Контроль за движением капитала
Уже стало символом веры утверждение, что контроль за движением капитала следует упразднить, а финансовые рынки стран, включая банковское дело, должны быть открыты для международной конкуренции. МВФ предложил даже изменить свой устав, чтобы названные цели получили более четкое признание. Однако Азиатский кризис заставляет нас призадуматься. Страны с закрытыми финансовыми рынками лучше справились со штормом по сравнению со странами с открытыми рынками. Индия пострадала меньше других стран Юго-Восточной Азии, Китай оказался более защищенным, чем Корея.
Иметь открытые рынки весьма желательно не только по экономическим, но и по политическим причинам. Контроль над капиталом служит питательной почвой для уклонений, коррупции и злоупотребления властью. Закрытая экономика -это угроза свободе. Махатир вслед за закрытием рынков капитала в Малайзии приступил к политическим репрессиям.
К сожалению, международные финансовые рынки нестабильны. Когда финансовые рынки страны полностью открыты и подвержены капризам международных финансовых рынков, это способно вызвать такую нестабильность, которую страна, зависящая от иностранного капитала, выдержать не в состоянии. Поэтому какая-то форма контроля над капиталом, возможно, предпочтительнее нестабильности, даже если она не будет лучшей политикой в идеально устроенном мире.
Задача заключается в том, чтобы сделать международные финансовые рынки стабильными настолько, чтобы контроль над капиталом стал ненужным. Система страхования кредита могла бы помочь решить указанную задачу.
Допуск иностранных банков на отечественные рынки — это совсем другое дело. Скорее всего, они снимут сливки с оптового рынка, где обладают конкурентными преимуществами, а менее прибыльный розничный бизнес будет обслуживаться плохо. Они, вероятно, окажутся также менее постоянными, чем отечественные банки. Сказанное относится и к центру, и к периферии. После российского кризиса первыми закрыли свои кредитные линии в США европейские банки. Появление испанских рынков после 1995 г. было весьма благотворным для Латинской Америки, но пока неясно, какие вложения смогут сделать эти банки в Латинской Америке после того, как акционеры накажут их за такие рискованные действия. Заслуживает всяческого внимания образование внутреннего источника капитала такого типа, как в Чили, где созданы частные пенсионные фонды.
Сами по себе краткосрочные переливы капитала, похоже, приносят больше вреда, чем пользы. Как показал Азиатский кризис, для принимающей страны крайне рискованно разрешать использовать краткосрочные поступления капитала для долгосрочных целей. Разумная политика при этом заключается в стерилизации притока капитала. Обычно это делают путем накопления резервов, это — дорогостоящая затея, но она способна привлечь дополнительные потоки. В Чили изобрели более удачный способ: здесь предусмотрели резервные требования в отношении краткосрочных поступлений капитала. Ирония заключается в том, что сейчас здесь происходит демонтаж этой системы как раз с целью привлечения капитала.
Сохранение открытых рынков можно оправдать прежде всего в том случае, если оно способствует свободному притоку капитала в долгосрочные инструменты — вроде акций и облигаций. Когда направление потока меняется, политика сохранения открытых рынков лишается этого оправдания. Суверенные государства могут выступать в качестве клапанов: допуская приток, но препятствуя оттоку капитала. Крайне важно убедить страны периферии не поворачиваться спиной к мировой системе, как это сделала Малайзия. Для этого МВФ и другим институтам, возможно, придется признать необходимость определенного регулирования потоков капитала. Существуют тонкие способы помешать спекуляции валютой, которые нельзя расценивать как контроль за движением капитала. От банков можно потребовать сообщать об их валютных позициях как для собственных, так и для клиентских нужд и, при необходимости, устанавливать лимиты по таким позициям. Такого рода методы могут оказаться довольно эффективными. К примеру, во время валютных неурядиц в Европе в 1992 г. в Soros Fund Management сочли практически невозможным осуществить «короткую» продажу ирландского фунта, хотя были убеждены, что он будет девальвирован. Национальные центральные банки ограничены тем, что они вправе осуществлять контроль только над банками своей страны, но если законность определенного контроля получит признание, станет возможным значительно более тесное сотрудничество между национальными центральными банками. На мировых рынках появилась бы возможность ограничить спекуляцию и не создавать негативных последствий контроля за движением капитала.
Это — почти предел, до которого я готов идти, предлагая свои решения. Возможно, я уже зашел слишком далеко. Единственное, к чему я стремился, это вызвать дискуссию, которая могла бы привести к надлежащим реформам. Постоянных и всеобъемлющих решений просто нет; следует постоянно ожидать возникновения новых проблем. Однако определенно лишь одно: финансовым рынкам внутренне присуща нестабильность; они нуждаются в надзоре и регулировании. Вопрос стоит так: достаточно ли у нас мудрости, чтобы укрепить международные финансовые власти или мы предоставим странам самим позаботиться о себе? В последнем случае не следует удивляться распространению контроля над капиталом.
Но кто это «мы»? Где это мировое сообщество, которое соответствует мировой экономике? Эти вопросы я рассматриваю в следующей главе.
[33] Моя позиция по этому вопросу изложена в главе 1.
[34] «Avoiding a breakdown: Asia's crisis demands a rethink of international regulation», Financial Times (London), December 31, 1997 («Как избежать краха: Азиатский кризис требует переосмысления международного регулирования»).
[35] Специальные права заимствования целесообразно рассматривать в качестве искусственных денег, предоставленных в распоряжение МВФ его членами.
[36] Приведенные мною доводы не так уж новы. Первоначально основатели Бреттон-Вудсских институтов предусмотрели роль Всемирного банка в качестве «гаранта» ценных бумаг, выпущенных развивающимися странами или для эмитентов развивающейся страны. См. Edward S. Mason and Robert E. Asher, The World Bank since Bretton Woods. Washington, DC: The Brooking Institution, 1973.
[37] Главная проблема при валютном управлении - как выйти из режима, когда он перестанет работать. Чтобы закрепить его статус, валютное управление обычно вводят законодательным путем, а законы меняются медленно. Что же происходит во время обсуждения закона? Возможен «набег» на валюту. Разумеется, и здесь существует решение: отменить валютное управление со следующего дня в нарушение закона. Но после этого все режимы валютного управления лишаются былого доверия.