РАССКАЗЫВАЕТ АНДРЕЙ ШОРОХОВ (ЩОРС). Вот мы, все семеро

Вот мы, все семеро.

Мы стоим, нахмуря брови, и смотрим в объектив фотоаппарата. Улыбаюсь только я и Илья, остальные хмурятся - яркое солнце слепит глаза.

Крайний слева на фотографии - Глеб. Он в темных очках, с бритой головой, в черном пиджаке, и похож на тех бандитов, которых показывают в современных сериалах. В одной руке он держит сигарету, а другой обнимает за плечи Илью.

Илья стоит рядом с ним, как всегда. Он, пожалуй, и правда красавец. Во всяком случае, его мускулистое тело и мужественное лицо производят впечатление. Илья смотрит на Лешу и улыбается.

Третий слева - я. Я присел на корточки и усмехаюсь. Мои волосы взъерошены - дует ветер.

Около меня стоит Денис в своей неизменной джинсовой куртке. Его брови нахмурены больше обычного, и от этого он кажется очень сердитым.

Кирилл стоит почти в центре. Он повернул голову к Максиму и что-то ему говорит, поэтому на фотографии у него раскрыт рот и глупое выражение лица.

Предпоследний - Лёша. Он тоже сидит на корточках, но опустил голову вниз и его лицо видно плохо. Зато хорошо виден большой серебряный крест, висящий на шее.

Крайний справа - Максим. Его волосы зачесаны назад, а на щеках - обычная для него щетина. На поясе у Максима пейджер, который он через несколько дней потеряет.

Вот мы, все семеро. На обратной стороне фотографии каждый из нас расписался, а я, позже, дописал к именам и фамилиям другие имена, которыми мы пользуемся гораздо чаще.

Глеб Краснецкий (Швед), Илья Баренко (Бар), Денис Аксёнов (Шольц), Кирилл Марцев (Омар), Алексей Бельмудский (Бельмуд) и Максим Галзеров (Глайзер) - все они близкие для меня люди. Хотя... уже не все.

На поминках Кирилла, оказывается, произошло следующее.

Когда я ушел с Катей, Денис тоже стал собираться, но, поддавшись уговорам остальных, остался. Пьяный Глайзер всё говорил о том, что Катя виновата в смерти Кирилла, и что я поступил неправильно, уйдя с ней. Шольц заступился за меня и Макс перенёс своё раздражение на него. С этого всё и началось.

Бар рассказывал, что они пытались остановить Глайзера, но, скорее всего, никто не пытался. Все залились водкой до краёв, и никому не было ни до чего дела.

Шольц с Аней вышли на кухню, а Глайзер начал говорить о том, что Денис, мол, полный дурак, если не смог найти себе нормальную девушку, а привел какую-то ущербную. И добавил что-то типа того, что, впрочем, как объект для секса она его устраивает. Всё это, конечно, в самых пошлых выражениях.

Я знал Максима два года, и на сто процентов уверен, что это говорил не он, а водка в его теле. После я разговаривал с ним, и убедился в этом. Хотя вины с него никто не снимает, и теперь наши отношения почти сошли на нет.

А Денис услышал его пьяное разглагольствование, и потеряв над собой контроль, ворвался в комнату. Но Глайзера уже понесло, и он, невзирая на присутствие Ани, повторил тоже самое, ещё более грубо. Аня расплакалась и убежала, а Шольц схватил со стола пластмассовую вазу и ударил ей Макса по голове. Скорее всего, Денис вообще дрался в первый раз в жизни.

Глайзер получил сотрясение мозга, а Шольц побежал за Аней. В этот момент я и вернулся. Первым делом я пошел к Денису, но, как и ожидал, дома его не застал. Передав его тетке, чтобы он, когда вернется, обязательно позвонил мне, я с тяжелым сердцем ушел домой.

Почти до утра я не мог сомкнуть глаз, а когда, наконец, заснул, меня сразу разбудил телефонный звонок, и мужской голос сказал, что мой отец, находящийся в Николаеве, потерял на работе сознание и с инфарктом доставлен в больницу.

Через час я уже ехал в рейсовом автобусе в Николаев. Там я прожил две недели, у знакомых отца, а когда его выписали, вернулся с ним в Одессу.

Наступил сентябрь, и оказалось, что за время моего отсутствия произошло очень многое. Наша компания, в которой каждый был частью единого целого, полностью развалилась. Начало этому положила смерть Омара, а всё остальное явилось следствием.

Шольц вернулся в Москву через неделю после моего отъезда. Много дней после проклятых поминок, он не появлялся дома, искал Аню, и как я понял, так и не нашёл. Где он был эти дни, я могу лишь гадать.

Когда Денис пропал, тетка позвонила его родителям в Москву, и отец Дениса сразу же прилетел сюда. Но Шольц вскоре вернулся и отец, не желая ничего слушать, забрал Дениса домой.

Глайзер вышел из больницы, но в компанию не вернулся. Я этому рад, так лучше.

Леша тоже куда-то исчез, говорят, связался с друзьями Глайзера - Серым и Герой.

Только Илью и Шведа я теперь изредка вижу. Я да они - вот и всё, что осталось от нашей компании.

Недавно мы шли мимо дома Кирилла, и проходя через его двор, услышали, как одна из старушек, сидящих на скамейке, увидев нас, сказала:

- Вот, глядите. Это друзья того самого бандита из нашего дома, который людей убивал!

И другая бабка, испуганно покачав головой, произнесла:

- Да и сами небось такие же. Посмотрите - бандиты бандитами!

А мы только грустно усмехнулись.

Как же так получилось, что все отдалились друг от друга? Мы ведь были сплоченной командой, всегда и везде вместе. Всё это исчезло куда-то, растворилось, так же, как и мои отношения с Лилит.

Когда я вернулся в Одессу, то на следующий вечер зашел к ней. Несмотря на поздний вечер она меня ждала. Мне пришлось долго уговаривать её мать - отец Лилит, к счастью, задержался на работе, - и моё красноречие снова помогло - она отпустила Лилит со мной. Не помню куда, вроде бы на дискотеку.

Мой отец тоже приезжал на следующий день, и весь этот вечер принадлежал нам, полностью, без остатка. У меня дома мы устроили маленькую вечеринку для двоих, с мягкой музыкой и свечами. Закончилось всё постелью. Это была наша первая ночь, и такого счастья, как тогда, я раньше не испытывал. Впрочем, первая ночь оказалась и последней.

Наутро, за легким завтраком, я спросил у неё, терзаясь сомнением:

- Я... Я - не первый?

Лилит поняла мой вопрос и вздохнула.

- Котик, поговорим об этом позже, ладно?

- Нет, - твердо сказал я, - Давай сейчас.

Поджав губы, Лилит отложила в сторону вилку и бросила:

- Да, не первый.

В моей голове застучали злые молоточки.

- Ты лгала мне! - воскликнул я. - Всё ложь, враньё...

- Выслушай меня, - спокойно сказала она. - Я хочу, чтобы между нами не было недомолвок. Вспомни тот вечер, когда я впервые пришла к тебе. Ты ведь помнишь, как всё закончилось?

- Ну, - хрипло произнес я.

- Я решила, что ты..., в общем, не тот человек, который мне нужен. А потом за мной увязался Олег...

- Какой Олег? - заорал я. - Футболист?

- Да. Не кричи, пожалуйста.

В меня будто вселился дух Омара.

- И ты об этом говоришь мне так спокойно? - брызгая слюной, вскричал я. - Ты изменила, изменила мне!

Тут я заметил, что она испугалась, даже побледнела.

- Котик, мы же с тобой ещё не встречались, успокойся...

- Ну и что! Ты уже любила меня, и всё равно изменила, - сказал я, вскочив из-за стола. - Так для чего же всё это? Для чего? Зачем все эти отношения, любовь, цветы, если можно сразу... Если ты - всегда готова...

- Зайчик, ты что? - жалобно пролепетала Лилит.

- Кто ты после этого? - взвинтив себя до предела, кричал я, почти чувствуя присутствие Кирилла. - А я верил тебе, дурак; снова поверил девушке...

Лилит подошла и тронула меня за плечо.

- Уходи, - сказал я. - Всё. Надеюсь, больше никогда тебя не увижу.

Она заплакала, и её слезы растопили мой гнев, оставив лишь горечь. Вспомнился Денис.

- Как это произошло? Ты была согласна? Отвечай.

- Мы сидели в баре, всхлипнула она. - Пили ликёр. А потом мы пошли к его другу. Друг тоже был с девушкой...

- Хватит, - горько промолвил я. - Я снова ошибся. Второй раз наступил на одни и те же грабли. Снежана, теперь ты. А ведь если б не Шольц, я оставался бы свободным и весёлым.

Она ничего не поняла из моей бессвязной речи.

- Мы больше не увидимся, - четко сказал я. - Теперь я вижу, кто ты на самом деле. Самое главное качество в девушке - верность, а в тебе этого нет. Я дарю тебе цветы и свою любовь, а какой-то бык, посидев с тобой в баре, спит с тобой, чтобы завтра и не вспомнить твоё имя.

Я сказал ей ещё много чего, много злого и напрасного. Возможно, я был неправ, но в то утро мне стало ясно, что моя любовь умерла, и отчёта в своих действиях я не отдавал. С тех пор мы больше не виделись.

Вскоре к нам, в Одессу, приехали мои родственники из Иркутска - родная сестра отца, её муж и сын. Своего двоюродного брата я видел прежде лет десять назад, но мы довольно быстро нашли общий язык. Родственники прожили у нас больше месяца, пока не купили квартиру и не обустроились.

Отложив фотографию в сторону, я прошёл на кухню и закурил. На стенке висел отрывной календарь; взглянув на него, и увидев число, я тихо сказал:

- Ну что ж, Шольц. С днем рождения.

Котёнок подошёл к своей миске и начал лакать воду. Он появился у меня случайно - прощальный подарок Дениса. Вернувшись из Николаева, я зашёл к нему домой, и узнал, что он уже улетел в Москву. Сказав мне это, тётка Дениса вздохнула и скрылась в комнате, а через минуту вернулась, держа в руках полосатого котёнка.

- Это тебе, - озабоченно сказала она. - Денис просил тебе его передать, даже телефон твой оставил.

- Я уезжал, - пробормотал я. - Мне кота передать? Что он сказал?

Женщина снова вздохнула.

- Сказал, что ты его обязательно возьмешь. Возьми, а?

- Возьму, - растерялся я.

- Как хорошо, - обрадовано воскликнула она. - А то я себе места не находила. Что, думала, буду с ним делать, если ты откажешься. Выбрасывать на улицу жалко, а кошек я не люблю.

Я помялся в коридоре, и взяв котенка, буркнул:

- Спасибо.

Где взял его Денис, я не представлял, но котенок оказался хорошим, и мне понравился. Я назвал его просто - Кот, и он уже отзывается на своё имя.

Под моим окном раздался свист, а затем громкий вопль:

- Андрей! Щорс!

Я выглянул - во дворе стоял Бар, а рядом с ним Леша и Глайзер.

- Почему не поднялись ко мне? - спросил я.

- У тебя дверь в подъезд заперта, - ответил Бельмуд. - Выходи, есть тема.

Я надел свою куртку, и ёжась от холодного октябрьского ветра, подошёл к друзьям.

Эпилог. Два года спустя.

Г. МОСКВА.