Соотношение национального, регионального и интернационального (некоторые теоретические проблемы)

Разобраться в процессах взаимодействия, сближения и интеграции культур можно, лишь ясно представляя себе, что собственно взаимодействует и что изменяется в структуре культуры при интеграции нескольких этнических культур в одну региональную.

В основе не только этнической, но и региональной общности культуры лежат вырабатывающиеся веками своеобразные представления об окружающем человека мире, влияющие в частности на художественные и иные особенности предметно-пространственной среды.

Например, люди, воспитанные в условиях различных этнических или региональных культур, по-разному обращаются с пространством в соответствии с принятыми в их культуре "моделями". В зависимости от специфики культуры люди неодинаково относятся к пространственной изоляции, организации пространства, к его размерам и форме, к размещению предметов. Пространственный опыт представителей той или иной культуры влияет на отношение человека к размерам и форме окружающих его предметов, к оборудованию интерьера, к объемно-пространственной композиции отдельных сооружений и к организации городского пространства в целом.

Исследователи культуры все больше внимания обращают на выявление различий в представлениях разных народов об одних и тех же явлениях, видя в этих различиях реальные черты национального мировосприятия, своеобразие представлений человека об окружающей среде.

Если бы все художественные внешне воспринимаемые формы предметно-пространственной среды были лишь своеобразными (сформировавшимися в данной культуре) проявлениями общих для всех людей представлений (о пространстве, тектонике, масштабности, цвете и т. д.), то можно было бы ожидать, что отказ от этих внешних традиционных форм (при распространении регионального стиля) по существу снимает проблемы национальных особенностей в культуре. Однако многое в национальных особенностях культуры связано не столько со своеобразными формами проявления тех или иных общих представлений, сколько со своеобразием самих этих представлений. Если своеобразие традиционных художественных форм образует как бы внешний слой национальных особенностей культуры, то своеобразие представлений создает второй, более глубокий слой национальных особенностей. Наличие именно этого слоя позволяет культуре того или иного народа сохранять национальное своеобразие даже при переходе на общие для определенного историко-культурного региона формы регионального стиля. При этом в процессе формирования региональной культурной общности образуется как бы еще один слой (условно - третий), определяющий своеобразие культуры (а следовательно, и представлений) уже в пределах историко-культурного региона.

Итак, на самобытность национальной культуры оказывают влияние как внешне выраженное в форме своеобразие проявления представлений человека об окружающей среде, так и своеобразие самих этих представлений.

Общность формы в пределах регионального стиля никогда не бывает абсолютной. Внимательный анализ с учетом специфики мировосприятия данного народа позволяет выявить те нюансы в общих формах (или в приемах их использования), которые отражают своеобразие представлений, особенности культуры народа. При распространении регионального стиля в культуре отдельных народов исчезают лишь легко воспринимаемые чисто внешние различия форм, отражающих общие представления, но одновременно с этим более четко выявляются различия в самих представлениях. Именно на этой основе формировались в прошлом и формируются сейчас местные художественные школы в пределах стилевой общности.

Иначе говоря, усреднение форм (естественное в периоды распространения региональных стилей) отнюдь не предполагает обязательное усреднение представлений. Все это необходимо учитывать при оценке изменений соотношения общего и особенного в современной предметно-пространственной среде. Например, сохранение различий в представлениях (второй слой национальных особенностей) при распространении общего стиля ведет к тому, что представители данного народа, адаптируясь к новым формам, через эти общие в пределах распространения стиля формы выражают свои отличные от других народов представления.

Включение культуры того или иного народа в региональный стиль неизбежно ведет к некоторой унификации средств художественной выразительности, что связано не только с распространением общих функциональных и конструктивных приемов и форм, но и с определенными особенностями психологии восприятия современной человеку культуры.

Трудно отрицать, что в XX в. существует тенденция усиления внешнестилистического единообразия и даже унификации современной предметно-пространственной среды.

Однако история мировой культуры свидетельствует, что культурные контакты народов в прошлом всегда приводили к "унификации" средств и приемов художественной выразительности и становились базой формирования зональных стилей в рамках историко-культурных регионов. Это было всегда. Такая ситуация может нравиться или не нравиться, но отрицать ее закономерности трудно. Сейчас культурные контакты стали глобальными, и XX век проходит под знаком "унификации" многих элементов предметно-пространственной среды в мировом масштабе. В прошлом зональные стили не уничтожали национального своеобразия культуры отдельных народов, не происходит этого и сейчас. Новый стиль адаптируется к местным условиям, создаются национальные школы, региональные варианты, но в пределах стилевого единства. Ничего принципиально нового тут нет, в прошлом национальные школы в рамках зонального стиля также развивались в пределах стилевого единства. Например, русский классицизм отличался от классицизма других стран, но он развивался в пределах стилевого единства европейского зонального стиля.

Процесс сближения культуры различных народов СССР нередко рассматривался только с одной позиции - как формирование на базе национальных культур новой общей культуры, в которой оказываются как бы сплавленными достижения национальных культур. При таком подходе национальная культура оценивалась только как стадия в развитии мировой культуры, а, например, не как один из ее вариантов.

А это как раз и является одним из важнейших вопросов проблемы национального своеобразия. Вопрос этот можно сформулировать так: является ли национальная культура лишь стадиейпроцесса формирования единой мировой культуры будущего или же она является одновременно и неповторимым вариантом общемировой культуры.

В вопросе о соотношении интернационального, регионального и национального еще много невыясненного. Прежде всего, не совсем ясно - что происходит с национальным при формировании регионального (зональный стиль, например), а что происходит с национальным при распространении интернационального. Как правило, на этот вопрос отвечают так: национальное и региональное сливаются в высшем единстве - в интернациональном. Но на проблему можно посмотреть и с других позиций, признавая, например, что национальное и интернациональное - это разные слои культуры. Национальное что-то дает в региональный слой или принимает его уже сложившимся, но сохраняя при этом систему национального восприятия. Так же и интернациональный слой - он играет объединяющую роль, впитывает в себя элементы национальных и региональных слоев, но не поглощает их, а существует вместе с ними и независимо от них.

Рассматривая эти проблемы, важно не забывать о самоценности системы национального мировосприятия.

Как известно, культура не записывается в генах и не передается по наследству биологически. В человеческом обществе есть особая форма передачи социального опыта от поколения к поколению - социальная программа, передающаяся путем воспитания. Академик Н. Дубинин называл это социальным наследованием.

За многовековую историю человечества сформировалось большое количество местных, этнических и региональных (зональных) культурных общностей со своеобразной системой мироощущения, мировосприятия и представления о мире, проявляющейся в своеобразии культуры.

Эти доставшиеся нам в наследство от прошлого культурно-психологические системы наследуются путем передачи от поколения к поколению социальной программы. Они базируются не на врожденных, а на благоприобретенных чертах психического склада народа, тех чертах, которые формируются в условиях конкретной общности. Только ли стадии это в развитии человеческой культуры, которые надо пройти и преодолеть на пути к культуре будущего? Или это все же и варианты, варианты в том смысле, что они принципиально не сводимы в один вариант, как не сводимы в один вариант творческие концепции художников.

Объединить все эти своеобразные системы представлений и мировосприятия, сформировавшиеся на базе этнических общностей и проявляющиеся в своеобразии национальной культуры, в некоем высшем единстве без потери своеобразного многообразия принципиально нельзя. При таком слиянии образуется нечто усредненное и в "шлак" уйдет многое из того, что копилось тысячелетиями. А так как носителем социального наследования является человек и культурно-психологические особенности не записываются в генах, то утрата своеобразия мироощущения, мировосприятия и миропредставления (основы национального своеобразия культуры) в принципе невосполнима. Проблема эта требует глубокой теоретической разработки и одновременно тщательного анализа тех процессов, которые происходили в нашей стране на разных этапах ее развития в ходе культурного взаимодействия народов.

Первый из этих этапов совпал по времени с формированием и развитием художественного авангарда.

2. Поиски "национального стиля". Концепции сторонников архитектурного авангарда

Населяющие нашу многонациональную страну народы ко времени Октябрьской революции прошли неодинаковый исторический путь и находились на разных ступенях общественно-экономического и культурного развития, причем многие национальные окраины были на положении колоний царской России. Поэтому проблема развития национальной культуры приобрела политический характер. С особой остротой это сказалось в первые годы советской власти, когда в республиках проявилось стремление к возрождению национальной культуры. Процесс взаимодействия культур в новых, социально-экономических условиях тогда еще только начинался, при этом приходилось учитывать центробежные тенденции.

Творческим течениям архитектурного авангарда (рационализму и конструктивизму) приходилось вести борьбу не только с неоклассикой, но и с широко распространившейся тогда, особенно в первое послереволюционное десятилетие, стилизацией в "национальном духе". Если до революции (в конце XIX - начале XX в.) поиски "национального стиля" интенсивно велись в русской архитектуре, то в 20-е годы эти поиски сосредоточиваются в основном в республиках Кавказа, Средней Азии и на Украине.

Многие народы, обладавшие богатыми архитектурными традициями, в годы колониального господства царизма не имели возможности естественно и закономерно развивать свою архитектуру, при этом в ряде случаев преемственное развитие местной архитектуры было насильственно прервано, и народу навязывалась иная архитектура, которая воспринималась им как колонизаторская. Рост национального самосознания народов царской России привел в конце XIX - начале XX в. к стремлению развивать самобытную культуру, обострил внимание к традициям национальной культуры, в том числе и архитектуры. Причем этот процесс "возрождения" национальной архитектуры, постепенно захватывавший в предреволюционные десятилетия одну за другой национальные окраины царской России, носил сложный и противоречивый характер. В борьбе за воссоздание "национального стиля" и "возрождение забытых традиций", в борьбе против "чуждого влияния" и "привнесенных элементов" оказались причудливо переплетенными различные социальные и культурные тенденции: консервативные устремления феодально-клерикальных кругов, претензии быстро растущей национальной буржуазии, обращение прогрессивных деятелей к истокам народной культуры, пристальное внимание к изучению и сохранению архитектурного наследия и др. Дворцы местных феодалов, мечети, церкви, особняки, учебные заведения и другие здания на Кавказе, в Средней Азии и на Украине во все возрастающем количестве строились в "национальных стилях", представлявших собой, как правило, эклектическую смесь местных традиционных форм с элементами готики, классицизма, романской архитектуры и т. д.

Д. Числиев. Здание газеты "Заря Востока" в Тбилиси. 1929-1930. Общий вид	Павильоны национальных республик на сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Москве. 1923. Туркестан (архит. Ф. Шехтель)

Павильоны национальных республик на сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Москве. 1923. Киргизиz	Павильоны национальных республик на сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Москве. 1923. Татария

Павильоны национальных республик на сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Москве. 1923. Армения (Н. Буниатов)	Павильоны национальных республик на сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Москве. 1923. Крым (М. Гинзбург)

Павильоны национальных республик на сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Москве. 1923. Азербайджан (Я. Сырыщев)	Павильоны национальных республик на сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Москве. 1923. Грузия

М. Калашников. Железнодорожный вокзал в Гори. 1921. Фасад, план	Н. Северов. Музей Грузии в Тбилиси. Конкурсный проект. 1923

М. Калашников. Музей Грузии в Тбилиси Конкурсный проект. 1923. Фасад

Создание при советской власти конституционно равноправных союзных республик и предоставление автономии бывшим колониальным народам повлияло на процессы развития национальных культур, в ходе которых было естественным возрождение некоторых традиционных форм национального зодчества.

В этих условиях обращение к традиционной национальной форме не всегда свидетельствовало о профессиональном консерватизме архитектора. В первый период становления государственности различных народов нашей страны на характер развития национальной культуры оказывали влияние различные социальные, политические, историко-культурные и иные факторы. Например, не последнюю роль играло в этих условиях и отношение к традиционной архитектурной форме как к символу национального престижа народа.

Это ярко проявилось, например, на сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке 1923 г. в Москве, где павильоны Киргизии, Туркестана, Азербайджана, Армении, Грузии. Татарии, Крыма и других республик в своем внешнем облике как бы представляли местную традиционную архитектуру, являлись своеобразными архитектурными экспонатами, показывающими в наглядной форме самобытность национальной культуры. Причем в задании предлагалось "положить в основу проектирования общего плана и павильонов выставки простоту, национальные признаки и целевой принцип". Использование традиционных форм для подчеркивания национальной специфики местной культуры определялось здесь и особенностью политического момента (только что был создан союз народов - СССР) и специфическими условиями выставки, где архитектура павильонов сама была элементом выставочной композиции, демонстрировалось национальное своеобразие культуры отдельных народов, включая и архитектурные традиции прошлого.

А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в Баилове (Баку). 1928. Общий вид	А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в Баилове (Баку). 1928. Перспектива

А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в Баилове (Баку). 1928. План	Н. Баев. Сабунчинский вокзал в Баку. 1926. Общий вид

А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в Черном городе (Баку). 1929. Перспектива; общий вид	А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в Черном городе (Баку). 1929. Общий вид

Сложнее обстояло дело, когда местные традиционные формы рассматривались как основа развития современной национальной архитектуры. Причем для формирования нового "национального стиля" отбирались, как правило, традиционные формы периода расцвета самобытной архитектуры прошлого.

Так, например, в Средней Азии использовались формы средневековой архитектуры, в Азербайджане - традиции ширванской архитектурной школы XV в. и др. В результате такого подхода к использованию традиций прошлого в национальных республиках в 20-е годы нередко создавались откровенно эклектичные сооружения, например в некоем "восточном стиле" с широким использованием характерных для культовых мусульманских зданий приемов объемно-пространственной композиции и отдельных архитектурных форм - купола, стрельчатой арки, пештака, сталактитов и т. д. Такие сооружения принципиально мало чем отличались от дореволюционного строительства в "национальных стилях".

И все же нельзя не отметить, что в первые годы советской власти национальная стилизация имела определенный социальный и культурный заказ. Эта стилизация тогда не противопоставлялась архитектурному авангарду, еще только формировавшемуся, а была частью сложного политического и культурного процесса самоопределения и автономизации наций. Многим казалось совершенно естественным, что освобождаясь от колониальной администрации народ одновременно отбрасывает и "колонизаторскую" архитектуру. На первых порах неоклассика и эклектика воспринимались по ассоциации с колониальным прошлым. Поэтому обращение в республиках в первые годы советской власти к национальному наследию казалось в той же мере естественным, как и обращение в России в начале XX в. к русской классике.

При этом в ряде республик это обращение к национальному наследию имело глубокие корни в историко-культурных исследованиях. Целый ряд русских и местных архитекторов, отдавших (в том числе до революции) много сил выявлению и изучению памятников архитектуры прошлого различных народов России, в первые годы советской власти сам проектировал в "национальном духе". То обстоятельство, что в ряды "национальных стилизаторов" влились кадры исследователей архитектуры прошлого, придало этому первому этапу стилизации черты "археологичности", связало его действительно с подлинными местными формами, а не с поверхностной стилизацией. Среди серьезных исследователей прошлого, внесших свой вклад в развитие местных стилизаторских школ, были Б. Засыпкин в Средней Азии, Н. Буниатов (Буниатян) в Армении, М. Калашников и Е. Северов в Грузии и др. Участие этих и подобных им архитекторов-исследователей придало основательность национальным школам первой половины 20-х годов, сделало их трудноуязвимыми для критики с художественной точки зрения. За ними стояли авторитетные и искренне работавшие люди, стояло подлинное тщательно изученное и глубоко прочувствованное наследие. Но это же обстоятельство придало этим школам и известную архаичность, так как те, кто изучал и обмерял местную архитектуру, нередко излишне буквально следовали местным традиционным формам.

А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в Сураханах (окрестности Баку). 1928. План	А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в Сураханах (окрестности Баку). 1928. Фасад

А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в Сураханах (окрестности Баку). 1928. Общий вид	А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в Сураханах (окрестности Баку). 1928. Фрагмент

Дворец печати в Баку. Конкурсные проекты. 1928. Я. Свирский и В. Мунц (перспектива)	Дворец печати в Баку. Конкурсные проекты. 1928. Д. Фридман (перспектива)

А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в поселке им. Степана Разина (окрестности Баку). 1932. Перспектива	А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в поселке им. Степана Разина (окрестности Баку). 1932. Аксонометрия

А. и Л. Веснины. Рабочий клуб в поселке им. Степана Разина (окрестности Баку). 1932. План

Развернувшиеся в первые годы советской власти поиски "национального стиля" на базе использования традиционных форм наибольшей интенсивности достигли к середине 20-х годов. В условиях когда во многих республиках еще не ощущалось влияние новой архитектуры, на местах возникают традиционалистские течения, ориентирующиеся на использование архитектурных форм прошлого. В тех республиках, где имелись местные кадры архитекторов, такие течения, как правило, оформляются в творческие школы с определенными теоретическими платформами. В конце 20-х - начале 30-х годов быстрое распространение идей новой архитектуры в различных городах и республиках нашей страны привело к обострению борьбы сторонников "национальных стилей" с архитекторами-новаторами. При этом большую роль сыграла творческая помощь архитекторов Москвы и Ленинграда.

Формирование в республиках современных национальных архитектурных школ протекало в 20-е годы в чрезвычайно сложных и неблагоприятных условиях: различие традиций и уровней развития местной архитектуры, дефицит кадров, засилье эклектики и стилизации, неразработанность художественно-композиционных приемов новой архитектуры и т. д. Приходилось не только преодолевать эклектику и "национальную стилизацию", но и проходить через первоначальный период освоения новой архитектуры, который внешне воспринимался как нивелирование национальных особенностей архитектуры. Лишь освоив все функционально-конструктивные и художественно-композиционные приемы новой архитектуры, можно было в процессе новаторских поисков создавать национальную архитектурную школу (в пределах стилевого единства новой архитектуры).

В целом такой процесс развития архитектуры и происходил в национальных республиках в рассматриваемый период, но он не успел завершиться практически нигде и был прерван в начале 30-х годов на различной стадии. Для многих республик весь процесс развития архитектуры в эти годы можно условно разделить на три этапа, приблизительно равные по времени (четыре - шесть лет). Для первого этапа (во время которого во многих республиках еще продолжалась борьба за советскую власть) характерно преобладание эклектики и стилизации в различных "исторических" стилях. Второй этап (1923-1928) - время наиболее интенсивных поисков "национальных стилей" на базе использования местных архитектурных традиций прошлого. Третий этап (конец 20-х - начало 30-х годов) характеризуется постепенным утверждением новаторских течений в архитектуре республик, интенсивным освоением опыта новой архитектуры, формированием современных национальных школ. Возможности для таких процессов формирования современных национальных школ подготавливались в 20-е годы как разработкой теоретических проблем, связанных с проблемой национального и интернационального в современной архитектуре, так и созданием новых кадров для республик.

Сторонники архитектурного авангарда не отрицали необходимости поисков национального своеобразия архитектуры. Но в отличие от сторонников "национальных стилей", ориентировавшихся на использование форм исторической архитектуры, они главное видели в учете местного быта, климата, природного окружения. При этом они принципиально отвергали формы архитектуры прошлого, связанные с типами зданий, обслуживавших господствующие классы и религию, считая, что прогрессивные национальные традиции более полно отразились в народном зодчестве, при этом прежде всего не в декоре, а в учете местных условий (климата, быта и т. д.) и в характере объёмно-пространственной композиции сооружении.

С. Дадашев и М. Усейнов. Фабрика-кухня в Баку. 1930. Общий вид	С. Дадашев и М. Усейнов. Фабрика-кухня в Баку. 1930. Фрагменты интерьера

С. Дадашев и М. Усейнов. Фабрика-кухня в Баку. 1930. Террасы на плоской крыше	С. Пэн. Дворец печати в Баку. 1928-1931. Общий вид

С. Пэн. Дворец печати в Баку. 1928-1931. План

Наиболее последовательно эту позицию проводили в своих теоретических и практических работах конструктивисты.

"Правильно примененный функциональный метод должен дать решение и вопроса национального облика архитектуры", - писал в 1926 г. М. Гинзбург, в течение нескольких лет перед этим углубленно занимавшийся, изучением архитектуры Средней Азии и Крыма. "Должны быть учтены все предпосылки, определяющие современное лицо Национальных Советских республик: 1) предпосылки многовекового бытового и климатического характера, характера, определяющегонациональное лицо Республики; 2) предпосылки нового социального уклада, новых форм строящейся жизни и завоеваний современной техники, являющиеся общими и едиными для всего СССР, предпосылки, определяющие нарастание новых общесоюзных сил строящегося социализма.

Только учет предпосылок обеих категорий может дать правильное решение.

С этой точки зрения, конечно, не выдерживает никакой критики воскрешение старых архитектурных декоративных форм того или иного национального стиля.

Но если отмершие предпосылки остаются позади, то есть целый ряд чисто национальных предпосылок, игнорировать которые, конечно, никак нельзя - это живой восточный город в его целом, в его бытовых особенностях, отразившихся на строении улиц и площадей, на организме жилого дома, в его климатических отличиях и прочих чертах его индивидуальной характеристики.

...блестящие мечети - мертвый материал истории, а неказистое жилище бедного мусульманина - отправная точка для развития его новой культуры"¹.

Уже на выставке 1923 г. М. Гинзбург, создавая павильон Крымской республики, использовал традиции народного татарского жилища, в то время как Ф. Шехтель в павильоне Туркестана использовал композицию и формы мемориальных и культовых средневековых сооружений, Н. Буниатов в армянском павильоне - формы местной культовой архитектуры, Н. Сырищев в павильоне Азербайджана - дворцово-культовые формы.

В резолюции по докладам идеологической секции, принятой на Первой конференции ОСА в 1928 г., говорилось: "Работе ряда архитекторов в национальных республиках Советского Союза, сводящейся к воскрешению национальных стилей старой буржуазной культуры, мы противопоставляем работу, направленную на создание социально-новой архитектуры при учете национально-бытовых, климатических, технических и экономических предпосылок отдельных республик на основе коренного изменения социально-классовых взаимоотношений"².

Наиболее характерными для понимания конструктивистами проблемы национального и интернационального в современной архитектуре являются работы лидеров этого течения для национальных республик (постройки Весниных в Баку, Гинзбурга в Алма-Ате и др.).

В середине 20-х годов в Азербайджане возобладало традиционалистское течение, ориентировавшееся на освоение традиций ширванской архитектурной школы XV в. Программным произведением традиционалистского "национального стиля" является Сабунчинский вокзал в Баку (архит. Н. Баев, 1926), в котором широко использованы такие формы "восточной" архитектуры, как стрельчатая арка, пештак, купол, сталактиты и др.

В конце 20-х - начале 30-х годов в Азербайджане побеждает новая архитектура. Создавая современные по планировке, конструкциям и облику здания, архитекторы стремились при их проектировании учесть местные природные и бытовые особенности.

Характерны в этом отношении рабочие клубы, построенные в эти годы в Баку и в окрестностях города по проектам Весниных. Решенные по принципу павильонной композиции и занимая целый квартал с внутренним двором или глубоким курдонером, эти клубы имеют сложное объемно-пространственное построение и своим внешним обликом (галереи, открытые террасы, лоджии, балконы) органично включаются в традиционную застройку.

В конце 20-х - начале 30-х годов в Баку строится целый ряд крупных общественных сооружений в духе новой архитектуры - Дворец печати (архит. С. Пэн), фабрики-кухни (архитекторы С. Дадашев и М. Усейнов; К. Сенчихин), школа-дворец и др.