Фонд братьев рокфеллеров: первое поле битвы

К 1973 году ФоБР стал двенадцатым по своим размерам фондом в стране, его средства составляли 225 млн. долл. Программа Фонда претерпела огромные изменения с момента его создания в 1940 году, когда мы, то есть пять братьев, создали его для управления нашей ежегодной поддержкой таких организаций, как Герлскауты, Ассоциация молодых христиан (АМХ) и еще более 90 других общественных организаций в г.Нью-Йорке и округе Уестчестер.

Пожертвование отца Фонду в виде ценных бумаг Рокфеллеровского центра на сумму почти в 60 млн. долл. в 1951 году впервые предоставило Фонду постоянные денежные средства (до этого момента он работал на ежегодные пожертвования каждого из братьев), что позволило нам расширить его сферу деятельности, не ограничиваясь тем сообществом, в котором мы жили, и предоставить значительную поддержку организациям, которые были индивидуально созданы братьями и которыми затем братья руководили. К основным получателям средств относились Совет по народонаселению Джона, Американская международная ассоциация экономического и социального развития, созданная Нельсоном, а также созданное и руководимое Лорансом учреждение «Заповедник Джексон-Хоул»³.

В 1961 году Фонд братьев Рокфеллеров получил дополнительные 72 млн. долл. из наследства отца. Это серьезное увеличение объема его ресурсов позволило нам еще более расширить программу Фонда. ФоБР продолжал давать пожертвования на общественные нужды и финансировать работу ряда руководимых нашей семьей организаций, однако теперь нам удалось охватить более широкий спектр групп и учреждений. В результате Фонд начал превращаться в фонд более традиционного характера. Мы с братьями не испытывали неудобств от этого процесса, поскольку имели все основания полагать, что наши дети в дальнейшем захотят принять на себя ответственность за существование Фонда и через него реализовывать собственные филантропические интересы.

Изменения, о которых идет речь, уже шли полным ходом в середине 1960-х годов, что серьезно отражалось в поддержке Фондом групп, действовавших в области гражданских прав и обеспечения равных возможностей, и весьма гармонировало с интересами многих из молодых «кузенов и кузин». Однако в то время как братья и я сам решительно поддерживали более широкую программу для Фонда, мы продолжали ощущать ответственность за руководимые семьей «наши» организации, получавшие от него на протяжении многих лет значительную финансовую поддержку. В преддверии предстоящего ухода с руководящих постов в этих организациях мы пришли к заключению, что пустить их по воле волн, не обеспечив их будущее в достаточной степени, было бы безответственным.

Мы думали о выделении до 100 млн. долл., или примерно половины постоянных средств Фонда, для этой цели и далее полагали, что после выделения этих субсидий с Фонда «будет снята ответственность за продолжение поддержки этих организаций». Правление Фонда одобрило наше предложение и немедленно инициировало процесс его дальнейшего рассмотрения под руководством президента ФоБР Даны Крил. Спустя год стало ясно, что ожидания и устремления каждого из братьев в отношении того, что мы называли «процессом Комитета Крил», были разными. Главная задача Джона заключалась в том, чтобы сохранить возможно большую долю постоянных средств Фонд, поэтому он высказывался в пользу резкого ограничения количества и сумм периодических пожертвований. Лоранс и я не имели разногласий с Джоном; мы также хотели, чтобы наши организации были укреплены в расчете на будущее. В частности, два учреждения - Онкологический институт памяти Слоун-Кэттеринга, как считал Лоранс, и Рокфеллеровский университет, как считал я, - требовали значительной финансовой помощи, если мы хотели, чтобы они остались «центрами совершенства». Поэтому и Лоранс, и я высказывали решительную поддержку идее предоставления серьезных капитальных субсидий для каждого из этих центров. Джон решительно возражал против тех сумм, которые мы предлагали, называя их «неуместными и служащими только нашим собственным интересам».

Хотя Нельсон проявлял мало интереса к «процессу Комитета Крил» на ранних этапах, нам вскоре предстояло услышать, что он обо всем этом думает.

«РАЗДАЧА» ФОНДА БРАТЬЕВ РОКФЕЛЛЕРОВ

Закон о налоговой реформе от 1969 года, отчасти предназначенный и для регулирования деятельности филантропических фондов, внес дополнительные осложнения в наши дискуссии. В этом законе содержались серьезные запреты на внутренние сделки, осуществляемые попечителями фондов, причем большинство из этих запретов имело разумный характер. Однако Джон, игравший важную роль в подготовке закона по налоговой реформе, когда он проходил через Конгресс, настаивал на том, что в Конгрессе имелась серьезная поддержка дополнительного законодательства, которое вообще положит конец фондам. Согласно доводам Джона, поскольку такое законодательство предусматривало, что доноры должны начать отказываться от контроля над своими фондами, мы в Фонде братьев Рокфеллеров должны дать этому пример, добровольно уменьшив контроль над Фондом со стороны семьи.

Для достижения этой цели Джон хотел ввести дополнительных внешних директоров, с тем, чтобы в правлении члены семьи были в меньшинстве. С моей точки зрения, позиция Джона ставила под удар основную посылку, на основании которой был создан Фонд. Именно из-за наших общих интересов в отношении социальных, экономических и политических вопросов дня Фонд и стал одним из наиболее уважаемых в стране фондов. Уменьшение роли братьев с целью умиротворения временного политического большинства в Вашингтоне, по моему мнению, было бы большой ошибкой. Однако мои аргументы не смогли убедить Джона.

Покровительственные манеры Джона, а также принятая им для себя посылка, что он выступает с высоких моральных позиций, делали этот вопрос предметом еще большего раздора. Хотя идеи и манеры Джона раздражали и Лоранса, и меня, Нельсон, вновь вошедший в правление Фонда в начале 1977 года после почти двадцатилетнего отсутствия, был буквально взбешен ими. Нельсон обвинил Джона в том, что он пытается осуществить «раздачу» Фонда точно так же, как он ранее позволил влиянию семьи сначала уменьшиться, а затем и исчезнуть вообще в Рокфеллеровском фонде.

Хотя я был готов пойти на определенные уступки Джону в интересах мира и согласия, настроение Нельсона было совсем иным. Не вызывало сомнений, что снисходительное отношение Нельсона к Джону всегда вызывало раздражение последнего, однако до этого момента их разногласия никогда не перерастали в открытую вражду. В прошлом обычно Джон уступал Нельсону, врожденные политические инстинкты которого всегда останавливали его, прежде чем он заходил слишком далеко в давлении на своего старшего брата. Однако в данном случае ситуация была иной.

Симпатия Джона в отношении «кузенов и кузин» и тех взглядов, которые они высказали написавшим книгу Кольеру и Горовицу[51], вбила клин еще глубже. Нельсон был в ярости по поводу того, что он считал актом предательства со стороны «кузенов и кузин». Зачем беспокоиться о спасении Фонда, если мы просто передадим его молодому поколению, публично чернящему семью и приверженному идеалам, которые Нельсон считал абсолютно неприемлемыми? Решение, предлагавшееся Нельсоном, заключалось в том, чтобы распределить все средства Фонда братьев Рокфеллеров между небольшой группой организаций, которые были для братьев наиболее важными. Если этого достичь не удастся, Нельсон хотел восстановить существовавшее ранее доминирующее положение братьев в отношении программы Фонда и управления им.

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

С начала 1977 года дискуссии на встречах Фонда становились все более ожесточенными. Раздраженные перепалки между Нельсоном и Джоном нарастали, а Лоранс иногда оставлял свою роль председателя для того, чтобы ввязаться в драку. Было бы уже достаточно неприятно, если бы такие семейные стычки происходили приватно, но эти некрасивые сцены видели и внешние попечители, включая лауреата Нобелевской премии из Рокфеллеровского университета Джеральда Эдельмана; бывшего председателя Федеральной резервной системы Уильяма МакЧесни Мартина и бывшего министра здравоохранения, образования и социального обеспечения Джона Гарднера.

Бои начались через несколько дней после возвращения Нельсона в комнату 5600, когда он заявил семье, что хочет стать председателем правления ФоБР. Ранее Нельсон был главой Фонда в течение короткого времени в 1956 и 1957 годах, придя на смену Джону, который занимал это положение в течение 15 лет. Теперь, после возвращения Нельсона, Лоране настаивал, что готов отойти в сторону, поскольку, как он выразился, только «заменял Нельсона на протяжении предшествующих двадцати лет». Джон немедленно возразил, заявив, что теперь «пришла моя очередь становиться председателем». Я отказался занять этот пост, ссылаясь на многочисленные обязанности в «Чейз бэнк» на протяжении последних лет работы. Лоранс неохотно согласился остаться председателем до тех пор, пока через четыре года я не уйду из банка в отставку.

Не сломленный этой неудачей, Нельсон продолжал проталкивать свой план по захвату контроля над ФоБР. На заседании Комитета по номинации в марте 1977 года Нельсон предложил ввести в число членов совета Нэнси Хэнке, бывшего директора Национального художественного фонда, и Генри Киссинджера. Ряд попечителей, включая брата Джона, сомневались относительно их независимости в качестве попечителей из-за длительных связей с Нельсоном. С другой стороны, было трудно отрицать их выдающиеся способности, и в результате оба кандидата были избраны.

Нельсон также предложил, чтобы Фонд вернулся к той роли, которую он играл в начале своего существования, служа проводником поддержки личных филантропических усилий братьев, а все другие попечители - как «кузены и кузины», так и те, кто не был членами семьи, должны были быть только советниками. Оскорбительная идея Нельсона, конечно, была «непроходимой», однако этим предложением был особенно оскорблен Джон Гарднер.

Гарднер попросил о приватной встрече с Лорансом и со мной, и мы встретились в моем кабинете в комнате 5600. Гарднер прямо-таки кипел от негодования в связи с предложением Нельсона, указывая, что по законам штата Нью-Йорк каждый попечитель Фонда, зарегистрированного как юридическое лицо, несет одинаковую юридическую и фидуциарную ответственность; голос внешнего попечителя никогда не может иметь меньший вес, чем голос одного из братьев. Я полностью согласился с Гарднером и сказал ему об этом. Однако, к моему немалому удивлению, Лоране горячо защищал позицию Нельсона и нападал на Гарднера, ставя под сомнение как его мотивы, так и его личную порядочность. Явно раздраженный тирадой Лоранса, Гарднер повернулся и вышел из комнаты.

Через несколько дней Гарднер вышел из состава правления Фонда, и вскоре после этого в «Нью-Йорк таймс» появилась статья, в которой подробно говорилось о противоречиях в Фонде. Я убежден, что Гарднер сыграл роль в утечке информации, давшей основу для этой статьи, и в том, что он обрисовал ситуацию с упором на неэтичное поведение Нельсона. Сильная реакция Гарднера на махинации Нельсона и тираду Лоранса, конечно, была понятной, однако у предложения Нельсона не было никакого шанса быть принятым. Именно поэтому я был очень расстроен, что Джон Гарднер позволил всему этому стать достоянием гласности. Отрицательное освещение в глазах общественности сказывалось на репутации ФоБР еще в течение какого-то времени.

Но Нельсон, всегда сильный в атаке, отказался отпустить поводья. Еще одна бомба взорвалась на заседании правления в июне 1977 года, когда он предложил, чтобы ФоБР предоставил субсидию на сумму в 3 млн. долл. для гарантирования строительства нового колледжа остеопатии при Нью-Йоркском технологическом институте на Лонг-Айленд; это предложение было подсказано ему доктором Кеннетом Райлендом.

Доктор Райленд лечил Нельсона в течение многих лет и стал его доверенным другом и неотъемлемой составной частью свиты Нельсона, путешествуя с моим братом, куда бы тот ни направлялся вместе со своим портативным столиком для процедур. При посещении Нельсона в Кикуите не было чем-то необычным найти его на столе доктора Райленда для остеопатических процедур, когда Райленд разминал ему суставы и поворачивал и оттягивал его руки и ноги всяческими явно неудобными способами.

По рекомендации Нельсона Бэбс и Лоране также пользовались услугами доктора Райленда и тоже молились на него.

Предложение Нельсона вызвало сильно отрицательную реакцию со стороны других попечителей, которые почувствовали, что он пытается залезть в ресурсы ФоБР для поддержки проекта сомнительной ценности, руководимого близким другом. Однако Нельсон отказался дать задний ход, и в качестве компромисса правление выделило 100 тыс. долл. для изучения вопроса о финансовой возможности создания колледжа!

Дуэль между Джоном и Нельсоном вновь разгорелась в связи с предложением о субсидии для Музея искусств «Метрополитен» весной 1978 года. Нельсон попросил, чтобы музей был включен в перечень Комитета Крил в качестве кандидата на проект, который увековечит память о его сыне Майкле, погибшем во время антропологической экспедиции в Папуа-Новой Гвинее в 1961 году. Нельсон подарил Музею «Метрополитен» прекрасную коллекцию предметов примитивного искусства, включая ряд экспонатов, собранных Майклом. Музей строит новый флигель, чтобы разместить коллекцию, и называет флигель именем Майкла. Это является прекрасным решением: коллекция Нельсона находит постоянное место, решается вопрос увековечения памяти Майкла, а в коллекции «Метрополитен» заполняется большой пробел.

Семья щедро откликнулась на инициативу Нельсона. Марта Бэрд предоставила большую часть фондов для строительства нового флигеля. Фонд братьев Рокфеллеров предоставил почти 1,5 млн. долл. для инсталляции и поддержания коллекции на постоянной основе, и ряд других членов семьи, включая меня и Лоранса, также поддержали этот проект. Однако стоимость была превышена, и Нельсон не мог оплатить эти издержки, поэтому он попросил ФоБР выделить дополнительную капитальную субсидию в сумме 150 тыс. долл. Большинство членов совета не возражало против дополнительной субсидии, однако Джон был против. Его аргумент заключался в том, что «Метрополитен» уже получил полную капитальную субсидию от Фонда и не имел права на дальнейшую поддержку. Это был еще один случай, когда отношение Джона, которое можно было выразить словами «святее папы Римского», восстановило всех нас против него. В конце концов, правление утвердило дополнительную субсидию, однако Джон, демонстрируя свое недовольство, воздержался от голосования.

Так обстояли дела в середине 1978 года, когда Джон и Нельсон смотрели друг на друга с разных концов стола в комнате заседаний правления, выказывая друг другу свое нерасположение и делая заседания Фонда событиями, неприятными для всех остальных.