Зловоние господствовало над Москвой
Правда, из-за постоянно действующих причин город постепенно возвращался к прежнему состоянию. Такую характеристику Москвы середины XIX в. дал в своих воспоминаниях московский старожил, известный судебный деятель Н.В. Давыдов: "Грязи и навозу на улицах, особенно весною и осенью, было весьма достаточно, так что пешеходы теряли в грязи калоши, а иной раз нанимали извозчика специально для переправы на другую сторону площади... зловоние разных оттенков всецело господствовало над Москвой". Места стоянок извозчиков, дворы "постоялых, трактиров... и тому подобных заведений и, наконец, все почти уличные углы, хотя бы и заколоченные снизу досками, разные закоулочки (а их было много!) и крытые ворота домов, несмотря на надписи "строго воспрещается..." были очагами испорченного воздуха. А что за зловоние держалось безысходно хотя бы на Тверской, между Охотным рядом и той стороной, где Лоскутная гостиница!" [1]
А вот что писала в 1871 г. газета "Русская летопись" о центральной части города: "С какой стороны ни подойдешь к ней, страшное зловоние встречает вас на самом пороге. Идем по запаху. Вот Красная площадь и на ней монумент освободителей России в 1612 г. Вокруг него настоящая зараза от текущих по сторонам вонючих потоков. Около памятника будки, на манер парижских писсуаров; к ним и подойти противно. Ручьи текут вниз по горе около самых лавок с фруктами". С внутренних дворов "нередко целые ручьи вонючих нечистот текут прямо на улицы... Отхожие места сколочены из дерева, насквозь прогнившего и пропитанного нечистотами, дезинфекции не проводится никакой... Москва завалена и залита нечистотами внутри и обложена ими снаружи... По этой части Москва - поистине золотое дно; это - русская Калифорния, ожидающая разработки. Только копните ее поглубже даже простой лопатой, и драгоценная добыча превзойдет самые смелые ожидания". К счастью, в это время наступила новая эра в истории благоустройства. После реформы городского самоуправления 1870 г. правительство в лице генерал-губернатора Москвы, до сих пор занимавшееся вопросами городского хозяйства, стало передавать их Городской Думе. В результате в течение нескольких десятилетий в этой области был проделан больший путь, чем в течение столетий под руководством правительства. С 70-х гг. воду стали проводить в дома и квартиры. В 80-х главный водосток Москвы - река Неглинная - был капитально перестроен и сооружен ряд новых водостоков. В городской смете впервые появились расходы на ассенизацию.[1]
1.3. Московской канализации – быть!
Мысль о сооружении в Москве канализации была высказана впервые инженером-гидротехником М.А. Поповым. Он по собственной инициативе составил проект, проведя предварительные изыскания за свой счет, и представил его в 1874 г. в Городскую Думу. После этого была образована особая Комиссия для изучения вопроса о канализировании Москвы.[5]
Как ни странно, были и противники московской канализации. Так, доцент Московского университета доктор П.И. Медведев писал в 1879 г., что "такое мероприятие, как канализация, несовместимо с неряшеством и нашим "авось"... Если мы не способны содержать в чистоте улицы и свое жилье, удалять скопища нечистот из города и обеспечить его водой, то будем ли мы в состоянии содержать в надлежащей исправности такое сложное дело, как канализация?" В своих аргументах доцент ссылался на равнодушие горожан к санитарному состоянию Москвы и связанные с этим постоянные поломки ватерклозетов, труб и прочей техники. "Домовладельцы, жители и администрация не чувствуют необходимости содержать город в чистоте, не поражаются его зловонием и не считают большим проступком спуск из помойных и выгребных ям жидких нечистот на улицы." Но все же необходимость строительства канализации была очевидна.[1]
В 1880 г. один из гласных предложил Думе пригласить в Москву для консультации инженера Дж. Гобрехта, строителя сточной сети Берлина. Гобрехт прибыл, ознакомился с проектом Попова, отозвался сначала положительно, а по возвращении в Берлин - очень критически. Тогда Дума предложила составить проект Гобрехту, и в 1881 г. с ним был заключен контракт. Он составил проект, который предполагал подъем многих московских улиц для строительства и прокладки труб (там, где прокладка труб предполагалась выше существующей мостовой). Осуществление проекта вылилось бы в фантастическую сумму. Комиссия Русского Технического Общества, рассмотрев проект, обратила внимание на два момента: "стоимость работ делает их совершенно невозможными; к тому же время, необходимое для столь громадного переустройства города, невозможно даже определить..." Проекты Попова и Гобрехта не один год рассматривались в разных учреждениях и инстанциях, но ни один, ни другой не получили осуществления. Это были проекты полной сплавной системы, когда атмосферные осадки и нечистоты попадают в единую сточную сеть.[5]
В 1886 г. вопрос о канализации Москвы принял новый оборот. Городской инженер В.Д. Кастальский предложил проект раздельной сплавной канализации (только для нечистот) - значительно меньшей стоимости и при строительстве и в эксплуатации, хотя с меньшими санитарными преимуществами. В итоге именно этот проект и был принят. Прошло еще 6 лет, и он был утвержден Министерством путей сообщения. Работы велись с осени 1893 г. по август 1898 г. После прокладки канализационного коллектора вблизи Угловой (Собакиной, Арсенальной) башни Кремля исчез обильный родник с чистой и прозрачной водой, выбивавшийся в подземелье башни и с XV века служивший одним из источников водоснабжения Кремля. Поначалу к сети было присоединено 219 домовладений. С этого момента начала действовать Главная насосная станция (на левом берегу Москвы-реки, у Ново-Спасского монастыря), нагнетавшая сточные воды в загородный канализационный канал. Сточная сеть охватывала внутренний округ в черте Садовой с присоединением Хамовников, участка Мещанской части и Тверских улиц.
Рост населения Москвы, развитие ее промышленности и создание нового Москворецкого водопровода заставили сразу же после открытия первой очереди канализации начать работу по устройству второй. Проект второй очереди был составлен для всего города - на тот момент границы Москвы очерчивал Камер-Коллежский вал. В 1911 г. приступили к широкомасштабным работам. К 1913 г. к сети было присоединено уже 6000 домов, ежедневно удалялось до 6 млн. ведер жидких отбросов; твердые отвозились на свалки. По трубам сточные воды удалялись за город на специально приспособленные "поля орошения и перемежающего фильтрования через почву" близ станции Люблино Московско-Курской ж/д и близ станции Люберцы Казанской ж/д.
Канализация строилась Московской Городской управой на принципе самоокупаемости - расходы покрывались доходами. Средства для содержания канализации и погашения займов на ее строительство получались с домовладельцев. Для этого было два вида сборов: единовременный (за присоединение к сети) и ежегодный (за пользование). Поначалу присоединение домовладений к канализации было добровольным и шло медленно. В 1912 г. по ходатайству Городской Думы правительство ввело обязательное присоединение.
Работы по канализации второй очереди планировалось завершить в 1917 г., но не удалось, и к началу революции к сточной сети была подсоединена только треть домов в Москве, и то в центре города. Ассенизационные обозы и свалки оставались источником не только зловония, но и распространения многих кишечных и легочных заболеваний. Во время Первой мировой войны санитарные условия города становились все хуже. К моменту Октябрьской революции в городе накопились миллионы пудов нечистот и десятки тысяч возов мусора.