О. С. возражает, говорит, что не так уж он мало знает.

Н. Д.: Мои ощущения подкрепляются еще очень бедными представлениями о мире, почерпнутыми из чтения и общения с родными и другими людьми. Я хочу сказать, что у меня мало знаний, которые помогли бы мне разобраться в том, что со мной и вокруг меня происходит.

Ощущения же мои еще беднее из-за узости круга людей и отношений, в которых я участвую. От этого они редко бывают достаточно ясными, а их зависимость не от меня самого, а от моих бедных зна-рий еще менее ясными их делает.

Н. Д.: У меня не так уж мало знаний о том, о чем я слышал или читал. У меня мало знаний, которые рождаются из собственной деятельности. Человек знает лучше всего то, что он активно делает, из отношений с людьми, с которыми он борется или, наоборот, сотрудничает. Человек, который просто читает, слушает или даже что-то видит и ничего не делает, не может использовать свои знания, это не его собственный активный потенциал, а скорее материал, который так и остается сырым материалом.

Получается, что мои впечатления не от действий моих происходят, а от созерцания, а одно созерцание не дает возможности как-то выделить, как-то организовать мир в соответствии с моими собственными действиями., материал, который так и остается сырым материалом.

О. С. напоминает о его занятиях по отработке навыков для активной жизни дома.

Н. Д.: Я мало еще могу об этом сказать, хотя то, что мои учителя мне дают, это колоссально. Я теперь самые простые предметы, которые меня окружают, воспринимаю не просто как мою среду, но как подчиняющиеся мне вещи и мои орудия.

Встречи с интересными людьми

Июня 1996 года

Н. Д.: Еще я хотел бы поговорить о тех людях, с которыми я встречался во время разных наших путешествий. Очень для меня было интересным знакомство с Казахстаном. Дело в том, что в период между 1983-1987 годами мы несколько раз отдыхали около Алма-Аты в горах Алатау в районе известного курорта Медео. Там мы познакомились с несколькими очень симпатичными людьми из казахской интеллигенции. Среди них был наш друг Жорас Умарович, который, собственно, и устроил нам этот отдых в Казахстане. А еще был молодой человек Талгат, который стал маминым аспирантом в Москве, а также Аскар, который стал папиным другом и приехал к нам в Москву....

Сначала о Жорасе Умаровиче. Он был историк и занимался, если я не ошибаюсь, историей Франции, а мой папа помогал ему с подготовкой докторской диссертации, а потом был у него оппонентом. Ж. У. на меня производил чрезвычайно сильное впечатление тем, что он прямо был влюблен в избранную им специальность и тему. По-моему, он писал диссертацию о генерале де Голле. Я увидел, что человек не просто из-за каких-то профессиональных или карьерных соображений, а именно потому, что он поклонялся генералу де Голлю, изменил свою про-

фессию, он был раньше не историком, а был партийным или комсомольским работником. В очень трудных условиях упорно изучал все, что мог достать о де Голле, и буквально жил этим увлечением. Мало того, он создал вокруг себя целую школу, вдохновил нескольких молодых людей, в частности Аскара, тоже заняться какими-то сторонами деятельности де Голля. В далекой Алма-Ате неожиданно и непонятно возникла группа ученых, посвятивших себя де Голлю. У меня нет возможности оценить качество их трудов, но я убедился в том, что они занимались своими темами с огромным увлечением и интересом.

Мне было очень любопытно наблюдать, как складывалась жизнь этих людей. Ж.У. остался работать в университете, а Аскар стал человеком, тесно связанным с Францией, и представляет в Алма-Ате какую-то французскую фирму, но мне кажется, что без занятий недавней историей Франции ему трудно было бы войти в жизнь страны. А я знаю, что он, несмотря на свое казахское происхождение, стал почти французом.

Теперь я хотел бы сказать о самом молодом из моих приятелей в Казахстане, это Талгат. Талгат очень маленького роста и изящный, похож на японца. Он потом приехал в Москву и стал учиться у мамы, и, как я слышал по разговорам дома, был очень ленив, занимался посторонними делами, но мне казалось, что он очень неглупый парень. Теперь он дипломат и работает в Вашингтоне.

Я рассказал об этих знакомых потому, что они расширили круг моих впечатлений. До поездки в Казахстан я не представлял себе, как живут люди в других частях нашей страны, и в особенности других национальностей. Познакомившись с представителями казахской интеллигенции, я это узнал, и это пробудило во мне много мыслей. Я подумал, что при огромных различиях культурных, географических и даже разном расовом происхождении могут быть

очень близкие интересы, как бы приоритеты жизни. И прекрасно я видел, что мои родители легко сблизились со своими новыми казахским знакомыми именно потому, что у них было родство интеллектов и того, чем они живут. Очень я был поражен тем, что людям, живущим духовными интересами, так легко друг друга понять.

Я подумал, что, может быть, и мои интересы умственные помогут мне выйти из моей, связанной с болезнью изоляции, а еще о том, что не должен ни в коем случае пренебрегать такими интересами, как бы мне это ни казалось бесполезным в моей ситуации.

О. С.: Ты никогда и не пренебрегал.

Н. Д.: Ну, я думаю, что этот вывод в какой-то степени реализован. Я не смог чем-то глубоко заниматься, как говорится, профессионально, но, в общем много у меня было разных занятий, позволяющих что-то узнать о мире. Мои занятия с отцом и мои недолгие, но глубокие занятия литературой с Ольгой Сергеевной, и мой интерес к некоторым книгам. Все это меня во многом спасло от психологической смерти.

Я очень, очень хотел бы на этом остановиться.

Заключение

Июля 1996 года

Н. Д.: Мне не хотелось бы делать какие-то общие выводы из рассказа о моей жизни. Эти выводы пусть делают те, кто лучше моего разбирается в тех научных дисциплинах, с которыми связаны мои проблемы.

Все то, что я хотел бы в заключение сказать, — это не обобщение, но некое настроение, которое мне помогало то, что я продиктовал, выразить. Это настроение порождено тем громадным вниманием, которое мне уделяют мои учителя и, разумеется, мои родители Его можно определить словом «благодарность». Очень важно для меня всегда было чувствовать, что есть люди, не только мои любимые родители, но и Ольга Сергеевна и ее ученики, тратящие массу сил, и времени, чтобы помочь мне разрешить мои проблемы.

Я не очень люблю жаловаться, так и не хочу вновь об этих проблемах говорить. Единственное, что я хотел бы сказать, что если бы не было такого участия ко мне многих людей, которых я даже всех не могу назвать, так как много, то вряд ли я вообще мог сохранить способность думать и спокойно воспринимать ту ситуацию, в которой я нахожусь.

Очень мне хотелось бы также пообещать моим учителям и родителям, что несмотря на все мои психические проблемы, я никогда не перестану стремиться выйти из этого положения и совсем не хочу рассчитывать только на их помощь, так как

прекрасно понимаю, что должен рассчитывать прежде всего на свои силы.

Ноября 1997 года

Н. Д.: А еще я бы хотел вот о чем рассказать. Очень я мало, насколько я помню, рассказывал о том, как вообще я научился радоваться жизни, несмотря на все мои такие тяжелые и трудные проблемы. Это произошло позже, уже я был не ребенком, скорее подростком или даже юношей, но в общем я понял, что все равно в моей жизни очень много хорошего, яркого, много любви, интересных впечатлений и что у меня есть замечательные учителя, которые меня очень многому, важному обучают, и что я могу обо всем, о чем захочу, поговорить с моим отцом, обсудить серьезные вопросы. Например, я помню, как отцу предложили новую работу, и мы с ним очень долго гуляли по бульварам, и он со мной советовался, я ему очень детально объяснил, почему он эту работу должен взять.