Гроуверу достается «ламборджини»
Мы пересекали Потомак, когда заметили в небе вертолет. Это была обтекаемая черная военная модель вроде той, что мы видели в Мэне. Вертолет летел прямым курсом на нас.
— Они знают, как выглядит микроавтобус, — сказал я. — Надо его где-нибудь припрятать.
Зоя вывернула на полосу скоростного движения. Но вертолет приближался.
— Может, военные его собьют, — с надеждой произнес Гроувер.
— Военные, скорее всего, думают, что это свой, — ответил я. — Как же все-таки Генералу удается использовать людей?
— Наемники, — горько произнесла Зоя. — Неприятно это сознавать, но многие люди будут биться за любое дело, пока им платят.
— Но разве эти люди не видят, на кого они работают? — спросил я. — Неужели не замечают всех этих монстров вокруг?
— Не знаю, насколько они способны видеть сквозь туман, — покачала головой Зоя. — Сомневаюсь, чтобы для них это имело значение, даже знай они правду. Иногда люди бывают ужаснее чудовищ.
Вертолет продолжал нагонять нас, значительно выигрывая в скорости, поскольку мы были вынуждены плестись в потоке транспорта.
Закрыв глаза, Талия вознесла мольбу Зевсу.
— Привет, папа! Жезл громовержца пришелся бы нам сейчас очень кстати. Прошу, пожалуйста!
Но небо оставалось пасмурным, и шел снег. Никаких признаков спасительной грозы.
— Вон! — указала Бьянка. — Парковка!
— Нас заманивают в ловушку, — отрезала Зоя.
— Доверься мне.
Зоя стремительно пересекла две полосы движения и свернула на парковочную площадку при торговом центре на южном берегу реки.
Мы вылезли из фургона и последовали за Бьянкой по ведущим вниз ступеням.
— Вход в метро, — пояснила Бьянка. — Можно поехать на юг. В Александрию.
— Ну да, хоть что-то, — согласилась Талия.
Купив билеты, мы прошли через вращающийся турникет, оглядываясь, нет ли преследования. Через несколько минут мы были уже в безопасности — в вагоне поезда, идущего на юг, за пределы округа Колумбия. Когда наш поезд вынырнул на поверхность, мы увидели вертолет, круживший над парковочной площадкой, но за нами он не полетел.
— Чисто сработано, Бьянка, — вздохнул Гроувер. — Здорово ты это придумала про метро.
У Бьянки был довольный вид.
— Ну вот и ладно. Я помню эту станцию еще с тех пор, когда мы с Нико приезжали сюда прошлым летом. Я, правда, удивилась, увидев ее здесь, потому что, когда мы с Нико бывали здесь раньше, ее не было.
— Новая станция? — нахмурился Гроувер. — А выглядит как старая.
— Возможно, — согласилась Бьянка. — Но поверьте, когда мы жили здесь совсем маленькими, тут вообще не было метро.
— Постой-ка. — Талия подалась вперед. — Говоришь, вообще не было метро?
Бьянка кивнула.
Надо признаться, что я ничего не знаю об округе Колумбия, но у меня в голове не укладывалось, как системе подземок здесь может быть меньше двенадцати лет. Подозреваю, что и остальные подумали то же, так как все вдруг сильно смутились.
— Бьянка, — начала Зоя, — как давно?..
Она осеклась. Вновь послышался рокот вертолета.
— Надо пересесть на другой поезд, — сказал я. — На следующей остановке.
Еще полчаса все думали только о том, как бы уцелеть. Мы пересаживались дважды. Я понятия не имел, куда мы едем, но немного погодя вертолет все-таки отстал.
К несчастью, выбравшись наконец из поезда, мы оказались на конечной станции, в промышленной зоне, где не было ничего, кроме складов и железнодорожных путей. И снега. Целые снежные завалы. Казалось, здесь намного холоднее. Я радовался, что теперь у меня новое пальто на львином меху.
Мы побродили по подъездным путям, рассчитывая найти где-нибудь другую пассажирскую ветку, но кругом виднелись только ряды грузовых платформ, большинство которых было покрыто снегом, будто они стояли так долгие годы.
Возле ведра с горящим сухим мусором грелся какой-то бездомный. Должно быть, вид у нас был очень жалкий, потому что, усмехнувшись нам беззубым ртом, он сказал:
— Чего, погреться хотите? Валяйте!
Мы сгрудились вокруг огня. Талия стучала зубами.
— Зззздорово, — сказала она.
— У меня копыта замерзли, — пожаловался Гроувер.
— Ноги, — поправил я его, учитывая присутствие бездомного.
— Может, нам следует связаться с лагерем? — предложила Бьянка. — Хирон…
— Нет, — сказала Зоя, — больше они не могут нам помогать. Мы должны закончить этот поиск сами.
Я обвел печальным взглядом подъездные пути. Где-то далеко на западе томилась в плену Аннабет. И скованная цепями Артемида. Чудовище, что несет гибель Олимпу, разгуливало на свободе. А мы застряли в предместьях округа Колумбия, греясь у огня вместе с каким-то бродягой.
— Знаете, — внезапно сказал бродяга, — никогда не бывает так, чтобы рядом не оказался друг. — У него была чумазая физиономия и спутанная борода, но лицо доброе. — Вам, ребята, нужен поезд на запад?
— Да, сэр, — ответил я. — Здесь не найдется такого?
Бродяга вытянул грязную руку.
Тут я заметил грузовой состав, поблескивающий краской и не засыпанный снегом. Он перевозил автомобили и был разгорожен стальной сетной, а на платформах в три яруса стояли машины. Сбоку красовалась надпись «Сан-Вест лайн».
— Годится, — сказала Талия. — Спасибо…
Она повернулась к бродяге, но тот уже ушел. Мусорное ведро перед нами стояло пустое и холодное, словно огонь он унес с собой.
Часом позже мы с грохотом катили на запад. Кто поведет машину, теперь было не важно, потому что у каждого имелось собственное роскошное авто. Зоя с Бьянкой без приглашения забрались в стоявший на верхней платформе «лексус». Гроувер изображал гонщика за рулем «ламборджини». А Талия соединила проводки радиоприемника в черном «Мерседесе SXL» и теперь даже могла ловить рок-станции округа Колумбия.
— Можно присоединиться? — спросил я ее.
Талия пожала плечами, и я забрался на сиденье.
По радио играли «Уайт страйпс».13 Я узнал песню, эта была та единственная на моем диске, которая нравилась маме. Она говорила, что песня напоминает ей «Лед зеппелин». При мысли о маме мне взгрустнулось: вряд ли теперь я попаду домой к Рождеству. Могу вообще не дожить.
— Красивое пальто, — заметила Талия.
Я запахнулся в золотистый плащ, благо в нем было так тепло.
— Да, но Немейский лев не то чудовище, которое мы ищем.
— Ну да, и близко не стояло. Нам предстоит еще долгий путь.
— О каком бы чудовище ни шла речь, Генерал сказал, что оно придет за тобой. Они хотели изолировать тебя от остальной группы, чтобы чудовище, когда появится, могло сразиться с тобой один на один.
— Он так сказал?
— Да, что-то вроде этого.
— Отлично. Люблю, когда меня используют как приманку.
— Нет соображений, что это может быть за чудовище?
Талия мрачно покачала головой.
— Но ты ведь знаешь, куда мы едем? В Сан-Франциско. Туда же направлялась и Артемида.
Я вспомнил, что сказала Аннабет во время танца: как ее отец поехал в Сан-Франциско, а она никак не могла отправиться туда вместе с ним. Полукровки там жить не могут.
— Почему? — спросил я. — Что там такого плохого в Сан-Франциско?
— Там очень густой туман, потому что это близко от Окаянной горы. Волшебство титанов — то, что от него осталось, — все еще там. Чудовищ тянет туда, как мух на мед.
— А что за Окаянная гора?
— Ты что, и правда не знаешь? — Талия удивленно подняла брови. — Спроси эту дурочку Зою. Она большой специалист.
Талия мрачно уставилась в лобовое стекло. Я не стал расспрашивать ее дальше, не хотелось выглядеть полным идиотом. Вообще я с трудом мирился с тем, что Талия знает намного больше меня, поэтому решил держать рот на замке.
Послеполуденное солнце светило сквозь проволочную сетку товарняка, отбрасывая тени на лицо Талии. Я вдруг подумал о том, как они не похожи — Зоя, церемонная и холодная, как принцесса, и Талия, щеголяющая в обносках и готовая завестись из-за пустяка. Но было в них и что-то общее. Обе были крутые. Вот, например, сейчас, сидя в полутьме с мрачным выражением на лице, Талия очень напоминала охотницу.
И тут совершенно неожиданно меня поразила одна мысль.
— Вот почему ты не можешь ужиться с Зоей!
— Что? — нахмурилась Талия.
— Охотницы пытались завербовать тебя, — высказал я догадку.
Глаза ее вспыхнули опасным блеском. Я решил, что сейчас она выкинет меня из «мерседеса», но Талия только вздохнула.
— Я почти присоединилась к ним, — согласилась она. — Однажды мы, Лука, Аннабет и я, встретились с ними, и Зоя пыталась убедить меня присоединиться к ним. Ей это почти удалось, но…
— Но?
Талия вцепилась в руль.
— Мне пришлось бы оставить Луку.
— О!
— Тогда-то мы и поссорились с Зоей. Она сказала, что я глупая. Сказала, что пожалею о своем отказе. Сказала, что однажды Лука бросит меня в беде.
Я смотрел на солнце сквозь металлическую решетку. Казалось, с каждой секундой мы едем все быстрее — тени мелькали, как в старом кинопроекторе.
— Жестоко, — сказал я. — Трудно было предположить, что Зоя окажется права.
— Она не права! Лука никогда не бросал меня. Никогда.
— Нам придется сражаться с ним, — напомнил я. — Другого пути нет.
Талия ничего не ответила.
— Ты не видела его в последнее время. Знаю, трудно поверить, но…
— Я сделаю то, что должна.
— Даже если тебе придется убить его?
— Сделай милость, — раздраженно сказала Талия. — Убирайся из моей машины.
Я так расстроился из-за нее, что даже спорить не стал.
Когда я уже вылез, она окликнула:
— Перси!
Обернувшись, я увидел, что глаза у нее красные, но то ли от гнева, то ли от печали — сказать было трудно.
— Аннабет тоже хотела присоединиться к охотницам. Может, тебе стоит подумать почему?
Прежде чем я успел ответить, она подняла стекла автомобиля.
Я устроился на водительском сиденье гроуверовского «ламборджини». Сатир спал сзади. Он окончательно отказался от попыток произвести впечатление на Зою и Бьянку, после того как сыграл им на своей дудке «Ядовитый плющ» и заставил это растение обвиться вокруг кондиционера их «лексуса».
Глядя на закат, я подумал об Аннабет. Уснуть я боялся. Я боялся того, что могу увидеть во сне.
— О, не надо бояться снов, — произнес чей-то голос рядом со мной.
Я обернулся, и меня почему-то совершенно не удивило, когда на одном из сидений я увидел бродягу с подъездных путей. Джинсы его были выношены чуть не до белизны. Он щеголял в драном пальто с торчащей клочьями подкладкой и был похож на плюшевого мишку, которого переехал грузовик.
— Если бы не сны, — сказал бродяга, — я не знал бы и половины всего, что знаю о будущем. Они лучше, чем газеты с Олимпа.
Прокашлявшись, он жестом драматического актера воздел руки.
Сны как марихуана,
Они глаголют истину.
Как это здорово!
— Аполлон? — догадался я.
Ну кто еще мог сложить такое несуразное хокку?
Бродяга приложил палец к губам.
— Я здесь инкогнито. Зови меня Фред.
— Бог по имени Фред?
— Ну, в общем… Зевс настаивает на определенных правилах. Политика невмешательства, когда поиск производится человеком. Даже когда что-то важное идет не так. И никто не хочет пачкать руки из-за моей младшей сестры. Никто.
— Так вы можете нам помочь?
— Тсс! Я уже помог. Ты хоть в окно смотрел?
— Поезд! С какой скоростью мы едем?
— Весьма быстро. — Аполлон фыркнул. — Но к сожалению, выбиваемся из графика. Солнце уже почти село. Но, сдается мне, мы уже пересекли здоровенный кусок Америки.
— Но где Артемида?
Лицо Аполлона омрачилось.
— Я многое знаю, многое вижу. Но даже мне это неизвестно. Она… словно облаком скрыта от меня. Мне это не нравится.
— А Аннабет?
— Ах, ты имеешь в виду девушку, которую потерял? — небрежно сказал Аполлон. — Хм. Не знаю.
Я с трудом сдержал возмущение. Мне было известно, что боги не воспринимают людей всерьез, даже полукровок. Жизнь у нас так коротка по сравнению с богами.
— Какое чудовище искала Артемида? — спросил я. — Хоть это вы знаете?
— Нет, — сказал Аполлон, — но есть некто, кто, может, и знает. Если вы не найдете чудовище, то, когда доберетесь до Сан-Франциско, разыщите Нерея — морского старца. У него долгая память и острый глаз. И дар знания, смысл которого порой непонятен даже моему оракулу.
— Но это же ваш оракул, — возразил я. — Не могли бы вы объяснить нам смысл пророчества?
Аполлон вздохнул.
— Ты мог бы с равным успехом попросить художника объяснить его искусство или поэта — его стихи. Это идет вразрез с замыслом. Смысл становится ясен, только если его упорно искать.
— Иначе говоря, вы не знаете.
Аполлон посмотрел на часы.
— Уже так поздно! Мне надо бежать. Сомневаюсь, что смогу рискнуть помочь тебе снова, Перси, но запомни мои слова! Поспи немного! А когда вернешься, надеюсь, ты сочинишь хорошее хокку о своем путешествии.
Я хотел было возразить, что не устал и никогда в жизни не сочинял хокку, но Аполлон щелкнул пальцами, и глаза мои закрылись.
Во сне я превратился в кого-то другого. На мне была надета старинная греческая туника, в которой здесь, внизу, было немного прохладно, и кожаные сандалии с высокой шнуровкой. Шкура Немейского льва висела на моих плечах наподобие плаща, и я куда-то бежал: какая-то девушка тянула меня за собой, схватив за руку.
— Быстрее! — торопила она. — Иначе он поймает нас!
Стояла ночь. Мириады звезд ярко сияли с небосвода. Было слишком темно, чтобы ясно видеть лицо девушки, но я понимал, что ей страшно. Мы бежали сквозь высокую траву, и запах тысячи цветов наполнял воздух пьянящим ароматом. Сад был прекрасен, но все же голос девушки звучал настойчиво и испуганно, словно нам грозила близкая смерть.
— Я не боюсь, — сказал я ей.
— А следовало бы! — ответила она, продолжая увлекать меня за собой.
Ее длинные темные волосы были заплетены в косу. Шелковое одеяние слабо светилось в сиянии звезд.
Мы мчались вверх по склону холма. Девушка потянула меня за куст терновника, и мы оба упали на землю, тяжело дыша. Я не понимал, почему девушка так напугана. Сад казался таким умиротворенным. И я чувствовал себя сильным. Таким сильным, как никогда.
— Не надо бежать, — сказал я ей. Голос мой звучал ниже и гораздо более уверенно. — Я одолел тысячу чудовищ голыми руками.
— Но не этого, — ответила девушка. — Ладон слишком силен. Ты должен обойти его и подняться на гору к моему отцу. Другого выхода нет.
В голосе ее звучало такое страдание, что это удивило меня. Она действительно была охвачена сильной тревогой, почти такой же сильной, как и забота обо мне.
— Я не доверяю твоему отцу, — ответил я.
— Можешь не доверять, — согласилась девушка. — Тебе придется перехитрить его. Но ты не можешь просто взять награду. Иначе ты погибнешь!
— Тогда почему бы тебе не помочь мне, красавица? — ухмыльнулся я.
Не могу сказать наверняка — было слишком темно, — однако мне показалось, что девушка зарделась.
— Я… я боюсь. Ладон остановит меня. А сестры, если узнают… они от меня отрекутся.
— Тогда не о чем и говорить. — Я встал, разминая руки.
— Постой! — воскликнула девушка.
Казалось, она принимала какое-то мучительное решение. Наконец она дрожащими пальцами вытащила из волос длинную белую заколку.
— Если тебе придется сражаться, возьми это. Ее подарила мне моя мать Плейона. Она была дочерью Океана, и вся океанская мощь — здесь. Мощь моего бессмертия.
Девушка подышала на заколку, и та слабо засветилась. Блеск ее в свете звезд напоминал отполированную морем раковину.
— Возьми, — сказала она. — И преврати в оружие.
— Заколку для волос? — рассмеялся я. — Как же я умерщвлю ею Ладона, красавица?
— Заколки может и не хватить, — согласилась девушка. — Но это все, что у меня есть, коли уж ты такой упрямый.
Голос девушки смягчил мое сердце. Нагнувшись, я взял заколку, и она начала вытягиваться у меня в руке и становиться все тяжелее, пока не превратилась в обычный бронзовый меч.
— Хорошо сбалансирован, — похвалил я, взмахнув мечом, — хотя обычно я предпочитаю сражаться голыми руками. Как же назвать этот клинок?
— Анаклузмос, — печально произнесла девушка. — Течение, которое застает врасплох. Не успеешь заметить, как тебя уже унесет в море.
Я хотел поблагодарить ее, но тут в траве раздались страшный топот и шипение — будто воздух выходил из огромной проколотой шины.
— Слишком поздно! — воскликнула девушка. — Он здесь!
Моментально проснувшись, я вскочил на водительском сиденье «ламборджини». Гроувер тряс меня за руку.
— Перси, — сказал он, — уже утро. Поезд остановился. Пошли!
Я постарался стряхнуть с себя дремоту. Талия, Зоя и Бьянка уже подняли металлическую сетку и скатали ее.
Снаружи виднелись заснеженные горы, испещренные соснами, солнце поднималось между двух вершин.
Выудив ручку из кармана, я уставился на нее. «Анаклузмос» — древнегреческое слово, обозначающее сильное течение. Форма была другая, но я не сомневался, что это тот самый клинок, который мне приснился.
И что я был кем-то другим, я тоже не сомневался. А девушку, хотевшую мне помочь, я все-таки узнал. Зоя Ночная Тень.
Глава двенадцатая