Июля 1999 года, понедельник

РАССКАЗЫВАЕТ ДЕНИС АКСЁНОВ (ШОЛЬЦ).

Я всё-таки очень странный человек. Две недели назад я впервые переспал с девушкой, и наверное, должен радоваться, ведь мне так этого хотелось, но на душе мерзко и тоскливо. Сколько раз я уже жалел, что пошёл с Андреем! Всё получилось совершенно не так, как мне мечталось. Вместо романтической обстановки - старый грязный парк, вместо любимой девушки - вообще непонятно кто. Какой же я дурак! Прошло уже столько дней, а я всё думаю об этом, никак не могу успокоиться.

- Денис! - позвала меня из комнаты тетка. - Включи телевизор, сейчас новости начнутся, хочу посмотреть.

Я включил. Шла какая-то передача, но я даже не пытался понять, о чём речь, пока кто-то не произнёс слово "Чечня", и я не заинтересовался. На экране молодой парень, лет на пять старше меня, отвечал на вопросы пожилой журналистки. О чем она спросила в последний раз, я не расслышал. Парень помолчал, а затем, делая большие паузы между словами, произнёс:

- Может, и так. Как же иначе? Первая неделя мне на всю жизнь запомнилась. Я только познакомился с парнем, моим земляком из Волгограда. Мы шли по ущелью, он шёл за мной, и попросил сигарету. Я полез за пачкой, не сразу её нашёл, а потом, не оборачиваясь, протянул ему. Он почему-то не брал. Я обернулся, а он уже мёртвый, с простреленной головой...

По моему телу пробежала дрожь. Этот парень был для меня настоящим русским мужиком, героем.

- Вы награждены двумя медалями "За отвагу". За что вы их получили?

- Я не хочу об этом говорить...

Камера соскользнула вниз, и я увидел, что у этого парня нет левой ноги.

- Сколько вам было лет, когда вы потеряли ногу?

- Двадцать.

Я сжал кулаки. Где-то в спине появилось странное чувство, похожее на то, которое я испытывал с Тэлой, но гораздо - гораздо сильнее. Я завидовал ему - он точно может сказать про себя, что мужчина, а я не могу. Мне даже хочется попасть на войну, испытать страх, дружбу, измены. Только на войне рождаются настоящие мужчины. Хотя, наверное, у меня просто не в порядке с головой.

Передача кончилась, и начались новости. Мне захотелось прогуляться, одному, - даже с Андреем не было желания сегодня видеться.

Моросил мелкий дождичек, но я надвинув кепку на глаза, решил пройтись к морю. Тучи неподвижно висели над крышами домов, и я с опаской посмотрел на них. Мокнуть под дождём у меня не было никакого желания.

И мои опасения оправдались - не пройдя и полдороги, я попал под холодный ливень и сломя голову бросился к полуразрушенной беседке, которая виднелась вдали.

Местами её крыша прохудилась, мне за шиворот падали капли, но, по сравнению с тем, что творилось снаружи, в беседке было комфортно. Вдали показалась высокая девушка, почти скрытая завесой дождя. Я задумался о чем-то, и очнулся только тогда, когда эта девушка тоже забежала в спасительную беседку. У неё был чуть вздернутый носик, но это лишь подчёркивало её красоту. Впрочем, Андрею или Максиму она, скорее всего, не понравилась бы.

И чем больше я смотрел на неё, тем больше хотел познакомиться. Дождь всё лил, и сейчас я уже радовался ему, не хотел, чтобы он кончался, ведь тогда эта девушка уйдет.

- Брр! - набравшись смелости, сказал я. - Ну и дождь.

Девушка, смотревшая в мою сторону, рассеянно кивнула. Я воодушевленно продолжил:

- И так быстро, да? Маленький такой дождичек был, я даже зонтик не взял. Ты тоже не взяла?

Девушка, повернувшись ко мне, знаками показала, что глухонемая. А затем снова равнодушно продолжила смотреть на раскисшую от грязи дорогу.

Мне стало очень неловко и стыдно. Первым желанием было сразу уйти, но начался град, и я просто отошел в глубину беседки. Таких людей мне всегда жалко, а тем более девушек. Я погрустнел.

Но тут девушка начала рыться в своём рюкзаке, и найдя небольшую книжку, протянула её мне.

- Что это? Спросил я, и тут же догадался, что это бесплатная красочная библия. Такие часто раздают на улицах, пытаясь обратить в свою веру. И я ответил, как отвечал всегда. - Извини, но я не верю в бога.

Она покачала головой, но книжку протягивала по-прежнему. Не захотев её обижать, я, вздохнув, принял библию.

Девушка улыбнулась. Мокрая прядь волос упала ей на глаза, и она как-то очень женственно отбросила их назад. Не знаю, почему, но этим она расположила меня к себе.

Я раскрыл книгу и увидел вложенный между страницами листок с печатным текстом: "Общество Христа ждёт вас по четным дням возле кинотеатра "Золотой Дюк", в 18:00"

- И ты будешь? - не подумав, ляпнул я, забыв, что она немая.

Но девушка кивнула, и я догадался, что она умеет читать по губам. Во рту у неё появилась сигарета, но спичек, видимо, не было, потому что она жестами попросила у меня огня. Я сокрушенно покрутил головой, и впервые пожалел, что не курю.

Дождь внезапно закончился. Она тряхнул плечами и вышла из-под навеса. Я проводил её взглядом, но она ни разу не оглянулась. Дорога стала непроходимой из-за грязи, и на море мне идти расхотелось. Высоко поднимая ноги, чтобы не запачкаться, я побрёл обратно, смутно надеясь догнать эту девушку. Но её уже не было видно.

Небо очистилось. Люди хлюпали по лужам, у всех были грязные ботинки и брюки, и у меня, как я ни старался, тоже.

Около своего дома я остановился. Домой идти не хотелось. Из окна на первом этаже раздалась музыка, хриплый голос Розенбаума, или, может, Шуфутинского, затянул:

- "Гоп - стоп, ты много на себя взяла. Теперь расплачиваться поздно, посмотри на звезды..."

Я поморщился. Блатные песни мне совсем не нравились. А вот, Андрею и остальным почему-то наоборот - у них куча таких кассет и дисков. Да и сами всегда их напевают.

А ведь песня эта, в сущности, о чём? О том, как два бандита убивают девушку. Чем же она так нравится? Может быть, я не понимаю этого, потому-что не одессит?

Вздохнув, я всё же зашёл в свой подъезд. А вслед мне неслась уже другая песня:

- "Даже злые урки, ох, боялись Мурки..."

Дома я лениво включил телевизор, и достал купленные утром чипсы. На экране появилось лицо Сергея Бодрова. Шёл "Брат", который я видел уже несколько раз, и снова смотреть не хотел.

В дверь позвонили. Взглянув в глазок, я увидел Андрея, и впустил его в квартиру.

- Что, тупикуешь? - спросил он, по-хозяйски плюхаясь на мой диван. - Телевизор смотришь? Что идет?

- "Брат".

- Да? - заинтересовался Андрей. - Никогда не видел. Рассказывают, что неплохой фильм. Давно начался?

- Только что, - сказал я. - Данила к брату едет.

И следующие полтора часа мы вместе смотрели "Брата". Мне было интересно смотреть на Андрея - судя по всему, этот фильм произвёл на него сильное впечатление. Он даже перестал таскать со стола мои чипсы, а когда Данила Багров сказал одну из своих коронных фраз - "Скоро вашей Америке - кирдык", от избытка чувств начал хлопать себя по колену.

После окончания Андрей встал и сказал мне:

- Это лучший фильм, который я смотрел за последнее время. Обязательно куплю кассету.

И еще долго восторгался, пока я его не прервал:

- Чего зашёл-то?

- Просто так. Видел сегодня Тэлу. Уехала она, к себе, в Киев.

- Она разве из Киева? - удивился я.

- Ну да, - сказал Андрей, почесав подбородок. - Официально она живет в Киеве, но на самом деле бывает там очень редко. То тут поживет, то там. У неё полстраны в знакомых. В Одессе, например, она жила у Бороды, а потом у Змея.

- Наверное, не просто живет? - горько спросил я. - Наверное, еще и спит?

- Ну, - вздохнул Андрей. - Скорее всего. Не делай кислую физиономию. Такой у них образ жизни, легкий. Хиппи, панки, дети улиц - что с них взять?

- А почему так?

Андрей усмехнулся.

- Откуда я знаю? Каждому своё. У них вот такие взгляды на жизнь, деформированные.

- И у тебя тоже, - вырвалось у меня. - Ну в отношении девушек, и не только.

Андрей раздраженно отмахнулся от меня. Некоторое время мы молчали, а затем он задумчиво произнёс:

- Возможно, ты и прав, только разве я в этом виноват? Я просто гляжу по сторонам, делаю выводы, и меня всё это бесит. Люди вокруг живут так тупо, словно это не люди, а стадо баранов. Меня с детства учили быть хорошим, правильным, честным. Я вырос, как говорится, в интеллигентной семье, отец - доктор наук, мама - учительница. Меня пичкали этим, и я видел весь мир в розовых очках. А потом, после смерти мамы, оказалось, что всё совсем не так. Из домашнего мальчика я превратился в того, кем являюсь. Все моральные принципы я растерял, и об этом совсем не жалею.

Я промолчал. За всё время нашего знакомства Андрей впервые упомянул про свою мать. Мне хотелось расспросить его, узнать, отчего она умерла, но я не решился. По телевизору пошла реклама какого-то спектакля с участием московских актеров.

- Вот, - показал он на экран, - За свою жизнь я ни разу не был в театре. Сейчас это считается немодным и глупым, и молодежь туда вообще не ходит. Ну разве что забредёт какой-нибудь затурканный и запуганный по жизни очкарик со своей, точно такой же, подругой и будут сидеть и восторгаться. А мне, честно говоря, очень хочется пойти в театр.

- Так сходи.

- С кем? В моём кругу общения нет таких людей, кому это интересно. А один я не пойду.

- Сходи с девушкой, - предложил я.

Андрей засмеялся.

- С какой? Кому из них интересен театр? Им интересно, чтобы у тебя деньги были, да мозгов поменьше. Им интересно пойти в ночной клуб, на дискотеку, трахнуться с первым встречным, а затем напиться и пролежать в собственной блевотине до утра!

- Что-то ты вообще уже ерунду говоришь, - сказал я. - Хороших девушек очень много.

Но Андрей не хотел слушать моих возражений. Мы затронули тему, на которую он мог говорить до бесконечности.

- Вот ты говоришь, что у меня якобы деформировано сознание, - воскликнул он, от возбуждения топая ногой. - Если уж говорить правду, то я с тобой согласен. Мне видится всё слишком чёрно. Сейчас я даже мысленно не могу себе представить, что есть школьницы, не потерявшие девственность в девятом классе, если не раньше. Знаю, вы подсмеиваетесь надо мной, когда я говорю, что хотел бы жить в Советском Союзе, но я сейчас объясню, почему. Мне хочется, чтобы вернули пионерию, комсомол, - пусть без идеологии, - но надо чем-то занять молодежь, понимаешь?

- Понимаю, - сказал я, решив соглашаться с ним. Когда он начинал так говорить, лучше было соглашаться, хотя Андрей напоминал мне сейчас пенсионеров, разглагольствующих по телевизору об упадке культуры.

- Мы живём в плохое время. Была бы моя воля - позакрывал все дискотеки, а на женщин одел паранджу, как в арабских странах. Деморализация - вот что сейчас происходит.

Тут моё терпение лопнуло. Андрей с умным видом рассуждал о том, о чём сам не имел ни малейшего представления.

- Разве ты сам не такой же, как все? - сердито спросил я. - В ночные клубы не ходишь, девушек не снимаешь, не пьёшь - не куришь?

Андрей мрачно воззрился на меня. И я знал, что он сейчас скажет. Дело, мол, не в нём, и вообще, он такой же, как все только потому, что не видит ничего другого. По-моему, это просто глупо.

Но Андрей так не сказал. Разозленный тем, что я не согласился с ним, он недобро бросил:

- А ты, что же, считаешь себя другим? Лучше остальных?

Я разозлился. Неумение слушать доводы других - это его главный недостаток. Когда он начинает с кем-то спорить и не может доказать свою правоту, то переводит разговор на личности и обвиняет своего оппонента в совершенно другом. Ну вроде того, что "а ты как можешь об этом говорить, если вчера украл булку из магазина". Я конечно утрирую.

- Так считаешь или нет? - требовательно спросил он. - Не знаешь? А я тебе скажу. Считаешь. Тебе кажется, что ты высокоморальный человек. Только это неправда.

- Почему? - не выдержал я.

- Объясняю. Ты же просто не имел возможности проверить свои моральные качества. Ты ни с кем не спал? Так это не потому, что ты берег девственность, не желая разбрасываться на случайные связи, а потому, что не с кем было спать. А лишь только шлюшка Тэла поманила тебя пальцем, ты сразу согласился. Зная её, между прочим, лишь два часа. И куда же подевалась вся твоя целомудренность? Отвечу. У тебя её и не было никогда!

- Хватит, - выкрикнул я. Меня ужасно обидел его издевательский тон, к тому же, он всё-таки в чем-то был прав.

- Хватит, - угрюмо повторил Андрей. - Я иду домой. У меня дел много.

И ушёл, не попрощавшись.

Вечером, размышляя, чем заняться, я нашёл в своём кармане приглашение, которое дала мне глухонемая девушка. "По четным дням, в 18:00, возле кинотеатра".

Сегодня как раз четное, двадцать шестое, а кинотеатр находится в ста метрах от меня. Хотелось снова увидеть ту девушку, но не хотелось слушать эти религиозные лекции. Как всегда в таких случаях, я достал монетку. Выпадет орёл - не пойду, решка - схожу посмотрю. Выпала решка.

Возле кинотеатра собралось человек двадцать. Они столпились полукругом, слушая оратора, который говорил очень тихо, но уверенно - видно было, что он сам верит в то, что говорит. Я немного постоял в толпе, ища взглядом девушку, но её не было.

-Если человек устал, он отдыхает, - говорил оратор. - Если человек голоден, он ест. А если человек голоден духовно? Лишён общения с Богом? Выход один - просто примите Его в своём сердце, и вы спасены! Там, где наши сердца...

Я вздрогнул, вспомнив песню Андрея.

-...станут алтарём Господа Бога...

Эти разглагольствования навевали на меня тоску, и я уже собрался уходить, но вдруг случайно встретился глазами с той девушкой, ради которой собственно и пришел.

Не знаю, наверное, выражение моего лица рассказало ей об этом лучше всяких слов; во всяком случае, она сама подошла ко мне.

- Привет, - выдавил я, очень смущаясь от того, что не знаю, как, и о чем, с ней говорить.

Она улыбнулась и кивнув головой, прикрыла глаза. Тут и без слов стало понятно, что девушка рада меня видеть.

Я мял в кармане только что купленную пачку сигарет и лихорадочно вспоминал всё то, о чём мне говорил Андрей. "Главное при знакомстве - произвести приятное впечатление. А для этого обязательно говори девушке комплименты, любые, но старайся, чтобы они звучали искренне, чтобы девушка поверила тебе. Только не переусердствуй - можешь создать совсем противоположное впечатление."

Но как воспользоваться этим советом при общении с глухонемой девушкой? И всё-таки я, жутко стесняясь, произнес:

- Я вообще-то пришёл сюда специально ради тебя...

Она вновь взглянула мне в глаза. Теперь на её лице появилось новое, насмешливо - недоверчивое выражение.

Придумывая, что сказать дальше, я достал из кармана почку сигарет и протянул ей.

- Вот, бери.

Девушка взяла одну сигарету, но я закричал:

- Нет - нет, все бери, всю пачку! Это я для тебя купил.

Она пожала плечами, а я испугался. Мне показалось, что я что-то совсем не так делаю.

Около меня появился какой-то парень, который кивком поздоровался со мной и на мгновение приобнял мою собеседницу.

- Привет, - сказал он мне. - Тебя привела Аня?

Наконец-то я узнал её имя! Аня. Ей, кстати, оно очень шло.

- Ты хочешь узнать больше про Бога?

- Ну да, - солгал я, подумав, что на самом деле хочу больше узнать про девушку Аню.

- Меня зовут Руслан. Давай так сделаем. Лекция скоро окончится, тогда и пообщаемся. Постой пока с Аней, послушай.

Он отошёл и мне тоже захотелось уйти.

- Аня, - сказал я. - Ты не хочешь пойти со мной в кафе?

Аня отрицательно замотала головой.

- Мы ненадолго, пожалуйста, вот сюда, через дорогу, когда лекция закончится, мы вернемся, ну пожалуйста...

Видимо, моя откровенная мольба как-то подействовала на неё, и она вскоре кивнула.

- Кута пайтём? - внезапно спросила Аня.

Я чуть не поперхнулся - оказывается, она умела разговаривать! Обрадовавшись, я не сразу понял, что Аня сказала, но потом догадался: "Куда пойдем?"

- Да вот туда, - засуетился я. - Или туда... Там можно кофе попить или чай. А ещё там пирожные всякие. Ты же, наверное, любишь пирожные?

Аня рассмеялась, и мне захотелось петь.

Переходя через дорогу я осторожно взял её под локоть, придерживая, чтобы она не попала под машину, и в это самое мгновение отчетливо и ясно осознал, что впервые в жизни влюбился. Влюбился в совершенно незнакомую мне глухую девушку, родней которой теперь у меня никого не было.

Зайдя в кафе, я, желая произвести приятное впечатление, отодвинул для неё стул и сам сел вторым.

- Что ты будешь? - спросил я, когда официантка принесла меню. Аня пожала плечами, и я заказал два кофе и несколько пирожных.

Пару минут мы молчали. Меня бросало то в жар, то в холод, и я совершенно не представлял, что делать дальше, уже кляня себя за эту идею с кафе.

- Разкажи то нибуд, - попросила вдруг Аня.

- А что рассказать? Я и не знал, что ты, это, умеешь разговаривать...

Аня погрустнела, и я понял, что сморозил глупость. Пытаясь загладить свой проступок, я сказал, что у неё очень здорово получается. Тут мне, по правде говоря, пришлось немного приврать - говорила она не очень хорошо, и я не всегда сразу понимал её, но довольно скоро привык к этому и перестал обращать на это внимание.

Понемногу я узнал Аню ближе. Оказалось, что выросла она в интернате, под двери которого была подброшена. Наверное, её мать вела распутный образ жизни, и ребенок, тем более глухонемой, был для неё обузой, сажать таких надо! А год назад Аня попала в храм евангелистов, да так там и осталась. Едой и одеждой её снабжали, а она раздавала на улицах афишки общества и приглашения на богослужения.

Пообщавшись около часа (и совсем забыв про лекцию), мы стали прощаться. Я договорился с ней о новой встрече, и, окрылённый, ушёл домой. И, не пройдя и ста шагов, столкнулся с Андреем и Ильей.

- Ха! - сказал Андрей. - Те же, и Шольц!

Видимо, он всё не мог забыть утреннего разговора.

- Привет.

Мы пошли вместе.

- Да! - внезапно воскликнул Илья, - Сейчас будете в шоке. Омар женится! Он мне сегодня сказал; говорит в ближайшее время.

- На Кате? - спросил я.

- На Анжелике Варум, - раздраженно ответил Андрей. - Вот же баклан Кирилл! Хотя дело к этому и шло ... Катя тоже девочка не промах, хорошо ему мозги заморочила.

- Я и говорю, - поддакнул Илья. - Дурачок какой-то. А может, она просто залетела?

Андрей рассмеялся.

- Тогда ещё лучше. Представь себе - придём через год к Омару, а по всей комнате грязные пелёнки, памперсы и орущий в коляске ребёнок...

- Ты нас так не пугай, - воскликнул Бар. - Будем молиться богу, чтобы этого не было.

- А мы с Шольцем помолимся Кришне, - сказал, подмигнув мне, Андрей, намекнув на нашу с ним поездку в храм кришнаитов. - Харе Кришна, Кришна Харе...

Думая про Аню и совсем немножко про Кирилла и Катю, я вернулся домой, и сразу же заснул.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ