я прижался к его окуляру слишком близко и не увидел ничего, кроме светового пятна.
Я перевел дух, внял наставлениям учительницы и снова посмотрел в окуляр, на этот раз немного от него отстранившись. Мог ли я догадываться, что этот взгляд по сути предопределит мою дальнейшую судьбу? В поле моего зрения плавала инфузория-туфелька. Я был заворожен. Пронзительный галдеж моих одноклассников отдалился, исчезли обычные школьные запахи. Меня ошеломил открывшийся мне мир — сильнее, чем смогли бы это сделать все нынешние фильмы с их компьютерными спецэффектами.
Мой неискушенный детский ум воспринял инфузорию как маленькую личность — разумное существо. Мне казалось, что это мельчайшее беспорядочно мечущееся создание движется осмысленно, с какой-то целью — я только не знал, с какой именно. Затаив дыхание, я подглядывал за деловито снующей по поверхности водоросли инфузорией будто в замочную скважину. А потом в поле моего зрения стала вползать огромная ложноножка неуклюжей амебы!
Мое путешествие в таинственную Лилипутию грубо прервал Гленн, главный хулиган нашего класса. Он стащил меня с ящика, вопя, что теперь его очередь смотреть в микроскоп. В надежде, что «фол» Гленна позволит мне получить право на «штрафной» — лишнюю минутку у окуляра микроскопа, я попытался привлечь внимание миссис Новак к этому вопиющему нарушению правил. Увы, до большой перемены оставались считанные минуты, а за моей спиной шумел а нетерпеливая толпа сгорающих от любопытства одноклассников.
После школы я сломя голову бросился домой и взахлеб стал рассказывать о своем приключении маме. Меня настолько впечатлило волшебство оптики, что я умолял, пользуясь при этом всеми доступными ребенку средствами убеждения, купить мне микроскоп.
Годы спустя, уже на старших курсах университета, я получил доступ к электронному микроскопу. Разница между школьным оптическим микроскопом и его электронным собратом примерно такая же, как между подслеповатой подзорной трубой, в которую собравшиеся на смотровой площадке зеваки обозревают окрестности, и орбитальным телескопом «Хаббл», передающим на Землю изображения глубокого космоса.
Для меня, честолюбивого молодого биолога, допуск в лабораторию электронной микроскопии стал чем-то вроде ритуала профессиональной инициации. Помню, как впервые вошел туда через черную вращающуюся дверь, как будто разделявшую
два мира, в одном из которых оставалась моя беззаботная студенческая жизнь, а в другом меня ожидала стезя ученого.
Помещение лаборатории тонуло в тусклом красном свете фотографических ламп. По мере того как мои глаза привыкали к такому освещению, меня охватывал священный трепет. Красные отблески зловеще мерцали на полированной поверхности возвышавшейся в центре лаборатории хромированной колонны электромагнитных линз. Россыпь подсвеченных приборных панелей, переключателей и разноцветных индикаторных лампочек на пульте управления заставляла вспомнить кабину «Боинга747». От основания микроскопа, словно узловатые корни старого дуба, змеились вакуумные магистрали, водяные шланги и электрические провода. Было слышно, как стрекочет вакуумный насос и журчит вода в контурах охлаждения.
* Капитан Кирк, командир звездолета «Энтерпрайз» — персонаж популярного фантастического телесериала «Звездный путь» (Star Trek).
Мне показалось, что я каким-то образом очутился на капитанском мостике звездолета «Энтерпрайз». Судя по всему, капитан Кирк* взял выходной — его место за пультом занимал один из моих профессоров, поглощенный кропотливой процедурой ввода образца биологической ткани в высоковакуумную камеру в среднем сечении колонны.
Шли минуты. На меня нахлынуло воспоминание о том, как я, будучи второклассником, впервые увидел живую клетку. Наконец на экране электронного микроскопа появилось зеленое фосфоресцирующее изображение. В пластиковых кюветах с трудом различались темные пятнышки тридцатикратно увеличенных клеток. Увеличение шаг за шагом стало расти — 100 раз, 1000, 10 000 раз. И вдруг мы как будто включили «варпдвигатель»* — клетки внезапно увеличились в сто тысяч раз! Это был самый настоящий прыжок во Вселенную, только мы погружались не в космос, а вглубь пространства материи. Секунду назад передо мной была миниатюрная клетка, и вот я уже мчусь в ее молекулярных безднах!
* В мире, изображенном в сериале «Звездный путь», варпдвигатель — фантастическая технология, позволяющая космическим кораблям двигаться со скоростями, превышающими скорость света.
По-моему, мой восторг был написан у меня на лице.
Что уж говорить о тех чувствах, которые я испытал, когда мне предложили занять почетное место второго пилота. Я взялся за ручки управления и приготовился вести наш «космический корабль». Профессор играл роль гида и обращал мое внимание на достопримечательности проплывавших перед нами ландшафтов: «Вот митохондрия, вот комплекс Гольджи, вон там ядерная пора, это — молекула коллагена, а это рибосома».
Меня бросало в жар, я чувствовал себя первопроходцем, проникшим в доселе недоступный человеческому глазу мир. Когда-то, благодаря школьному микроскопу, я посчитал клетки разумными существами. Теперь мне стало ясно: ключи к фундаментальным загадкам жизни скрыты в глубинах клеточной цитоархитектуры. Еще на первых курсах университета нам говорили, что функции биологических организмов неотделимы от их структуры. Но ведь это означает, что, соотнеся микроскопическую анатомию клетки с ее поведением, мы сможем постичь природу самой Природы! В таинственном зеленом свечении экрана электронного микроскопа я как в магическом кристалле увидел свое будущее.
Спустя десять лет я стал штатным сотрудником престижного медицинского факультета Висконсинского университета, был отмечен как хороший преподаватель и получил международное признание за свои исследования клонированных стволовых клеток. В моем распоряжении появились еще более мощные электронные микроскопы, позволявшие осуществлять что-то вроде трехмерного компьютерного томографирования молекул, составляющих самую основу жизни, но это не заставило меня изменить своему детскому убеждению: жизнь, клеток преисполнена смысла.
Увы, я не мог сказать то же самое о собственной жизни. Я не верил в Бога. Мне представлялось, что Бог, если допустить, что это все-таки Он создал наш грешный мир, обладал чрезвычайно извращенным чувством юмора. Для меня жизнь, во всех ее формах была следствием случайности, результатом удачного карточного расклада или, точнее, — случайно выпавшей комбинацией генетических игральных костей. В конце концов, я был всего лишь биологом традиционного толка, и со времен Чарльза Дарвина девизом нашей профессии было: «Бог? А для чего Он нам?»
Дарвин не то чтобы отрицал существование Бога — он только полагал, что Бог не причастен к биологии. В своей вышедшей в 1859 году книге «О происхождении видов» Дарвин отметил, что индивидуальные признаки передаются от родителей к детям, и предположил, что именно эти «наследственные факторы» определяют развитие ребенка. Догадка Дарвина положила начало упорным попыткам ученых разобрать жизнь на винтики, причем механизм наследственности искали в структуре клетки.
Поиски механизма наследственности триумфально завершились полвека назад. Джеймс Уотсон и Френсис Крик описали структуру и функцию двойной спирали дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) — материала, из которого «сделаны» гены. Природа «наследственных факторов», о которых Дарвин писал еще в XIX веке, была установлена. Я прекрасно помню броские заголовки передовиц 1953 года: «ТАЙНА ЖИЗНИ РАСКРЫТА». Бульварные газеты провозгласили пришествие «прекрасного нового мира» генной инженерии, обещающей человечеству такие блага, как конструирование детей по заказу и чудодейственные методы лечения болезней.
Под знамена восторжествовавшей генетической теории встали не только таблоиды, но и ученые-биологи. Сегодня механизм, посредством которого ДНК управляет жизнью, описан во всех учебниках. Он стал Центральной Догмой молекулярной биологии.
Поначалу на ДНК возлагали ответственность только за физические характеристики живых организмов. Потом решили, что полномочия генов распространяются еще и на эмоции и поведение. Маятник старого спора о роли «природы» и «воспитания» в нашей жизни — nature и nurture качнулся далеко в сторону «природы». Мы поверили, что бывают люди с дефектным «геном счастья», от рождения обреченные на несчастливую жизнь.
По всей видимости, я был одним из этих ущербных страдальцев. Безжалостные удары судьбы сыпались на меня со всех сторон. После долгой болезненной борьбы с раковой опухолью умер мой отец. Последние четыре месяца его жизни я раз в три-четыре дня летал из Висконсина, где работал, к нему в Нью-Йорк и обратно. В промежутках между бдениями у постели отца я читал лекции студентам, как мог, занимался наукой и писал пространную заявку на продолжение финансирования моих исследований в Национальный институт здравоохранения.
Ко всем этим мытарствам на меня свалился еще и разорительный бракоразводный процесс. Пытаясь удовлетворить аппетиты своего нового нахлебника — судебной системы США, я остался без гроша в кармане.
Теперь все мое имущество умещалось в одном чемодане, и я переселился в апартаменты, большинство обитателей которых мечтали сбежать оттуда куда угодно, хоть в трейлер. От одного вида моих соседей меня бросало в дрожь. В первую же неделю у меня украли стереосистему, а еще через неделю ко мне явился двухметровый детина и, ковыряя в зубах трехдюймовым гвоздем, поинтересовался, нет ли у меня прилагавшейся к ней инструкции.
Последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, стал телефонный звонок банковского клерка. Он вежливо сообщил, что мне отказано в ипотечном кредите. С криком «Заберите меня отсюда!!!» я швырнул телефонный аппарат в стеклянную дверь своего рабочего кабинета и вдребезги разнес табличку «Др. Брюс X. Липтон, профессор кафедры анатомии медицинского факультета Висконсинского университета».
Магия клеток — дежа вю
Думаю, теперь понятно, почему я взял академический отпуск и отправился преподавать в медицинскую школу на Карибах. Я знал, что мои проблемы последуют за мной. Тем не менее, когда уносящий меня авиалайнер пробил пелену облаков над Чикаго, мне пришло в голову, что я таки СБЕЖАЛ! Я даже прикусил себе щеку, чтобы не расхохотаться.
Мое настроение улучшилось еще больше, когда шестиместный самолет местных авиалиний перенес меня на Монсеррат — крохотный, четыре на двенадцать миль, клочок суши посреди Карибского моря. Пряный, с ароматом гардении бриз едва не свел меня с ума. Если Эдем и в самом деле существовал, он был похож на этот изумрудный, купающийся в искрящихся зеленовато-голубых волнах остров.
Местный обычай предписывал посвящать вечерние часы безмолвному созерцанию. Я сделался горячим приверженцем такого ритуала. Крыльцо моего дома, стоявшего на утесе, выходило на запад. От крыльца тропинка ныряла в зеленый туннель из деревьев и папоротников и вела вниз на берег, к скрытому зарослями жасмина уединенному пляжу, где я смывал с себя прошедший день в теплой, кристально-чистой морской воде. Искупавшись, я сооружал из прибрежного песка кресло, устраивался в нем поудобнее и смотрел, как солнце медленно погружается в океан.
Там, вдали от университетской околонаучной мышиной возни, я сбросил шоры ограничивающих меня догматических верований и увидел мир таким, каков он есть в действительности!
Поначалу мне не давали покоя засевшие у меня в уме Сискел и Эберт*. Они язвительно комментировали каждый кадр моей нелепо сложившейся жизни. Но потом им надоело критиковать, и я понемногу стал вспоминать, что значит быть в настоящем. Во мне проснулась давно забытая детская беззаботность, и я впервые за много лет ощутил удовольствие от того, что просто живу.
* Джин Сискел и Роджер Эберт — американские кинокритики, ведущие популярной в середине 70х годов телепередачи.
Это сделало меня в большей степени человеком, чем я был им когда-либо прежде. Не меньшую трансформацию я претерпел и как ученый. Ведь я получил биологическое образование в стерильной, искусственной атмосфере лабораторий и лекций. Немудрено, что все живое представлялось мне формальной совокупностью отдельных биологических видов. И только здесь, с головой погрузившись в пышущую изобилием экосистему Карибов, я стал воспринимать жизнь как живой и дышащий целостный организм.
Созерцая поистине райские джунгли или плавая с маской и трубкой над великолепными коралловыми рифами, я как будто открывал окно и видел поразительное единство растений и животных. Их отношения друг с другом и с окружающей средой были исполнены тончайшего динамического равновесия. Я слышал песнь гармонии жизни — ГАРМОНИИ!., а не безмозглого дарвиновского соперничества ради выживания — и окончательно осознал всю убогость академической биологической науки.
В Висконсин я вернулся воинствующим радикалом, преисполненным решимости подвергнуть ревизии догмы биологии. Мало того, я, к досаде своих коллег, начал открыто критиковать Чарльза Дарвина и его эволюционную теорию. Вам интересно, что это значит для большинства биологов? Представьте себе священника, ворвавшегося в Ватикан и обвинившего в мошенничестве самого римского Папу!
Потом я бросил опостылевшую мне профессорскую должность и осуществил свою давно лелеемую мечту — подался в музыканты и стал играть рок-н-ролл. Я не в обиде на тех, кто тогда решил, что мне на голову упал кокосовый орех.
Я познакомился с Янни*, который позднее стал настоящей звездой, и вместе с ним сделал лазерное шоу. К сожалению, скоро я убедился, что способностей к науке у меня все-таки больше, чем к рок-н-роллу. Так что мне пришлось распрощаться со своим кризисом среднего возраста (о котором я расскажу в еще более душераздирающих подробностях в одной из последующих глав) и вернуться к клеточной биологии.
* Янни (полное имя Янни Хрисомаллис; род. 1954) — музыкант греческого происхождения, работающий в жанре электронной музыки в стиле ньюэйдж.
Моим последним пристанищем в мире традиционной науки был медицинский факультет Стэнфордского университета. К тому времени я открыто подвергал сомнению уже не только дарвиновскую эволюцию с ее пиететом по отношению к поеданию себе подобных, но и Главную догму биологии, гласящую, что жизнью управляют гены. Мой вызов Главной догме сделал меня в глазах научного сообщества настоящим еретиком. Я заслуживал не то, что бойкота — сожжения на костре!
На собеседовании в Стэнфорде я в запале обвинил присутствующих, а среди них были и генетики с мировым именем, в том, что они ничем не лучше религиозных фанатиков. В ответ на такое кощунство раздались возмущенные крики, и я решил, что сейчас меня вышвырнут за дверь.
Вышло иначе — провозглашенные мной постулаты Новой биологии задели собравшихся за живое, и меня приняли на работу. Благодаря поддержке ряда стэнфордских ученых, и в особенности заведующего отделом патологии дра Клауса Бенша, я получил возможность проверить свои идеи на практике. К удивлению коллег, эксперименты с клонированными человеческими клетками доказали мою правоту. По результатам этих экспериментов я опубликовал две работы [Lipton, et al, 1991, 1992], после чего в очередной раз покинул научное сообщество — теперь уже навсегда.
Я ушел, так как, несмотря на поддержку, полученную мной в Стэнфорде, то, что я пытаюсь сказать, остается гласом вопиющего в пустыне науки. Да, исследования подтверждают обоснованность моего скепсиса по поводу Главной догмы. Сегодня одним из самых многообещающих научных направлений стала эпигенетика, изучающая молекулярные механизмы влияния внешней среды на деятельность генов. С чисто интеллектуальной точки зрения, это должно мне льстить, ведь роль внешней среды в регуляции генной активности была предметом моих исследований живой клетки еще двадцать пять лет назад, когда и слыхом не слыхивали ни о какой эпигенетике [Lipton 1977а, 1977b]. Но за прошедшие годы мои занятия Новой биологией вышли далеко за рамки подобных упражнений для интеллекта. Ныне я верю, что клетки не только могут рассказать нам о механизмах живого, но и способны научить нас жить богатой, полноценной жизнью!
По академическим меркам, большую ересь трудно себе вообразить. Полагаю, в кругах ученых мужей, прячущихся от реального мира в своих лабораториях, мой антропоморфистский, или, точнее говоря, — цитоморфистский образ мышления создал мне репутацию слегка сумасшедшего доктора Дулиттла*, учившегося у своего говорящего попугая. Но для меня это — основа основ биологии.
* Доктор Дулиттл — персонаж одноименного фильма (1967).
Урок клеток
Как цитобиолог, могу вам сказать, что вы представляете собой целое сообщество, около 50 триллионов, одноклеточных особей, придерживающееся единой стратегии сотрудничества. Ваша жизнь — проявление их координированной деятельности. Ваша «человекость» — обобщенное выражение совокупного множества их индивидуальных черт. Точно так же народ страны состоит из ее сограждан.
И еще, как написано в Книге Бытия, — вы сотворены по образу и подобию Бога! Да, да, именно это я и имею в виду. Как сказал бы один телевизионный персонаж: «Упс! Он что, думает, будто Бог — это куча людей?»
Мой ответ — да. Я уверен, что ДА! Должен признать, мне не по силам персонифицировать Бога как личность, — слава Богу, нас на Земле больше шести миллиардов, и если быть точным, сюда следует прибавить и еще и всех представителей растительного и животного царства. И тем не менее я верю, что мы и они, вместе взятые, составляем Бога!
Среди моих читателей, вероятно, найдутся скептики. Можно ли всерьез утверждать, скажут они, что Новый Орлеан или любой другой кишащий людьми мегаполис, с его грязными бомжами и постоянным смогом, из-за которого забываешь, как выглядят звезды, есть Град Небесный? А отравленные реки и озера, в которых выживают разве что мутанты? Это что — тоже Божья обитель?
Я, ученый, прошедший долгий путь от естественно-научного редукционизма к Будде, Христу и Руми, повторяю — ДА! И утверждаю: если мы хотим вернуть себе подлинное телесное и психическое здоровье, нам надлежит ввести эту высшую духовную константу во все свои уравнения!
Мы — не биохимические машины. Нашим телом и сознанием и, значит, нашей жизнью управляют вовсе не контролируемые генами гормоны и нейротрансмитгеры*, а ТО, ВО ЧТО МЫ ВЕРИМ! Скажи, читатель, во что веришь ты?
* Нейротрансмиттеры — химические вещества, возбуждающие или подавляющие передачу нервных импульсов.
Прорываясь к свету
Вэтой книге я собираюсь провести черту. По одну сторону черты останется современный неодарвинизм, представляющий жизнь как нескончаемую войну биохимических роботов. За чертой вас ждет Новая биология — счастливое и радостное сотрудничество множества сильных индивидуумов. Тот, кто пересечет черту и в полной мере постигнет суть Новой биологии, не станет пускаться в бессмысленные споры о том, что важнее — nature или nurture, наследственность или воспитание. Ему будет ясно, что есть нечто большее, чем наследственность и воспитание вместе взятые. Я имею в виду наше сознание.
Когда человечество увидит истинную роль сознания, нас ожидает смена парадигм, подобная той, что потрясла цивилизацию, когда выяснилось, что Земля — не плоский блин, а шар. У меня нет никаких сомнений в том, что такая смена парадигм не за горами.
Спешу успокоить тех, кто может подумать, будто я собираюсь прочесть им заумную научную лекцию. Я отродясь не любил официальных костюмов и галстуков-удавок, зато всегда любил острое словцо и слыл неплохим лектором. Кроме того, мне приходится рассказывать о принципах Новой биологии тысячам людей по всему миру, так что я волей-неволей научился говорить о науке доходчивым простым языком. И еще, я всегда иллюстрирую свои лекции наглядными картинками, некоторые из которых воспроизведены в этой книге.
В первой главе я расскажу об умных клетках и о том, как и почему они могут многое поведать нам о нашем теле и сознании.
Во второй главе я приведу научные свидетельства в пользу того, что жизнью управляют отнюдь не гены, и познакомлю вас с впечатляющими достижениями эпигенетики — нового направления в биологии, объясняющего, как окружающая среда влияет на поведение клеток, не меняя их генетического кода. Сегодня эпигенетика дает возможность разгадать природу многих болезней, в том числе таких, как рак и шизофрения.
Третья глава посвящена клеточной мембране — «коже» клетки. Без сомнения, вы гораздо больше слышали о ядре клетки (в котором содержится ДНК), чем о ее мембране. Однако передовые научные исследования подтверждают вывод, к которому я пришел еще двадцать пять лет назад: мозг клетки — не ядро, а мембрана.
В четвертой главе я рассказываю о головокружительных открытиях квантовой физики. Эти открытия помогают понять болезни человека и позволяют находить новые методы их лечения. Увы, в традиционной медицине квантовой физике до сих пор не уделяется практически никакого внимания. Последствия такого пренебрежения плачевны.
В пятой главе я объясняю, каким образом позитивные убеждения оказывают глубочайшее влияние не только на поведение человека, но и на его гены. Столь же мощным влиянием обладают и негативные убеждения. Понять, как позитивные и негативные убеждения воздействуют на нашу физиологию, значит получить возможность обрести здоровье и жить счастливо.
В шестой главе говорится о том, почему клеткам и людям необходимо расти и как получается, что страх угнетает их рост.
Седьмая глава посвящена вопросам осознанного родительства. Нам, родителям, следует понимать, что мы несем прямую ответственность за убеждения наших детей и за то, как эти убеждения влияют на их жизнь. И даже если у вас нет детей, вам будет полезно задуматься о том, насколько ваша собственная жизнь обусловлена теми убеждениями, которые вы приобрели в детстве.
В эпилоге я расскажу о том, как Новая биология помогла мне осознать важность единения Науки и Духа —для меня, ученого-агностика, это стало настоящим прорывом.
Готовы ли вы воспринять новую реальность, отличную от медицинской модели человеческого тела как биохимической машины? Готовы ли вы поверить в силу собственного сознания и безо всяких лекарств и генной инженерии жить здоровой, счастливой и исполненной любви жизнью? Я не уличный торговец и не страховой агент и не пытаюсь продать вам чтото сомнительное. Речь идет лишь о том, чтобы вы отбросили навязываемые вам газетами и научным официозом верования и непредвзято рассмотрели новые идеи, предлагаемые передовой наукой.
Глава I
Уроки чашки Петри:
похвальное слово умным клеткам и умным студентам