Второе расследование убийства – 2
Май.
Я должен снова о ней написать.
Я схожу с ума, когда вижу ее, пьянея от ее присутствия. Мои пальцы немеют, и я забываю дышать, лишь завидев ее. Можно от этого умереть? Мне нужно только взглянуть на нее, и она снова врывается в мой разум, подобно вирусу. Она вторглась в мою жизнь. Забралась глубоко, эта чудесно идеальная девушка из старшей школы. Я думаю, я влюбился. Я никогда не говорил с ней, никогда не слышал ее голоса. И эта пустота давит сильнее с каждым днем, так сильно, что я боюсь…
Девятое февраля.
Дождь прекратился прошлой ночью, и город снова приветствует свет дня, пусть и отфильтрованный облачно-серым навесом, который дождь оставил в качестве прощального подарка. Я не спал до поздней ночи, выискивая улики на местах преступлений, и так устал, что решил не идти домой, а остаться у моего старого школьного друга Гакуто, до которого мне было ближе. Хорошо, что он так легко ко всему привыкает. Даже сейчас, несмотря на недостаток сна, я не могу стряхнуть с себя традицию просыпаться с первыми лучами солнца, и, не имея иного занятия, я смотрю из окна на рассвет, медленно наползающий на город.
- Ты сегодня рано. Может, ты ждешь, что я приготовлю тебе завтрак?
Это Гакуто, проснулся и протирает глаза. Конечно, я откажусь от его вежливого предложения.
- Только в твоих самых странных снах. Кроме того, у тебя в холодильнике все равно пусто. Я не могу творить чудеса, знаешь ли.
- Ха, остер, как всегда, Микия. Время ломиться к соседям в поисках еды, - заключает он с зевком. Я смотрю, как он встает, чешет голову и смотрит на меня секунду, прежде чем скорчить мину разочарования. Потом, все еще сонный, он тянется к двери и снова медленно оглядывает меня, его глаза выглядят так, словно он только что увидел привидение.
- Ты в курсе, насколько ты сейчас бледный? – говорит он мне. – С тобой точно все нормально?
Хмурясь, я осматриваю себя в зеркале. Он прав. Я мертвенно бледен, как кукла.
- Не волнуйся. Пройдет со временем. Кислота действует от четырех до шести часов. Могу словить галлюцинации и случайную синестезию. Должно быть интересно.
- Однажды твое любопытство сведет тебя в могилу.
- Ну, пока не свело.
- Поживем – увидим, - улыбается он.
- Так ты настолько любопытен, что пробуешь то, чем промышляют в закоулках в эти дни, - говорит он, осматривая остатки моей прошлой дозы. Несколько неиспользованных марок раскиданы по его столу. Я киваю.
- Траву можешь выкинуть. Кислоту… ну, я с ней закончил, так что можешь оставить, если хочешь. Она не вызывает привыкания, если ты хочешь об этом знать, и это определенно веселее жалких пародий на парки развлечений, которые у нас тут есть.
Я хватаю пальто, спешно брошенное прошлой ночью на кровать, и быстро надеваю его. Сейчас семь утра, и город только начинает дышать. Я больше не могу прохлаждаться.
- Уже уходишь? Посиди еще, дружище. Ты даже стоять пока не можешь, не то что ходить, - говорит Гакуто.
- Не могу. Должен кое-что выяснить, - отвечаю я, удивленный тем, насколько слабо и хрипло звучит мой голос.
- Да ну? Что же?
Я указываю на телевизор.
- Посмотрел утренние новости. Похоже, прошлой ночью за отелем любви «Павильон»…
- Тот с высокими ценами для ублюдочных белых воротничков? – спрашивает Гакуто, перебивая меня.
- Да-да. Похоже, смертоносное чудовище прикончило несколько человек в аллее за ним. В этот раз получилось иначе. В новостях говорят, что жертвами стали четыре человека.
Гакуто хмыкает, прежде чем включить телевизор. Как и предполагалось, сейчас идут утренние новостные программы. Содержание известно. Снова смертоносное чудовище, как раз о том, что я только что говорил Гакуто. Есть одна интересная деталь в этом репортаже, и это…
- Подозреваемый одет в кимоно? Как насчет этого? – спрашивает Гакуто, не отрываясь взглядом от экрана.
Я качаю головой, оставляя свой комментарий висеть в воздухе, продолжая идти к выходу из его квартиры. Хотя мне уже получше, чем час назад, меня все еще трясет, когда я обуваюсь. Гакуто выходит проводить меня. Держа в руке две дозы, которые я оставил на столе, он начинает задавать вопросы.
- Каково это - принять оба сразу?
- Не могу сказать, что нечто блистательное. Получишь то же, что Гензель и Гретель.
С этими словами я встаю и открываю дверь, помахав ему рукой на прощание. Я не оборачиваюсь посмотреть, помахал ли он в ответ.
Только выйдя наружу, на солнце, и закрыв за собой дверь, я начинаю чувствовать боль голода. Я не ел целый день. А жевание травы, несомненно, лишь усилило его.
Целый час уходит на то, чтобы добраться от дома Гакуто до сегодняшнего места преступления. Там все так, как и должно быть. Полицейские в синей форме удерживают периметр вокруг этого места, не позволяя никому подойти. И конечно, зеваки там же, пытаются получить свою долю необычного зрелища. Среди них и полицейских, блокирующих вход в аллею, я не могу увидеть ничего полезного.
Я думаю о том, чтобы пойти в отель «Павильон», но потом прихожу к выводу, что это пустая трата времени. Там не будет администратора, с которым я мог бы поговорить, а прочий персонал и вовсе откажется со мной разговаривать. И черта с два они покажут мне запись камер видеонаблюдения. В любом случае, даже если Шики останавливалась в этом отеле, сейчас там ее уже нет. Так что я решаю зайти с другой стороны.
Я разговаривал с одним наркоторговцем в этом районе, когда пытался найти Гакуто в июле, и отслеживал его местоположение через обычных торговцев. У меня есть только его номер телефона, так что он является единственным средством связи, но я ведь уже говорил с ним и мне этого достаточно. Я нахожу таксофон поблизости и звоню ему, договариваясь о встрече, чтобы получить новую информацию. Несколько секунд в трубке тихо, после чего человек соглашается. Я иду по указанному адресу. Он ведет меня в место, далекое от шумных улиц города, уводит из коммерческого района. Здесь старые здания толпятся вокруг друг друга - плохое завещание, оставленное экономикой. Жилое здание, к которому я прибываю, - старое захудалое место; грязь многих лет, приставшая к нему, делает его темнее, чем оно изначально планировалось. Очевидно, оно давно заброшено, передний вход заколочен. Адрес, полученный мной, указывает на второй этаж, так что я ищу пожарную лестницу и вскоре нахожу ее, хотя ей не хватает нескольких ступеней, и ржавчина давно захватила ее. Я карабкаюсь с металлическим стуком шагов и осторожно слежу за любым намеком на обрушение. Добравшись до второго этажа, я нахожу незапертую дверь, ведущую в главный коридор апартаментов. Вхожу, быстро найдя нужную комнату, и стучу.
За дверью я слышу шаги и вижу движение теней в маленьком проеме между дверью и полом. Это длится несколько секунд, после чего деревянная дверь слегка приоткрывается, и человек высовывает голову. Лицо женщины, длинные темные волосы струятся с ее головы. На первый взгляд она кажется лишь немногим старше меня. Она осматривает меня, слегка улыбается, прежде чем полностью открыть дверь. Она непримечательно одета, и только ее красное зимнее пальто является характерной чертой.
- Привет. Я звонил вам сегодня утром.
- Да, да, я знаю. Надеюсь, никто за тобой не следовал. Не хотелось бы, чтобы кто-то узнал, что я живу здесь. Заходи, быстро.
Неожиданно она хватает меня за руку и тащит в комнату силой. Потратив секунду на то, чтобы не упасть, я обнаруживаю себя в очень грязной комнате. Одежда, журналы и другие разбросанные вещи занимают весь пол, в середине которого стоит котацу. Женщина проходит мимо меня, быстро садится и засовывает ноги под котацу. Она нетерпеливо смотрит на меня, кивком приглашая подойти поближе. Так что, несколько более неуверенно, чем я привык, я сажусь на пол напротив нее. Котацу совсем не теплый, и я замечаю, что он не включен в розетку. Вероятно, потому, что здесь нет даже электричества.
- Так вот ты какой, - говорит она высоким голосом. Она кладет руки на стол, а голову на руки, положив ее набок так, что может довольно странно смотреть на меня. - Не ожидала, что ты будешь так выглядеть.
Я хочу ответить тем же, но сдерживаю себя. Она ведет себя совсем иначе, не так, как я представлял ее по двум кратким диалогам по телефону. Я не знаю, как она толкает свой продукт, но…
- О, это легко. Всем наплевать, парень ты или девка, пока у тебя есть товар.
- Эм, да, наверное, - выдавливаю я. – Как вы…
Она хихикает.
- Тебя легко читать, и это было написано у тебя на лице. И все же по твоему голосу я готова была спорить, что ты скользкий тип. В маленьких очках, информация-это-сила-умник. Ну, не думаю, что это играет какую-то роль. Так о чем ты хотел спросить?
Она моргает, потом сужает глаза. В этот момент, хотя она не двигается, я чувствую, что в ней что-то изменилось, словно в ее голове сработал переключатель. Стараясь игнорировать это чувство, я готовлюсь задать первый вопрос. Прочищаю горло.
- Я думаю, начну с того, что случилось прошлой ночью. Можете что-то рассказать о случившемся со смертоносным чудовищем?
- Ты о бешеной девке в кимоно и кожаной куртке? – говорит она.
Фраза застает меня врасплох, и я вынужден отвести от нее глаза. Если она так внимательна, как утверждает, то и это она должна была заметить. Она продолжает:
- Не нужно спрашивать никого другого. Я сама все это видела. Так… думаю, это было примерно в три ночи. Дождь никак не кончался. Это место дождливыми ночами пугает, и бизнес там паршиво идет в последнее время. Но этот отель любви – постоянный клиент. Покупают всегда. Я шла, чтобы выполнить доставку, и, проходя мимо входа в аллею, увидела их. Четыре юнца, пытающихся ограбить девчонку в кимоно. Бесстыдство.
В ее глазах видна игривая задумчивость, когда она вспоминает эти события, и секунду спустя я обнаруживаю, что встречаюсь с ней глазами.
- Новости говорят, что пол преступника не подтвержден. Откуда вы знаете, что это девушка?
- Поверь мне. Нет лучшего судьи для тела девушки, чем другая девушка. Хотя было довольно темно, - хмурит она бровь, будто бы пытается вспомнить изо всех сил. - Стоп, ты знаешь эту девушку?
Она поднимает голову и смотрит прямо на меня. Я кусаю губу. Ответа нет.
- Ладно. Меня не касается. Надеялась, что мы все-таки обменяемся информацией, а не просто я расскажу, а ты послушаешь. Но мой совет тебе - забудь ее, как плохую болезнь. Она ненормальна. Я дружила с опасными людьми, и я знаю, насколько безумным все может стать. Я знакома с кучей нариков, но все они почти безопасны, если ты не полный урод. А вот кого я и правда боюсь – так это людей вроде нее. Она была чем-то иным. Четыре юнца окружили ее, а ей, кажется, было все равно. У нее был нож. И потом она просто танцевала вокруг них как балерина, рубила их, но никогда не ранила всерьез. Но это не потому, что она не хотела убивать, это точно. Казалось, что она хочет пронзать их снова и снова. Как будто… она наслаждалась действом. Нарики со временем устали или боль со временем стало сложнее игнорировать, так что они пустились в бегство. Не помогло. Девушка была быстрее. Она прыгнула на них, убив троих ударами в спину. Не знаю, почему она так долго тянула с этим.
Последнему было хуже всего. Парень лежал лицом на земле, рыдал и умолял пощадить его, но женщина, даже не замедляясь, вогнала нож ему в шею. Потом она просто долго стояла, ничего не делая. Просто стояла посреди бойни. Я видела ее глаза, по какой-то неведомой причине они сияли. Синий свет. Никогда такого не видела, клянусь. Я хотела кричать, но не получалось. Сейчас я думаю, что мне очень повезло. Она бы догнала и зарезала меня так же, как и этих четверых, если бы услышала крик.
Она говорит это без единого движения, лишь ее глаза вглядываются в мои, пока она рассказывает свою историю. Она не лжет.
- Кое-что не сходится, - наконец говорю я после пятисекундной задержки. – Вы говорите, что прятались за углом аллеи, откуда видели лишь силуэты. Откуда вы знаете о том, что порезы были неглубокими? Или о состоянии тел?
Она ухмыляется.
- Ты прав. У меня нет доказательств, которые я могу тебе показать, и я не могу сказать, что была достаточно близко, чтобы увидеть, насколько глубокими были порезы. Это просто чутье и некоторые здравые рассуждения говорят во мне. Это потому я не хочу идти рассказывать копам. Если хочешь найти еще одного свидетеля – можешь попробовать.
- То есть можно сказать, что вы не могли точно сказать, какого пола был убийца.
Она устало дергает плечами в ответ.
- Как скажешь, босс. Я просто смотрела на нее. Зато могу сказать, во что она была одета. Кимоно, как и говорят в новостях, но еще и куртка поверх него. Не видела рукавов, понимаешь? По сути, без рукавов кимоно выглядит почти как юбка. Забавно, правда?
- Угу, - бормочу я рассеянно, - правда забавно.
Что-то в этом не так. Кажется, что фактами управляют. Способ смерти заставляет жителей вспомнить первое дело, закончившееся три года назад. Частота убийств смертоносного чудовища нарастает сразу после этого и парализует город. Потом становится известна внешность убийцы. Все по порядку, спланировано. Почти как…
- Почти как игра? - говорит женщина, устало качнув головой. Я смотрю на нее, подняв бровь, и она отвечает мне кошачьей улыбкой, положив голову на котацу. - Мы закончили? Потому что я вряд ли смогу рассказать что-то еще.
Я не могу выдавить ответ. Я чувствую, что должен спросить еще. Я продолжаю повторять в голове, что она была в темноте и не могла ничего разглядеть под сильным дождем. Продолжаю думать, что она ошиблась и на убийце было не кимоно. Продолжаю повторять, что это не Шики. Но факты передо мной говорят об обратном. Как и три года назад. Нужно продолжать верить. Я еще ничего не видел сам.
- Да, думаю, достаточно насчет прошлой ночи, – говорю я не только ей, но и себе. – Но у меня еще есть вопросы. Это может быть странный вопрос, но это был первый раз, когда вы стали свидетелем преступления? В смысле, особенно когда каждый день прошлой недели появлялся новый труп, и все убийства происходили не в самых пустых местах. В отличие от событий трехлетней давности, убийства сегодня происходят в деловом центре, и несколько странно, что никто до вас не наткнулся на преступление или не видел кого-то подозрительного в округе.
- М-м-м, думаю, да. Но если ты спрашиваешь, знаю ли я кого-то, кто видел это также, как и я, то думаю, ответ «нет». Большинство тел брошено в местах, где мы не бываем. Кроме того, как правило, нарики и дилеры не особенно любят общаться с копами. И если ты собираешься говорить о странных личностях, шатающихся по городу, то сначала на нас посмотри. Мы шатаемся по городу, и нас считают странными. Люди, носящие кимоно, как-то не особо склонны подходить к нам, если ты понимаешь, о чем я. Подумай, кто сейчас носит кимоно? Богатые старые девы или кто-то в этом духе. Странно будет, если кто-то из них вдруг станет покупать у нас дозу.
Она шепотом повторяет слово «странно», словно это какой-то шифр.
- И все же это значит, вы первая, кто видел убийство. Вам не кажется это необычным?
Она чешет голову и хмурится.
- Что не так? Нет свидетелей – значит, нет свидетелей, и все.
- Но если никто не видел убийства, оно подобно закрытой комнате, и это уничтожает всякий смысл.
- Ой-ой, чего? Прости, я немного торможу, умник, так что тебе придется немного объяснить мне. Если это убийство в «закрытой комнате», разве это не хорошо? Полиция никогда не найдет тела и тебя никогда не поймают.
- Это не тот тип убийства, которых хочет наш подозреваемый. Насколько известно людям вне комнаты, внутри не случилось преступления. И, по сути, убийца «закрытой комнаты» хочет беспокоить людей как можно меньше. В этом весь смысл. Когда нельзя забраться в комнату, убийство начинает становиться похожим на суицид. Если люди думают об убийстве, значит, преступник неправильно использует закрытую комнату. Мысли о преступнике должны приходить в голову в последнюю очередь. Но это смертоносное чудовище хочет, чтобы его нашли. Отсюда и его выбор мест. Открытые, проходные аллеи в оживленных районах города - явно не закрытая комната. И все же ни единого свидетеля.
Женщина утвердительно хмыкает и кивает головой.
- Но теперь есть свидетель. Я.
- Я знаю. Но если бы смертоносное чудовище хотел устроить шоу, то свидетель давно бы появился.
Моя теория, пусть и грубая - это все, что у меня сейчас есть. Если я продолжу следовать ей, может быть, следующий ответ будет прост. Наличие свидетеля указывает, что прошлая ночь была другой. Возможно, она не входила в его планы.
- Я думаю, что понимаю, - задумчиво говорит девушка. – Ты считаешь, что отсутствие свидетелей при других убийствах имело причину. И то, что я стала свидетелем, означает, что он в чем-то облажался.
Она скрещивает руки и хмурит бровь, словно только сейчас начиная осознавать сказанное.
- Ты довольно сообразителен, умник, хотя очки мог бы выбрать получше. Так к чему ты ведешь?
- Я… пока не знаю, - с сомнением отвечаю я. Раздраженный, я начинаю думать. О чем еще можно думать? Моя гипотеза и… все. Внезапно девушка, пялившаяся на меня суженными глазами, начинает смеяться.
- А, теперь мы замолчали. У тебя есть свои планы. Поделишься? Хочешь доказать невиновность девушки?
- Сначала нужно многое узнать. Например, про новый популярный коктейль. Можете что-нибудь про него рассказать?
- А, к этому возвращаемся.
Она бросает на меня косой взгляд, ее глаза теперь выглядят скорее жесткими, чем озорными, и кажется, даже атмосфера в комнате изменилась.
- Я полагаю, ты говоришь о какой-то комбинации кислоты и травы. Обычно эту комбинацию называют «мудра», но это не тот самый коктейль, которым сейчас торгуют. И близко не стоял. Это лютое дерьмо. Одна доза, и ты пропал, также как и все остальные. Начни принимать каждый день, и эта хрень тебя убьет быстрее, чем ты успеешь подумать об этом. Не знаю, на кой черт люди его покупают.
- Серьезно? Я пробовал ЛСД и марихуану, но чувствовал лишь тошноту, а потом это сошло на нет.
- Ходишь по городу и ничего не знаешь о наркоте?
Она издает легкое «тю-тю» прежде чем продолжить.
- Очень плохая идея. Ладно, умник, давай прочитаю тебе лекцию. Твое тело может иметь сопротивление к наркотикам. Если это что-то слабое, ты начнешь принимать больше и больше с каждым разом, опустошая в процессе кошелек. Не лучший выбор, правда? И еще зависимость. Она имеет физическую и психологическую стороны, но если в двух словах, то от нее зависит, насколько хреново тебе станет, если ты не получишь очередную дозу. Чем сильнее, тем чаще начинаешь принимать. Смотря какой человек. Часто наркоману легче остановиться, чем курильщику. Как по мне, алкоголь, сигареты и кофе – проблемы намного серьезнее. Хотелось бы мне знать, почему наркота незаконна, а все это нет.
Ее речь заставила меня улыбнуться. К счастью, она этого не заметила. Не думаю, что она ошибается. Наверняка права. Но мне нравится, как это сейчас непонятно откуда выскочило. Потратив несколько секунд на то, чтобы успокоиться, она продолжает:
- Ну, ладно, думаю, могут быть наркотики, от которых сразу впадаешь в такую физическую зависимость, что они нанесут вред твоему телу, если ты не будешь их принимать. Я не продаю такое, принципы. Это потому я не люблю ребят, толкающих бладчип. Не знаю никого из них, и не хочу знать.
- Бладчип? – спрашиваю я. Она кивает.
- Уличное название нового коктейля. Особенного. Две марки и десять грамм травы будут стоить тебе лишь вот столько! – говорит она преувеличенно возбужденным голосом. Потом она поднимает палец, единственный палец. Тысяча йен. Другие страны всегда оценивали наркотики выше, чем Япония, но это просто бред. Даже школьник легко может позволить себе регулярно покупать его.
- Черт. Как цены на фастфуд.
- Угу, и он дешевеет. Они подсаживают людей и снижают цены. Что это за нахер? Сам посуди, это же бизнес ни к черту. Там есть какая-то грязная подковерная игра, которой даже якудза не занимается. И это даже хуже, чем хрень на улице. Может, это какой-то особо чистый ЛСД, не знаю. Знаю только то, что он с каждым днем все популярнее. Что странно, ты должен класть его на язык. Это более эффективно, чем колоть в вену. Правда, никогда сама не пробовала.
- Это точно?
- Конечно. Сообщается при покупке. Думала, ты знаешь, ты вроде как сам на рынке. Хотя производитель бладчипа использует только детей, чтобы толкать его, так что думаю, это ограничивает способы распространения информации. Уличные парни знают, но лейтенантам наплевать. Все, наверное, думают, что это глупая детская игра. Видимо, потому и фараоны до сих пор не начали копаться в этом. Они продолжают целиться в известные группы якудза, но никогда не смотрят на независимых торговцев вроде меня. Мы слишком круты для них.
Она снова смеется, издевательски и весело.
Я, с другой стороны, мрачнею с каждым ее словом. Дилер, от которого я получил свои наркотики, не говорил мне об этих новых. Значит, я пробовал что-то не то. Судя по тому, что она сказала, мне повезло.
- Спасибо. Вы мне очень помогли.
Я благодарю ее и начинаю вставать. Время двигаться дальше.
- Не заморачивайся насчет этого. Производитель бладчипа реально притягательный парень, как я слышала. По крайней мере, все нарики так считают. Я говорила тебе, что бизнес паршиво идет. Это потому, что я сейчас единственная в районе, кто не толкает бладчип. Не мое, понимаешь? Но для новичков, это выглядит как какой-то культ Новой Эры, - говорит она с нездоровым юмором. Она предпочитает остаться под котацу, и в этом холоде, даже без электрического обогревателя, я не могу винить ее.
Я пробираюсь через раскиданный мусор и журналы и хватаюсь за ручку двери. Не оборачиваюсь и задаю последний, почти забытый вопрос.
- Ах да. Вы знаете имя производителя бладчипа?
- О, ты не в курсе?
Она называет имя. Ответ абсолютно не тот, на который я надеялся. На миг у меня начинает кружиться голова. Может быть, это последняя деталь, которая позволит собрать головоломку? Я стараюсь сохранить свое хладнокровие, надеясь, что она не заметила моего удивления. Те злые глаза, в которые я вглядывался, должны знать, хотя она хранит молчание. Я еще раз благодарю ее как можно спокойнее и выхожу за дверь заброшенных апартаментов, назад в серо-черный мир покрытого облаками неба.
/2
Июнь.
Моя жизнь никогда не была так близка к идеалу.
Я чувствовала себя свободной, обнаружив, что могу беседовать с кем-то, не боясь и не сдерживаясь.
Возможно, это случится на перемене, или за ланчем, или после школы.
Я ждала его с нарастающим предвкушением.
И моменты, когда мы говорим, это моменты, когда мое сердце бьется так быстро, что начинает болеть.
Но это та боль, которую можно игнорировать, если мы можем говорить - и пусть это не кончается. Пусть это будет.
Теперь я понимаю.
Мой мир был расколот надвое.
И граница между двумя мирами опирается на единственную истину, человека по имени Микия Кокуто.
Когда я наконец просыпаюсь, солнце уже давно село.
Я поднимаюсь и подхожу к краю крыши, на которой спала, и проворно спрыгиваю на соседнее низкое здание. Крыша, так гостеприимно позволившая мне поспать, доступна лишь определенному персоналу. Так что она была почти идеальным местом, где я могла вздремнуть без посторонних. Забралась на крышу соседнего здания и запрыгнула к своей свободе спать. Больше недели назад я начала эту нелепую жизнь. В отличие от других зданий, на которые мало путей подъема снаружи, на этом здании была лестница, ведущая с крыши на тротуар. Осмотревшись, чтобы убедиться, что вокруг никого, я спускаюсь по лестнице и оказываюсь в знакомой аллее. Когда становится по-настоящему темно, тишина поглощает город. Что-то опасное на свободе. Я чувствую это. Я держу себя наготове.
Лишь разбросанный мусор и газеты украшают аллею, в которой я стою. И как удобно то, что одна из выброшенных газет оказывается сегодняшней, за 9 февраля. Заголовок на первой полосе не удивляет. Снова смертоносное чудовище.
- Смертоносное чудовище убило четверых. Одетая в кимоно фигура… замечена на месте преступления? – читаю я вслух. Ха. Повод удивиться. Четверых? Они имеют в виду четверых с прошлой ночи? Газета утверждает, что они мертвы. Кимоно… они обо мне? Прошлой ночью все прошло очень неприятно, и дело закончилось быстро. Но я не могла убить их. Не могла.
Черт, я ничего не понимаю. Единственное, что я знаю – мне нужно найти его. Это смертоносное чудовище, о чьей личности у меня нет ни малейшего гребаного представления. Как и три года назад, я оказываюсь на местах работы убийцы, думаю о них и пытаюсь найти что-то в себе. Я выкидываю газету несколько сильнее, чем хотела.
- Я ничего не понимаю, - повторяю я себе под нос. Ветер воет и разбрасывает мусор вокруг меня. Люди будут охотиться за мной, так что я должна двигаться незаметно. Теперь, больше, чем когда-либо, моими дорогами будут аллеи и закоулки. Теперь, больше, чем когда-либо, я должна прятаться в темных, грязных местах. Теперь, больше, чем когда-либо, мне нужно будет отбросить человечность, по крайней мере, на время. И даже тогда это может быть болезненной, кропотливой и все же абсолютно бессмысленной работой. То, что я не останавливаюсь, зная это, должно быть величайшим доказательством моего идиотизма.
Каждый день я лишена легких или сытных обедов, отдыха для мышц, удовлетворения от сна. Мне некуда идти, но кажется, будто я бегу от чего-то, скрытого в глубине необъятной тьмы города.
Что за хрень я тут устроила? Задерживаю дыхание, охочусь за кем-то? И когда я найду убийцу, что тогда? Убью его? Этого я хочу? Микия… ему это не понравится. Просто вспомнив о нем, я чувствую, как падаю в ловушку, из которой самой не выбраться.
Я трясу головой, пытаясь вытряхнуть из нее все беспокоящие меня мысли. Не получается, но, по крайней мере, я вспомнила, что надо идти. В еще один прорыв этой ночью. Нужно покончить с этим, быстро. Покончить, и может, я смогу вернуться домой… В два ночи весь город спит как убитый. Ни единой тени человека на дорогах, и шум машин редок и всегда далек, в нескольких улицах от меня. Каждый раз полицейская сирена следует за ним, словно ржание лошадей вдали. Предприятия закрыты, в домах выключен свет, темные облака не пропускают лунный свет и сопровождающее мерцание звезд, не давая передохнуть от мрака. Можно подумать, что если никого нет, ничего не случится, что все будет хорошо. Но есть загвоздка. Здесь есть люди, скрытые в забытых углах города, на дорогах воров, в канализационных стоках и в тенях эстакад и зданий. Если им повезет, они сбиваются в кучи ради тепла и уюта. Но те, кто блуждают в ночи одни, не столь удачливы.
Я иду по главной пустынной улице, которая выглядит столь странной и чужой.