Масонство, парамасонство и мондиализм

«Чтобы найти ключ ко всем революциям, начиная от убий­ства Карла 1 до убийства Людовика XVI, — писал современник французской революции Ломбар де Ландр, автор «Les Societes Secretes en Allemagne» (изд. 1819 года), — приходится всегда прежде всего обращаться к таинственным масонским брат­ствам... Красная фригийская шапочка, которая в 1793 году ста­ла эмблемою якобинцев, была также головным убором британ­ских индепендентов при возвышении Кромвеля».

Неоспоримым фактом является то, что последние три-че­тыре столетия в масонских ложах, а также нелегальных и полу­легальных политических организациях Европы, руководимых масонами, вызревал широкомасштабный бунт против традици­онных европейских порядков и ценностей, завершившийся их тотальным разрушением. Фактически масонство создало среду, в которой разнообразные загнанные в подполье маргиналы с радикальным мировоззрением получили возможность вырабо­тать цельную идеологию, программу действий и приобрести организационные навыки политической борьбы. Именно в ней воспитывались философы «нового мира» и революционеры всех оттенков, готовые воплотить эту философию в жизнь.

Своеобразным прологом к революциям, мятежам и загово­рам, потрясшим Европу, были десятилетия интенсивной про­паганды радикальных идей, направленных против королевских династий (а затем монархии как таковой) и христианской цер­кви, целенаправленная дискредитация которой постепенно пе­реросла в полное отрицание самого христианства. Во главе этой широкомасштабной деятельности стояли масонские ложи, ак­тивно распространяющие свою идеологию.

Вот, к примеру, как оценивал Декларацию прав человека и гражданина 1789 году очевидец французской революции, аббат Баррюэль в своих четырехтомных «Мемуарах по истории якобинизма»: «Согласно первому закону, принятому этими зако­нодателями, провозглашалось, что все люди равны и свободны; что всей полнотой суверенитета обладает нация; что закон есть не что иное, как выражение общей воли. Еще за полвека до них то же самое заявляли в своих учениях Монтескье, д'Аржансон, Жан-Жак Руссо и Вольтер. Точно так же все софисты в своих лицеях, все адепты франкмасонства в своих ложах, все иллю­минаты в своих притонах сделали подобные принципы горды­ни и мятежа основой своих тайных замыслов. Таким образом, все эти разрушительные идеи лишь перекочевали из их школ и

обществ, открытых и тайных, на первую страницу революци­онного свода законов» [11]. Кроме того, Баррюэль привел име­на многих видных деятелей революции, имевших масонское прошлое. Свою концепцию он построил на широком круге ис­точников, благодаря чему ее адекватность не вызывала никако­го сомнения. «Мемуары» вызвали большой международный ре­зонанс, были переведены практически на все европейские язы­ки.

Сорок лет спустя протестант Эккерт, в свою очередь, печатно обвинил масонство в несомненной причастности к револю­ции 1830 года. Затем по прошествии еще тридцати лет Дешан и Клодио Жаннэ с документами в руках показали, что террор 1793 года, революции 1830 и 1848 годов, наконец, революция 14 сентября и коммуна — все эт. е. дело рук масонства.

«Масонство самим своим существованием способствовало подрыву основ, — писал французский историк А. Лантуан в сво­ей книге «История французского масонства» (1935). — Люди, собираясь вместе, пусть даже для вполне безобидной деятель­ности, меняют свои взгляды... Вот почему не стоит утверждать, что масонство не имело никакого отношения к движению умов, -вызвавшему народное восстание 1789 года. Но его невольная вина ничуть не больше, чем вина светского общества, салонов и читален».

На организованных французским Институтом масонских исследований коллоквиуме в честь 200-летия масонской орга­низации Великий Восток (1973), французский историк А. Собуль, возглавляющий «классическое» направление в изучении «Великой французской революции», выступил с докладом, имевшим программное значение для освещения масонской те­матики в историографии его школы. Критикуя тех, кто отводит масонам первостепенную роль в организации французской ре­волюции, ему все-таки пришлось признать, что масонские ложи были своего рода школами новых форм политической культу­ры, где просвещенная буржуазия и либеральное дворянство от­рабатывали навыки публичного выступления, дискуссии, вы­боров и других демократических процедур, необходимые для парламентской и представительной системы. Там же, по его сло­вам, происходило объединение на принципах равноправия ро­довой аристократии и высших слоев буржуазии — именно та­кой, далекий от «подлинного равенства» идеал нашел в даль­нейшем отражение в политической программе либерального крыла революционеров. В самом же начале революции, при формировании «патриотической партии», ее организаторы использовали для координации движения свои масонские связи, как, впрочем, и связи личные, родственные, деловые, а также возникшие благодаря членству в других общественных ассоци­ациях.

Английский историк М. Джейкоб, чье исследование участия масонских организаций в европейских революциях вышло в 1991 году, критикуя сторонников «теории масонского заговора», тем не менее был вынужден признать, что результаты их иссле­дований выявили тот факт, что именно деятельность масонства была направлена на интенсивную пропаганду идеологии Про­свещения, разрушившей идейные основы традиционной соци­ально-политической организации Европы и подорвавшей духов­ный авторитет церкви. Иными словами, в академических кругах Европы признан тот факт, что именно благодаря масонским орга­низациям произошло проникновение «просветительских» цен­ностей в массовое сознание и повседневную общественную прак­тику европейских государств, а масонские ложи были своего рода школами, где будущие революционеры получали представление об ином, «более совершенном» устройстве государства и обще­ства.

Естественно, что прямых доказательств непосредственной причастности масонов к организации английской революции не существует, однако является очевидным историческим фак­том то, что уже к концу XVI1 века масонство существует в Анг­лии в виде структуры связанных между собой тайных лож и от­туда, после победы «славной революции», распространяется по всей Европе. Как утверждал Б. Фэй, английское масонство ста­вило себе целью распространение своей идеи и политической практики в других странах, дабы обеспечить повсеместное ус­тановление общественно-политических порядков, подобных тем, что имели место в Великобритании¹. Отвергая на словах вмешательство в политику и применение насилия, масонство фактически формировало интеллектуальную почву для гряду­щих революционных преобразований в соответствующем духе и выращивало кадры для их осуществления [ 11].

Таким образом, можно констатировать, что, сыграв роль ка­тализатора серии кровопролитных войн и революций в Европе, масонские ложи фактически инициировали установление в веду-

^{1 На данный момент в масонстве доминирует англосаксонское кон­сервативное течение — «шотландский обряд». Возглавляет мировое масон­ство английская королевская семья, а Великая ложа Англии является «ма­теринской» для Великих лож других стран мира.}

щих европейских государствах (под идеологическим прикрытием «представительной демократии») прочных олигархических режи­мов с соответствующей финансово-экономической системой.

Однако, несмотря на активное участие масонских органи­заций (после их лондонской легализации в 1717г.) в революци­онных событиях, официальная историография предпочитает этот факт последовательно игнорировать.

На данный момент в академической среде сложилась не­сколько странная ситуация, при которой ортодоксами «клас­сической» историографии признается, говоря современным языком, широкомасштабное использование масонскими ложа­ми методов информационно-психологической войны против монархических режимов и христианской церкви в Европе, но одновременно отрицается непосредственное участие масонов в подготовке, организации и осуществлении революций и поли­тических переворотов. Главным аргументом, обосновывающим их позицию, является отсутствие документов, непосредствен­но это подтверждающих.

В идеале история пишется в архивах, но какие архивы могут быть у нелегальных организаций, занимающихся подрывной де­ятельностью? Понятно, что здесь каждый документ может быть чьим-то смертным приговором или в лучшем случае — катор­гой. Поэтому ожидать сенсационных открытий в этом плане бес­смысленно: «секретное делопроизводство» любой такой орга­низации до поры до времени надежно прячется, а затем полно­стью уничтожается. В данном случае изыскания историков зависят от эффективности работы правоохранительных органов, но она, почти всегда, оставляет желать лучшего. Впрочем, даже если иногда полиция действует успешно, как это было с рас­крытием заговора баварских иллюминатов Адама Вайсхаупта в 1785 году или разоблачением в 1981 году планов масонской ложи «Пропаганда-2» (П-2), собиравшейся захватить в Италии власть¹, профессора истории делать выводы не торопятся. По

¹ В мае 1981 года итальянские органы правосудия предоставили пре­зиденту Итальянской республики документальные данные о том, что в тайной масонской ложе П-2, почетным магистром которой являлся Личо Джелли, состоят 962 лица, в том числе — 3 министра, 23 депутата парла­мента, 10 префектов, 10 генералов корпуса карабинеров, 6 адмиралов, 7 ге­нералов финансовой гвардии, 83 президента государственных компаний, 47 директоров банков, множество судей и прокуроров.

Эта тайная организация была признана службой безопасности итальянс­кого министерства внутренних дел «наиболее влиятельным тайным центром власти Италии...» и в то же время мер к ее нейтрализации не принималось.

каким-то причинам в академических кругах говорить о деятель­ности тайных организаций, влияющих на исторические собы­тия, считается чем-то неприличным, как неприлично само понятие «теории заговора». Подобная ситуация выглядит дос­таточно странно. Это все равно, если бы итальянские правоох­ранительные органы упорно отрицали существование мафии, считая результаты ее деятельности чередой случайных совпаде­ний только лишь потому, что у них нет стенографических про­токолов заседаний ее руководителей и письменных приказов «крестных отцов» своим киллерам. Полиция знает о существо­вании организованной преступности благодаря «косвенным фактам» — преступлениям, и этого для нее вполне достаточно, чтобы делать соответствующие выводы. Академическая же ис­ториография, если не может применить к какому-то объекту исследования свою традиционную методологию, просто отри­цает его существование. Именно это произошло в отношении определенной деятельности, как масонских, так и парамасонских организаций. В итоге возникла достаточно смешная ситуа­ция, когда по официально признанной версии целью деятель­ности тайных или полутайных организаций необходимо считать стремление «к свету, добродетели, истине, духовному самосо­вершенствованию» и т.п., а их членов глубоко законспириро­ванными меценатами, филантропами и романтиками. Неуже­ли добрые дела во благо человечества требуют непроницаемой тайны? Если это так, то мать Тереза должна была прожить всю свою самоотверженную жизнь на нелегальном положении. Од­нако, как ни странно, этого не случилось.

В связи с общепризнанным фактом того, что масоны явля­лись непримиримыми врагами монархии И христианской церк­ви, возникает закономерный вопрос, что же мешало их органи­зациям с большим опытом нелегальной и полулегальной деятельности совмещать «антиклерикальную» и «антитираничес­кую» пропаганду с непосредственной практической деятельнос­тью по разрушению этих социально-политических институтов?

Объяснялось это тем, что члены ложи были действительно облечены властью и силой, ведьсреди нихоказались: Уго Дзилетти, заместитель пред­седателя Высшего совета магистратуры — главного органа, осуществляв­шего в Италии контроль над правосудием; Публио Фьори, член специаль­ной комиссии по расследованию финансовых и политических махинаций; Умберто Ортолани, член администрации крупнейшего в Италии издатель­ства «Риццоли»; генерал Франко Пиккьетти, бывший заместитель коман­дующего корпусов карабинеров. Эти люди поставляли главе ложи инфор­мацию о всех решениях, грозящих «братьям», и тем самым предотвращали любые акции правоохранительных органов против нее.

В годы Третьей республики, когда принципы 1789 года ста­ли неотъемлемой частью государственной идеологии Франции, ее масонство официально объявило себя инициатором, духов­ным вдохновителем и руководителем Революции XVIII века. Так, 23 апреля 1883 года проходивший в Нанте съезд представи­телей лож Западной Франции провозгласил: «С 1772 по 1789 год масонство готовило Великую революцию, которой предстояло изменить облик мира. Тем самым франкмасоны воплотили в жизнь идеи, воспринятые ими в ложах». Накануне празднова­ния столетия Революции Большой совет Великого Востока Франции направил всем связанным с ним ложам циркуляр, где, в частности, говорилось: «Масонство, подготовившее Револю­цию 1789 года, должно продолжать свою работу». В дни юби­лейных торжеств 1889 года в Париже состоялся Всемирный масонский конгресс, где с большим докладом по истории фран­цузского масонства XVIII века выступил известный историк-ма­сон Л. Амьябль. Он, в частности, заявил: «Французские франк­масоны XVIII века совершили Революцию: их влияние опреде­лило ее гуманистический характер. Они заранее разработали ее доктрины, отнюдь не являвшиеся импровизацией. И когда на­ция в свою очередь покончила с единоличной властью, она поза­имствовала у них три понятия, которые сделала девизом Респуб­лики и которыми, братья мои, я приветствую вас как масон и гражданин: Свобода, Равенство, Братство». Выступление Амьябля, так же как и посвященный масонству XIX века доклад «бра­та» Ф.К. Колфаврю, фактически стало изложением официаль­ной исторической доктрины Великого Востока. Только за время Конгресса эти документы были опубликованы дважды, потом еще раз — в конце того же года, и еще раз — в 1926 году [11].

Таким образом, причины радикальной социально-полити­ческой ломки Запада можно обнаружить либо в неожиданно проявившем себя неистовом коллективном творчестве европей­ских народов, которые, в одночасье политически «прозрев» и обретя способность к согласованным силовым действиям в мас­штабах целых государств, единодушно «отреклись от старого мира», «отряхнув его прах со своих ног», либо в длительной иде­ологической, пропагандистской и организационной деятельно­сти нелегальных и полулегальных политических организаций, перед которыми была поставлена задача разрушения существу­ющих на тот момент в Европе социально-политических и эко­номических порядков с одновременным изменением господ­ствующих ценностей. Какая из вышеуказанных причин явля­ется более реальной?

В рамках данного вопроса можно обратиться к книге Бернара де Моллевиля «Histoire de la Revolution», в которой речь идет о том, что накануне революции, в 1759 году, всякая поли­тическая активность народных масс полностью отсутствовала, а масоны вели активную подпольную работу, направленную на провоцирование французов к насильственным действиям про­тив аристократии и королевской власти.

«Мирабо, — писал Моллевиль, — еще до открытия генераль­ных штатов участвовал во многих тайных обществах. И вот в своих беседах с господином де Монморэн, а также с королем и королевою Мирабо открыл им некоторые тайны, дающие ключ к важным событиям, до сих пор приписываемым случайности. Так, своевременно предупредил он их, что система террора была уже разработана филантропическою группою».

«Собрания происходили у герцога де Ларошфуко и в доми­ке герцога Авмонтского близ Версаля. Непосредственная раз­работка планов была поручена Адриену Дюпору, знатоку исто­рических революционных движений с древнейших времен. Им был составлен меморандум, в котором он очертил характер го­сударств Европы, разобрал суть их политики и доказал, что ни одно из них не будет препятствовать готовящейся во Франции революции. Для ее же осуществления предложил он план, ко­торый, по его словам, уже давно был предметом его размышле­ний. Основные положения этого плана оказались теми же са­мыми, которые впоследствии были приняты в конституции 1791 года. После долгих прений Мирабо наконец обратился к нему со словами: «Но вы не указываете способов для выполнения это­го широкого плана...». «Вы правы, о способах я еще не гово­рил, — ответил Дюпор с глубоким вздохом, — я много думал...я знаю несколько верных способов, но все они такого характера, что я содрогался при одной мысли о них и не решался вас по­святить. Но раз вы одобряете весь мой план и убеждены, что принять его необходимо, ибо другого пути для обеспечения ус­пеха революции и спасения отечества нет... только посредством террора можно встать во главе революции и управлятьею... Как бы нам ни было это противно, придется пожертвовать некото­рыми известными особами...» Этим он намекал, что первою жертвою должен был пасть Фулон, ибо за последнее время го­ворили о назначении его на пост министра финансов; затем та­ким же образом Дюпор указал на парижского «управителя» (т. е. градоначальника): «Слышится общий протест против упра­вителей, они могут серьезно помешать осуществлению револю­ции в провинциях... господин Бертье ненавидим всеми: его

смерти нельзя препятствовать; это запугает других управителей, и они станут мягки, как воск». Герцог Ларошфуко был поражен рассуждениями Дюпора, но, подобно прочим членам комите­та, принял и план, и способы его выполнения. Согласно этому плану инструкции даны были «комитету восстания», который был уже организован и в котором принимал участие Дюпор. Вскоре последовало и выполнение: были убиты Делоне, Флессель, Фулон и Бертье. Их головы, поднятые на копьях, были первыми трофеями этого «филантропического заговора».

А вот еще слова Мирабо, приводимые Мармонтелем: «Толь­ко деньги и надежда пограбить имеют власть над этим народом! Мы только что это испробовали в Сент-Антуанском предмес­тье. Право, нельзя поверить, как легко было герцогу Орлеанс­кому разграбить мануфактуру несчастного Ревельона, который кормил сотни семейств в среде того же народа...» Далее Мирабо шутливо доказывал, что, имея тысячу луи в кармане, можно ус­троить настоящий бунт¹.

«Буржуазии необходимо внушить, что она при перемене только выиграет, — продолжает Мирабо, — чтобы поднять бур­жуазию существуют могущественные рычаги: деньги, тревож­ные слухи о неурожаях, голоде, бред ужаса и ненависти, — все это сильно действует на умы. Но буржуазия дает лишь громких трибунных ораторов, и все ойи — ничто в сравнении с демосфенами, которые за один экю в кабаках, публичных местах, са­дах, на набережных ведут речи о пожарах, разграбленных де­ревнях, о потоках крови, о заговорах, о голоде и о разгроме Па­рижа. Этого требует социальное движение. Разве можно что-нибудь сделать с этим народом одними разглагольствова­ниями о честности, справедливости? Порядочные люди всегда слабы и робки; решительны только головорезы. Народ во вре­мя революции ужасен тем, что нет у него нравственных задер­живающих устоев; а чем бороться против людей, для которых все средства хороши?! Тут нельзя говорить о добродетели, ибо для народа она не нужна, а революции необходимо только то, что ей полезно и подходяще: в этом ее основное начало».

Как известно, вся Великая французская революция была че­редой провокаций, как, впрочем, и все остальные, последовав­шие за ней в Европе (включая американскую и русскую). О том, что они не вытекали из общей экономической и соци­ально-политической ситуации тех стран, в которых разразились

^{1 В это легко поверить и сейчас, наблюдая, как осуществлялись «на­родные революции» в Грузии и Украине.}

«как гром среди ясного неба», свидетельствует то глубокое удив­ление, которое охватило верхушку полуразгромленной больше­вистской партии, когда в феврале 1917 года в России в течение нескольких дней пала монархия. Для большевиков это событие было большой неожиданностью, потому что в стране отсутство­вали объективные причины для возникновения «революцион­ной ситуации». Субъективные же причины (в том числе и поли­тические возможности российских масонских лож, усиленные иностранными разведками) ленинцы не учитывали, так как наи­вно считали, что только они поставили перед собой задачу раз­рушения российской монархии. Однако на самом деле те силы, которые планировали, организовывали и финансировали «рус­скую» революцию, рассматривали большевиков лишь как один из возможных инструментов ее осуществления.

Практически все европейские революции разыгрывались по одному и тому же сценарию, в соответствии с которым власть оказывалась между мощным силовым давлением радикально на­строенных политических группировок (пользующихся метода­ми мятежа и террора) и саботажем (переходящим в измену) мас­сы всевозможных аристократов, государственных советников, министров, депутатов и просто чиновников всех уровней, на­ходящихся в масонских ложах и мечтающих о торжестве «сво­боды, равенства и братства».

К примеру, масонами были не только все три члена президи­ума Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов (Н.С. Чолидзе, А.Ф. Керенский, М.И. Скобелев) — органа, непосред­ственно руководившего октябрьским переворотом 1917 года, но те аристократы и генералы, которые убедили Николая 11 отречь­ся от престола. Все министры Временного правительства во гла­ве с Керенским также состояли в масонских ложах. Гари Аллен заметил по этому поводу: «Нет сомнения... что широкая сеть мя­тежных организаций, созданных по образцу масонских лож, ра­ботала на революцию в России и играла определяющую роль в создании первого Временного правительства» [12, с. 38]. При этом надо добавить, что как явные, так и скрытые революционеры во всех странах обильно снабжались деньгами. Для противостояния такому комплексному деструктивному воздействию монархии были просто не приспособлены и одна задругой рушились в вих­ре революционных событий.

Если по поводу роли масонских лож в европейских револю­циях споры ведутся до сих пор, то факт организации ими рево­люции на территории североамериканских колоний Британс­кой империи является общепризнанным.

Невдалеке от Вашингтона, в городке Александрия (штат Виржиния), на холме Шутерс расположен Масонский Нацио­нальный Мемориал Джорджа Вашингтона. Мраморный холл мемориала украшен восьмитонной статуей первого американс­кого президента в фартуке, с молотком в руке, с регалиями, ко­торые свидетельствуют о принадлежности к организации франк­масонов. Практически во всех масонских ложах Соединенных Штатов висят картины с изображением «отцов-основателей», одетых в масонские наряды.

В формировании основных государственных документов и идеологии США решающую роль сыграли масоны. Начав стро­ительство американской державы, масоны Дж. Вашингтон и Б. Франклин привлекли к этому процессу своих братьев по ло­жам. Первым госсекретарем США стал Роберт Левингстон, ве­ликий мастер масонской ложи штата Нью-Йорк. Он заложил основы внешнеполитического ведомства США, формируя его руководящий состав исключительно из вольных каменщиков.

Два других высокопоставленных масона Роберт Моррис и Александр Гамильтон заложили основы системы государствен­ных финансов и налогов. Р. Моррис, принятый в масонскую ложу лично Дж. Вашингтоном, был назначен им первым аме­риканским министром (суперинтендантом) финансов.

В 1782 году по инициативе Дж. Вашингтона и Р. Морриса создается первый государственный банк США, главными дер­жателями акций в котором стали ведущие масонские деятели Б. Франклин, Т. Джефферсон, А. Гамильтон, Д. Монро и Джей.

Первым Верховным судьей США стал «брат» Джон Мар­шалл, прослуживший на этом посту до своей смерти.

Масонами была как минимум треть американских президен­тов: Т. Джефферсон, У. Гардинг, Д. Монро, Э. Джексон, Д. Полк, Д. Бьюкенен, Э. Джонсон, А. Линкольн, Андерсон, Д. Гарфилд, Вильям МакКинли, В. Тафт, Т. Рузвельт, Ф. Рузвельт, Г. Трумэн, Л. Джонсон, Д. Форд, Р. Рейган, Дж. Буш, Б. Клинтон.

К вышеуказанному можно добавить, что масонская символи­ка присутствует на многих государственных символах и докумен­тах США. Прежде всего она изображена на государственной печа­ти и американских деньгах. На однодолларовой банкноте, в левой ее части, находятся такие масонские символы, как усеченная пи­рамида и треугольный глаз «Великого Архитектора Вселенной»¹, имеющие для масонов важное символическое значение.

^{1 Изначально, задолго до возникновения масонства, так изображалось всевидящее око иудейского бога Яхве.}

Надо отметить, что, кроме негативных целей — разрушение монархий и христианских церквей, масонство имело и позитив­ные цели, направленные на созидание после разрушения. Чем может быть для масонов недостроенный храм Соломона, мифо котором играет центральную роль в их мистическом учении?

В 1848 году 4 ноября масон Виктор Гюго на заседании Зако­нодательного собрания заявил: «Французский народ заложил среди старого монархического континента начало, фундамент колоссального здания, которое будет называться Соединенны­ми Штатами Европы». В 1884 году «Альманах франкмасонов» говорит о том счастливом времени, когда «республика будет про­возглашена в Европе под названием Соединенных Штатов Ев­ропы». В июне 1917 года масонство союзных и нейтральных стран организовало в Париже съезд, одной из главных задач ко­торого, по словам его председателя Карно, было: «Подготовить Соединенные Штаты Европы, создать сверхнациональную власть, задачей коей будет разрешение конфликтов между на­циями; агентом пропаганды этой концепции мира и всеобщего благополучия будет масонство».

В официальном бюллетене Великой Ложи, опубликованном в 1902 году говорилось, что «Масонство, которому история обя­зана национальными революциями, сумеет произвести и самую крупную, т. е. интернациональную революцию». А на Конвенте Великой Ложи в 1922 году было заявлено, что «Предстоящая ин­тернациональная революция будет творением масонства». В связи с этим необходимо учитывать, что идея создания Лиги Наций, которую после Второй мировой войны сменила ООН, возникла в масонской среде и была масонами же реализована.

Как можно заметить, из масонской идеологии непосред­ственно вытекают идеи Мирового Правительства и Нового Мирового Порядка, который на данный момент создается пу­тем глобализации.

Впрочем, масонство вряд ли можно рассматривать как некую самодостаточную силу со своими целями и задачами. Масонство — это всего лишь достаточно эффективный инструмент, который использовался разными внешними силами для решения своих за­дач. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что очень часто дей­ствия масонов носили противоречивый и непоследовательный характер, когда их влиятельные представители оказывались по раз­ные стороны баррикад, и в процессе военно-политической борь­бы одни из них разрушали то, что создавали другие.

Масонские ложи не могут быть самодостаточными уже хотя бы потому, что для их существования и продуктивной деятельное-

ти нужны деньги, и деньги не малые. Своих значительных финан­совых средств у них нет. Они зависят от пожертвований частных лиц. А кто будет спонсировать маргинальные группы, исповедую­щие, мягко говоря, экзотическое учение с непонятной (даже адеп­там) символикой и завуалированными пустой риторикой целями? На это может пойти только та сила, которая способна использо­вать эти объединения «вольных искателей абсолютного совершен­ства» в своих целях, помещая за бутафорию эффектных ритуалов, непроницаемой таинственности и полумистических умствований четкую программу действий, направленную на достижение впол­не прагматических целей. При такой ситуации рядовые «братья» могут быть искренне убеждены в том, что они сообща ищут сак­ральный абсолют и ведут человечество к свету и счастью, а их ду­ховные пастыри, отрабатывая щедрые денежные пожертвования, могут направлять свою паству в нужном для спонсоров направле­нии. И для этого вовсе не обязательно проводить черные мессы и пить кровь христианских младенцев, просто «братьям» надо втол­ковать, что «этот монарх — тиран», «этотсвященник — мракобес», «этот президент — диктатор», а «эта страна — тоталитарная», пос­ле таких разъяснений «братья» по собственной воле энергично и целеустремленно начнут бороться с тиранией, мракобесием, дик­татурой и тоталитаризмом, получая при этом немалое удовольствие от ощущения собственной значимости и сопричастности к «вели­кому делу». Все эти незначительные сами по себе усилия «малень­ких людей» с течением времени создают критическую массу дест­руктивной энергии, которая в конечном итоге разрушает целые государства. Главное, чтобы происходила постоянная подпитка этого процесса идейно и финансово.

Подобный масштаб деятельности присущ лишь могуще­ственным финансово-политическим кланам Запада, группиру­ющимся вокруг фондов и распространяющим свои интересы на весь мир. По свидетельству Л. Ларуша, на данный момент «су­ществует англо-американское собрание фондов, связанных иде­ей британского вольного масонства. Но масонство — это толь­ко нижний уровень этой структуры. На этом уровне приобрета­ется и осуществляется влияние» [5, с. 29].

Однако необходимо отметить, что после установления в за­падных странах олигархических режимов для реализации гло­бального проекта «Нового Мирового Порядка» организацион­ных возможностей масонских лож, судя по всему, оказалось недостаточно. Для дальнейшего развития западной экспансии стало необходимым не только личное, ситуативное влияние от­дельных олигархов на некоторых политических деятелей и высокопоставленных государственных функционеров в странах мира, а перманентное, широкомасштабное, скоординирован­ное, идейно оформленное формирование внутренней и внеш­ней политик национальных государств. Перед транснацио­нальной олигархией возникла проблема создания механизма, при помощи которого была бы осуществлена ликвидация «на­ционального суверенитета» всех стран и установление глобаль­ной наднациональной системы управления. Таким механиз­мом стали западные парамасонские организации, в среде которых и возникла в своем современном виде идея мондиа-лизма¹.

Термин «парамасонство» обозначает совокупность органи­заций, построенных по образцу масонских лож, которые, со­храняя присущую масонам секретность своих целей и действий, протекционизм, космополитизм и определенную политическую направленность, при этом не используют масонские ритуалы, эзотерические доктрины и инициатические мистерии.

Необходимо отметить, что разветвленная система масон­ских организаций, в которых состоит на данный момент вся ведущая часть западной элиты, является своеобразной сре­дой, неким пространством, в котором эффективно действу­ют представители парамасонства². Именно эта среда являет­ся одним из главных каналов воздействия парамасонских структур на политиков, государственных функционеров, фи­нансистов, промышленников, журналистов, ученых и т.п. Поэтому принадлежность к любой масонской ложе — это не только свидетельство престижа, но и возможность налажи­вания личных связей с представителями влиятельных кругов западного общества.

После того как к концу первой трети XX века масонство вы­полнило свое основное назначение — трансформировало запад­ную монархическо-аристократическую социально-политичес­кую систему в олигархическую, т. е. произвело первичную уни-

^{1 Мондиализм (от фр. Monde — мир) — идеология «всемирноети», «гло­бализма». Мондиализм содержит в себе как демократические концепции и либеральные теории, так и некоторые элементы «правой» идеологии, ис­пользуя их для достижения одной главной цели — установления наднаци­ональной глобальной социально-политической и финансово-экономичес­кой системы под руководством Мирового Правительства.}

^{2 На данный момент масонство насчитывает около 3 млн.членов в США, более 700 тыс. — в Англии и еще несколько миллионов в остальном мире. (РобинсонД. Масонство. Забытые тайны. — М.: КРОН-ПРЕСС, 2000. С. 247.)}

фикацию Запада, на историческую сцену вышли парамасонские организации.

Когда в конце XIX века мировой финансово-экономический центр постепенно переместился из Великобритании в США, не­сколько транснациональных олигархических групп сумели взять под контроль или просто захватить в свое владение путем фи­нансовых махинаций ключевые сферы американской экономи­ки: сталелитейную, табачную, нефтяную и т.п. В их руках оказал­ся целый ряд наиболее крупных банковских фирм, контролиру­ющих значительную часть американской экономики.

Таким образом, на рубеже XIX-XX столетий в США возник­ло мощнейшее собрание фондов, которое возглавлялось такими влиятельными фигурами, как Рокфеллер, Морган, Ламонт, Кун, Леб, Бельмон, Лазарь, Ланденбург, Тальман, Шпейер, Шифф, Зелигман, Гугенхейм и прочие. В обмен на финансовую и орга­низационную поддержку своей избирательной кампании прези­дент Вудро Вильсон в 1912 году отдал этой группе под ее полный контроль финансовую систему Соединенных Штатов. В связи с этим последующие президенты США де-факто стали инструмен­том воли этих людей. Кроме всего прочего, именно эти олигар­хические кланы инициировали и финансировали создание вли­ятельных «парамасонских» организаций, ставших главным ин­струментом осуществления политики глобализации.

В своей книге «Трагедия и надежда», упоминавшийся ранее доктор Керолл Квигли, анализируя ту ситуацию, которая сфор­мировалась в высших финансовых и политических сферах США, пришел к выводу: «...силы финансового капитализма имеют далеко идущую цель, не менее, чем создание мировой системы финансового управления в частных руках, способную господствовать над политической системой каждой страны и мировым хозяйством в целом. Система должна управляться цен­тральными банками мира в феодальном стиле, действующими сообща, согласно тайным соглашениям, достигаемым во время частных личных встреч и совещаний» [6, с. 141].

Одной из первых указанных организаций стала создан­ная в 1891 году масонами — сэром С. Д. Родсом (основателем Родезии) и В. Т. Стидом, — группа, получившая в 1909.году название «Круглый стол»(Round Table). Ее члены должны были «оказывать содействие установлению системы беспре­пятственной торговли во всем мире и создании единого Ми­рового Правительства. Инициатива британских олигархов была замечена и по достоинству оценена в Соединенных Штатах. В 1919 году представители американских фондов

вышли на контакт с этой организацией для выработки общих целей и координации совместных усилий для их достижения. Результатом этого стало создание целого ряда аналогичных организаций.

«Королевский институт международных дел»(«Royal Institute of International Affairs»), также известный как «Исследовательс­кая группа дома Четема» («Chatham House Study Group»), была первой из этих дочерних организаций. Ее основали в 1920 году в Лондоне. Позднее для решения исключительно дальневосточ­ных проблем был создан «Институт тихоокеанских отношений»(«Institute for Pacific Relations»). Эта организация с 1925 по 1950 год финансировалась на 77 % американскими фондами и ак­тивно сотрудничала с «Американским институтом тихоокеан­ских проблем»(«American Institute Pacific Problems»), чей бюд­жет на 50 % наполнялся Фондом Рокфеллера, Корпорацией «Carnegie» и Фондом Карнеги [14, с. 116-117]. Другие общества были организованы в Париже и Гамбурге. Американским парт­нером Королевского института международных дел стал Совет по международным отношениям(«The Council on Foreign Relations»), о котором необходимо рассказать подробнее.

Идея создания Совета по международным отношениям (СМО) принадлежала американскому банкиру Джону П. Мор­гану, которого наи<