Технофилософская концепция льюиса мамфорда: учение о «мегамашине»

Американский философ и социолог Льюис Мамфорд (1895–1988), приверженец «нового курса» Ф. Д. Рузвельта, позже существенно трансформировал свои идеи в сторону консерватизма. Его многочисленные труды были посвящены философии техники: «Техника и цивилизация» (1934), «Искусство и техника» (1952), «Миф о машине» (1967–1970). Мамфорд считается представителем негативного технологического детерминизма. Главную причину всех социальных зол и потрясений он видел в возрастающем разрыве между уровнем технологии и нравственностью. Научно-технический прогресс, совершенный со времен Г. Галилея и Ф. Бэкона, он называл «интеллектуальным империализмом», «жертвой» которого пали гуманизм, социальная справедливость. Наука — это суррогат религии, а ученые — сословие новых жрецов, — так оценивал Мамфорд науку и ее служителей.

О роли техники в обществе Мамфорд имел серьезные расхождения с Марксом. Он считал, что нельзя понять действительную роль техники, рассматривая человека как «животное, делающее орудия». Древний человек обладал единственным орудием — своим телом, управляемым мозгом, умом. Его умственная энергия превосходила его потребности, и орудийная техника была частью биотехники мозга. Истоки этой «добавочной умственной энергии» Мамфорд видит не только в труде, но и в других составляющих коллективного существования и общения, в таких, как игровая, эстетическая и религиозная стороны жизни человека, прочие нетрудовые формы, детерминированные опытом добывания средств к существованию. Историю европейской цивилизации он делит на три основных этапа:

1. Первый этап (с 1000 по 1750 год) характеризуется культивированием так называемойинтуитивной техники, связанной с применением силы падающей воды, ветра и использованием природных материалов: дерева, камня и так далее, которые не разрушали природу, а были с ней в гармонии.

2. Второй этап (ХVIII — ХIХ век) основан на палеотехнике (то есть ископаемой технике); это эмпирическая техника угля и железа. Данный этап характеризовался отходом от природы и попыткой господства человека над природой. Мамфорд называет этот период «рудниковой цивилизацией».

3. Третий этап (с конца ХIХ века по настоящее время) — это завершающая фаза функционирования и развития западной цивилизации, в пределах которой происходит на строго научной основе восстановление нарушенной в предыдущей фазе гармонии техники и природы.

Анализу этого периода Мамфорд посвятил книги «Миф машины» [1969, 1970], «Человек как интерпретатор» (1950) и другие произведения. Дистанцируясь от ставших популярными определений типа «homo faber», он отстаивает понятие «Homo sapiens», так как сущность человека, по его мнению, заключается в мышлении, а основой человечности является дух — разум. Человек главным образом интерпретатор. Это его качество человека обнаруживается в самотворчестве: человек проецирует сам себя и сам себя создает.

Примечателен подход Мамфорда к истории развития техники. Он выделяет два ее главных типа:биотехнику и монотехнику. Биотехника — это тип техники, который ориентирован на удовлетворение жизненных запросов и естественных потребностей и устремлений человека. Монотехника ориентируется главным образом на экономическую экспансию, материальное насыщение и военное производство. Ее цель — укрепление системы личной власти, и поэтому она носит авторитарный характер. Она враждебна не только природе, но и человеку. Ее авторитарный статус восходит в своих истоках к раннему периоду существования человеческой цивилизации, когда впервые была изобретена «мегамашина» — машина социальной организации нового типа, способная повысить человеческий потенциал и вызвать изменения во всех аспектах существования.

Человеческая машина с самого начала своего существования объединила в себе два фактора:

1. Негативный, принудительный и разрушительный.

2. Позитивный, жизнетворный, конструктивный.

Оба эти фактора действовали во взаимной связке.

Понятие машины, идущее от Франца Рело (1829–1905), означает комбинации «строго специализированных способных к сопротивлению частей, функционирующих под человеческим контролем, для использования энергии и выполнения работы». В этой связи Мамфорд пишет: «Великая трудовая машина оставалась истинной машиной во всех отношениях, тем более что ее компоненты, хотя и сотворенные из человеческой плоти, нервов и мускулов, были сведены к чисто механическим элементам и жестко стандартизованы для выполнения ограниченных задач».

Все типы современной машины представляют собой трудосберегающие устройства. Предполагается, что они выполняют максимальный объем работы при минимальных затратах человеческих усилий. В древние времена вопрос об экономии труда не стоял, и, как пишет Мамфорд, в древности машины можно было бы назвать трудоиспользующими устройствами. Для нормального функционирования «человеческой машины» были необходимы два средства: надежная организация знаний (естественных и сверхестественных) и развитая система отдачи, исполнения и проверки исполнения приказов. Первое воплощалось в жречестве, без активной помощи которого институт монархии не мог бы существовать; второе — в бюрократии. Обе организации были иерархическими, на вершине иерархии стояли первосвященник и царь. Без их объединенных усилий институт власти не мог эффективно функционировать. (Кстати, это условие остается истинным и сегодня.)

Следовательно, первое из указанных двух средств — знание, как естественное, так и сверхестественное, — должно было оставаться в руках жреческой элиты, то есть быть жреческой монополией или жреческой собственностью. Только при таком условии, а стало быть, и при жестком тотальном контроле над информацией и ее дозированием для широких слоев населения можно было обеспечить слаженность работы мегамашины и сберечь ее от разрушения. В противном случае, то есть при разглашении «тайн храма» и обнаружении «закрытой информации», «мегамашина» непременно приходит в упадок и в конечном счете разрушается и гибнет. В этой связи Мамфорд обращает внимание на то обстоятельство, что язык высшей математики в лице компьютеризации восстановил сегодня и секретность, и монополию знаний с последующим воскрешением тоталитарного контроля над ними. Мамфорд указывает и еще на одну черту «мегамашины»: слияние монополии власти с монополией личности. Автор мечтает о разрушении подобной «мегамашины» во всех ее институциональных формах. От этого, по его мнению, зависит, будет ли техника функционировать «на службе человеческого развития» и станет ли мир биотехники более открытым человеку.