У Судьбы на небе двенадцать остановок. 3 страница

В древних текстах мы встречаем многочисленные упоминания о Совете Богов. На нём обсуждался вопрос о сотворении Адама, а также принималось решение уничтожить человечество при помощи Великого потопа. В последнем случае прямо говорится, что Энлиль созвал «собранье всех великих богов». Предложение уничтожить человечество вызвало возражения Энки, отреагировавшего довольно странно: «Бога колики схватили в собранье. Смех одолел его среди совета». Далее мы читаем о том, что Иштар, наблюдавшая с орбиты вместе, с остальными богами за бедствиями, обрушившимися на планету, горько плакала и жалела о том, что на Совете Богов проголосовала за уничтожение людей: «Как могла я вместе со всеми богами в совете решиться на гибель мира?»

После Потопа, когда остатки человечества стали вновь заселять Землю, аннунаки даровали людям цивилизацию, ввели институт царства как инструмент управления растущим по численности населением. Они вновь собрались на совет, чтобы определить судьбу людей.

Этот способ определения судеб касался не только людей, но и применялся к делам самих богов. Так, например, когда Энлиль в первые дни пребывания на Земле увлёкся одной из девушек аннунаков и овладел ею против её воли, наказание ему назначили сначала «пятьдесят старших богов, собравшихся на совет», а затем «боги, определяющие судьбу, семь из них».

Согласно вавилонской версии «Энума элиш», точно так же было подтверждено первенство Мардука на Земле (а его небесного двойника на небе). В тексте Совет Богов описан как собрание старейшин, прибывших из разных мест (возможно, не только с Земли, поскольку кроме аннунаков на нём присутствовали игиги). Всего их было пятьдесят, что соответствовало числовому рангу Энлиля. В аккадском варианте текста они названы «старшими/великими богами, которые определяют судьбы»

При описании того, как старшие боги собирались на совет, «Энума элиш» разворачивает перед нами картину встречи друзей, сошедшихся после долгой разлуки: «Поцеловали друг друга, обнялись в Совете. Повели беседы, на пиру воссели, вкусили хлеба, вина испили». Однако, войдя в Зал Совета, «семь богов судьбы» стали серьёзными и приступили к делу.

Не объясняя причины, собравшиеся на совет аннунаки решили проверить магическую силу Мардука. «Уничтожить, создать – прикажи, так и будет!»

Боги образовали круг и «звезду меж собою они положили». Используемый в тексте термин «ламашу», вне всякого сомнения, обозначает знак Зодиака. «Промолви же Слово, – сказали они, – звезда да исчезнет! Вернись! – прикажи – и появится снова!»

Подчинившись, Мардук сотворил это чудо:

По слову уст его звезда исчезла.

«Вернись!» – приказал, и она появилась.

Боги‑отцы, силу Слова увидя,

Ликовали и радовались:

«Только Мардук – властитель!»

Рис. 28.

После этого боги «дали жезл ему, трон и царское платье» – роскошное платье, судя по вавилонским рисункам (рис. 28). «Непреложно отныне твоё повеленье, – объявили они. – Твоё Слово – Ану! Ни один из богов твоих границ не преступит!»

Вавилонские тексты утверждают, что могущество Мардука было проверено, подтверждено и провозглашено на одном и том же собрании богов. Однако в других версиях говорится о том, что решение Ассамблеи пятидесяти старших богов утвердил Совет семи Великих Богов, а окончательный вердикт объявил Энлиль с одобрения или разрешения Ану. Необходимость такой многоступенчатой процедуры и окончательного объявления результатов Энлилем по поручению Ану признавалась даже последователями Мардука. Известный вавилонский царь Хаммурапи в преамбуле к своему Своду законов славил величие Мардука такими словами:

Когда высокий Ану, царь аннунаков, и

Энлиль, владыка небес и земли, определяющий судьбу страны,

определили Мардуку, первейшему сыну Эа,

владычество над всеми людьми…

Вавилонские тексты подтверждают, что передача полномочий Энлиля Мардуку производилась (и символизировалась) наделением его пятьюдесятью именами. Последнее и самое главное имя, которое присваивалось Мардуку, было Нибиру – имя той самой планеты, которую вавилоняне переименовали в Мардука.

Иногда советы богов собирались не затем, чтобы провозгласить новые «судьбы», а для подтверждения того, что уже было определено раньше и занесено в Таблицы Судеб.

Библейские тексты отражают не только привычку царей записывать указы на свитке или таблице и скреплять документ печатью, но и приписывают эту традицию богам (у которых она, вне всякого сомнения, была позаимствована). Наиболее ярко это проявилось в предсмертном завещании и пророчестве Моисея. Прославляя всемогущество Иеговы и его способность предвидеть и предсказать судьбу, Моисей приводит слова Бога:

Не сокрыто ли это у Меня?

Не запечатано ли в хранилищах Моих?

Среди хеттских текстов, обнаруженных в библиотеке древней столицы хеттов Хаттуше, встречаются рассказы о ссорах между богами, вероятно послужившие источником древнегреческих мифов. В этих текстах имена Древних Богов совпадают с шумерскими или являются их хеттским вариантом (например, Тешуб, или «Создающий ветер», вместо Ишкура/Адада); иногда попадаются и неизвестные имена. Две эпические поэмы повествуют о богах Кумарби и Иллуянке. В первой из них рассказывается, к примеру, как Тешуб потребовал взять из обители Энки на юго‑востоке Африки Таблицы Судеб и принести на Совет Богов. Во второй мы читаем, как после ссоры боги собираются на Совет, который должен ут– вердить их старшинство и ранг. О порядке следования и ранге богов можно судить по барельефу в святилище хеттов, расположенном неподалёку от их древней столицы (в настоящее время это место называется Язили‑ки). (Рис. 29.)

Рис. 29.

Вне всякого сомнения, самым важным, длинным, ожесточённым и в буквальном смысле судьбоносным был Совет Богов, на котором принималось решение применить ядерное оружие для уничтожения космопорта на Синайском полуострове. При помощи длинного и подробного текста, известного под названием «Миф об Эрре» мы реконструировали события, определили сторонников и противников этого решения и почти дословно восстановили всё, что говорилось на Совете (в книге «Войны богов и людей»). Непредвиденным следствием этого решения стала гибель Шумера и уничтожение всех его городов.

Этот эпизод может служить ярким примером взаимного переплетения Судьбы и Рока.

Самый сильный удар пришёлся на столицу Шумера, город Ур, культовый центр и место жительства любимого народом бога Нанны/Сина (бога Луны) и его супруги Нингаль. В древних текстах, получивших название «плачей» («Плач о разрушении Шумера и Ура», «Плач о разрушении Ура») описывается, как Нанна/Син, узнав о том, что Злой Ветер несёт на Шумер облако смерти, бросился за помощью к своему отцу Энлилю, умоляя его сотворить чудо и отвести беду от Ура. Невозможно представить, сказал он отцу, что будет уничтожен известный всему миру Ур, его краса и гордость. Нанна/Син взывал к Ану и Энлилю, но Энлиль не видел способа предотвратить катастрофу.

В отчаянии Нанна/Син потребовал собрать Совет Богов. Когда руководители аннунаков заняли свои места, он, рыдая, обратился к Ану и Энлилю и умолял их спасти город и людей от уничтожения.

Однако вердикт Энлиля был суровым и окончательным: Уру было даровано царство, но не бессмертии

ГЛАВА ПЯТАЯ

О СМЕРТИ И ВОСКРЕШЕНИИ

Урок уничтожения Шумера и Ура заключается в том, что подверженная случайностям и изменяемая Судьба не может пересилить неумолимый Рок. А наоборот – может ли Рок взять верх над Судьбой, независимо от того, кем она провозглашена?

Несомненно, над данной проблемой задумывались ещё в глубокой древности – именно в этом причина возникшей тогда традиции молитв и жертвоприношений, а также призывов пророков к праведности и покаянию. Библейская Книга Иова поднимает вопрос о том, способна ли Судьба – доведя человека до предела отчаяния – восторжествовать даже несмотря на то, что благочестие и набожность Иова гарантируют ему долгую жизнь.

Та же тема звучит в ещё более древней шумерской поэме, которую учёные назвали «Человек и его бог» и главным героем которой является благочестивый страдалец, жертва жестокой судьбы и незаслуженных бед. «Судьба взяла меня в свои руки и лишила дыхания жизни», – жалуется анонимный страдалец. Однако после того, как бог показал ему его грехи, он видит, что распахиваются «врата милосердия». Признание грехов и раскаяние заставляют бога «отодвинуть Демона Судьбы», и в результате богомолец прожил долгую и счастливую жизнь.

Легенда о Гильгамеше демонстрирует, что Судьба не может победить Рок (то есть отвратить смерть), а другие истории свидетельствуют о том, что Судьба также не в силах вызвать преждевременную смерть. Яркий пример тому – сам Мардук, единственный из всех древних богов, оставивший рассказ о своих страданиях и поражениях, исчезновениях и появлениях, изгнаниях и возвращениях. После того как в начале двадцатого века из древних письменных источников нам стали известны все злоключения Мардука, учёные всерьёз обсуждали вопрос, не является ли его история прототипом истории Христа. (В пользу этой гипотезы свидетельствовали также близкие отношения Мардука со своим отцом Энки и сыном Набу, что позволяло проводить аналог со Святой Троицей.)

Влияние на человечество несчастий Мардука и извлечённых из них уроков иллюстрируется мистерией, в которой актёры разыгрывали его смерть и воскрешение из мёртвых. В Вавилоне эта мистерия являлась частью новогоднего праздника, и многочисленные древние тексты дают основание предположить, что она служила и более серьёзной цели – указать на врагов и судей Мардука, которые виноваты в том, что ему вынесли смертный приговор и погребли заживо. Разные варианты текста свидетельствуют, что имена этих врагов время от времени менялись – в соответствии с изменениями политико‑религиозной обстановки.

Среди тех, кого обвиняли в первую очередь, была Инанна/Иштар. Ирония заключается в том, что богиня сама умерла, а затем воскресла, но это чудо не разыгрывалось в виде мистерии (как спасение Мардука) и не нашло отражения в календаре (как смерть её возлюбленного Думузи, в честь которого был назван месяц Там‑муз). Это вдвойне странно, потому что именно смерть Думузи послужила причиной смерти Иштар.

Даже Шекспиру была недоступна трагическая ирония событий, развернувшихся после погребения Мардука по требованию Инанны/Иштар и его возвращения. Обстоятельства сложились так, что он не умер и не воскрес по‑настоящему, а его гонительница Инанна действительно пережила смерть и воскресение из мёртвых. Первопричиной всех этих событий послужила гибель Думузи, однако непосредственной причиной смерти и последующего воскрешения Инанны стало её собственное судьбоносное решение.

Мы сознательно используем термин «судьбоносное», поскольку именно Судьба, а не Рок привела её к смерти, а воскрешением она обязана неотвратимому Року. Рассказ об этих событиях позволяет увидеть, как к вопросам жизни, смерти и воскрешения относились сами боги, а не простые смертные или полубоги, как в «Эпосе о Гильгамеше». В противостоянии Судьбы и Рока содержатся ключи к разгадке многих тайн.

В захватывающей истории о смерти и воскрешении Инанны с самого начала даётся понять, что смерть богини – настоящая, а не погребение заживо – является результатом её собственных решений. Инанна сама создавала свою Судьбу, но умереть (по крайней мере, в тот момент) ей было не суждено – и в конечном итоге она воскресла из мёртвых.

Эта легенда дошла до нас в виде текстов, которые в оригинале были написаны на шумерском языке, а затем переведены на аккадский. Многочисленные версии этой истории учёные назвали «Нисхождение Инанны в Нижний мир», хотя некоторые специалисты предпочитают термин «преисподняя», подразумевая под ним царство мёртвых. Но в действительности Инанна совершила путешествие именно в Нижний мир – это географический термин, обозначавший южную оконечность африканского континента. Это были владения её сестры Эрешкигаль и её супруга Нергала; похоже, что именно ему, как брату Думузи, было поручено организовать похороны умершего. Инанну предупреждали об опасности путешествия, но она не вняла советам.

Рис. 30.

У неё была официальная причина отправиться в путешествие – желание присутствовать на церемонии похорон своего возлюбленного Думузи, но никто почему‑то не поверил ей… Мы предполагаем, что согласно традиции (впоследствии закреплённой в библейских законах) Инанна решила потребовать, чтобы старший брат Думузи Нергал переспал с ней, и она родила бы сына, считавшегося бы сыном Думузи (который умер, не оставив потомства мужского пола). Это её намерение привело в ярость Эрешкигаль.

В других текстах описываются семь предметов, которые взяла с собой в путешествие Инанна; среди них были шлем, «подвески» для ушей и «измерительная рейка» а также другие атрибуты, крепившиеся к телу богини при помощи ремней. На скульптурных изображениях Инанна предстаёт перед нами именно в таком виде (рис. 30). Когда она добралась до ворот обители сестры – их было семь – привратник снял с богини все предметы, призванные защитить её. В конечном итоге она всё же попала в тронный зал, и её сестра Эрешки‑галь пришла в ярость. По свидетельству шумерского текста после бурной сцены Эрешкигаль приказала подвергнуть Инанну воздействию «глаз смерти» – своего рода лучей смерти. В результате Инанна умерла, а её труп подвесили на столбе. Согласно более поздней аккадской версии Эрешкигаль приказала своему советнику Намта‑ру «применить к Иштар шестьдесят пыток» – к различным частям её тела, в том числе глазам, сердцу, голове, ногам – замучив её до смерти.

Предчувствуя беду, Инанна/Иштар приказала своему глашатаю Ниншубуру поднять тревогу, если она не вернётся. Не дождавшись госпожи, Ниншубур обратился с Энлилю, умоляя его спасти Инанну от смерти, но Эн‑лиль был не в силах помочь ему. Тогда Ниншубур отправился к отцу Инанны Нанне, но и тот был бессилен. Помочь ему смог только Энки. Он создал двух искусственных существ, которым не могли повредить «глаза смерти», и отправил их выручать Инанну. Одному андроиду он вручил траву жизни, а другому воду жизни. Получив эти чудодейственные средства, они спустились в обитель Эрешкигаль и потребовали отдать им безжизненное тело Инанны.

Затем «труп с крюка они взяли» и направили на него «генератор» и «излучатель»:

И один – травой жизни и второй –

Водой жизни её тела коснулись.

Инанна встаёт.

Рис. 31.

Использование излучения – «генератора» и «излучателя» – для оживления мёртвых изображено на одной из цилиндрических печатей (рис. 31). На рисунке мы видим пациента с прикрытым маской лицом, который подвергается воздействию излучения. Воскрешаемый пациент (непонятно, был ли он богом или человеком) лежит на столе в окружении людей‑рыб – представителей Энки. Эта деталь согласуется с утверждением легенды о том, что ни Энлиль, ни Нанна не могли помочь Инан‑не – сделать это был в состоянии только Энки. Тем не менее андроиды, которых Энки отправил спасать Инан‑ну, отличаются от людей‑рыб (врачей/жрецов), изображённых на цилиндрической печати. Бесполые и бескровные, эти существа не нуждались ни в воде, ни в пище и могли выглядеть так, как их изображают статуэтки человекоподобных вестников богов (рис. 32). По всей видимости, на андроидов не действовали смертоносные лучи Эрешкигаль.

После воскрешения Инанны андроиды вместе с ней вернулись в Верхний мир. Там её ждал верный слуга Ниншубур. Богиня горячо возблагодарила его, а затем отправилась в обитель Энки, «того, кто вернул её к жизни».

Рис. 32.

Если бы поэма «Путешествие Инанны в Нижний мир» – подобно истории Мардука – разыгрывалась как мистерия, то её сюжет, вне всякого сомнения, захватил бы зрителей. Ведь «смерть» Мардука была всего лишь погребением заживо по приговору суда, а его «воскресение» – это чудесное спасение на самом краю гибели, тогда как Инанна/Иштар действительно умерла, а затем воскресла из мёртвых. Однако аудитория, знакомая с нюансами шумерской терминологии, уже в середине действия поняла бы, что у пьесы счастливый конец… Дело в том, что Эрешкигаль отдала приказ казнить Инанну своему советнику Намтару – его звали не НАМ (то есть «рок»), а НАМ.ТАР, или «судьба», которую можно изменить.

Именно Намтар убил Инанну, «применив к ней шестьдесят пыток», и он же после воскрешения богини провёл её обратной дорогой через семь врат, у каждых возвращая богине отобранные ранее украшения и атрибуты власти.

Представление об обители Намтара как о царстве мёртвых, но в то же время как о месте, из которого можно вновь вернуться в мир живых, лежит в основе ассирийского текста, повествующего о том, как удалось избежать смерти царевичу Кумме.

Кумму – это напоминает один из эпизодов телевизионного сериала «Сумеречная зона» – видит себя в подземном царстве. Там царевич встречает человека, стоящего перед Намтаром: «В левой руке он держит свои волосы, а его правая рука сжимает меч». Рядом с ним стоит Намтару, наложница Намтара. Их окружают чудовища: дракон с человеческими руками и ногами, зверь с головой льва и четырьмя человеческими руками. Среди монстров было птицеподобное существо с человеческими руками и ногами по имени Мукил («Убийца»), Неду («Разрушитель») с головой льва, руками человека и ногами птицы. Другие чудовища тоже представляли собой невероятную помесь человека, быка, птицы.

Царевич двинулся дальше и стал свидетелем сцены суда. Человек, которого судили, имел чёрное как смоль тело и был закутан в красный плащ. В одной руке он держал лук, в другой меч, а левой ногой наступал на змею. Но судьёй был не Намтар, который являлся всего лишь «визирем преисподней», а Нергал, владыка Нижнего мира. Царевич увидел его «сидящим на величественном троне с царской короной на голове·. Его руки метали молнии, и «подземный мир наполнился ужасом».

Дрожа от страха, Кумме поклонился. Когда он поднялся, Нергал закричал на него: «Почему ты оскорбил мою возлюбленную супругу, царицу подземного мира?!» Царевич лишился дара речи и застыл на месте. Неужели пришла его смерть?

Но нет – ему не суждено было умереть здесь, в царстве Намтара. Выяснилось, что произошла ошибка и его просто перепутали с другим человеком. Царица подземного мира сама приказала освободить царевича и вернуть его во владения Шамаша – в Верхний мир, на солнечный свет. Но тут вмешался Нергал: принц сохранит жизнь, но он не может вернуться из царства мёртвых целым и невредимым. Близкое знакомство со смертью должно принести ему страдания: всевозможные боли, бессонницу… Его будут мучить ночные кошмары.

Совсем другим было возвращение из Нижнего мира Думузи.

Воскресшая и получившая возможность вернуться в Верхний мир Инанна не забыла о своём умершем возлюбленном. По её приказу двое посланников богов взяли с собой безжизненное тело Думузи и доставили его в Бад‑Тибиру в Эдине. Здесь по просьбе Инанны тело забальзамировали, обмыли чистой водой, умастили ароматными маслами и облачили в пурпурные одежды.

Инанна приказала, чтобы мумифицированное тело Думузи положили в саркофаг из лазурита и поместили в специальное святилище. Его следует сохранить, потому что однажды, когда наступит Последний День, Думузи воскреснет из мёртвых и вернётся к ней. Потому что, утверждала она, это будет день, когда

Мёртвые восстанут

и насладятся сладким ароматом благовоний.

Следует отметить, что это не первое упоминание о вере в Последний День, когда мёртвые воскреснут. Именно эта вера лежала в основе традиции ежегодного оплакивания Таммуза (семитский вариант имени Думузи), сохранявшейся на протяжении тысячелетий, вплоть до пророка Иезекииля.

Краткое описание смерти Думузи и мумификации его тела позволяет сделать важные выводы. Когда они с Инанной/Иштар полюбили друг друга – он принадлежал к клану Энки, а она к клану Энлиля, – то, несмотря на вражду кланов, их помолвку благословили родители Инанны, Нанна/Син и его супруга Нингаль/Никкаль. В одном из текстов, рассказывающих о Думузи и Инан‑не, приводятся слова Нингаль, которая обещает Думузи долгую жизнь и говорит, что будет охранять его.

Однако в действительности Нингаль не обладала необходимой для выполнения своего обещания властью. Вопросы судьбы и рока находились в ведении Ану и Энлиля, и Думузи ждала трагическая и безвременная смерть.

Неспособность богини выполнить своё обещание, касающееся жизни и смерти, это не единственная странность в трагической судьбе Думузи. Неизбежно возникает вопрос и о бессмертии богов. В своих предыдущих работах мы объясняли, что это было не настоящее бессмертие, а лишь большая продолжительность жизни, объяснявшаяся 3600‑летним периодом обращения Нибиру вокруг Солнца. Но у тех, кто в древности считал аннунаков богами, рассказ о смерти Думузи должен был вызвать настоящий шок. Для чего Инанна приказала мумифицировать тело Думузи и поместить его не в могилу, а в каменный саркофаг? Она действительно верила, что её возлюбленный воскреснет или просто хотела создать" у людей иллюзию бессмертия богов? Да, бог умер, вполне могла сказать она, но это лишь временная, переходная фаза, и со временем он воскреснет, встанет и вновь будет наслаждаться «сладким ароматом благовоний».

Ханаанские легенды о боге Баале («Владыка»), похоже, намекают на то, что следует проводить различие между «плохими парнями» и «хорошими парнями». Стремясь утвердить своё первенство и захватить вершину Цафон («тайное место на севере»), Баал вступил в смертельную схватку со своими братьями. В жестокой битве со «злым Мотом» (имя этого бога переводится как «Смерть») Баал был убит.

Сестра и возлюбленная Баала Анат и её сестра Ше‑пеш принесли печальную весть отцу Баала Элу «Могучий Баал мёртв, Владыка Земли умер». Узнав о смерти сына, Эл – как того требует обычай, сохранившийся у иудеев до наших дней – сошёл с трона и сел на табурет. «В знак скорби он посыпал голову пеплом и оделся в рубище». Затем Эл взял каменный нож, сделал надрез на своём теле и громко воскликнул: «Баал мёртв!»

Исполненная скорби Анат вернулась туда, где лежало тело её возлюбленного, а затем, подобно Элу, оделась в рубище, нанесла себе рану ножом и принялась оплакивать Баала. Затем она попросила свою сестру Шепеш помочь ей перенести тело Баала в твердыню Цафон, где они похоронили мёртвого бога.

Завершив траурные церемонии, Анат вернулась в обитель Эла. С горечью она говорит собравшимся там богам, что теперь они могут радоваться – Баал мёртв, и его трон свободен! Богиня Илат и её родня, не обращая внимания на иронию Анат, принялись с воодушевлением обсуждать вопросы наследования власти. Эл отверг кандидатуру одного из своих сыновей, а второму кандидату было дано разрешение отправиться в Цафон, чтобы примериться к трону Баала. Оказалось, что его ноги не достают до пола, когда он сидит на троне. Похоже, никто не мог заменить Баала.

Это дало Анат надежду на воскрешение возлюбленного. Вновь заручившись помощью Шепеш, она проникает в обитель Мота. Хитростью ей удаётся приблизиться к нему и пронзить мечом. Затем Анат сжигает труп Мота, а пепел развеивает над полями.

Смерть Мота, убившего Баала, вызывает чудо: Баал воскресает из мёртвых!

Он действительно умер, а затем воскрес.

Узнав о воскрешении сына, Эл спрашивает, не сон ли это. Но это оказывается правдой, и обрадованный Эл снимает рубище, прерывая траур.

Несмотря на явные сомнения Эла, который не уверен, не является ли чудесное воскрешение Баала иллюзией или сном, автор ханаанской легенды стремится убедить читателя, что в конце концов даже Эл поверил в воскрешение из мёртвых. Эта вера в бессмертие нашла своё отражение и в легенде о Керете, который был всего лишь полубогом – увидев его на смертном одре, сыновья не поверили, что «сын Эла может умереть».

Возможно, именно неприятие смерти богов стало причиной появления веры в воскрешение. Независимо от того, верила ли сама Инанна, что её возлюбленный воскреснет из мёртвых, сложная процедура сохранения тела Думузи, а также слова богини создавали у простых людей иллюзию бессмертия богов.

Процедура сохранения тела, о которой рассказывает сама Инанна и которая позволяла Думузи в Последний День восстать из мёртвых и вернуться к возлюбленной, есть не что иное, как мумификация. Возможно, это заявление вызовет шок у египтологов, полагающих, что мумификация была изобретена в Египте в эпоху Третьей Династии приблизительно в 2800 году до нашей эры. В процессе мумификации тело умершего фараона обмывалось, натиралось маслами и оборачивалось в ткань – таким образом оно избегало тлена, и фараон получал возможность совершить путешествие в загробную жизнь.

Как бы то ни было, мы имеем дело с шумерским текстом, описывающим мумификацию, выполненную на несколько столетий раньше!

Процедура, последовательные стадии которой описаны в тексте, в точности совпадает с египетской – вплоть до цвета ткани, в которую заворачивали тело.

Рис. 33.

Инанна приказала положить тело Думузи в саркофаг из лазурита и хранить его в специальном святилище. Она называла это святилище Э. МАШ – «дом/храм змеи». Возможно, тот факт, что мёртвое тело сына помещали в храм его отца Энки, имел не только символическое значение. Ведь Энки был не только библейским «змеем», но и Хранителем Тайн. В Египте его символом считалась змея, а иероглиф для обозначения его имени ПТАХ представлял собой изображение двойной спирали ДНК (рис. 33), что свидетельствовало о его ключевой роли в вопросах жизни и смерти.

Несмотря на то что в Шумере и Аккаде его почитали как жениха Инанны, а на всей территории Месопотамии ему поклонялись как умершему возлюбленному Ищтар, Думузи был африканским богом. Поэтому рассказ о его смерти и бальзамировании его тела неизбежно вызывает ассоциации с трагической историей великого египетского бога Осириса

История Осириса очень похожа на библейскую легенду о Каине и Авеле, в которой соперничество братьев закончилось убийством одного из них другим. Начинается рассказ с женитьбы двух сводных братьев (Осириса и Сета) на двух сёстрах (Исиде и Нефтиде). Чтобы избежать споров и взаимных претензий, царство в долине Нила было поделено между двумя братьями: Нижний Египет (северная часть страны) достался Осирису, а Верхний Египет Сету. Однако сложные законы престо‑лонаследования среди богов, согласно которым преимущество отдавалось законному наследнику, а не первенцу, лишь усилили соперничество братьев. В конечном итоге Сет хитростью запер Осириса внутри гроба, который затем бросили в воды Средиземного моря, и Осирис утонул.

Рис. 34.

Однако супруга Осириса Исида смогла найти гроб, который выплыл на берег на территории современного Ливана. Она привезла тело в Египет и обратилась за помощью к Тоту, чтобы он воскресил её супруга. Но Сет узнал о том, что произошло, завладел телом брата, разрубил его на четырнадцать частей и разбросал по всему Египту.

Исида не сдалась и нашла все части тела Осириса за исключением (так утверждает легенда) фаллоса. Затем она восстановила мёртвое тело и перетянула его пурпурной тканью – именно так в Египте зародилась мумификация. На всех рисунках эпохи фараонов Осирис изображён плотно обёрнутым тканью (рис. 34).

Подобно Инанне, Исида мумифицировала тело умершего супруга, чем способствовала возникновению в Египте (как Инанна в Месопотамии) веры в воскрешение из мёртвых. В случае с Инанной поступок богини мог быть вызван нежеланием смириться с утратой и стремлением утвердить веру в бессмертие богов, тогда как в Египте действия Исиды стали основой убеждённости фараонов, что смертный царь тоже способен на преображение и что он может повторить путь Осириса и обрести вечную жизнь среди богов. Как писал Э. А. Уоллис Бадж в предисловии к своей работе «Osiris amp; The Egyptian Resurrection»: «Центральной фигурой древнеегипетской религии был Осирис, а основу его культа составляла вера в его божественную сущность, смерть, воскрешение и абсолютную власть над судьбой тел и душ людей». В главных храмах Осириса, расположенных в Абидосе и Дендерах, подробно расписаны этапы воскрешения Осириса (рис. 35).

Уоллис Бадж и другие учёные убеждены, что эти рисунки изображают мистерию, ежегодно разыгрывавшуюся в этих святилищах, – религиозный обряд, который в Месопотамии был связан с Мардуком

Рис. 35.

В Текстах пирамид, а также других погребальных надписях, взятых из египетской Книги Мёртвых, рассказывается о том, как мумифицированный и забальзамированный фараон готовится покинуть гробницу (которая считалась лишь временным пристанищем) через ложную дверь в восточной стене и начать путешествие в загробную жизнь. Предполагалось, что это путешествие повторяет дорогу воскресшего Осириса к его небесному трону в Вечной Обители. Несмотря на то что фараон должен был воспарить на небо, подобно божественному соколу, его путешествие начиналось в подземных комнатах и коридорах, заполненных удивительными существами и видениями. В книге «Лестница в небо» мы проанализировали древние тексты с географией и топографией этого места и пришли к выводу, что путешествие фараона есть не что иное, как имитация путешествия в подземную ракетную шахту на Синайском полуострове. Вполне возможно, что именно такая шахта изображена на фреске из гробницы наместника фараона на Синае (рис. 36).