Характеристика основных звеньев речедвигательной ритмики.

Развитие неречевых процессов: слухового внимания и памяти; пространственных представлений и навыков зрительной ориентировки на говорящего; развитие тонкой и общей моторики, координации движений; развитие мимической мускулатуры; развитие произвольного внимания.

Развитие речи и коррекция речевых нарушений: развитие темпа и ритма дыхания, продолжительности выдоха; развитие орального праксиса, просодии речи; формирование фонематического слуха; коррекция звукопроизношения.

Средствами речедвигательной ритмики являются двигательные упражнения, направленные на нормализацию мышечного тонуса; упражнения, активизирующие внимание, воспитывающие чувство ритма, самостоятельность, чёткость и дифференцированность движений; упражнения на развитие дыхания.

К методическим приёмам речедвигательной ритмики относятся: показ упражнений, сопряженное, сопряжено-отраженное и совместное выполнение движений, словесная инструкция, пояснение с конкретным показом речедвигательного движения.

Все движения речедвигательной ритмики – это относительно самостоятельные процессы, подчинённые сознательной цели (на каждом этапе – своя цель).

Занимаясь изучением возникновения и первоначального развития языка, многие учёные (А.А. Леонтьев, А.Н Леонтьев, Н.В. Крушевский) подчёркивали значимость системы языковых знаков в речевой деятельности.

Знаковая коммуникация – это коммуникация, предполагающая отражение. Именно поэтому она и возникла в процессе глоттогенеза [16].

Для Л.С. Выгодского понятие знака вырастает из определённой теоретической трактовки специфической человеческой деятельности. «Это – стимул, как и другие стимулы, воздействующие на организм, но не стимул-объект, а стимул-средство: различается двоякое отношение, существующее между поведением и внешним явлением: внешнее явление (стимул) может играть в одном случае роль объекта, на который направлен акт поведения, разрешающий ту или иную стоящую перед личностью задачу (запомнить, сравнить, выбрать, оценить, взвесить что-либо и т.п.); в другом случае – роль средства, при помощи которого мы направляем и осуществляем необходимые для разрешения задачи психологические операции (запоминание, сравнение, выбор и т.п.)» [15].

Знак генетически восходит к материальному предмету или явлению, к «вещи». «Вещь» эта (по терминологии Э.В. Ильенкова - символ), в нашем случае – это двигательное упражнение, выступая в качестве опосредующего звена в деятельности, приобретает специфические свойства. Значение символа «все время остаётся вне его непосредственно воспринимаемого облика, в других чувственно воспринимаемых вещах и обнаруживается лишь через всю систему отношений других вещей к данной вещи, или, наоборот, данной вещи –ко всем другим. Будучи реально изъята из этой системы, данная чувственно воспринимаемая вещь утрачивает и свою роль, значение символа.… Это и показывает, что её существование и функционирование в качестве символа принадлежали не ей как таковой, а лишь той системе, внутри которой она таковой оказывалась… [23]. Телесно, чувственно воспринимаемая оболочка, «тело» символа, само движение, для её существования в качестве символа является чем-то совершенно несущественным, мимолётным, временным…» А если это и произошло, то далее материальное тело этой вещи приводится в согласие с её функцией. В результате символ превращается в знак, т.е. в предмет (рефлекторная основа движений речедвигательной ритмики), который сам по себе ничего уже не значит, а только представляет, выражает другой предмет, с которым он непосредственно не имеет ничего общего. Функция символа, движения и состоит как раз в том, чтобы быть непосредственным телом идеального образа внешней вещи, то есть правильной артикуляции звука.

Если для нас не существенны в данном случае те свойства стимула-средства, которые не влияют на принципиальное строение отдельной знаковой операции и на структуру деятельности в целом, т.е. на характер объединения операций в одно динамическое целое, то, очевидно, что можно представить себе и такую знаковую операцию, в которой в качестве стимула-средства будет выступать не чувственно воспринимаемый объект, а именно двигательное упражнение, как средство речедвигательной ритмики.

Виртуальный знак – это деятельность, опредмеченная в знаке. Реальный знак – это элемент конкретной знаковой операции [34]. Понятие виртуального знака ближе к лингвистической трактовке.

Для получения положительных результатов от применения технологии речедвигательной ритмики логопед должен стремиться к тому, чтобы каждое двигательное упражнение (знак) стало не только условием и формой осуществления определённой деятельности, но и объектом деятельности. Иначе говоря, знак должен выступать как цель действия, а, следовательно, должен быть осознан.

Под моделированием технологии речедвигательной ритмики мы понимаем конструирование другого – реального или воображаемого объекта - правильной артикуляции.

Модель является частью теории объекта (предмета) или класса объектов (предметов). Наряду с моделью в теорию входят система методов исследования, приводящих к построению данной модели, и верифицирующий эксперимент. Их совокупность даёт интерпретированную модель – технологию речедвигательной ритмики.

Можно говорить о четырёх уровнях осознанности. К элементарнейшему из них, уровню бессознательности, относятся такие операции, входящие в систему речевой деятельности человека, как элементарные речедвижения и особенно – системы, обеспечивающие динамику речи, в частности – регулировку дыхания. Необходимо подчеркнуть, что не все операции, относящиеся к этому уровню, могут быть осознанны. Это возможно лишь в том случае, если над этими операциями существует «надстройка», контролирующая протекание соответствующих процессов. Речедвижения потому только и могут быть осознанны, что существует фонетическое слово.

Мы воспринимаем звук как одно впечатление, а должны уметь различать в нём разные качества, которые порознь, сами по себе не существуют. Каждое из этих качеств зависит от какой-нибудь из физиологических работ, составляющих артикуляцию определённого звука. Артикуляция сопровождается бессознательными мускульными ощущениями, которые наша память способна нам сохранить. Благодаря этим мускульным ощущениям, мы, произнося какой-либо звук, исполняем необходимые для него движения приблизительно так же, как исполняли их прежде [8].

Несмотря на то, что артикуляция человеческого звука допускает возможность весьма значительных колебаний, которым сопутствуют сравнительно ничтожные колебания самого звука, мы всегда произносим звук приблизительно один и тот же не только акустически, но и физиологически. Это было бы невозможно, если бы физиологическим работам не сопутствовали мускульные чувства, которые позволяют нам помнить артикуляцию звука [29].

Если для нас не существенные в данном случае те свойства стимула-средства, которые не влияют на принципиальное строение отдельной знаковой операции и на структуру деятельности в целом, то, очевидно, что можно представить себе и такую знаковую операцию, в которой в качестве стимула-средства, знака будет выступать не чувственно воспринимаемый объект, а именно двигательное упражнение, как средство речедвигательной ритмики.