В дерри ниггеры ловят птичек 1 страница

На оранжевых было написано:

НЕУДАЧНИКИ ПРОДОЛЖАЮТ ПРОИГРЫВАТЬ.

СТЭНЛИ УРИС НАКОНЕЦ ВПЕРЕДИ

– Майк? – позвал его Ричи из справочного, где собрались все остальные. – Ты что там, умер?

Почти, – подумал Майк, глядя на воздушные шарики, кровь и перья в холодильнике.

В ответ он крикнул:

– Я думаю, что вам, ребята, лучше подойти сюда. Он услышал, как скрипнули стулья, и среди невнятных голосов Ричи сказал: «О, Господи, что опять?», а другим слухом, слухом своей памяти услышал, как Ричи сказал что-то ещё, и неожиданно вспомнил, что давно искал; более того, он понял, почему это оказалось таким неуловимым. Он вспомнил реакцию остальных, когда он пришёл в самую тёмную, самую заросшую часть Барренса и в тот день… ничего не случилось. Никто не удивился, никто не спросил, как он нашёл их, никто ничего не расспрашивал. Бен жевал «Твинки», он точно помнил, Беверли и Ричи курили сигареты, Билл лежал на спине, закинув руки за голову и смотрел в небо, Эдди со Стэном внимательно разглядывали веточки, разложенные поверх квадратной ямы со стороной около пяти футов.

Никто не удивился, никто не спросил, никто не расспрашивал. Он просто появился, и его приняли. Они как будто, сами того не ведая, ждали его. И этим третьим ухом, принадлежавшим его памяти, он услышал детский голосок Ричи, такой же писклявый, как недавно в библиотеке:

– Лоди, мись Клоди, сюда опять идёт…

…челный мальцик! Запилайтесь, я не знаю, зацем он плисел в Балленс. Посмотли на его кульцавую голову, Больсой Билл!

Билл даже не повернул головы, он продолжал задумчиво разглядывать кучевые облака, плывшие по небу. Он был полностью погружён в свои размышления. Однако Ричи не обиделся, что его обделили вниманием, и продолжал лепетать:

– Вы только посмотлите, кульцавая голова плинес мне есе один тюлъпанцик. У меня узе есть один на веланде…

– Би-би, Ричи, – сказал Бен с полным ртом, и Беверли рассмеялась.

– Привет, – неуверенно произнёс Майк. Сердце его билось немного сильнее обычного, но он сам решил для себя, что должен сюда прийти. Он был обязан поблагодарить их, а отец его учил, что долги надо отдавать, и чем быстрее, тем лучше, пока их не накопилось слишком много.

Стэн оглянулся.

– Привет, – сказал он и снова посмотрел на квадрат с веточками. – Бен, ты уверен, что это то, что нужно?

– Абсолютно, – сказал Бен. – Привет, Майк.

– Хочешь сигаретку, – предложила Беверли. – У меня ещё две остались.

– Нет, спасибо.

Майк глубоко вздохнул и сказал:

– Я хочу вас ещё раз поблагодарить, что вы спасли меня тогда. Те парни меня не пощадили бы. Мне жаль, что некоторые из вас пострадали из-за меня.

Билл махнул рукой:

– Не ббеспокойся об этом. Они и нннас ддоставали целый ггод, – он сел и посмотрел на Майка с неожиданным интересом. – Могу я тебя кккое о чём ссспросить?

– Спрашивай, – он робко присел. Майк уже слышал такое начало. Этот парень Денбро собирается спросить его, что значит быть негром.

Но вместо этого Билл сказал:

– Когда два года ннназад Ллларсен пподал нннеберущийся нна чччемпионате, ккак ддумаешь, ему ппросто пповезло?

Ричи слишком сильно затянулся сигаретой и закашлялся. Беверли добродушно похлопала его по спине:

– Ты ещё новичок, Ричи, тебе надо учиться.

– Мне кажется, она обрушится, Бен, – с беспокойством сказал Эдди, глядя на яму, – а я не уверен, что мне хочется быть похороненным заживо.

– Если не хочешь, чтобы тебя похоронили заживо, – сказал Бен, – то просто возьми и соси свой проклятый аспиратор, пока тебя от него кто-нибудь не оттащит.

Стэну Урису шутка показалась прелестной. Он запрокинул голову и смеялся до тех пор, пока Эдди не пнул его по ноге и не сказал, чтобы он заткнулся.

– Повезло, – наконец произнёс Майк. – Мне кажется, в любом неберущемся мяче больше везения, чем умения.

– И я тттак сосчитаю, – сказал Билл. Майк хотел развить эту тему, но Билл, казалось, был удовлетворён его ответом. Он опять лёг, сцепил руки над головой и принялся дальше изучать облака.

– Ребята, что это вы сооружаете? – спросил Майк, указывая на квадрат.

– О, это идея недели Соломенной Головы, – сказал Ричи. – В прошлый раз он затопил Барренс, но это был так, пустяк, вот сейчас – настоящий класс. Называется: вырой штаб. В следующем месяце…

– Ннне нннадо обижать Ббена, – сказал Билл, глядя в небо, – это нннехорошо.

– Ради бога, Билл, я просто шучу.

– Иногда ттты сслишком мммного шутишь, Ррричи. Ричи выслушал упрёк молча.

– Я так и не понял, – сказал Майк.

– Ну, это очень просто, – сказал Бен. – Они хотели построить штаб на дереве, и это легко сделать. Но у людей дурацкая привычка ломать себе кости, когда падают с деревьев…

– Петушок-петушок, одолжи косточку… – сказал Стэн и снова засмеялся, а остальные озадаченно уставились на него. Чувство юмора Стэна оставляло желать лучшего, и те немногие шутки, которые он отпускал, были в основном такого характера.

– Вы есть сходить с ума, сеньоро, – сказал Ричи. – В вашей голова завелась таракан, я думать.

– В общем, так, – сказал Бен. – Вот что мы делаем. Мы выкопали яму около пяти футов. Глубже сделать нельзя, потому что, как мне кажется, дальше находятся грунтовые воды. Они здесь очень близко к поверхности. Потом мы укрепим края, чтобы они не обвалились, – здесь он выразительно посмотрел на Эдди, но Эдди остался невозмутим.

– И что потом? – спросил Майк, заинтересовавшись.

– Потом мы сделаем перекрытие.

– А-а.

– Наложим сверху досок. Можно сделать люк или что-нибудь в этом роде, чтобы можно было входить и выходить, даже окна, если захотите.

– Ннам нннадо ннесколько ппетель, – сказал Билл, продолжая следить за облаками.

– Можно купить в скобяной лавке у Рейнольдса, – сказал Бен.

– Ребята, у ккого есть ккарманные ддденьги? – спросил Билл.

– У меня есть пять долларов, – сказала Беверли, – я их заработала, когда подрабатывала няней.

Ричи моментально встал на четвереньки и пополз к ней.

– Я люблю тебя, Бевви, – сказал он, глядя на неё преданными собачьими глазами. – Ты выйдешь за меня замуж? Мы будем жить в бунгало среди кипарисов…

– Среди чего? – сказала Беверли, а Бен смотрел на них со смешанным чувством тревоги, удивления и сосредоточенности.

– Среди кипарисов, окружающих бунгало. Пять баксов нам хватит за глаза, любимая, и тебе, и мне, и нашим троим малышам… Беверли рассмеялась и смущённо отошла в сторону.

– Нннадо пподсчитать зазазатраты, – сказал Билл. – Ппполучится ли у ннас штаб?

– После того, как мы перекроем яму досками, – продолжал Бен, – мы намажем их супермощным клеем «Тэнгл-Трек» и обложим дёрном. Можно присыпать сосновыми иголками. Мы заберёмся туда, и люди типа Генри Бауэрса будут ходить прямо над нами и не будут знать, что мы здесь.

– Это ты сам придумал? – спросил Майк. – Господи, вот здорово! Бен улыбнулся. Настала его очередь краснеть. Неожиданно Билл сел и посмотрел на Майка.

– Хххочешь ппомочь?

– Ещё бы… конечно, – сказал Майк. – Это было бы замечательно.

Остальные переглянулись.

Нас семеро, – подумал он и безо всякой причины вздрогнул.

– Когда вы собираетесь начать?

– Очень сскоро, – сказал Билл, и Майк знал – знал, что Билл говорит не только о подземном штабе Бена. И Бен это знал, и Ричи, и Беверли, и Эдди. Даже Стэн Урис перестал улыбаться, – Очень скоро ммы ссделаем, что ззадумали.

Наступила пауза, и Майк понял две вещи. Они хотели ему что-то сказать, о чём-то рассказать… и он не был до конца уверен, что хочет это слышать. Бен собрал веточки и теперь бесцельно бросал их в грязь. Волосы свисали ему прямо на лицо. Ричи грыз и без того обгрызенные ногти. Только Билл смотрел прямо на Майка.

– Что-то не так? – с беспокойством спросил Майк. Медленно подбирая слова, Билл сказал:

– Ммы – отряд. Если хххочешь, мможешь вввступить в ннаш отряд, нно тты дддолжен сбудешь хранить ннашу ттайну.

– Ты имеешь в виду штаб? – спросил Майк более тревожно. – Да, конечно…

– У нас есть другая тайна, парень, – сказал Ричи, не глядя на Майка. – И Большой Билл хочет сказать, что этим летом нам предстоит совершить нечто более важное, чем выкопать подземный штаб.

– Он прав, – сказал Бен.

Неожиданно раздался свистящий звук. Майк подскочил. Но это был всего лишь Эдди. Он виновато посмотрел на Майка, пожал плечами и кивнул.

– Ладно, – наконец сказал Майк, – не испытывайте моё терпение. Рассказывайте.

Билл посмотрел на остальных.

– Мможет, ккто-то из присутствующих нне хочет, чччтобы он был в ннашем отряде?

Никто не ответил и не поднял руки.

– Ккто хочет рассказать? – спросил Билл. Снова наступило долгое молчание, и на этот раз Билл не стал его нарушать. Наконец Беверли вздохнула и подняла на Майка глаза.

– Дети, которых убили, – сказала она. – Мы знаем, кто это делает, и это – не человек.

Они рассказали ему все по очереди: о клоуне на льду, о прокажённом под балконом, о крови и голосах в водостоке, о мёртвых мальчиках в водонапорной башне. Ричи рассказал о том, что случилось, когда они с Биллом возвращались по Нейболт-стрит. Последним был Билл, который рассказал об ожившей школьной фотографии и о картинке, которая схватила его за руку. В конце рассказа он объяснил, что Оно убило его брата Джорджи и что отряд Неудачников собирается уничтожить чудовище… что бы оно из себя ни представляло.

Позднее, когда Майк возвращался вечером домой, он вспоминал, что сначала он слушал с недоверием, которое потом переросло в страх, и подумал, что тут в конце концов он мог вскочить и убежать без оглядки в полной уверенности, что либо попал в компанию белых детей, которые не любят чёрных, либо что находится среди шестерых сумасшедших, которые нахватались друг от друга безумных фантазий, подобно детям, заразившимся в школе друг от друга опасной болезнью.

Но он не убежал, потому что, несмотря на весь ужас, у него появилось странное чувство успокоенности. Или какое-то другое, очень простое чувство, словно он пришёл домой. Нас здесь семеро, – снова подумал он, когда Билл, наконец, закончил свой рассказ.

Он открыл рот, ещё не зная, что собирается сказать.

– Я видел клоуна, – сказал он.

– Что? – одновременно спросили Ричи и Стэн, а Беверли так резко повернула голову, что её лошадиный хвост перепрыгнул с левого плеча на правое.

– Я видел его четвёртого, – медленно сказал Майк, в основном обращаясь к Биллу. Билл пристально смотрел прямо в зрачки Майка. – Да, четвёртого июля.

На мгновение он замешкался и подумал: Но я узнал его. Я узнал его, потому что видел его не в первый раз. И не в первый раз я видел что-то… что-то не то.

Затем он вспомнил о птице; впервые с самого мая он позволил себе подумать о ней, если не считать ночных кошмаров. Он решил, что сходит с ума. Какое он испытал облегчение, когда понял, что он не сумасшедший… но это облегчение было пугающим. Он облизал губы.

– Продолжай, – нетерпеливо сказала Бев. – Поживее.

– Ладно, дело в том, что я участвовал в параде. Я…

– Я видел тебя, – сказал Эдди. – Ты играл на саксофоне.

– Вообще-то это тромбон, – сказал Майк. – Я играю в оркестре нейболтской церковной школы. Короче, как бы там ни было, я видел этого клоуна. Он раздавал детям шарики. Он был таким же, как о нём рассказывали Бен и Билл. Серебристый костюм, оранжевые пуговицы, белый грим на лице, большая красная улыбка. Не знаю, что это: помада или грим, но выглядит как кровь.

Остальные кивнули, взволнованные рассказом Майка, а Билл продолжал пристально смотреть ему в глаза.

– И рыжая пппакля нна гголове? – спросил он, бессознательно шевельнув над головой пальцами. Майк кивнул.

– Когда я увидел его такого… я испугался. И пока я смотрел на него, он повернулся и помахал мне рукой, как будто прочитал мои мысли, или чувства, или как там это называется. И я… ещё больше испугался. Я не знаю почему, но за пару секунд он так меня напугал, что я даже не мог больше играть на тромбоне. У меня пересохло во рту, и я почувствовал… – Он мельком взглянул на Беверли. Теперь он отчётливо вспомнил, как нестерпимо ярко вспыхнуло солнце на меди тромбона, а музыка показалась очень громкой, а небо – слишком синим. Клоун поднял руку в белой перчатке (в другой он держал нитки шариков) и медленно помахал ему на прощанье; его кровавая улыбка была такой красной и такой широкой, что Майк чуть не закричал. Он вспомнил, как у него свело живот, а в кишечнике стало тесно и горячо, и он чуть не наложил прямо в штаны. Но при Беверли он не мог об этом рассказать. Никто никогда не скажет подобной чепухи при девчонках, даже при таких, при которых можно сказать «стерва» или «дрянь»… – Я испугался, – закончил он, чувствуя, как его рассказ прозвучал очень слабо, но он не знал, как рассказать об остальном. Но они кивнули, словно все поняли, и он почувствовал невероятное облегчение. Почему-то этот клоун, который смотрел на него и улыбался красной улыбкой, медленно машущий ему вслед рукой в белой перчатке… испугал его больше, чем Генри Бауэре и его дружки. Намного больше.

– Потом мы прошли, – продолжал Майк. – Мы промаршировали к Мейн-стрит, и я опять увидел его. Он раздавал детям шарики. Но почти все дети не хотели их брать. Некоторые малыши плакали. Я не мог понять, как он так быстро добрался туда. Я решил, что их, видимо, двое, просто они одеты одинаково. Команда. Но он повернулся, и снова мне помахал, и я узнал его. Это был тот же человек.

– Он не человек, – сказал Ричи, и Беверли вздрогнула. Билл на минуту обнял её, и она с благодарностью посмотрела ему в глаза.

– Он помахал мне… и потом подмигнул. Как будто знал какую-то тайну. Или как будто понял, что я узнал его. Билл снял руку с плеча Беверли.

– Ттты узнал его?

– Мне кажется, да, – сказал Майк. – Мне надо кое-что проверить, и потом я скажу наверняка. У моего отца есть кое-какие открытки… Он их собирает… Послушайте, ребята, вы тут ещё будете играть?

– Конечно, – сказал Бен. – Нам же надо построить штаб. Майк кивнул.

– Я проверю и скажу, прав ли я. Если я прав, то могу принести открытки сюда.

– Ссстарые? – спросил Билл.

– Да.

– Чччто там? – спросил Билл.

Майк открыл рот и потом снова закрыл. Он нерешительно оглядел их и сказал:

– Вы подумаете, что я сошёл с ума. Или вру.

– Ттты решил, чччто ммы сссумасшедшие? Майк покачал головой.

– Готов поспорить, что мы не сумасшедшие, – сказал Эдди. – Я, конечно, не совсем здоров, но я не ненормальный. Мне так кажется.

– Нет, – сказал Майк. – Не думаю, что ты сумасшедший.

– Ххорошо, мы тоже не ббудем считать тебя сссумасшедшим, – сказал Билл.

Майк оглядел их с ног до головы и, откашлявшись, сказал:

– Я видел птицу. Два или три месяца назад. Я видел птицу. Стэн У рис посмотрел на Майка.

– Какую именно? Майк неохотно ответил:

– Она была похожа на воробья, но напоминала немного малиновку. У неё была оранжевая грудка.

– Ясно, и что такого особенного в этой птичке? – спросил Бен. – В Дерри много птиц, – но ему было не по себе и, когда он посмотрел на Стэна, он был уверен, что Стэн вспоминает водонапорную башню и как он остановил это, когда начал выкрикивать названия птиц. Но когда Майк заговорил, он забыл об этом и обо всём остальном.

– Эта птица была больше, чем дом, – сказал он. Он посмотрел на их потрясённые, изумлённые лица. Он ожидал, что они засмеются, но никто из них не засмеялся. У Стэна был такой вид, словно его кто-то стукнул кирпичом. Его лицо стало бледным, как безжизненное ноябрьское солнце.

– Клянусь, что это правда, – сказал Майк. – Это была гигантская птица, как в фильмах ужасов про доисторические времена.

– Да, как «Гигантский коготь», – сказал Ричи. Он вспомнил, что птица в том фильме выглядела фальшивой, но к тому времени, когда она добралась до Нью-Йорка, он уже был так взволнован, что рассыпал воздушную кукурузу на балконе в «Аладдине»… Фокси Фоксворт чуть не вышвырнул его из кинотеатра, но фильм и так уже почти закончился. Время от времени вы получаете пинок под зад, но, как говорит Большой Билл, придёт и ваш черёд.

– Но она не казалась доисторической, – сказал Майки. – И она не была похожа на этих, как их там, в греческих легендах…

– Рррух, – предположил Билл.

– По-моему, так. На них она тоже не была похожа. Она была нечто среднее между малиновкой и воробьём. Самая обычная птица, – он засмеялся немного странно.

– Гггде? – начал Билл.

– Расскажи нам, – просто сказала Беверли.

И, собравшись с мыслями, Майк стал рассказывать. Он видел, как их лица становятся всё более сосредоточенными и испуганными, но в них не было ни недоверия, ни насмешки, и почувствовал, как что-то тяжёлое сжимается у него в груди. Так же как Бен со своей мумией или Эдди с прокажённым, или Стэн с утонувшими мальчиками, он увидел то, что могло бы привести его к настоящему помешательству; не из-за ужаса, а из-за того, что потрясение было слишком велико и необъяснимо. Этому не существовало рационального объяснения, это надо было просто не заметить. Майк читал, что свет Божьей любви опалял лицо Илии и сделал его чёрным; но когда это произошло, Илия был уже стариком, и, видимо, вот в чём разница. Пытался ли кто-нибудь из этих библейских парней потягаться с ангелом, когда они только вышли из детского возраста?

Он остался в живых, но у него сложился свой собственный взгляд на мир. Он был достаточно молод, и этот взгляд оказался невероятно разносторонним. Но то, что произошло в тот день, тем не менее проникло в самые отдалённые уголки его разума, и иногда во сне он убегал от этой гротескной птицы, а её гигантская тень нависала прямо над ним. Некоторые из этих снов отложились у него в памяти, некоторые он забыл, но все они были – тени, которые двигались сами по себе.

Майк рассказал им историю с птицей у старого литейного завода и как он, убегая оттуда, спрятался в трубе. Позднее трое из них, Бен, Ричи и Билл, отправились в публичную библиотеку. Бен и Ричи оглядывались по сторонам, не появится ли Бауэре, а Билл только, нахмурившись, смотрел на тротуар, погружённый в свои мысли. Примерно через час после того, как Майк поведал свою историю, он ушёл, сказав, что отец велел прийти к четырём, чтобы собрать горох. Беверли сказала, что ей надо сходить в магазин и приготовить отцу обед. У Эдди и Стэна тоже нашлись свои дела. Но перед тем как разойтись, они начали копать то, что должно было скоро стать их штабом, если Бен не ошибся. Для Билла и для всех остальных, как ему казалось, копание было актом почти символическим. Они начали делать это. Что бы они ни задумали сделать, они делали это вместе, у них был отряд, и они начали делать это.

Бен спросил Билла, поверил ли он рассказу Майка Хэнлона. Они проходили мимо городского Дома культуры. Библиотека находилась как раз впереди – большое каменное продолговатое здание в тени столетних вязов, ещё не тронутых голландской болезнью, которая скоро подкосит их.

– Да, – сказал Билл. – Ммне ккажется, что это ппправда. Бббезумная, нно ппправда. А ты как сосчитаешь, Ррричи? Ричи кивнул.

– Да. Я не хочу в это верить, если вы понимаете, что я имею в виду, но по-моему, да. Помните, что он сказал о птичьем языке? Билл и Бен кивнули. На языке был оранжевый пушок.

– Вот ведь скандалист, – сказал Ричи. – Словно шутник из комиксов как Лекс Лютор или Джокер или ещё кто-нибудь такого рода. Всегда оставляет фирменный знак.

Билл задумчиво кивнул. Оно было похоже на шутника из комиксов. Потому что они его таким видели. Именно таким его придумали. Да, скорее всего. Всё это детские фантазии, но почему-то эта штука – их детская фантазия – была слишком буйной.

Они перешли на другую сторону улицы, где находилась библиотека.

– Я спросил Стэна, ссслышал ли он ккогда-нибудь о такой птице, – сказал Билл, – не обязательно ттакой ббболыыой, а ппросто…

– Настоящей? – договорил Ричи. Билл кивнул.

– Он ссслышал, что гтде-то в Южной Ааамерике или Аааафрике должна быть пппохожая, но не в этих мместах.

– Значит, он не поверил? – спросил Бен.

– Он ппповерил, – ответил Билл. И рассказал о том, что предположил Стэн, когда они с Биллом ходили за велосипедом Стэна. Стэну пришло в голову, что до того, как Майк поведал свою историю, никто из них не видел эту птицу. Что-то другое, может быть, но не эту птицу, потому что эта птица была личным кошмаром Майка Хэнлона. Но теперь… теперь птица стала собственностью всего отряда неудачников. Любой из них мог увидеть её теперь. Она не обязательно должна выглядеть так, как описал её Майк; Билл мог её увидеть в виде вороны, Ричи – ястребом, Беверли – золотистым орлом; и ещё одно знал Стэн: что Оно теперь могло всем им явиться в виде птицы. Билл сказал Стэну, что если это так, то любой из них может теперь увидеть прокажённого, мумию и, возможно, мёртвых мальчиков.

– И это значит, что мы должны как можно скорее что-то делать, – ответил Стэн. – Оно знает…

– Ччто? – резко спросил Билл. – Ввсе, что зззнаем мы?

– Парень, если Оно знает всё, то мы погибли, – ответил Стэн. – Но могу поспорить, что Оно знает, что мы знаем про Него. Мне кажется, Оно попытается добраться до нас. Помнишь, о чём мы говорили вчера?

– Да.

– Мне бы хотелось пойти с тобой.

– Бббен с Ррричи ттоже ббудут. Бен ддействительно остроумный пппарень, и Ррричи тоже, кккогда не ввыпендривается.

Теперь, когда они стояли около библиотеки, Ричи спросил Билла, что конкретно он имел в виду. Медленно произнося слова, чтобы не очень сильно заикаться, Билл рассказал им всё. Эта мысль вертелась в голове на протяжении двух последних недель, но ему не хватало именно истории Майка с птицей, чтобы идея обрела нормальный вид.

Что делают, когда хотят избавиться от птиц?

Лучше всего подстрелить их.

Что делают, когда хотят избавиться от чудовища? В кино показывают, что лучше всего подстрелить его серебряной пулей.

Бен и Ричи выслушали его достаточно почтительно. Потом Ричи спросил:

– Где ты достанешь серебряную пулю, Большой Билл? Закажешь по почте?

– Очень сссмешно. Ннам пппридется самим сделать её.

– Как?

– По-моему, для того мы и пришли в библиотеку. Чтобы выяснить это, – сказал Бен.

Ричи кивнул и поправил очки. Глаза за стёклами очков были серьёзными и задумчивыми… но он сомневался, подумал Билл. Он чувствовал, что и сам не уверен в успехе. По крайней мере, Ричи больше не дурачится, а это уже шаг вперёд.

– Кажется, у твоего отца есть «Вальтер»? – спросил Ричи. – Тот, который мы брали на Нейболт-стрит.

– Да, – ответил Билл.

– Если мы действительно будем знать, как сделать серебряную пулю, где мы возьмём серебро? – спросил Ричи.

– Я позабочусь об этом, – скромно сказал Бен.

– Так… хорошо, – сказал Ричи. – Пусть об этом позаботится Соломенная Голова. Что дальше? Опять Нейболт-стрит? Билл кивнул.

– Ооопять Нннейболт-стрит. И пшютом ммы пппрострелим его вввонючую гголову.

Трое ребят постояли ещё немного, серьёзно глядя друг на друга, и пошли в библиотеку.

– Конечно, робята, опять тот же чорный парня! – закричал Ричи голосом ирландца-полицейского.

Прошла неделя, была уже почти середина июля, и подземный штаб был почти готов.

– Допрос утро тебе, мистер О'Хэнлон, сор! И прекрасно, прекрасно день обещать быть! Прекрасно, как картошка, как мой старый мам бывало…

– Насколько я знаю, Ричи, полдень – это конец утра, – сказал Бен, неожиданно появляясь из ямы, – и полдень был два часа назад.

Они с Ричи укрепляли стенки ямы. Бен снял свитер, потому что день был жаркий, а работа – не из лёгких. Посеревшая от пота футболка прилипла к груди и мешком свисала на животе. Взгляд у него был в высшей степени самонадеянный. Но Майк подозревал, что стоит появиться Беверли, как Бен снова спрячется в свой нелепый свитер, не успеете вы и глазом моргнуть.

– Не надо колкостей, ты говоришь совсем как мистер Стэн, – сказал Ричи. Пять минут назад он вылез из ямы, потому что, как он сказал, настало время перекурить.

– Мне послышалось, что ты сказал, что у тебя нет сигарет, – сказал Бен.

– Да, – сказал Ричи. – Но это дело принципа.

Майк держал под мышкой отцовский альбом с фотографиями.

– Где все? – спросил он. Он знал, что Билл должен быть где-то поблизости, так как видел под мостом Сильвера.

– Билл и Эдди ушли на свалку примерно полчаса назад, за досками, – сказал Ричи. – Стэнни и Бев отправились в скобяную лавку Рейнольдса за петлями. Я не знаю, зачем там вверх-вниз скачет ряса Соломенной Головы – вверх-вниз ха-ха, усёк? – но, видимо, пользы от него никакой. Мальчику нужен кто-нибудь, чтобы за ним приглядывал, понимаешь? Между прочим, ты должен нам двадцать три цента, если всё ещё хочешь быть в нашем отряде. Твой пай за петли.

Майк переложил альбом из правой руки в левую и полез в карман. Он отсчитал двадцать три цента (в общем итоге его оставшееся богатство составило десять центов) и протянул их Ричи. Затем он подошёл к яме и посмотрел вниз.

Это была уже не просто яма. Её края были аккуратно выровнены и укреплены. Доски были все разной формы и ширины, но Бен, Билл и Стэн над ними хорошенько потрудились и с помощью инструментов из магазина Зака Денбро довели их до нужной кондиции (Билл очень болезненно следил, чтобы все инструменты каждый вечер и в том же состоянии возвращались на прежнее место). Бен с Ричи прибивали поперечины между подпорками. Рядом лежал сваленный в кучу дёрн для крыши штаба.

– Мне кажется, вы, ребята, неплохо потрудились, – сказал Майк.

– Конечно, – сказал Бен и указал на альбом. – Что ты принёс?

– Альбом отца, – сказал Майк. – Он собирает старые открытки и вырезки из газет про Дерри. Это его хобби. Пару дней назад я его просматривал – я говорил вам, что мне показалось, я где-то видел этого клоуна раньше. И я видел его. Здесь. Вот поэтому я принёс это сюда. – Ему стыдно было признаться, что он не осмелился спросить на это разрешения у отца, побоявшись вопросов, которые могли последовать из его просьбы. Он, как воришка, взял его из дома, пока отец сажал помидоры на западном поле, а мать развешивала бельё на заднем дворе. – Я думаю, вам, ребята, стоит тоже на это посмотреть.

– Ладно, давай посмотрим, – сказал Ричи.

– Я бы подождал остальных. Так было бы лучше.

– О'кей, – Ричи, по правде говоря, не горел желанием рассматривать открытки с видами Дерри ни в этом, ни в каком другом альбоме. Особенно после того, что случилось в комнате Джорджи. – Хочешь помочь мне и Бену укрепить стенки?

– Ещё бы, – Майк осторожно положил альбом отца на землю подальше от ямы, чтобы не заляпать его грязью, и взял лопату.

– Копай здесь, – сказал Бен и показал Майку участок, где надо было копать. Примерно на фут глубиной. Потом я вставлю доску и подержу её, чтобы она не упала, а ты в это время её засыплешь землёй.

– Хороший план, парень, – глубокомысленно изрёк Ричи, сидя на краю ямы и болтая ногами.

– А почему бы тебе самому этим не заняться? – спросил Майк.

– Я что-то притомился, – с довольным видом сказал Ричи.

– Как продвигается ваш с Биллом план? – Майк остановился, чтобы снять рубашку, и снова принялся копать. День был очень жаркий, даже в Барренсе.

– Так… неплохо, – сказал Ричи, и Майку показалось, что он бросил на Бена предостерегающий взгляд. – По-моему, неплохо.

– Почему молчит радио, Ричи? – спросил Бен. Он соскользнул в яму, в которой копал Майк. Транзистор Ричи висел на ремне в укромном месте, – на толстой ветке ближайшего кустарника.

– Батарейки сели, – сказал Ричи. – Ты забрал мои последние двадцать пять центов, чтобы купить петли, помнишь? Жестоко, Соломенная Голова, очень жестоко. После всего, что я для тебя сделал. Кроме того, единственное, что я могу сейчас поставить, это «WABI», а они играют рок-н-ролл.

– Что?

– Соломенная Голова думает, что Томми Сендс и Пат Бун поют рок-н-ролл, – сказал Ричи, – но он так думает, потому что он больной. Элвис поёт рок-н-ролл, Эрни К. Доу поёт, рок-н-ролл, Карл Перкинс поёт рок-н-ролл, Бадди Холли. «О-о, Пегги… моя Пегги…»

– Прошу тебя, Ричи, – сказал Бен.

– А ещё, – сказал Майк, налегая на лопату, – Фате Домино, Чак Берри, Литл Ричард, Шеп и «Лаймлайтс», Лаверн Бейкер, Френки Лаймон и «Тинэйджеры», Ханк Баллард и «Миднайтерс», «Коастерс», «Айсли Бразерс», «Кресте», «Чордс», Стик Макги…

Они смотрели на него с таким изумлением, что Майк рассмеялся.

– Я запутался сразу после Литл Ричарда, – сказал Ричи. Он любил Литл Ричарда, но если у него и был этим летом тайный кумир в рок-н-ролле, то это – Джерри Ли Льюис. Его мать случайно вошла в гостиную в тот момент, когда Джерри Ли выступал в «Американской эстраде». Как раз в эту минуту Джерри Ли влез на пианино и играл на нём, вися вниз головой. Он пел «Студенческий рок-н-ролл». Какое-то время Ричи был уверен, что мать упадёт в обморок. В обморок она не упала, но она была настолько потрясена увиденным, что за обедом поставила вопрос о том, чтобы отправить Ричи провести остаток лета в спортивном лагере. Теперь Ричи занавесил глаза волосами и запел: «Давай, детка, все кошечки в университете танцуют рок-н-ролл…»