Ваш приятель пеннивайз»

Град пошёл вместе с усиливающимся дождём. Дверь «Аманы» раскачивалась взад и вперёд под порывами ветра, буквы начали смываться каплями дождя и стали похожи на афишу фильма ужасов.

Бев не знала, что Билл не стоит рядом, до тех пор, пока не увидела, как он идёт по тропинке к холодильнику, потрясая обоими кулаками. По его лицу катились капли дождя, мокрая рубашка прилипла к спине.

– Ммы пприкончим ттебя! – заорал Билл. В небе громыхали раскаты грома. Молния ударила так близко, что Бев ощутила запах озона. Поблизости послышался треск упавшего дерева.

– Билл, вернись! – закричал Ричи. – Вернись! Он хотел броситься за ним, но Бен не дал ему.

– Ты убил моего брата Джорджи! Ты, сукин сын! Ты, гадина! Ты, собачье отродье! Покажись нам! Ну покажись же!

Град обрушился на них, как лавина. Даже кусты не могли их защитить. Бен закрыла лицо рукой. Она видела на лице Бена красные отметины от градин.

– Билл, вернись! – в отчаянии закричала она, и её слова заглушил очередной удар грома, прокатившийся над Барренсом.

– Выходи, ублюдок!

Билл в остервенении поддал ногой кучку шариков, выпавших из холодильника, развернулся и пошёл обратно, не обращая внимания на град, хотя вся земля была уже покрыта белым ковром.

Он вломился в кусты, и Стэну пришлось удержать его за плечо, чтобы он не пошёл в самую гущу и не искололся о колючки кустов. Билл плакал.

– Всё в порядке, Билл, – Бен неуклюже обнял друга.

– Да, – поддержал его Ричи. – Не расстраивайся. Мы тебя не бросим.

Билл обвёл диким взглядом остальных.

– Ведь мы все будем вместе?

Они молча кивнули.

Билл поднял голову, вытирая слёзы. Они все промокли до нитки и были теперь похожи на группку щенков, которые только что перешли вброд через ручей.

– Оно ббоится ннас. Яя ччувствую. Еей Богу.

– По-моему, ты прав, – кивнула Бев.

– Ппомогите ммне, – сказал Билл. – Ппожалуйста, попомогите.

– Мы поможем тебе, – Беверли обняла его, не сознавая, насколько это просто, насколько он тоненький. Она почувствовала, как его сердце бешено колотится под рубашкой так близко к её собственному. Никакое прикосновение ещё не казалось ей таким горячим и сладким.

Ричи обнял их обоих и склонил голову на плечо Бев. Бен сделал то же самое с другого бока. Стэн обхватил Ричи и Бена за плечи. Майк, поколебавшись минуту, обнял одной рукой Беверли за талию, а другой – вздрагивающие плечи Билла. Так они и стояли в этом братском объятии, и дождь превратился в сильный ливень, настолько сильный, что он походил на какую-то вторую атмосферу. Сверкала молния, гремел гром. Все молчали. Беверли стояла с закрытыми глазами. Сбившись в кучку, они застыли под дождём, обнимая друг друга, слушая шум дождя. Это она помнила лучше всего – шум дождя, их общее молчание и смутное чувство сожаления о том, что с ними нет Эдди. Это она запомнила навсегда.

Но больше всего она запомнила ощущение силы и молодости.

Глава 18

РОГАТКА

– Ладно, Соломенная Голова, – произнёс Ричи. – Твоя очередь. Рыжая выкурила все свои сигареты и почти все мои. Уже становится поздно.

Бен посмотрел на часы. Да, уже поздно – около полуночи. Как раз время ещё для одной истории, – подумал он. – Ещё одна история до двенадцати. Чтобы немного нас взбодрить. Что это будет за история? Но это, конечно, только шутка, да к тому же не очень хорошая, – осталась только одна история, по крайней мере, единственная, которую он помнит, и это история серебряных пуль – как их сделали в мастерской Зака Денбро ночью двадцать третьего, и как их использовали двадцать пятого.

Он кивнул Ричи.

– Ну, ладно. Ещё один рассказ до двенадцати, просто чтобы согреться. У Билла и Ричи была мысль о пулях…

– Нет, – возразил Ричи. – Сначала Билл думал об этом и весь извёлся…

– Я просто ннначал бббеспокоиться…

– Это действительно, я думаю, неважно, – начал Бен. – Мы трое торчали в библиотеке весь июль того года. Пытались выяснить, как делать серебряные пули. У меня было серебро: четыре серебряных доллара, отцовские. Но Билл беспокоился, что с нами будет, если мы выстрелим в монстра и промахнёмся, а он кинется и вцепится нам в горло. Но когда мы увидели, как хорошо получилось у Беверли с той её рогаткой, мы решили использовать один из моих серебряных долларов, чтобы из него сделать серебряные пули. Мы всё собрали и пошли к Биллу. Эдди, ты был там…

– Я сказал матери, что мы собираемся играть в «Монополию», – подтвердил Эдди. – У меня действительно болела рука, но я должен был идти. Как она на меня орала! И каждый раз, когда я слышал шаги позади себя на тротуаре, я оборачивался, думая, что это Бауэре. От этого рука болела ещё сильнее.

Билл нахмурился.

– И всё, что мы делали, так это стояли вокруг и смотрели, как Бен работает. Я думаю, Бен действительно мммог бы сссделать серебряные пули.

– О, я не так уверен в этом, – ответил Бен, хотя он всё-таки был уверен. Он вспомнил, как опускались сумерки (мистер Денбро обещал всех их развезти по домам), пели сверчки в траве, вспомнил первые вспышки молнии за окнами. Билл аккуратно расставил фишки «Монополии» в столовой, чтобы создать впечатление, что игра продолжается уже час или около того.

Он вспомнил это, и ещё пятно жёлтого света, падающего на рабочий стол Зака. Он вспомнил, как Билл сказал:

– Мы должны быть все…

…осторожными. Я не хочу оставлять бббеспорядок. А то отец ррр… – Он выплюнул несколько «р» и в конце концов сказал: – развоняется. Ричи карикатурно вытер щёку.

– Может, дашь полотенце, Заика Билл?

Билл сделал движение, как будто хочет ударить его. Ричи струсил, закричав голосом маленького негритёнка.

Бен не обращал на них внимания. Он смотрел, как Билл выкладывает свои инструменты по одному на свет. Часть его сознания желала, чтобы в один прекрасный день он тоже обзавёлся таким симпатичным рабочим столом. На нём лежало много вещей, нужных для будущей работы. Не так трудно делать серебряные пули, но всё равно надо быть осторожным. У него должно получиться – он это знал, хотя никто не учил его этой работе.

Билл настоял на том, чтобы Бен делал пули, и продолжал настаивать на том, что именно Беверли должна ими стрелять. Вроде бы они обсуждали всё это, но двадцать семь лет спустя рассказывая историю, Бен понял, что никто не предполагал, что серебряная пуля может не остановить монстра – все фильмы ужасов, которые они пересмотрели, протестовали против этого.

– О'кей, – сказал Бен. Он хрустнул костяшками пальцев и затем посмотрел на Билла. – А где формы?

– А! – подпрыгнул Билл. – Вввот, – он полез в карман и извлёк оттуда носовой платок, из которого вытряхнул два стальных шарика с дырочками. Это и были формы.

Когда они решили отлить шарики вместо пуль, Билл с Ричи снова отправились в библиотеку.

– Всё вам неймётся, – сказала миссис Старретт – То пули, теперь подшипники. И это называется каникулы!

– Нам нравится всё время быть в форме, – сказал Ричи. – Верно, Билл?

– Ддда.

Оказалось, делать отливки очень просто, если есть формы. Весь вопрос состоял в том, где их достать. Парочка осторожных вопросов Заку Денбро прояснила это… и никто из Неудачников не был удивлён, обнаружив, что единственное место в Дерри, где можно получить такие формы, – это «Прессы и механизмы» Кичнера. Этот Кичнер, который владел и управлял этим предприятием, был внучатым племянником братьев, владевших Кичнеровским чугунолитейным заводом.

Билл и Ричи пошли туда со всей наличностью, которую Неудачники смогли наскрести, – десять долларов пятьдесят девять центов. Когда Билл спросил, сколько может стоить пара двухдюймовых подшипников. Карл Кичнер, с виду старый алкаш, вонявший, как лежалая конская попона, спросил, для чего им это нужно. Ричи позволил говорить Биллу, зная, что так, может быть, лучше – дети смеялись над заиканием Билла; взрослых оно смущало. Иногда это было очень полезно.

Билл уже начал было объяснять, что он и Ричи разработали проект чего-то вроде модели ветряной мельницы для школы на будущий год, когда Кичнер махнув рукой, велел им заткнуться и назвал невероятную цену в пятьдесят центов за подшипник.

Не веря в свою удачу, Билл раскошелился на единственный долларовый банкнот.

– Не надейтесь, что я дам вам сумку, – сказал Карл Кичнер, глядя на них с презрением человека, считающего, что он видел всё, чем богат мир, – во всяком случае большую часть. – Вы не получите сумку меньше чем за пять баксов.

– Ллладно, сэр, – сказал Билл.

– И не торчите здесь, перед входом, – сказал Кичнер. – Вам обоим не мешало бы постричься. Когда они вышли, Билл сказал:

– Ттты замечаешь, Ррричи, что ввзрослые никогда не продают ничего, кккроме кконфет, или кккомиксов, или, может, бббилетов в кино, не сспросив сначала, зззачем вам это нужно, а?

– Ага, – сказал Ричи.

– Пппочему? Пппочему это?

– Потому что они думают, что мы опасны.

– Дда? Ты тттак дддумаешь?

– Да, – хихикнул Ричи. – Давай торчать перед входом, хочешь? Мы поднимем воротники и будем шокировать людей своими причёсками.

– Пошёл на хер, – сказал Билл.

– Хорошо, – заметил Бен, внимательно оглядев инструменты. И затем положил их вниз. – Отлично. Сейчас…

Они освободили место для Бена, глядя на него с надеждой, как начинающий автолюбитель безуспешно чинивший свой автомобиль, смотрит на механика. Бен не слушал их. Он весь сконцентрировался на своей работе.

– Дайте мне гильзу, – сказал он, – и паяльную лампу. Билл передал ему обрезанную миномётную гильзу. Это был военный сувенир. Зак подобрал его пять дней спустя после того, как он и оставшиеся в живых солдаты армии генерала Поттина переправились через реку в Германию. Было время (Билл тогда был очень мал, а Джордж вообще ещё в пелёнках), когда отец использовал её как пепельницу. Потом он бросил курить, и гильза от миномёта исчезла. Билл нашёл её в глубине гаража как раз неделю назад.

Бен вставил гильзу в тиски, зажал её, потом взял у Беверли паяльную лампу. Он залез в карман, вытащил серебряный доллар и проверил его на прочность. Раздался глухой звук.

– Отец правда дал его тебе? – спросила Беверли.

– Да, – ответил Бен, – хотя я не очень хорошо это помню.

– Ты уверен, что сможешь сделать это? Он посмотрел на неё и улыбнулся.

– Да, – сказал он.

Она улыбнулась в ответ. Для Бена этого было достаточно. Если бы она улыбнулась ему ещё раз, он бы с удовольствием сделал достаточно серебряных пуль, чтобы перестрелять целый взвод оборотней. Он поспешно отвернулся.

– О'кей, всё идёт по плану. Без проблем. Проще, чем два пальца обоссать, верно?

Они неуверенно кивнули.

Спустя годы, вспоминая всё это, Бен подумает: В наши дни мальчишка мог просто побежать и купить паяльную лампу… Или взять у отца в мастерской. Но в 1958 году всё было не так.

– Не волнуйся, – сказал он Стэну, который стоял за Беверли.

– А, – вскинулся тот, заморгав.

– Не беспокойся.

– Я и не беспокоюсь.

– А-а… я думал, беспокоишься. Я только хотел, чтобы вы все знали, что всё это совершенно безопасно. Если бы вы беспокоились. Я имею в виду…

– Всё нормально, Бен?

– Всё отлично, – пробормотал Бен. – Дай мне спички, Ричи. Ричи дал ему коробок спичек. Бен повернул рукоятку, приоткрыл отверстие клапана, зажёг спичку и поднёс к кончику паяльной лампы. Послышался глухой шум, вспыхнуло пламя. Бен отрегулировал огонь и начал нагревать основание гильзы.

– Ппподождите, – сказал Билл и ринулся в дом. Он вернулся через минуту, держа к руках пару дешёвых тёмных очков типа «Черепаха» для хспяиствснных целей, которые лежали уже больше года на кухне.

– Лучше надень их, Соломенная Голова! Бен ухмыльнулся и напялил их.

– Чёрт, да это же Фабиан! – воскликнул Ричи. – Или Фрэнки Авалон, или кто-то ещё из этих импортных эстрадников.

– Заткнись, болтливый дебил, – приказал Бен и начал хихикать против своей воли. Сама мысль, что он Фабиан или кто-то ещё, смешила его. Пламя чуть метнулось, и он перестал смеяться: он снова сконцентрировался. Через две минуты он отдал лампу Эдди, который благоговейно принял её.

– Готово, – сказал он Биллу. – Давай перчатку! Только быстро, быстро!

Билл передал ему перчатку, Бен надел её и, держа в этой руке гильзу от миномётного снаряда, другой рукой заворачивал рукоятку тисков.

– Держи это прямо, Бев.

– Я готова, можешь начинать, – прокричала она. Бен опрокинул гильзу в воронку. Все остальные наблюдали, как ручеёк расплавленного серебра лился между двумя сосудами. Бен вылил всё аккуратно, не пролив ни капли серебра. В какую-то секунду он почувствовал себя окрылённым. Действительность чудесным образом преобразилась. В этот момент он перестал чувствовать себя добродушным толстяком Беном Хэнскомом, который носил рубашки навыпуск, чтобы прикрыть свой живот, он почувствовал себя Тором, кующим гром и молнию в кузнице богов. Потом это чувство прошло.

– О'кей, – сказал он. – Мне нужно ещё раз подогреть серебро. Кто-нибудь, протолкните гвоздь или ещё что в горлышко воронки, пока оно там не застыло.

Это проделал Стэн.

Бен снова вставил гильзу в тиски и взял паяльную лампу у Эдди.

– Ну вот, – сказал он. – Номер два. И вернулся к работе.

Через десять минут всё было готово.

– Что сейчас? – спросил Майк.

– А сейчас поиграем разок в «Монополию», – сказал Бен, – пока они застывают. Потом я их разобью по линии разъёма стамеской, и всё будет готово.

Ричи беспокойно посмотрел на треснутый циферблат своего «Таймекса», которому здорово досталось, но он всё равно продолжал идти по-прежнему.

– Когда придут твои родители, Билл?

– Ккк десяти или десяти тттридцати, – сказал Билл. – Та же самая история, что и её Ааааа…

– «Аладдином», – докончил Стэн.

– Да. И они потом ещё наверняка остановятся съесть кусочек пппиццы. Они почти всегда оостанавливаются.

– То есть у нас ещё полно времени, – подытожил Бен. Билл кивнул.

– Давайте зайдём внутрь, – сказала Бев. – Я хочу позвонить домой. Я обещала, что сделаю это. Но только молчите. Он думает, что я сейчас в Доме культуры и приеду оттуда на велосипеде домой.

– А что, если он захочет раньше заехать за тобой и отвезти домой? – спросил Майк.

– Тогда, – сказала Беверли, – у меня будет масса неприятностей.

Бен подумал: Я бы защитил тебя, Беверли. Где-то в дальнем уголке его сознания начали всплывать грёзы, такие сладкие, что он забыл обо всём. Отец Бев начал здорово придираться к ней: орал на неё и всё такое (даже в своих грёзах Бен не мог себе представить, как плохо иметь дело с Элом Маршем). Бен представил себя стоящим перед ним и как он просит его отстать от неё.

Если хочешь неприятностей, толстяк, то валяй, продолжай защищать мою дочь.

Хэнском, обычно спокойный книжный мальчик, мог быть разъярённым тигром, если его довести до бешенства. Он говорит Элу Маршу чрезвычайно искренне: «Если вы хотите добраться до неё, вам придётся сначала иметь дело со мной».

Марш начинает двигаться вперёд… и вдруг его останавливает стальной блеск в глазах Бена.

«Ты ещё пожалеешь », – бормочет он, но уже ясно: вся спесь сошла с него. После всего этого он просто бумажный тигр.

«Я как-то в этом сомневаюсь», – говорит Хэнском с непроницаемой улыбкой Гарри Купера, и отец Беверли поспешно уходит.

«Что на тебя нашло, Бен? – всхлипывает Бев, но её глаза сияют и полны счастья. – Ты выглядел так, как будто был готов убить его ». «Убить его? – говорит Хэнском, и непроницаемая улыбка Гарри Купера всё не сходит с его уст. – Нет, детка. Он, может быть, и скотина, но он как-никак твой отец. Я, может, отшлёпал бы его маленько, но это только потому, что, когда кто-то разговаривает с тобой не так, я немного выхожу из себя. Знаешь? » Она простирает руки вокруг него и целует его (в губы! в губы!) «Я люблю тебя, Бен!» – рыдает она. Он может чувствовать её маленькие груди, прижавшиеся крепко к его грудной клетке и…

Он немного дёрнулся, отбрасывая эту яркую, очень светлую мечту и с усилием возвращаясь в действительность. Ричи стоял в дверном проёме, спрашивая, идёт ли он, и Бен понял, что он уже совсем один в мастерской.

– Да, конечно.

– Стареешь, Соломенная Голова, – сказал Ричи, когда Бен подошёл к двери и похлопал его по плечу. Бен ухмыльнулся и по-дружески съездил Ричи по шее.

С отцом Бев проблем не было.

– Он вернулся с работы поздно, – сказала мать Бев по телефону, – крепко заснул перед телевизором, а проснулся, когда уже пора было идти спать.

– Ты домой придёшь, Бев?

– Да, папа Билла Денбро собирается развезти нас всех по домам.

Вдруг голос миссис Марш прозвучал встревоженно:

– Ты не на свидании, Бев?

– Нет, конечно, нет, – сказала Бев, смотря сквозь изогнутый проход между тёмным холлом, где находилась она, и столовой, где сидели остальные, склонившись над доской «Монополии». Но я очень хотела бы, – подумала Бев.

– Мальчики тут есть, но они нормальные, играют тут, каждый вечер чья-нибудь мама или папа развозят по домам всех.

Многое в этом по крайней мере было правдой. А всё остальное было такой большой ложью, что она чувствовала, как горят её щёки в темноте.

– Хорошо, – сказала её мать. – Я просто хотела быть уверенной. Потому что, если твой отец узнает, что ты бегаешь на свидания в твоём возрасте, он сойдёт с ума. – После некоторого раздумья она добавила:

– Да и я тоже.

– Да, я знаю, – сказала Бев, всё ещё глядя в столовую комнату… Она действительно знала – всё-таки здесь был не один мальчик, а шесть, да ещё в доме, где родители ушли. Она увидела Бена, смотрящего на неё с тревогой, и послала ему улыбку (говорившую, что всё нормально). Он покраснел, но тоже улыбнулся в ответ.

– Там есть кто-то из твоих подруг?

Какие подруги, мама? – подумала Бев. А вслух сказала:

– Ну, Петти О'Хара здесь. И Элли Гейгер здесь, думаю. Она играет в «шафл-борд» внизу. – Лёгкость, с которой ложь слетала с её уст, заставила её устыдиться. Лучше бы она разговаривала со своим отцом, это было бы хуже для неё, но стыда было бы меньше. Она подумала, что она действительно не очень хорошая девочка.

– Я люблю тебя, мама, – сказала она.

– Взаимно, Бев, – мать немного помолчала, а затем добавила:

– Будь осторожна. Газеты говорят, что появилась ещё одна жертва. Мальчик по имени Патрик Хокстеттер. Его разыскивают. Ты его знала, Бевви?

Она закрыла глаза на секунду.

– Нет, мама.

– Хорошо. Тогда до свидания.

– Пока.

Она присоединилась к остальным за столом, и они играли ещё час. Стэн был в большом выигрыше.

– Евреям везёт в деньгах, – сказал Стэн, выставляя гостиницу на Атлантик-авеню и два зелёных домика на Вентнор-авеню. – Все знают это.

– Иисус сделал меня евреем, – нашёлся сразу Ричи, и все засмеялись. Бен был сражён наповал.

Беверли время от времени бросала взгляды на Билла, примечая его белые тонкие руки, голубые глаза, прекрасные рыжеватые волосы. Когда он передвигал серебряную фишку по полю, как маркёр, она думала: Если он возьмёт меня за руку, то я буду так рада, что, наверное, сойду с ума. Казалось, что в груди у неё пылает яркое пламя, и она незаметно улыбнулась в руку.

Конец вечера был неплохим. Бен взял одну из стамесок Зака с полки, чтобы разбить литейные формы по разъёмам. Они открыли их просто. Два маленьких серебряных шарика упали на стол. На одном из них они еле-еле заметили дату: 925. На другом, как думала Беверли, были остатки волнистых волос Свободы. Они смотрели какое-то время на шарики, не произнося ни слова; потом Стэн поднял один.

– Довольно маленький, – заметил он.

– Таким же был камень на праще Давида, когда он выступил против Голиафа, – сказал Майк.

– Эти шарики как будто обладают какой-то силой. Бен понял это и кивнул. Все остальные тоже.

– Мммы вввсе сделали? – спросил Билл.

– Всё, – сказала Бен. – Вот, – он протянул вторую пулю Биллу, который был так удивлён, что чуть не выронил её. Пули были почти идеальной круглой формы. Похожие, как две капли воды, одинаковые по весу и назначению. Когда они вернулись к Бену, он взял их в руки, а потом посмотрел на Билла.

– Что мы дальше будем с ними делать?

– Дддай их Ббеверли.

– Нет!

Билл посмотрел на неё. Его лицо было добрым, но строгим.

– Ббев, мы уже ггговорили об этом, и…

– Я сделаю это, – сказала она. – Я пристрелю эту Богом проклятую тварь, когда придёт время. Если Оно вообще придёт. Я скорее перестреляю всех нас, но не оставлю Его в живых. Но всё равно я не хочу брать пули домой. Кто-нибудь из родителей (отец) может их найти. Тогда хана.

– А у тебя что, нет потайного места? – спросил Ричи. – У меня их четыре или пять.

– У меня есть место, – сказала Беверли. Это была маленькая щель в днище одного из ящиков стола, куда она иногда откладывала сигареты, комиксы и, немного позже, журналы мод и фильмов. – Но всё же я не стала бы ему доверять. Возьми их ты, Билл. До поры до времени подержи у себя.

– О'кей, – тихо сказал Билл, и в этот момент огни автомобиля осветили автостраду перед домом. – Ччерт ввозьми, ккак рано. Давайте убираться отсюда.

Они все снова, как ни в чём не бывало, сидели за «Монополией», когда Шарон Денбро открыла дверь кухни.

Ричи выпучил глаза и притворился, что отирает пот со лба, остальные от души рассмеялись. Ричи умел притворяться.

Она вошла через секунду.

– Твой отец ждёт твоих друзей в машине, Билл.

– Хххорошо, мам, – сказал Билл. – Мы ввсе равно уже заканчиваем.

– Кто выиграл? – спросила Шарон, искренне улыбаясь маленьким друзьям Билла. Девочка должна стать очень привлекатель ной, – подумала она. Она предположила, что через год или два они должны будут провожать девушек, если они, конечно, собирались это делать, а не проводить время в постоянной мальчишеской компании. Но сейчас ещё рано думать о половом влечении.

– Сстэн вввыиграл, – сказал Билл. – Еееевреи хорошо умеют делать деньги.

– Билл! – крикнула она с ужасом, покраснев, потом, поражённая, посмотрела, как они хохотали во всё горло, в том числе и Стэн. Удивление перешло во что-то вроде страха (хотя об этом она не сказала мужу позже, в постели). В воздухе висело ощущение, похожее на статическое электричество, но только гораздо более мощное, гораздо более жуткое. Она чувствовала, что если она коснётся одного из них, то получит сильный электрический заряд. Что случилось с ними? – подумала она с тревогой и, возможно, уже открыла рот, чтобы сказать это. Но потом Билл извинился (хотя всё с тем же дьявольским блеском в глазах), а Стэн сказал, что всё хорошо и что это просто шутка, которую они время от времени разыгрывают с ним, и она почувствовала себя слишком смущённой, чтобы вообще хоть что-нибудь сказать.

Она почувствовала облегчение, когда ребята ушли, а её загадочный, заикающийся сын удалился в свою комнату и включил свет.

День, когда Клуб Неудачников встретился в открытом поединке с Оно; день, когда Оно чуть не выпотрошило Бена Хэнскома, пришёлся на 25 июля 1958 года. Этот день был тёплым, влажным и тихим. Бен достаточно хорошо помнил погоду того дня – это был последний день тёплой погоды. После этого резко похолодало и зарядили дожди.

Они прибыли к дому № 29 по Нейболт-стрит около десяти утра того дня: Билл привёз Ричи на Сильвере; Бен, раскинув большие ягодицы, восседал на своём «Рэли»; Беверли приехала на Нейболт-стрит на женском «Сквине»; её волосы были зачёсаны ото лба к затылку и стянуты зелёной ленточкой. Майк пришёл один, а примерно через пять минут вместе подошли Эдди и Стэн.

– Кккак твоя рррука, Эээдди?

– О, неплохо. Болит, если я ворочаюсь в кровати, когда сплю. Ты принёс это?

«Это» – был завёрнутый брезентовый свёрток на багажнике Сильвера. Билл снял его и развязал. Он протянул рогатку Беверли, которая взяла её с гримасой, но ничего не сказала. В свёртке была ещё жестяная банка. Билл открыл её и показал всем два серебряных шарика. Они смотрели на них молча, собравшись в кружок на почти лишённой растительности площадке дома № 29 – на площадке, где, казалось, росли одни сорняки. Билл, Ричи и Эдди видели дом ещё раньше, другие – нет, и поэтому они сейчас глядели на него с любопытством.

Окна глядят, как глаза, – подумал Стэн, и его рука полезла в задний карман за брошюрой. Он потрогал её на счастье. Он носил брошюру с собой почти везде – это была книга М.К.Хендея «Справочник по птицам Северной Америки». – Они выглядят как грязные слепые глаза.

Оно воняет, – подумала Беверли. – Я могу уловить запах, но никак не пойму, что это.

Майк подумал: От дома пахнет чугунолитейным заводом. Кажется… нас будто приглашают войти.

Это одно из мест, где Оно прячется, – подумал Бен. – Одно из мест, похожих на пещеры Морлоков, откуда Оно выходит и куда возвращается. И Оно знает, что мы сейчас здесь. Оно ждёт, чтобы его нашли.

– Вы все по-прежнему готовы? – спросил Билл. Они смотрели на него, бледные и мрачные. Никто не сказал «нет». Эдди вытащил из кармана свой аспиратор и глубоко вдохнул струю.

– Дай мне немного, – попросил Ричи. Эдди посмотрел на него, дивленный, ожидая какой-нибудь подковырки. Ричи протянул руку:

– Ну серьёзно, Джейк. Можно и мне чуть-чуть? Эдди пожал своим здоровым плечом и протянул ему ингалятор. Ричи пшикнул аспиратором и глубоко затянулся.

– Помогло чуть-чуть, – сказал он, протягивая аспиратор назад. Он немножко закашлялся, но глаза его выглядели нормально.

– О, и мне, – сказал Стэн. – Ладно?

И так, один за другим они использовали аспиратор Эдди. Когда он вернулся к нему, он засунул его в задний карман, и он так и торчал оттуда. Они снова повернулись, чтобы посмотреть на дом.

– Живёт кто-нибудь на этой улице? – спросила Беверли хриплым голосом.

– Да почти никого, – произнёс Майк. – Почти никого. Только ройные бездельники, которые ненадолго здесь останавливаются и сразу же уезжают на своих грузовиках.

– Они ничего не увидят, – сказал Стэн. – С ними всё нормально, со многими из них во всяком случае. – Он посмотрел на Билла.

– А могут ли вообще взрослые увидеть Его, что ты думаешь, Билл?

– Я не ззнаю, – сказал Билл. – Может быть, некоторые.

– Я хотел бы, чтобы мы могли встретить хоть одного, – мрачно сказал Ричи. – Это действительно не работа для детей, ты понимаешь, о чём я говорю?

– Должен же быть кто-нибудь из взрослых поблизости, – продолжил Ричи, глядя на заброшенный дом с его осыпавшейся краской, грязными окнами, тёмным подъездом. Бен устало вздохнул. На какой-то миг Бен почувствовал, что они правы.

Потом Билл сказал:

– Пппройдгм вввокруг. Посмотрим, что там.

Они шли с левой стороны подъезда, где сооружение с краю было почти разрушено. В цветочницах всё ещё росли дикие розы… но когда Эдди тронул их, то отпрянул, словно дотронулся до прокажённого: розы были чёрные и мёртвые.

– Оно просто коснулось их, но когда Оно успело это сделать? – просила Беверли с ужасом. Билл кивнул.

– Ребята, вы уууверены в себе?

Некоторое мгновение все молчали. Они не были уверены, хотя все они понимали по лицу Билла, что он продолжит мероприятие и без них, полностью не были уверены. На лице Билла было нечто вроде стыда. Как он раньше сказал им, Джордж был не их братом.

Но все другие дети, – подумал Бен. – Бетти Рипсом, Шарон Ламоники, те дети Клеменсов, Эдди Коркоран (только возможно), Ронни Гроган… даже Патрик Хокстеттер. Оно убивает детей, сволочь, детей!

– Я иду, Большой Билл, – сказал он.

– Чёрт, я тоже, – сказала Беверли.

– Конечно, – сказал Ричи. – Ты думаешь, мы позволим тебе повеселиться одному?

Билл посмотрел на них, горло его заработало, и потом он крикнул. Он протянул жестяную коробку Беверли.

– Билл, а ты уверен?

– Уууверен.

Она кивнула, не впервые поражённая и очарованная его решимостью. Потом открыла коробку, вытащила пули и засунула одну в правый передний карман своих джинсов. Другую положила в кожу рогатки. Она почувствовала шарик в своём кулаке, сначала холодный, потом потеплевший.

– Ну пойдём, – позвала она надтреснутым голосом. – Пойдёмте, пока я не задрожала от страха.

Билл кивнул, потом пристально посмотрел на Эдди.

– Ммможешь ты сссделать это? Эдди кивнул.

– Конечно, могу. Я был одинок в последнее время. На этот раз я с моими друзьями. Правильно? – Он посмотрел на них и слегка улыбнулся. Его выражение было робким, но очень трогательным.

Ричи похлопал его по плечу.

– Вот это правильно, сэр. Мы убьём любого, кто пожэлает украсть твой аспиратор. Но мы будем убивать его мэдлэнно.

– Это ужасно, Ричи, – сказала Бев, хихикнув.

– Пппойдем под дом, – сказал Билл. – Все иидите за мной. Потом в ппподвал.

– Если ты пойдёшь первым и это чудище прыгнет на тебя, что мне делать? – спросила Беверли. – Стрелять сквозь тебя?

– Если будет нннадо, – сказал Билл. – Но я пполагаю, ты ссначала попробуешь ообойти меня.

Ричи дико рассмеялся.

– Ммы пройдём ччерез это место, если понадобится. – Он пожал плечами. – Мможет мы вввообще ничего не нннайдем.

– Ты веришь в это? – спросил Майк.

– Нет, – отрезал Билл. – Оно ззздесь. – Билл верил в то, что он прав. Дом № 29 казался упакованным в ядовитый конверт. Его нельзя было увидеть… но Его можно было чувствовать. Он облизнул губы.

– Вы птотовы? – спросил их Билл. Они в ответ посмотрели на него.

– Готовы, Билл, – сказал Ричи.

– Пппошли тттогда, – сказал Билл. – Иди прямо за мной, Беверли. – Он опустился на колени и пополз под розами в подъезд.

Они пошли за ним: Беверли, Бен, Эдди, Ричи, Стэн, Майк. Листья под крыльцом шуршали и ударяли в нос запахом кислятины. Бен сморщил нос. Нюхал ли он когда-нибудь опавшие листья? Он подумал, что нет. И затем ему в голову пришла неприятная мысль. Они пахли так же, как пахнет мумия сразу после того, как тот, кто обнаружил её, открыл гроб: пыль и горькая дубильная кислота.

Билл добрался до разбитого окна подвала и посмотрел внутрь. К нему подползла Беверли.

– Ты что-нибудь видишь?

Билл покачал головой.

– Но это нничего не ооозначает. Ппосмотри, ввон угольная куча, по которой я и Ричи тогда вылезали, Бен, стоявший между ними, увидел её. Он был теперь возбуждён и испуган и радовался этому возбуждению. Видеть эту кучу – было словно видеть какой-то памятник, о котором раньше только читал.

Билл изловчился и пролез через окно. Беверли дала Бену рогатку, свернув резинку и кожу в ней.

– Дай мне её в ту же секунду, как я спущусь, – сказала она. – В ту же секунду.

– Понятно.

Она проскользнула легко и быстро. Было – для Бена, по крайней мере, – одно мгновение, когда сердце замерло – когда её блузка вылезла из джинсов, и он увидел её плоский белый живот. Затем он почувствовал дрожь её рук, когда вручал ей рогатку.

– О'кей, она у меня. Пошли.

Бен повернулся и начал пролезать через окно. Он, вероятно, предвидел, что случится потом, это было действительно неизбежно. Он застрял. Его зад словно привязали к прямоугольному окну подвала, и он не мог двинуться дальше. Он начал выбираться назад и понял, ужаснувшись, что не может этого сделать, он порвёт штаны и, возможно, трусы – до колен. И тогда свалится с голой (и очень большой) задницей своей прямо под ноги своей любимой.

– Поторопись! – сказал Эдди.

Бен обречённо оттолкнулся обеими руками. Какое-то мгновение он всё ещё не мог двигаться, а затем его зад показался из оконного проёма. Джинсы больно сдавили пах. Верхняя часть окна разорвала его рубашку до лопаток. Теперь застряло его пузо.

– Втяни живот, Соломенная Голова, – сказал Ричи, истерически хихикая. – Лучше втяни, а то придётся отправить Майка за отцовской цепью, чтобы вытащить тебя.

– Би-би, – пропыхтел Бен, сжав зубы. Он втянул свой живот настолько, насколько мог. Ещё немного продвинулся, затем снова застрял.

Он повернул голову, борясь с паникой и клаустрофобией. Его лицо стало ярко-красным, потным. Кислый запах листьев тяжело, до одурения ударял в его ноздри.

– Билл! Вытащите меня!

Он почувствовал, как Билл схватил его за одну лодыжку, а Беверли – за другую. Он снова втянул живот и через минуту свалился в окно. Билл подхватил его, и они оба чуть не упали. Бен не мог смотреть на Бев. Он никогда раньше в своей жизни не был так смущён, как в этот момент.

– У тттебя всё в порядке, ссстарина?

– Да.

Билл рассмеялся. К нему присоединилась Беверли, а затем и Бен тоже смог улыбнуться, хотя лишь спустя годы он сможет увидеть что-то забавное в происшедшем.

– Эй! – позвал сверху Ричи. – Помогите Эдди!

– Ссейчас! – Билл и Бен заняли позицию под окном. Эдди полз вниз спиной. Билл схватил его за ноги прямо над коленями.

– Смотри, что ты делаешь, – сказал Эдди недовольным голосом. – Я боюсь щекотки.

– Рамона очень боится щекотки, синьор, – раздался голос Ричи. Бен взял Эдди за талию, пытаясь не повредить ему руку. Он и Билл на руках перетащили Эдди через окно подвала, как покойника. Эдци один раз вскрикнул, но это было всё.

– Эддди?

– Да, – сказал Эдди. – Всё в порядке. – Но большие капли пота выступили у него на лбу, и он прерывисто дышал. Глаза его блуждали по подвалу.

Билл снова отступил назад. Беверли стояла около него, держа рогатку за рукоятку, готовая выстрелить, если понадобится. Её глаза не выпускали из виду подвал. Следующим влез Ричи, за ним Стэн и Майк; все они передвигались с плавной грацией, которой Бен глубоко завидовал. И вот они все были внизу, в подвале, где Билл и Ричи видели Оно всего лишь месяц назад.

Помещение было плохо освещённым, но не совсем тёмным. Тусклый свет проникал через окна и расползался по грязному полу. Бену подвал показался очень большим, даже слишком большим, как будто это какая-то оптическая иллюзия. Пыльные стропила нависали над головой, печные трубы заржавели, какая-то белая пыльная бахрома свисала с водосточных труб грязными верёвками и полосами. И запах здесь тоже был. Отвратительный запах гнили. Бен подумал: Оно здесь, точно, наверняка.

Билл направился к лестнице. Другие двинулись за ним. Он задержался у основания лестницы и внимательно посмотрел вниз. Потом сунул ногу вниз и что-то выбросил. Без слов они посмотрели на эту штуковину. Это была белая перчатка клоуна, теперь запачканная пылью и грязью.

– Наверх, – сказал он.

Они пошли наверх и попали в грязную кухню. Один стул выделялся тёмно-бордовым пятном в центре вздутого, с буграми линолеума. Больше мебели не было. В углу валялись пустые бутылки. В кладовке Бен увидел ещё одну кучу бутылок. Он чувствовал запах попойки – вина и старых вонючих сигарет. Эти запахи преследовали, но тот, другой, запах тоже был здесь. Он всё время усиливался.

Беверли подошла к буфету и открыла одну из секций. Она пронзительно вскрикнула, когда чёрно-коричневая норвежская крыса свалилась ей почти прямо в лицо. Крыса шмякнулась на стойку и оглядела их чёрными глазками. Всё ещё крича, Беверли подняла рогатку и натянула резинку.

– Нет, – заорал Билл.

Она повернулась к нему, бледная и испуганная. Затем она кивнула и расслабила руку, серебряный шарик упал без выстрела, но Бен подумал, что она была очень-очень близка к тому, чтобы выстрелить. Она медленно расслабилась, подошла к Бену и опёрлась на него. Он твёрдо обнял её за плечи.

Крыса прошмыгнула по стойке, свалилась на пол, оттуда метнулась в кладовку, и была такова.

– Оно хотело, чтобы я выстрелила в него, – сказала Беверли слабым голосом. – И истратила на неё половину наших боеприпасов.

– Да, – сказал Билл. – Это как тренировочная дистанция ФБР в Квентине. Там отправляют на макет улицы и быстро выдвигают разные цели. Если вы попадёте в честных граждан вместо преступников, вы теряете очки.

– Я не могу сделать это, Билл, – сказала она. – Я сейчас всё испорчу, – Она протянула ему рогатку, но Билл покачал головой.

– Ты дддолжна, Беверли.

Из другой секции буфета раздалось мяуканье.

Ричи подошёл к нему.