Прощания и переломные моменты

Поезд прибыл на станцию, и все приняло суетливый и хаотичный вид. Люди загружали военное снаряжение, медицинский персонал таскал раненых на грязных носилках, и боеприпасы были разбросаны по всему полу. На многих лицах замечалось замешательство, крики и раздражение. Группа молодых солдат с повязками на глазах и паршивой форме шла строем, один за другим, среди коробок с боеприпасами и совершенно новыми пулеметами. Каждый держал правую руку на плече товарища как способ направлять его к поезду. Тот, кто не был ослеплен горчичным газом, вел группу по платформе.

Ив не мог видеть, но мог ощущать атмосферу скуки и ожидания, царящую в воздухе. Пара санитаров помогла ему сесть на поезд, и он уже устроился на одном из мест, ожидая отъезда. Кончиками пальцев он нащупал стекло окна и подумал, что было иронией сидеть у окна, не имея способности видеть ландшафт, и погода была уже слишком холодна, чтобы он невозможностью читать по пути.

- Ив, - позвал голос Терри сзади него, и молодой доктор повернулся лицом по направлению к голосу. - Я думал, что не успею, - выдохнул актер, тяжело дыша, как после бега.

- Я не знал, что ты будешь так скучать по мне! - пошутил Ив, слушая слова Терри.

- Много хочешь, французик, - парировал другой молодой человек с ухмылкой. - Я пришел только ради одолжения.

- Как мило с твоей стороны, - ответил Ив, подшучивая. - И что же это?

- Только что пришла почта, и для тебя есть письмо. Очевидно, оно путешествовало по различным адресатам, прежде чем, наконец, дошло сюда, - объяснил Терри, кладя послание в руки молодому врачу.

- От кого оно? - полюбопытствовал мужчина, немного расстроенный невозможностью прочесть письмо самому.

- Ты не поверишь, - хитро ухмыльнулся Терри. - Я и не знал, что вы двое так близки!

- Что ты хочешь сказать? Слушай, Грандчестер, просто скажи, от кого письмо.

Терри положил руку на сиденье и склонился, чтобы с озорством шепнуть Иву на ухо.

- От леди! - шутливо сказал он.

- От кого? Скажи прямо и перестань дурачиться как дите неразумное! - терял Ив остатки терпения.

- Мисс Хмурое Лицо собственной персоной. Кто бы мог подумать! - хохотал крайне удивленный Терри.

- Мисс Хмурое Лицо?

- Известная как медсестра Гамильтон, мой дорогой друг, - объяснил Терри, разражаясь смехом.

- Флэмми? - переспросил ошеломленный Ив. - Неужели?

- Разумеется. Если хочешь, я прочту его тебе вслух. Но я не несу ответственности, если содержание будет слишком личным!

- Ты мог бы перестать, Грандчестер?! - потребовал вышедший из себя Ив. - Боже правый, ты можешь быть настоящей головной болью, когда захочешь! Нет, спасибо, я найду способ прочесть его позже!

- Ладно, ладно, молчу-молчу, - ответил Терри, еще с улыбкой, но уже чуть более серьезный. - Это мое тебе одолжение. Долгий путь, который я пробежал только ради тебя, чтобы ты получил свое письмо. Но не волнуйся, я привык к твоим неблагодарным манерам.

- Тогда спасибо за это, - ответил Ив, немного остывая.

Терри в этот момент подумал, что это было удивительно, - то, как ослабло напряжение между ними после ужасного опыта, который они пережили вместе, и дней когда они оба лежали в полевом госпитале. Молодой аристократ был рад, что обиды, кажется, исчезали и даже если они не были лучшими друзьями, можно было, наконец, сказать, что их взаимное недоверие испарилось. Поезд чуть дернулся вперед, и железнодорожный служащий объявил об отправлении. Настало время прощаться.

- Что ж, думаю, пора, - просто сказал Терри. - Желаю тебе самого лучшего, Бонно.

- Тебе то же, - дружелюбно ответил Ив. - И еще раз... спасибо... за все, что ты для меня сделал, - добавил молодой человек с некоторой запинкой.

- Не напоминай, - серьезно сказал Терри Иву. - Если бы все было по-другому, мы могли быть лучшими друзьями, но я рад, что мы уменьшили число наших разногласий. Я надеюсь, ты сможешь найти правильную женщину. Ты по-настоящему этого заслуживаешь, - искренне закончил аристократ.

- Спасибо, - отвечал доктор, - а ты хорошо позаботься о Кенди.

- Обещаю, - сказал Терри, пожимая левую руку, протянутую молодым доктором, знающим, что актер не мог пользоваться правой. - До свидания, Ив Бонно.

- До свидания, Терренс Грандчестер, - сказал Ив, прежде чем Терри оставил его одного в вагоне.

Молодой человек почувствовал, как поезд начал двигаться. Затем он услышал, как кто-то на костылях сел рядом с ним, бормоча робкое приветствие с акцентом южанина.

- Добрый день, - сказал Ив мужчине, которому предстояло быть его компаньоном в поездке. - Меня зовут Бонно, - любезно представился он.

- Гордон, Джереми Гордон из Нью-Орлеана, - отвечал тот хриплым голосом.

Двое мужчин разговорились, пока поезд ехал к лесу, оставляя позади импровизированную станцию. Через некоторое время, Ив вскрыл конверт, который все еще держал в руках, и, разговаривая с Гордоном, попросил:

- Вы знаете, мистер Гордон, - обратился он к своему компаньону, - у меня здесь письмо от моего друга, но как Вы очевидно можете видеть, мне невозможно прочесть его. Не могли бы Вы это сделать за меня?

- Конечно, приятель, - ответил солдат и, взяв письмо в мозолистые руки, начал читать:

- «Дорогой Ив...»

Шляпы разных фасонов, перчатки, юбки, нижние юбки, ботинки, белые носовые платки, платья, кружевные зонтики, и тысяча женских принадлежностей были раскиданы по спальне. Две женщины старательно трудились, пытаясь упаковать каждую мелочь с такой скоростью, какой возможно, но, несмотря на их усилия, все больше одежды продолжало появляться из blue. Патти пробыла в Иллинойсе более года, и в течение этого времени она во многих случаях уступала натиску Энни в бегании по магазинам.

- Ты действительно должна взять эту шляпку, Патти, - убеждала Энни. - Ты выглядишь в ней просто сказочно!

Патти обычно поддавалась женской слабости, и все заканчивалось следованию совету Энни. Но теперь она расплачивалась за свои маленькие грехи, поскольку должна была решить, что ей брать с собой в поездку во Флориду, и что оставлять в доме Энни. В конце концов, было бесполезно забирать все, когда она планировала возвращаться в Иллинойс после праздников.

Мистер и миссис О'Брайан решили, что их дочь отсутствовала слишком долго, и так как стоял ноябрь, они ожидали, что Патти вернется во Флориду провести с ними Рождество. Сначала мистер О'Брайан думал о том, чтобы поехать в Чикаго сопровождать их дочь в ее поездке, но его мать убедила его, что лучше, если он предоставит эту миссию ей. Таким образом он не отложит свои дела, а ей представится случай развлечься и навестить друзей Патти в Чикаго. Мистер О'Брайан не подозревал, что Патти и ее бабушка Марта уже спланировали эту поездку заранее, за несколько месяцев.

Когда Том попросил Патти стать его женой, молодая женщина немедленно написала миссис Марте О'Брайан, сообщив ей новости. Старая леди почувствовала сильное волнение и радость за планы своей внучки, но также и поняла, что, в отличие от ее прежних отношений, на сей раз Патти не получит родительского одобрения из-за происхождения Тома. Поэтому старая леди в ответе Патти предупредила ее о проблемах, с которыми придется столкнуться ей и ее жениху, как только О'Брайаны узнают о помолвке Патти с фермером.

Обе женщины тогда решили, что разумнее будет дождаться двадцать первого дня рождения Патти, в начале ноября, так, чтобы, даже если мистер и миссис О'Брайан не хотели принимать Тома в свою семью, у них не будет никаких законных прав помешать планам Тома и Патти.

Таким образом, Марта поехала в Чикаго и позже в Лейквуд, чтобы встретиться с Томом и подготовить последние детали их плана. Том бы поехал с обеими леди, чтобы встретиться с родителями Патти и официально просить ее руки. Если O'Брайаны не захотят принимать, то Патти и Том просто поженятся без их одобрения. Марта желала поддерживать свою внучку даже против воли своего собственного сына.

- Моя семья разрушила мою жизнь, вынудив меня выйти замуж за человека, которого я не любила, - говорила старая леди Патти, помогая ей сложить красивое шерстяное платье, которое они собирались упаковать. - Я никогда не принимала решений сама. Сначала, мои родители решали, что мне надеть, как себя вести, что мне лучше изучать, и с какими людьми встречаться. Потом моей жизнью управлял мой муж, и так я потеряла свою молодость и свои мечты. Я не могла даже высказать свое мнение об образовании своего собственного сына. Его отец выбрал школу, где он учился, профессию, которую он собирался освоить, и женщину, на которой он собирался жениться. Однажды я вдруг поняла, что мой сын стал холодным, пустым снобом, в котором я не узнавала своего малыша. Он был полностью чужим. И когда они послали тебя в Академию, я подумала, что они собирались сделать с тобой то же самое.

- Но, к счастью, я встретила там кое-кого, - открыто улыбалась Патти, глядя на фотографию, которую держала в руках.

- Да, я знаю, дорогая моя, - ответила Марта, улыбаясь в ответ. - Я никогда не перестану удивляться, как ты изменилась, с тех пор как познакомилась с Кенди! И пока проходит время, ты становишься все более взрослой и уверенной в себе.

- Мне никогда не быть героиней войны, - хихикнула Патти, показывая бабушке фотографию, где была запечатлена Кенди с тремя солдатами в полевом госпитале, - но теперь я знаю, что это не грех подняться и сообщить миру, что я сама могу думать и решать свою собственную судьбу.

- Вот в таком духе ты и должна продолжать, моя дорогая, - бодро воскликнула пожилая женщина. - Мне только хочется увидеть лицо твоего отца, когда он поймет, что ты не маленькая девочка, которой он может управлять по-своему. Как плохо, что твой дедушка уже не с нами, чтобы тоже увидеть его выражение. Клянусь Святым Джорджем, это было бы такое забавное зрелище!

- БАБУШКА!! Не богохульствуй!! - с хихиканьем обругала ее молодая женщина, но позже более серьезным тоном она добавила. - Ты все обращаешь в шутку, но я должна признаться, что мне немного страшно. Я знаю, что мама и папа так расстроятся, что я не смогу с ними видеться после того, как выйду замуж.

- Такое может случиться, дорогая, - со вздохом признала Марта. - Будем надеяться, что они когда-нибудь поймут твои чувства, но если этого не произойдет, рядом с таким мужем как Том и со всеми твоими друзьями, я не думаю, что ты когда-нибудь почувствуешь себя одинокой, - весело заключила женщина.

- Я знаю, бабушка. Но скажи, ты примешь предложение Тома и переедешь с нами на ферму? - с энтузиазмом спросила Патти.

- Я все еще думаю об этом, - отвечала старая леди с хитринкой в еще ярких глазах. - У меня есть и другие предложения, ты знаешь.

- Какого рода предложения, бабушка? - спросила Патти, заинтригованная озорным взглядом на бабушкином лице.

- Ну, я не хочу сглазить, но... - уклончиво сказала Марта.

- Говори же, бабушка!

- Хорошо, хорошо! - призналась женщина. - Я спросила Мисс Пони, не нужен ли им новый партнер, чтобы помогать в приюте. Они так хорошо трудятся, что было бы замечательно, если бы можно было принимать еще больше детей. Но им нужны руки и кое-какие из моих идей по преобразованию Дома Пони в учреждение побольше.

- Ой, бабушка! Ты меня пугаешь, когда у тебя такой взгляд! - сказала ошеломленная Патти.

- Ты тоже могла бы помогать! В этом проекте понадобится молодая кровь и энергия! Теперь, где то синее пальто, которое, ты сказала, хотела забрать с собой? - спросила женщина, пытаясь найти пальто в окружающем беспорядке.

- Оно в комнате Энни. Пожалуйста, принеси его, бабушка.

- Прекрасно, и я попрошу дворецкого принести нам чай и бисквиты! - предложила старая леди с хихиканьем.

- Здесь в Америке их называют печеньем, помнишь? Ох, бабушка, все, что ты хочешь - это возможность пофлиртовать с дворецким! - парировала молодая женщина.

- Разве у него не симпатичная улыбка? - прокомментировала Марта, но у Патти не было времени, чтобы отругать свою непослушную бабушку, потому что она уже вышла из комнаты в поисках дворецкого Брайтонов.

Патти смиренно вздохнула, продолжая выполнять задачу по упаковке своих чулок. Ей просто надо было чуть-чуть побыть одной, чтобы подумать о Томе. То, что они сказали друг другу последний раз, когда были вместе, ощущение ее рук в его руках и поцелуя, которым они одарила друг друга, были еще столь свежи в ее памяти, что ее сердце забилось быстрее, а она закрыла глаза и улыбнулась.

- И какая погода в стране грез? - спросила Энни, вошедшая в комнату, когда до нее дошло, что Патти слишком замечталась, чтобы ответить на стук в двери.

- М-м? Ты что-то сказала? - ответила Патти, удивленная присутствием Энни.

- Я сказала, что настало время спуститься на землю... У меня новости из Франции! - сказала молодая леди, размахивая розовым конвертом.

- Боже мой!!!! Что она говорит??? Давай же, Энни, открывай! - понукала Патти свою подругу.

Молодая брюнетка повиновалась требованию и нервными пальцами порвала конверт, чтобы достать оттуда письмо.

20-е сентября,

Дражайшая Энни,

Я надеюсь, что у тебя и твоей семьи все хорошо, когда это письмо попадет в твои руки. Если ты спрашиваешь обо мне, то должна сообщить, что я никогда не чувствовала себя лучше. Если я когда-либо думала, что знаю, что такое счастье, теперь я признаю, что ошибалась. Я понятия не имела, что это означает до тех пор, пока несколько дней назад...

По мере продолжения чтения Энни, обе девушки раскрывали глаза от удивления, задыхаясь и обмениваясь пораженными взглядами друг с дружкой. Поскольку Кенди не доверилась никому, кроме Альберта, Мисс Пони и Сестры Лин, что Терри был во Франции и что он был госпитализирован в течение трех месяцев в ту же больницу, где работала она. Так что письмо, повествующее о целой истории, застал врасплох обеих женщин.

- Я просто не могу поверить! - воскликнула Патти, когда Энни закончила читать третий раз. - Разве это не удивительно?.. Я имею в виду, что они там нашли друг друга… Ты имеешь хоть малейшее понятие о том, сколько у них было шансов, чтобы встретиться там? Это должно быть судьба!!! - задыхалась девушка, наливая себе немного воды, чтобы успокоить свой шок.

- Я понимаю, Патти, - печально ответила Энни. - Я полагаю, что этому просто было суждено случиться. Я счастлива за нее.

- Тогда почему ты такая грустная? - спросила Патти, замечая горечь в голосе подруги.

Энни встала и подошла к окну, а ее милые глаза следили, как опадают листья с близлежащего ясеня.

- Разве ты не видишь, Патти? - сказала, наконец, девушка после долгого молчания. - Столько лет я был настолько слепа от своей любви к Арчи и своего эгоизма, что не знала, как быть подругой тебе и Кенди.

- Что ты говоришь, Энни? Я думаю, мы уже обсудили эту проблему раньше. Почему ты отказываешься понимать, что ты всегда была замечательной подругой для меня и Кенди? - возражала Патти.

- Ты честно так думаешь, Патти? - спросила Энни, поворачиваясь лицом к Патти, и последняя могла видеть, что лицо подруги уже омыто слезами. - Если я была такой хорошей подругой, как же я не понимала, что Кенди только притворялась сильной и счастливой все эти три года?

- Энни, ты о чем? - удивилась нахмуренная Патти.

- Это письмо, Патти! - заплакала брюнетка, выпуская бумаги из рук на пол. - Кенди пишет так радостно и счастливо в этих строках, будто не была такой долгое время, а я, ее лучшая подруга, не заметила, как она страдала вдали от Терри! Я думала, что она покончила с этой невозможной любовью! А она! Она вышла за него замуж! Это значит, что она любила его молча, молча страдая и плача в течение трех лет, а я никогда не поддерживала ее! Вот такая я лучшая подруга! - взорвалась молодая женщина, стискивая занавески дрожащими руками, а на ее лице отражалось расстройство и разочарование.

- Энни! Не вини себя так горько. Не только ты заблуждалась насчет сил Кенди. Я тоже не имела понятия о ее чувствах, - сказала Патти, вставая и приближаясь к подруге.

- Нет, Патти, между тобой и мной нет никакого сравнения, - мрачно заявила девушка. - Ты прошла через такие трудные времена, что никто не может обвинять тебя в отсутствии поддержки Кенди, когда ей было нужно. Но я... - она не могла закончить предложение, потому что рыдания не позволили ей произнести больше.

- Энни, - было все, что могла сказать Патти, ограничиваясь заключением подруги в объятия.

Энни вцепилась в руки Патти и некоторое время лила слезы сожаления. Ее разум вернулся в ее детство. Она видела себя пишущей последнее письмо к Кенди, когда им было по шесть лет. Она хорошо знала, что эти строки сделают больно до глубины души ее дорогой подруге, но у маленькой Энни не было смелости ни противостоять своей приемной матери, ни поддерживать связь с Кенди втайне.

- Я... Вечно я! - со стыдом думала Энни. - Я всегда была так занята своим благополучием, что едва ли думала о других!!!

Внезапно Энни почувствовала, что ее душа достигла дна темного туннеля, где она блуждала предыдущие три месяца, с тех пор как Арчи порвал с ней. Она думала, что не могло хуже, чем жить в такой ситуации, в которой она сейчас была. Она оглядывалась и узнала, что больше, чем отказ Арчи, ей причиняло боль то, что она ненавидела себя. Она мысленно подняла глаза и увидела длинное ущелье, отделяющее ее от света в другом конце туннеля. Энни вздохнула, задаваясь вопросом, смогла бы она когда-нибудь отыскать смелость, чтобы предпринять бесконечное путешествие к выходу из ловушки своих собственных страхов.

- Патти, - прошептала Энни, отделяясь от рук подруги, - спасибо тебе за понимание... Я… я ценю твою поддержку.

- Вовсе нет, Энни. Для этого и существуют друзья, - ответила Патти с искреннем сочувствием, отражающимся в ее темно-карих глазах, но не в силах помочь подруге в этом личном сражении. По собственному опыту Патти знала, что единственным человеком, который сможет спасти Энни, была сама Энни.

В больнице снова была неспокойная ночь. Кенди работала в вечернюю смену и почти закончила перевязывать пациента, который попросил ее оставить повязку немного посвободнее. Мужчина в свои поздние двадцать только что выдумал это оправдание, чтобы получить внимание молодой женщины еще на несколько минут. Кенди это знала, но притворялась, что не обращает на это внимания, привычная к непрерывному флирту своих пациентов.

- Когда ты первая женщина, которую они видят после недель или месяцев пребывания в окопах, не стоит ожидать, что они будут относиться к тебе, как к своей бабушке, - обычно думала она, но все еще немного смущающаяся от мужского внимания.

- У Вас есть приятель, мисс Одри? - спросил мужчина с дразнящим взглядом, пока Кенди думала, как ей отвечать на такой вопрос, зная, что ее брак полагалось хранить в тайне.

- Да, мистер Макгрегор, - был окончательный ответ Кенди.

- И где же этот счастливчик, могу я спросить? - настаивал мужчина с ухмылкой.

Кенди подняла глаза от перевязки и гордо взглянула на пациента.

- Он на Фронте, служит в Американской Армии, - ответила она.

- Так он отсутствует? - поинтересовался Макгрегор. - Я мог бы вызваться утешить Вас, пока он далеко, мисс Одри.

- Конечно, я скучаю по нему всем сердцем. Спасибо за предложение помощи, мистер Макгрегор, но не стоит. Хотя, Вы должны попросить Бога, чтобы никто не сделал такое же предложение Вашей жене в Англии, - отругала Кенди мужчину, и собиралась сказать больше, чтобы остановить дальнейшие нахальные шаги солдата, но кричащий в коридоре голос прервал ее.

- Закончилась!!! Закончилась!!! - кричал молодой британский доктор, ворвавшийся в палату.

- Вы с ума сошли, доктор Кэмерон? - отреагировала Кенди. - Еще очень рано, и многие пациенты спят. Вы хотите прервать их отдых?

- Силы Небесные, мисс Одри, все должны проснуться прямо сейчас! - объяснил запыхавшийся мужчина. - Закончилась, война закончилась! Они подписали перемирие лишь два часа назад. Только что сказали по радио!

- Вы серьезно, доктор? - недоверчиво спросил Макгрегор.

- Положительно. Я никогда не был более серьезным во всей моей жизни! - ответил врач, и вскоре вся палата была поднята на ноги, крича и смеясь от радости.

Кенди покинула пациентов и отправилась в коридор. Там были все, празднуя, поздравляя и обнимая друг друга, потому что борьба, длившаяся в течение более четырех лет, наконец, подошла к концу и принесла не поддающееся контролю увеличение человеческих жертв с французской стороны. Откуда ни возьмись, появилось несколько бутылок шампанского, и доктора, медсестры и даже некоторые пациенты уже чокались, не в силах скрыть своей радости, с какой дети наслаждаются Рождественским утром.

- Мы едем домой, мисс Одри! Домой! - завопил один из пациентов, стоящий на костылях, рядом с Кенди.

- Домой! - радостно думала Кенди. - О, Терри, мы возвращается домой!

Тем же днем, но на другой стороне Атлантики, солнце уже встало, и Альберт только что закончил свою ежедневную прогулку верхом. Молодой человек неспешными шагами подводил лошадь к конюшне, когда один из конюхов подбежал к нему, подбрасывая шляпу в воздух. Его слова так перемешивались, что Альберт не мог их разобрать, пока человек не оказался почти перед ним.

- Господи Святый, мистер Одри! - выпалил человек. - Война закончилась!

- Вы уверены? - переспросил Альберт, энергично хватая конюха за рукав.

- Да, сэр. Значит ли это, что Мисс Одри скоро вернется? - спросил человек с интересом, потому что все слуги в доме хорошо относились к молодой наследнице, которая всегда была добра и любезна со всеми ними.

- Совершенно верно! - смеясь, ответил Альберт; его синие глаза сияли светом вечерней звезды, а внутри он думал: - Значит, мой день приближается!

В Париже, казалось, празднованию не будет конца. Люди выходили на улицы, церкви звонили в колокола часами, и вино лилось рекой в каждый рот. В больнице Святого Жака Жюльен плакала, со всей силы обнимая Флэмми. Пациенты, которые могли ходить, танцевали и пировали в холлах и коридорах, крича во все легкие: «Домой! Домой!» снова и снова, каждый на своем родном языке.

Как ни странно, Флэмми, обнимающая подругу, не могла разделить общей радости.

- Домой? - спрашивала она себя. - Чего ради?

В своей спальне с потушенным светом, глядя с балкона, как розовый сад терял лепестки с осенним бризом, Арчи, проводивший несколько дней в Лейквудском особняке, слушал новости по радио, которое объявляло перемирие.

- Война закончена, - печально размышлял он, - но это событие не принесет мне того, что я ожидал, - сказал он себе, опуская глаза, не в силах сдержать слез. - Наоборот, это лишь означает, что мне придется столкнуться с болезненной правдой, видя ее в объятиях своего соперника.

В Бюзанси, той же ночью, молодой человек, идущий по больничным коридорам, посмотрел на луну за серыми облаками и подумал, что она никогда не была такой красивой, как тем вечером. Мужчина отбросил несколько коричневых прядей, которые уже начали отрастать и падали ему на лоб, опершись на стену. Он сунул левую руку в карман, вытащив розовый конверт со слабым запахом розы и нежно поцеловал его.

- Мы едем домой, моя любовь, - сказал Терри, пытаясь вспомнить вкус губ Кенди.

Дни, последовавшие после отъезда Патти, были особенно одинокими для Энни Брайтон. Она погрузилась в печальную депрессию, чувствуя, что все ее самые дорогие интересы стали тщетными и бесполезными. Встревоженная настойчивостью молодой женщины пребывания в своей комнате долгие часы, ее мать пыталась заставить Энни выйти и даже собиралась устроить чаепитие, но молодая брюнетка попросила отца избавить ее от этих действий, получив поддержку хорошего человека. Мистер Брайтон понял, что его дочь почти достигла поворотного момента в своей жизни, и подумал, что будет лучше дать ее немного времени, чтобы найти свое решение проблем, с которыми она столкнулась.

Осенние листья опадали с ясеней в поместье Брайтонов, и Энни проводила вечера в попытках облегчить свою боль шелестом безжизненных листьев в саду. Долгими часами она прогуливалась по берегу озера, заглядывая в свое сердце, сопоставляя те темные линии, которые ей не нравились в портрете собственной души, и очень часто сравнивала себя с теми сухими листьями, уносимыми ветром. Они выросли пышными, зелеными и блестящими в прошлое лето, но однажды настали холодные осенние дни, и они улетели бесцельно, к неопределенному будущему, далеко-далеко от сильного дерева, которое всегда защищало их.

Кенди была ее сильным деревом в течение всего лета ее детства и юности, но когда Энни пришлось предстать перед холодными ударами жизни, молодая женщина стала лишь сухим уродливым листом. Она не нравилась себе, и даже если ее отражение в зеркале было молодо и красиво, она знала, что внутренняя часть не соответствовала ее физическому виду. Энни поняла, что великолепный образ ее подруги детства всегда бледнел перед красотой ее души, потому что в отличие от нее, Кенди не верила, что жизнь куется деньгами. Вот что сделало Кенди сильной и истинной женщиной. Вот та причина, по которой она стала незабываемой в сердце Терри.

Шли дни, а Энни продолжала свои размышления, постепенно приходя к заключению, что для нее настало время менять то, что ей в себе не нравилось. Время думать о других и не так много о себе. Время повернуться спиной к идолам, которым она поклонялась в прошлом, и начать путешествие, которое привело бы ее к настоящей себе.

Однажды вечером во время этих прогулок, она вдруг остановилась, осмотрела золотой ландшафт и в этот момент решила, что настал ее день. Она вернулась в свою комнату и там, с помощью робкого света свечи, написала письмо женщине, которую никогда в жизни не видела, но которая станет важным персонажем в главе ее личной истории, которую Энни собиралась начать.

Энни сжала клочок бумаги в кармане. Она знала, то, что она собиралась сделать, будет совсем не легко, и она молча стояла несколько секунд прямо перед дверью спальни ее матери, все еще не желая постучать. Она подняла лицо к потолку и, закрыв веки, подумала о Кенди в сотый раз этим вечером.

- Я никогда не представляла, что это может быть так трудно, Кенди, - сказала она себе. - Как ты управлялась со всем сама так долго? О Господи, помоги мне это сделать, - прошептала она, осеняя себя знамением и, наконец, постучав в дверь.

- Войдите, - позвал женский голос изнутри спальни.

Энни шагнула в изящно отделанную спальню и увидела свою мать, сидящую за своим бюро в шелковом синем халате, который подчеркивал ее белую кожу и золотые волосы.

- Энни, дорогая! - нежно обратилась женщина к своей дочери. - Я думала, что ты играешь на фортепиано в розовой комнате, - небрежно прокомментировала она.

- Я была там, мама, но... - девушка колебалась, чувствуя, что ее страхи начинали охватывать ее сердце, - мне нужно было поговорить с тобой...

- Хорошо, дорогая, - ответила женщина, покидая стул перед столом и садясь на кушетку поблизости, - что тебе нужно мне сказать?

- Видишь ли, мамочка, - Энни присела рядом с матерью, - я думала о том, чтобы начать новые планы поскольку... поскольку я не выхожу замуж, как мы ожидали.

Старшая женщина посмотрела на свою дочь с понимающей улыбкой на ее все еще красивом лице.

- Милая моя! - сказала миссис Брайтон. - Это именно то, что я хотела услышать от тебя. Хватит столько плакать. У меня уже есть несколько замечательных идей на следующий сезон... Мы пойдем в оперу, театр и на каждое празднество и вечеринку. Ты всюду должна быть заметна...

- Мама... - прервала Энни миссис Брайтон, уже увлеченную своим энтузиазмом. - У меня другие планы, - робко сказала молодая женщина.

- Ерунда, Энни, - решительно возразила старшая женщина. - Я знаю, что тебе сейчас нужно делать. Нужно, чтобы все видели, что ты не чахнешь из-за этого нестоящего человека. Напротив, этой весной ты должна быть самой красивой леди, которой восхищается каждый мужчина и завидует каждая женщина. Просто предоставь это мне.

Энни опустила голову, сжав руки одну в другой, пока говорила ее мать. Она устремила взор на свои тонкие атласные туфельки, украшенные крошечными фиалками и изящным бантиком, будто храбрость, чтобы заговорить, пряталась где-то на их лавандовой поверхности.

- Мама, мне действительно жаль разочаровывать тебя в этот раз, - осмелилась сказать робкая девушка, глядя на мать опечаленными глазами, - но я не собираюсь оставаться в Чикаго. Я думаю, что мне пора начать заниматься более полезными вещами, чем проведение вечеров от вечеринки до вечеринки.

- Тогда что же ты собираешься делать? - спросила миссис Брайтон, ошеломленная реакцией дочери.

Энни вынула из кармана юбки бумагу и несмело показала ее матери. Женщина читала газетную статью, которую ей дала дочь, и, закончив, она подняла глаза от бумаги с вопросительным взглядом.

- Не понимаю, Энни. При чем тут ты и эта женщина в Италии? - спросила смущенная миссис Брайтон.

- Я заинтересовалась ее работой с умственно отсталыми детьми, - заявила молодая женщина, начиная ощущать, как теплое чувство покрывало ее щеки. - Я… я хотела бы поехать в Италию и учиться с ней.

- Но... зачем? - спросила мать Энни, не в силах понять намерения дочери.

- Я хочу научиться работать с ними и потом вернуться в Америку, чтобы открыть школу, как та, которая есть у нее в ее стране. Здесь мы обращаемся с ними так, как будто они ничему не могут учиться. Но ее работа доказывает, что у них может быть большой прогресс, - объяснила Энни, и ее голос неожиданно обрел страсть.

- Ты имеешь в виду, что хочешь учиться, чтобы… работать? Ты имеешь в виду, пойти… на работу!!?? - запиналась от изумления миссис Брайтон.

- Да, мама. Я не думаю, что моя жизнь приносит какую-либо пользу в данный момент... когда другие женщины показывают, на что способны...

- Я и раньше слышала эти нелепые речи! - дама встала, явно расстроенная словами дочери. - И это никто иная, как Кендис забила тебе голову этими мыслями!! Я всегда знала, что ее дружба не принесет тебе ничего хорошего!!! Вот и ты говоришь, как безумная суфражистка! Не моя дочь, Энни... не Брайтон! - неистово выпалила женщина, еще сохраняя самообладание.

- Мама! - задохнулась молодая леди, не зная, что ответить.

- Обсуждение закончено, Энни, - холодно заявила миссис Брайтон. - Завтра мы увидимся с портниху, чтобы ты могла привести в порядок свой новый гардероб для следующей весны. Ты должна найти мужа в этом году, слышишь меня?

До того момента молодая женщина оставалась тихой, сидя на кушетке и сжимая газетную вырезку, брошенную матерью на пол. Энни вознегодовала, как ее мать так легко свалила вину на Кенди. Вдруг она поняла, что снова жизнь вынуждает ее решать между следованием примеру лучшей подруги, чтобы стать женщиной, которая могла бы чувствовать за себя гордость, или согласиться с желаниями матери, как она всегда поступала в прошлом.

Энни любила свою мать и чувствовала потребность получить ее одобрение новых проектов, которые она хотела претворить в жизнь. Но с другой стороны, она боялась и неизбежной конфронтации с весьма самоуверенной женщиной, какой была ее мать. Секунду она думала, что, возможно, все то, что она планировала, не было разумным, в конце концов. Возможно, лучшей мыслью было повиноваться матери и забыть о переменах, которых она хотела в своей жизни. И все же, память о Кенди, униженной в доме Лока тем вечером, когда белокурая девочка спасла ее от злобных пакостей Нила и Лизы, стоически неся вину, достигла разума Энни.

Она медленно подняла голову цвета воронова крыла, а ее милые глаза приковались к изящной фигуре ее матери. Во влажных глубинах ее зрачков с необычной силой засиял разгорающийся огонь решительности.

- Мама, я люблю тебя и папу всем моим сердцем, - спокойно заговорила она. - Я всегда слушалась тебя и следовала твоему совету, но боюсь, в этот раз для меня будет невозможным оправдать твои ожидания. Я уже приняла решение, и не откажусь.

Миссис Брайтон повернулась, чтобы взглянуть дочери прямо в глаза, все еще не веря словам, только что произнесенным Энни.

- Что ты говоришь? - спросила хриплым голосом старшая женщина.

- Я говорю, что уже все подготовила, чтобы учиться в Италии с миссис Монтесори. Я написала ей, и она согласилась принять меня своей ученицей в следующем году. Я не буду искать мужа, как ты хочешь, потому что чувствую, что еще не готова к новым отношениям. Сейчас я хочу учиться, и если ты полагаете, что Кенди имеет какое-либо отношение к моему решению, ты права, но не так, как ты думаешь.

- Конечно! Кого еще мне винить?! - воскликнула миссис Брайтон, впервые теряя контроль. - Эта безнравственная женщина! Сбежать из школы! Жить одной в квартире! Работать, будто ей это действительно нужно! Уехать в другую страну без согласия семьи! Рисковать жизнью и семейной честью! И теперь она там вышла замуж, приняв решение сама, не спрашивая разрешения своего опекуна! Бог знает, действительно ли тот мужчина женился на ней! Может, она, в конце концов, опозорит свою семью, родив ребенка без отца!

- Мама, хватит! - закричала Энни, а гнев и обида запылали на ее лице. - Ты говоришь, что Кенди безнравственна только потому, что она всегда следовала своему сердцу! Она сбежала из школы, потому что была достаточно смелой, чтобы понять, что образование, которое она там получала, было для нее бесполезно! Она жила одна в квартире, потому что она независима и не нуждается в деньгах своей семьи, чтобы выжить! У нее есть работа, потому что она хочет помогать другим! Она поехала во Францию, потому что хотела служить своей стране, и если ты осуждаешь ее, потому что она вышла замуж по собственному решению, то потому, что слепа к настоящей любви! Она замечательная женщина, которой я восхищаюсь, и в ней нет ничего, чтобы стыдиться! А что касается моих решений, я должна признать, что это Кенди вдохновила меня своим положительным примером, но она не имеет ни малейшего понятия о моих планах, - на секунду Энни остановилась, ее руки тряслись, а слезы катились по щекам, хотя ее вид был поразительно уверенным. - Если ты кого-то ищешь, чтобы обвинять, тогда возложи вину на саму себя, мама! - напоследок упрекнула она.

- Что ты хочешь сказать? - спросила миссис Брайтон, еще потрясенная необычной вспышкой Энни.

- Я хочу сказать, что ты дала мне любовь, образование, все, что можно купить за деньги, и я ценю все это, но ты никогда, никогда не помогала мне отыскать мой собственный путь! Ты заставила меня поверить, что я смогу быть достойной, будучи замужем за состоятельным мужчиной, что моим успехом будет успех моего мужа, что весь смысл моей жизни предполагается определять мужчине, а не самой! Ты заставила меня отвернуться от лучшей подруги, которой Бог наградил меня! Ты заставляла меня лгать о моем происхождении, как будто это был грех родиться бедной и безродной! Я всегда была слабой, а ты не учила меня это преодолеть и быть сильной! Когда Арчи порвал со мной, ты сказала мне, что всегда знала, что на самом деле он не любил меня... Тогда, почему ты скрывала от меня правду? Ты говоришь, что Кенди безнравственна, но мы не лучше, вечно живя во лжи!

- Неблагодарная тварь! - вскричала миссис Брайтон, поднимая руку, чтобы дать пощечину дочери, но в воздухе ее остановила рука посильнее.

- Не делай того, о чем будешь сожалеть позже! - сказал мистер Брайтон, вошедший в комнату, встревоженный сердитым голосом своей жены, но незамеченный двумя женщинами, слишком переполненными грузом слов, которые они говорили друг другу.

- Ты понятия не имеешь о том, что Энни только что сказала мне! - со слезами пожаловалась женщина.

- Если ты о планах Энни, я уже все знаю, - сдержанно ответил мистер Брайтон.

- Ты знал!!! Ты знал и ни слова не говорил! - парировала мать Энни, не веря ушам своим.

- Я думал, что это был вопрос, которым Энни должна была заняться сама, - уточнил мужчина, выпуская руку жены.

- Но ты должен был ей сказать, что вся эта идея с Италией - не разумный план, - все еще настаивала миссис Брайтон.