А. К. Буров и Э. С. Зеленский. Лаборатория анизотропных структур. Москва. 1954

В это время аспирантура Академии архитектуры СССР была велико­лепной школой мастерства, где преподавали такие крупные архитекторы и теоретики, как А. К. Буров, Г. П. Гольц, М. П. Парусников, И. Н. Соболев и искусствоведы А. Г. Габричевский, И. Л. Маца и другие, захватывающие слушателей своим творческим темпераментом и глубокими знаниями.

В статьях, дневниках и записных книжках Бурова, начиная с 1927 г., зна­чительное место уделено осмыслению причин недостатков в постановке архитектурного образования — чрезмерному вниманию к увражам, изу­чению канонизированной ордерной системы, отвлеченному, теоретиче­скому изучению конструкций и материалов и т. д. Многие его высказы­вания отмечены удивительной прозорливостью, ясным пониманием внутренней противоречивости системы традиционной академической подготовки архитекторов, оторванной от современной жизни, ее потреб­ностей и технических возможностей.

В его дневниках немало страниц, касающихся архитектурного препо­давания, которое постоянно интересовало Бурова, он обсуждал эти во­просы со своими учениками, спорил с коллегами. Все его мысли были проникнуты заботой о будущих поколениях архитекторов.

В своей педагогической деятельности Буров стремился найти такую форму общения с учениками, которая позволяла обучать методу и раз­вивать индивидуальные способности учеников. Беседы, порой в форме диалога или размышлений, без нравоучений и навязчивой дидактики, бы­ли его методом занятий с аспирантами. Они учили самостоятельности

мышления, последовательности в постановке и разрешении цепи задач, возникающих при проектировании. Поэтому особенно интересны конспек­ты «Бесед с аспирантами», записанные его учениками и отредактирован­ные самим Буровым. Они были частично опубликованы в сборнике «Ма­стера архитектуры об архитектуре» [41] и полностью в серии «Мир худож­ника» в книге «Андрей Константинович Буров. Письма. Дневники. Беседы с аспирантами. Суждения современников» [43].

А. К. Буров был превосходный педагог со своей, хорошо продуман­ной, научной методикой преподавания. Его отличала искренняя заинтере­сованность в максимальном развитии всех творческих возможностей сту­дентов, аспирантов и помощников по работе. Его эрудиция никогда не подавляла, а проявлялась в таких формах, что побуждала учеников рабо­тать с полной отдачей и удовлетворением. В нем прекрасным образом сочетались требовательность педагога с участливой внимательностью старшего товарища. Он обучал их прежде всего методу творческого поиска, начиная с четкой постановки и осмысления задачи. При этом он подчеркивал необходимость использовать на этом этапе весь накоплен­ный опыт и все научные достижения современной науки и архитектуры.

Основной задачей педагогики Бурова было стремление научить сту­дента мыслить, направить его работу так, чтобы ему казалось, что он самостоятельно пришел к решению, а не предлагать ему готовых рецеп­тов, не передавать ему набор приемов, а давать философию, понимание процесса создания и принципов построения архитектурного организма. В этом его система педагогики была развитием метода преподавания И. В. Жотовского.

Буров был ярым противником всякой «невнятицы» в работах студен­тов. Каждой учебной работе предшествовал внимательный анализ суще­ства задачи, всего сделанного уже в данной области, а после выполнения работы следовали творческие выводы и обобщения, выходившие подчас за узкие рамки частной задачи, приводившие к творческому обогащению и самосовершенствованию личности.

Большое значение Буров придавал методу и последовательности про­цесса проектирования. «Поиск архитектурного решения,— говорил он,— начинается с пространственной компоновки сооружения. В компоновке плана нужно стремиться к «плотнейшей упаковке» всех помещений. Не растягивать и не размазывать. Смотрите на Парфенон. Больше рацио­нальности. Мирозданием управляют два принципа: экономия энергии и принцип «плотнейшей упаковки» частиц с минимумом пустот» [43, с. 180]. И далее: «Независимо от того, плотно или неплотно скомпоновано зда­ние, каждый из его объемов должен быть совершенно четко отделяем от других, не должно быть неясных мест, неизвестно к какому объему принадлежащих. Должна быть полная ясность и четкая разделимость конструктивной схемы; при этом объемы не должны быть притиснуты один к другому впритык, без промежуточных помещений. Наилучший пример такой свободной компоновки (в пределе) — вилла Адриана» [43, с. 185].

На этом этапе он рекомендовал применять объемные модели, помо­гающие быстро найти наиболее рациональное пространственное реше­ние и добиться максимальной организованности всех объемов.

Он подчеркивал: «При компоновке схем очень полезны объемные модели («кубики»). Карандаш обычно сразу уводит в сторону красивости, фасадничества, сковывает подчас навязчивой схемой и мешает глядеть широко на проблему. Трудно оторваться от получившегося красивого эскиза. «Кубики» же упрощают форму и дают возможность хладнокров­но и быстро испробовать все возможные варианты схем. Тем самым Ваше время будет сэкономлено и на драгоценное творчество останется гораздо больше времени. И при этом Вы будете объективным архитекто­ром. А время экономить надо — жизнь так коротка и задач так много!» [43, с. 187]. Эту часть работы он называл научной подготовкой проекта. Только после ее успешного завершения начинается вторая — творческая часть работы над проектом.

«Не беритесь за карандаш—делать эскизы, пока у вас нет жгучей потребности зарисовать отчетливо видимую Вами идею. Видимую не то чтобы в натуре, но в виде объемной модели, с полным представлением о внутренности (но не как о «фасаде», «разрезе», «плане»). До тех пор карандаш — не помощник. Думайте терпеливо» [43, с. 178].

Найденная на первом этапе удачная компоновка должна воплотиться в тектонически разработанном, художественно осмысленном сооруже­нии. Эта творческая часть работы относится к области искусства, она не может быть подменена наукой и целиком определяется вкусом и талан-

том архитектора. При этом Буров говорил: «Масштаб сооружения, харак­тер его деталей, пропорции и все прочее, что определяет форму,— все слито воедино с идеей, все подчинено идее в большом смысле слова» [43, с. 182]. Однако он особо отмечал: «Не старайтесь в одном проекте показать все, что вы знаете. Не вкладывайте в него весь арсенал своих средств» [50, с. 177]. Он понимал, что это — естественное желание каж­дого молодого зодчего, но он также хорошо знал, как такой «арсенал всех средств» может перегрузить архитектуру.

Большое внимание Буров уделял настроению и атмосфере, в которой проходило проектирование, и советовал в связи с этим «Не работать с наморщенным лбом, работать в веселом состоянии духа, чтобы соору­жение не было узким, сжатым, сдавленным, чтобы, глядя на эскиз, не чувствовать тошноты» [43, с. 177], «Я противник ночных бдений ... Отно­ситесь к стоящей перед вами задаче весело, просто, как игрок в теннис к своему партнеру; уважайте партнера, но не бойтесь» [43, с. 187]. Заня­тия проходили непринужденно, весело, чему немало способствовало блестящее остроумие Бурова.

Буров был решительным врагом «серой» уравниловки, при которой ученики начинают терять свою творческую индивидуальность и свежесть мышления: «У каждого ученика должна быть индивидуальность — ее нельзя смазывать. Плохо, когда все ученики «дерут» друг с друга. Каж­дый должен усвоить метод... Работая над эскизом, делать маленькие геометризованные схемки для более острого ощущения тектонической выразительности: должно ясно чувствоваться что-либо одно — либо на­гружать сильно сверху (но не задавливать), либо последовательно раз­гружать снизу вверх — как русские церкви» [43, с. 177].

Проекты его учеников отличались разнообразием замыслов, идей и приемов. Каждая выставка работ учеников Бурова Архитектурного ин­ститута и Академии архитектуры с интересом встречалась всеми архитек­торами Москвы.

В 1943 г. говоря о методике преподавания в архитектурных школах нашей страны, Буров утверждал: «Нужно изменить центр тяжести в поня­тии архитектуры и в практике и в школах. Преподавание канонических, замаскированных под имманентно присущие архитектуре, законов, выве­денных из изобразительного Ренессанса, в тектонические закономерно­сти, присущие якобы всем архитектурам, разбивается вдребезги при со­прикосновении с легкими материалами. В сторону исторически обуслов­ленной эволюции. От понимания уникального к пониманию массового» [43, с. 107].

В этом же, 1943 г. он записывает в дневнике: «Как бы я учил архитек­туре? Начиная с народной архитектуры показал бы, как меняется архи­тектурная форма от изменения представлений о прочности материала, от изменения средств производства» [43, с. 137].

Буров утверждал, что во всей его многообразной деятельности са­мым интересным является эксперимент: «Хорошо поставленный и прове­денный эксперимент. А впрочем, архитектурный проект тоже ведь экспе­римент. .. Только надо, чтобы он был хорошо поставлен» [43, с. 221]. Эту свою идею Буров проводил всюду, в том числе и в педагогической дея­тельности.

А. К. Буров. 1955

Он не допускал мысли, что преподавание, учеба или научные исследо­вания могут быть оторваны от практической работы, от эксперимента. Поэтому, стремясь приблизить процесс обучения к реальной проектной практике, он постоянно привлекал к участию в разработке проектов и осуществлении их в натуре своих учеников: студентов, аспирантов и мо­лодых архитекторов. В 1945 г. Буров предложил студентам Архитектур­ного института, которые работали его помощниками при выполнении проекта реконструкции центра Ялты (Р. Блашкевич, 3. Зубаревой и В. Та­расовой), в качестве темы для дипломного проекта взять «Городок от­дыха Академии наук СССР» близ Ялты. В этом же году по теме, предло­женной А. К. Буровым, аспирантом Академии архитектуры А. Овчиннико­вым, был выполнен курсовой проект «Морской вокзал в Ялте».

Весной 1947 г. он пригласил своих аспирантов (В. С. Алимова, Н. Е. Ива­нова, М. В. Лебову, А. А. Немлихера, 3. Н. Нестерову, О. И. Ржехину, В. А. Свирского и И. Н. Черницыну) принять участие в проведении проект­ного эксперимента по решению комплексной проблемы застройки Ялты, выделив для каждого из них самостоятельные темы: жилье, пансионаты,

гостиницы, оздоровительные комплексы, торговый центр, спортивные сооружения, зрелищные здания курортного города и др. Комплексная тема утверждалась на кафедре аспирантуры Академии архитектуры СССР, и летом 1947 г. вся группа под руководством ассистента Бурова Е. Б. Новиковой была командирована в Ялту, где изучала локальные усло­вия, связанные с темой каждого диссертанта. К сожалению, этот экспе­римент не удалось довести до конца.

Впоследствии на основе этого материала аспирант Бурова О. И. Рже-хина разработала серию проектов жилых домов блочно-усадебного типа для Южного берега Крыма и защитила диссертацию «Архитектура мало­этажного жилища для условий южных районов (блочно-усадебный тип для Южного берега Крыма)». Материалы по застройке курортных зон Ялты были использованы в диссертационной работе его аспиранта В. А. Свирского.

Практические и теоретические труды А. К. Бурова в области архитек­туры сборных жилых домов нашли отражение в диссертации его аспи­ранта и помощника архитектора К. В. Жукова «Основные этапы развития архитектуры крупноблочных и крупнопанельных жилых зданий» (1953) и были продолжены в научных, проектных и публицистических работах Жукова. Занятия, консультации Бурова с учениками, общая проектная работа (как обязательная часть учебного процесса) приводили в боль­шинстве случаев к единству взглядов и принципов. Многие ученики Ан­дрея Константиновича сейчас имеют ученые степени, профессорские зва­ния, преподают и ведут большую творческую работу, претворяя на прак­тике принципы творчества, воспринятые ими от Бурова.

* * *

Научная и педагогическая деятельность — органическая составная часть творчества А. К. Бурова. На протяжении всей жизни он в своих ра­ботах проводил и соблюдал принцип тесной связи научной деятельности с практикой. Исследования А. К. Бурова в области архитектуры, физики, биологии и медицины объединялись единой методологической системой: практические задачи — обоснование (гипотезы) — эксперименты (проек­ты)— теоретические обобщения — практическая реализация. Этот же принцип лежал в основе стройной системы его преподавания.

Энциклопедичность знаний, универсальность интересов, многогран­ность творческой деятельности сочетались у А. К. Бурова с исключитель­ной работоспособностью, методичностью, стремлением довести каждую начатую работу до практического результата.

Научные исследования в области физики завершились крупным тех­ническим открытием и созданием нового класса материалов; работы в области медицины — разработкой метода и аппаратуры для терапевти­ческого лечения опухолей; теоретические исследования в области архи­тектуры были завершены созданием книги, ставшей заметным явлением в теории архитектуры.

Результатом педагогической работы, которую А. К. Буров вел на вы­соком профессиональном уровне, было создание школы, воспитание ар­хитектурной и научной молодежи.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Творчество А. К. Бурова представляло подлинно современное направ­ление в советской архитектуре. Он участвовал в решении всех важней­ших практических задач, которые стояли перед страной: промышленное строительство, индустриальное жилищное строительство; создание па­мятников, увековечивающих народный подвиг во время Великой Отечест­венной войны; участие в восстановлении разрушенных городов; создание новых материалов и на их основе — нового образа жилого дома и города.

Решая практические задачи, А. К. Буров никогда не переставал думать о великом искусстве архитектуры, о путях ее дальнейшего развития и предугадывал эти пути в своих теоретических работах.

Изучая и анализируя прошлое архитектуры, думая о закономерностях ее развития, А. К. Буров неизбежно приходил к мыслям о ее будущем, о будущем наших городов. Его размышления никогда не были академи­чески отвлеченными, он мыслил зримыми живыми образами, видел буду­щее глазами гражданина и архитектора.

Еще в 1944 г. он писал: «В будущем мы будем строить города, в кото­рых найдут свое место и автострады сквозного движения ... и высокие дома (если мало места на земле), и четырех — шестиэтажные жилые дома, и маленькие одноэтажные домики, и внутриквартальные дороги, на кото­рые не страшно выпустить ребенка ... Здесь будет и выстланный мрамо­ром пол центральной площади, перекрытой небом и вписанной в зелень жилых районов; и памятники старины и монументы героических совре­менников, и торжественный общественный центр, современный, такой же красивый и современный, как был красив и современен Акрополь для его создателя ... Человечество, двигавшееся вперед, не вернулось «на­зад к природе», вообще никуда назад, а пришло и к природе, и к счастью, и к красоте, двигаясь вперед, используя всю сумму человеческого зна­ния не в противоречии, а в гармонии и единстве. И нашло это единство. Это — единство многообразия, и это только один из его возможных об­разов» [42, с. 144].

По сути это творческое завещание Андрея Константиновича Бурова, хотя оно было написано во время войны, за 13 лет до того, как он ушел из жизни. Всю свою короткую жизнь искал Буров «магическое единство». Потому и были так широки творческие устремления этого выдающегося советского архитектора, такой насыщенной творческими свершениями была его жизнь — поразительный пример разносторонней одаренности, позволившей ему вести на высоком профессиональном уровне работы в таких отдаленных областях человеческой деятельности, как архитектур­ная практика и теория, техническая физика и биофизика, медицина и био-

логия. В этой широте интересов и разносторонности таланта — секрет той огромной притягательности творчества и личности Бурова, которая со­хранилась до настоящего времени.

Архитекторы, знавшие и любившие Бурова, его ученики и товарищи вспоминают:

М. И. Синявский.«Глубина проникновения и тонкость у него сочета­лись с математической ясностью. И это становилось все более и более видимым с течением времени. Он шел впереди. И это проявлялось в его трудах, от общих замыслов до прекрасно прорисованных деталей, осмыс­ленных в своем назначении. Его творчество не стареет и по-прежнему вызывает восхищение».

К. Н. Афанасьев:«Творчество Бурова было в высокой степени профес­сиональным, талант — ярким, новаторским. Но он никогда не отрывался от традиций, стоял на пьедестале большой архитектурной культуры. Он был классиком в конструктивизме и остался конструктивистом в классике».

Е. Б. Новикова:«Умение мастера выразить себя в каждой детали, под­чинив ее целому, создать героический величественный масштаб, ощуще­ние строгости и современности со всей убедительностью раскрывается в его постройках. Находясь около них, смотря, удивляясь и восхищаясь, вы переживаете встречу с Буровым. Он присутствует, говорит с вами яр­ким убедительным языком архитектуры».

Л. Н. Павлов:«Красивый, мудрый, озорной талант Андрея Бурова осветил своим ярким огнем несколько десятилетий нашей советской ар­хитектуры и, самое удивительное, что многие построенные им здания выдержали натиск времени, показали свою непреходящую ценность, так же как выдержали время его книга и его философия».

Н. П. Былинкин:«Его замечательная книга и дневники — это частички его живой души, которой он делится с нами, как бы одаряет нас своим присутствием и оставляет нам навсегда. Его книга — высочайший образец книги о зодчестве. Его книга и дневники, безусловно, заслуживают миро­вого признания, приходящего к мастеру, творчество которого подлинно национально».

Идеи и взгляды А. К. Бурова — гуманиста, теоретика, зодчего, обра­щенные в будущее, были всегда смелыми, истинно новаторскими, во мно­гом предвосхищавшими важнейшие направления развития советской ар­хитектуры и науки. Андрей Константинович Буров являет собой пример высокой принципиальности и гражданственности, своими произведения­ми— постройками, открытиями, книгами продолжающий служить совре­менности [43, с. 215].

ПОСТРОЙКИ И ПРОЕКТЫ А. К. БУРОВА

Генеральный план Первой Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-про­мышленной выставки в Москве. Совместно с архит. С. Ридманом. Конкурсный проект,

Отдельные павильоны на Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промыш­ленной выставке в Москве. 1923

Партер между зданиями Правительства и Арсенала в Кремле. 1923

Театр массовых действ. Проект, 1924

Центральный вокзал в Москве. Дипломный проект, 1925

Декорации к спектаклю по пьесе В. Плетнева «Над обрывом». 1-й Рабочий театр Пролеткульта. Режиссер Т. Амтман. 1925

Интерьеры теплоходов на линии Ленинград — Лондон, 1925

Дом для рабочих в Иванове-Вознесенске. Совместно с архит. М. П. Парусниковым. Конкурсный проект, премирован, 1926

Государственный Белорусский университет в Минске. Совместно с архитекторами Г. П. Гольцем и М. П. Парусниковым. Конкурсный проект, премирован, 1926

Совхоз для фильма «Старое и Новое». Режиссеры С. Эйзенштейн и Г. Алексан­дров. 1926

Декорации к спектаклю по пьесе А. Афиногенова «Гляди в оба». 1-й Рабочий театр Пролеткульта. Режиссер А. Грипич. 1926

Типовые клубы на 300 чел., на 500 чел. и на 1000 чел. для различных районов СССР Проекты, 1927

Центральная электростанция в Киеве «Парострой». Совместно с М. П. Паруснико­вым. Проект 1927—1928

Котельная КиевГРЭС. Совместно с архитекторами Г. П. Гольцем и М. П Паруснико­вым. 1927—1929

Дом промышленности в Свердловске. Совместно с архитекторами М. И. Синявским и М. О. Барщем. Проект, 1927

Декорации к спектаклю по пьесе Д. Чижевского «Голгофа». Театр Революции. Ре­жиссер М. Терешкович. 1928

Рабочий клуб на 380 чел. Союза пищевиков в Твери. 1928

Рабочий клуб на 700 чел. Союза пищевиков в Минске. 1928

Рабочий клуб на 1000 чел. Союза пищевиков в Москве. 1928

Дом рыбака для Дальнего Востока Союза пищевиков в Хабаровске. Проект, 1928

Опытный завод Института удобрений в Москве. Частично осуществлен, 1929

Опытная станция Института удобрений в Москве. 1929

Институт удобрений в Москве. Проект, 1929

Общежитие для студентов Горного института на Калужской улице в Москве. Со­вместно с архит. Г. С. Кирилловым. Проект, 1930

Дворец искусства в Москве. Совместно с Г. С. Кирилловым. Проект, 1930

Планировка социалистического города при тракторном заводе в Челябинске. Со­вместно с Г. С. Кирилловым. Частично осуществлен. 1930

Клуб Челябинского тракторного завода совместно с Г. С. Кирилловым. Частично осуществлен. 1930

Заводоуправление Челябинского тракторного завода. Совместно с Г. С. Кирилло­вым. Проект, 1930

Жилой район на Юго-Востоке Москвы. Проект, 1931

Жилой дом Военно-инженерной академии на Покровском бульваре в Москве
Проект, 1932

Театр Всеволода Мейерхольда на площади Маяковского в Москве. Совместно с архит. А. В. Власовым. Проект, 1933

Летний театр массовых действ на 5000 мест в ПКиО в Москве. Проект. 1933

Реконструкция улицы Ленина от площади Дзержинского до Дворца Советов в Мо­скве. Проект, 1933

Жилой дом для сотрудников Института имени Карпова на Яузском бульваре в Мо­скве. Проект, 1934

Реконструкция площади Пушкина в Москве. Совместно с архит. Ю. Н. Емельяно­вым. Проект, 1934

Жилой дом для архитекторов в Москве. Проект, 1934

Гараж на 600 машин на Ленинградском шоссе (1-й вариант). Совместно с Ю. Н. Емельяновым. Проект, 1934

Гараж Авторемснаба на 650 машин на Пресненском валу в Москве. Технолог Ю. С. Фельзер, инженер М. П. Крымский. Проект, 1934

Жилой дом специалистов Наркомлеса на улице Горького, 25 (1-я очередь). Росписи художника В. А. Фаворского. 1935. Удостоен премии Моссовета

Школа в Трехпрудном переулке в Москве. Совместно с Ю. Н. Емельяновым. 1935

Универмаг на Комсомольской площади в Москве. Проект, 1936

Жилые дома на 1000 квартир для АН СССР в Юго-Западном районе Москвы. Со­вместно с архит. В. В. Корчагиным. Проект, 1937

Загородный дом для заслуженной артистки РСФСР Л. П. Орловой. Проект, 1937

Окраска самолетов экспедиции И. Д. Папанина на Северный полюс. 1937

Интерьеры девяти залов Государственного Исторического музея в Москве. 1937

Павильон Наркомлеса на Сельскохозяйственной выставке в Москве. Проект, 1937

Реконструкция театра народного творчества в Москве. Совместно с В. А. Фавор­ским. Проект, 1937

Типовой театр на 1200 чел. Проект, 1937

Фонари для улиц Москвы. Совместно с архит. В. Турчаниновым. Проект, 1937

Памятник Ф. Э. Дзержинскому в Москве. Совместно со скульптором С. Д. Лебе­девой. Проект, 1937

Колхозный дом для Южного Крыма. Проект, 1938

Служебные постройки для усадьбы колхозного дома Южного Крыма. Проект, 1938

Мебель для Дома писателей в Москве. 1938

Фасад Центрального Дома архитектора в Москве. 1938—1941

Жилой дом на Можайском шоссе. Проект, 1938

Стандарты санитарно-технического оборудования и кухонь жилых домов. 1938

Детские ясли для городов и рабочих поселков. Типовой проект, 1938

Аэровокзал в Москве. При участии Л. Баталова, Б. Мезенцева и Л. Павлова. Кон­курсный проект, 3-я премия. 1939

Мебель для театральных помещений. Совместно с архит. Л. М. Врангель. Проект, 1938

Мебель для квартир. Совместно с архит. Л. М. Врангель. Проект, 1938

Жилой дом из крупных блоков на Большой Полянке, 4 в Москве. Совместно с архит. Б. Н. Блохиным. 1939

Жилой дом из крупных блоков на Бережковской набережной в Москве. Совместно с архит. Б. Н. Блохиным. 1939

Жилой дом из крупных блоков на Велозаводской улице в Москве. Совместно с архит. Б. Н. Блохиным. 1939

Жилой дом из крупных блоков на Валовой улице в Москве. Совместно с архит. Б. Н. Блохиным. 1939

Жилой дом из крупных блоков со стеновым решением. Совместно с архит. Б. Н. Блохиным. 1939

Жилой дом из крупных блоков с каркасным решением. Совместно с архит.

Б. Н. Блохиным. Проект, 1939

Новоарбатский мост в Москве. Проект, 1939

Зал советского отдела Третьяковской галереи в Москве. Проект, 1939

Театр в Орджоникидзе. При участии архит. М. Н. Круглова. Проект, 1940

Жилой дом на ул. Горького, 95—99. Проект, 1940

Эскиз росписи плафона зала Большого театра в Москве. Совместно с художником Л. А. Бруни. 1940

Панорама «Штурм Перекопа» в Москве (1-й вариант). Конкурсный проект, 1940

Жилой дом из крупных блоков на Большой Полянке, 3 в Москве. Совместно с архит. Б. Н. Блохиным. 1940

Небоскреб апартмент-хаус. Проект, 1940

Памятник в ознаменование 20-летия разгрома деникинских банд под Орлом. Со­вместно со скульптором Л. Рабиновичем. Проект, 1940

Памятник Н. А. Щорсу в Куйбышеве. Совместно со скульптором Г. И. Кепиновым. Проект, 1940

Панорама «Штурм Перекопа» (2-й тур). Проект, 1941

Ремесленное училище для южных районов СССР. Совместно с архит. Л. М. Вран­гель. Проект, 1941

Жилой дом из крупных блоков на Ленинградском проспекте в Москве. Совместно с архит. Б. Н. Блохиным. 1941

Жилой дом из крупных блоков на Зацепском валу в Москве. (2-й вариант). Проект, 1941

Одноэтажный сборный жилой дом из армированного высокопрочного гипса для южных районов СССР. Совместно с архит. Л. М. Врангель. Проект, 1943—1944

Двухэтажный сборный жилой дом из армированного высокопрочного гипса для южных районов СССР. Совместно с архит. Л. М. Врангель. Проект. 1943—1944

«Храм Славы» в Сталинграде. Совместно с архит. С. X. Сатунцем. Проект, 1943—1944

Монумент «Сталинградская эпопея». Проект, 1943—1944

Железнодорожные вокзалы для разрушенных областей по линии Москва — Про­хладная (1-й вариант). Конкурсные проекты, 1943—1944

Реконструкция и восстановление центра города Ялты. Проект, 1944—1945

Жилой дом на ул. Горького, 25 (2-я очередь). Художник В. А. Фаворский, скульп­тор Л. М. Кардашев. 1946—1950

Памятник народному артисту СССР В. И. Немировичу-Данченко в Москве. Со­вместно со скульптором И. Л. Слонимом. Проект, 1946

Железнодорожные вокзалы для разрушенных областей (2-й вариант). Конкурсные проекты, 1946

Институт кристаллографии АН СССР в Москве. При участии архит. Р. Н. Блашкевич. Проект, 1947

Памятник дважды Герою Советского Союза гвардии полковнику М. В. Кузнецову. Совместно со скульптором И. Л. Слонимом. Проект, 1947

Одноэтажный сборный жилой дом из высокопрочного гипса для южных районов СССР. Два варианта. Проект, 1947

Одноэтажный трехквартирный жилой дом из высокопрочного гипса для южных районов СССР. Проект, 1947

Морской вокзал в Сочи. Совместно с архит. С. X. Сатунцем. Конкурсный проект, 1948

Станция метрополитена «Площадь Восстания». Проект, 1948

Педагогический институт в Великих Луках. Проект, 1949

Театр в Елгаве. Проект, 1949

Театр в Сталиногорске. Проект, 1949

Оформление автомагистрали Москва — Симферополь (дорожные знаки). Совместно с В. А. Фаворским и скульптором Л. М. Кардашевым при участии архит. Т. И. Милеши-ной. Проект, 1950

Бескаркасный жилой дом-башня из крупных панелей для Москвы. Совместно с архит. Б. Н. Блохиным, инж. А. Н. Шкинев. Проект, 1949

Бескаркасный секционный жилой дом из крупных панелей для Москвы. Совместно с архит. Б. Н. Блохиным, инж. А. Н. Шкинев. Проект, 1949

Надгробие кинорежиссеру С. Эйзенштейну. Проект, 1950

Жилой дом на Ленинградском проспекте, 23 в Москве. Совместно с архит. А. И. Криппой. Проект, 1951

Административное здание на улице Радио в Москве. Совместно с архит. А. И. Крип­пой, 1953

Санаторий в Гагре. Совместно с архит. А. И. Криппой. Проект, 1954

5- и 9-этажные жилые дома на Петровско-Разумовском проезде в Москве. Совмест­но с архит. А. И. Криппой, 1955

Серия жилых домов из СВАМа. При участии архитекторов С. А. Васина и Д. А. Ме-таньева. Проект, 1956