Дорога на таренский перевоз 13 страница

— Нет!

Вдруг судно накренилось, и откуда-то из теней вывернулся гик и с размаху обрушился троллоку на грудь. Раздался хруст ломающихся костей, и троллока снесло за борт.

Минуту Ранд лежал, тяжело дыша, с бешено колотящимся сердцем и глядя вверх на болтающийся туда-сюда гик. Повезло так повезло, подумал он. Ничего большего после такого и быть не может.

Ранд поднялся с палубы, ноги противно дрожали. Он подобрал меч, держа его теперь обеими руками, так, как учил Лан, но не осталось врага, против кого нужно было бы его использовать. Полоса темной воды между кораблем и берегом быстро расширялась; крики троллоков затихали в удаляющейся ночи.

Когда юноша вложил меч в ножны и тяжело оперся о планширь, коренастый мужчина в долгополом, до колен, кафтане быстрыми шагами приблизился к нему. Длинные волосы, падавшие на мощные плечи, и борода, оставлявшая верхнюю губу голой, обрамляли круглое лицо. Круглое, но отнюдь не мягкое. Гик вновь повело в сторону, бородач мельком глянул на него и с отчетливым шлепком поймал его широкой ладонью.

— Гелб! — взревел бородач. — Удача! Ты где, Гелб?

Он говорил быстро, слова катились друг за другом сливаясь, и Ранд едва понимал его речь.

— На моем собственном судне тебе от меня не спрятаться! Привести сюда Флорана Гелба!

Появился матрос с сигнальным фонарем «бычий глаз», и еще два члена команды корабля вытолкнули в круг света узколицего мужчину. В нем Ранд узнал того типа, который предлагал ему забрать судно. Глаза узколицего бегали из стороны в сторону, избегая встречаться со взглядом коренастого мужчины. То есть капитана, решил Ранд. На лбу Гелба, там, куда угодил каблук Ранда, темнел кровоподтек.

— Так-то ты закрепил этот гик, Гелб? — спросил капитан с неожиданным спокойствием, но столь же быстро, как и прежде.

Гелб выглядел совершенно сбитым с толку.

— Но я закрепил его! Привязал крепко-накрепко. Да, согласен, я порой малость медлителен в работе, капитан Домон, но я ее делаю.

— А-а, так ты медлителен? А спать ты не замедлил. Спал, когда тебе бы стоять на вахте. Нас могли перебить тут всех поголовно, и все из-за тебя.

— Нет, капитан, нет! — Гелб указал на Ранда. — Я был настороже, как и положено, когда он вот прокрался на борт и огрел меня дубиной. — Он притронулся к кровоподтеку, сморщился и зло посмотрел на Ранда. — Я с ним сражался, но потом появились троллоки. Он заодно с ними, капитан. Друг Темного. Заодно с троллоками.

— Заодно с моей престарелой бабулей! — заорал капитан Домон. — Разве я не предупреждал тебя в последний раз, Гелб? В Беломостье убирайся с корабля! Вон с глаз моих, пока я не выкинул тебя за борт прямо сейчас. — Гелб метнулся из круга света, а Домон стоял, сжимая и разжимая кулаки, устремив невидящий взор в никуда. — Эти троллоки и впрямь преследуют меня. Почему они не отвяжутся? Почему?

Ранд посмотрел поверх планширя и обомлел, не увидев берега. Два человека заняли место у длинного рулевого весла, торчащего над кормой, а вдоль борта работали еще шесть длинных весел, отгребающих судно, похожее теперь на водяного клопа, все дальше на середину реки.

— Капитан, — сказал Ранд, — у нас там друзья. Если вы вернетесь и подберете их, уверен, награда вам обеспечена.

Капитан повернул круглое лицо к Ранду, а когда появились Том и Мэт, он и на них уставился лишенным всякого выражения взглядом.

— Капитан, — с поклоном начал Том, — позвольте мне...

— Спустимся вниз, — предложил капитан Домон, — где я смогу разглядеть, что тут мне надуло на палубу встречным ветром. Идемте. Направь меня удача, да закрепит кто-нибудь или нет этот рогом проклятый гик!

Команда бросилась выполнять распоряжение, а капитан тяжело зашагал к корме. Ранд и оба его спутника последовали за ним.

На корме по короткому трапу они спустились в каюту Домона — аккуратную, где каждая вещь производила впечатление находящейся на своем собственном месте, начиная от висящих на крючках на задней стороне двери курток и плащей. Каюта занимала всю ширину судна, к одному борту крепилась широкая кровать, к другому — тяжелый стол. Здесь было всего одно кресло — с высокой спинкой, с крепкими подлокотниками, и капитан сел в него сам, жестом пригласив остальных располагаться на разнообразных сундуках и скамьях, которые и составляли всю прочую обстановку. Громкое и недвусмысленное его покашливание остановило Мэта, уже собравшегося было усесться на кровать.

— Так, — произнес капитан, когда все расселись. — Зовут меня — Байл Домон, я — капитан и владелец «Ветки», которая и есть это судно. А теперь: кто вы такие и откуда взялись здесь, в самом центре «нигде», и почему я не должен вышвырнуть вас за борт в награду за те беды, что вы навлекли на меня?

Ранд по-прежнему, как и раньше, с трудом поспевал за быстрой речью Домона. Когда он осмыслил последнюю фразу капитана, то ошарашенно заморгал. Вышвырнуть нас за борт?

Мэт поспешно сказал:

— У нас и в мыслях не было причинять вам какие-то неприятности. Мы направляемся в Кэймлин, а потом...

— А потом туда, куда нас понесет ветер, — спокойно перебил Мэта Том. — Именно так странствует менестрель, словно пыль на ветру. Я, как вы понимаете, менестрель, по имени Том Меррилин. — Он развернул плащ, чтобы по многоцветным заплатам пробежала волна, словно капитан мог не заметить их. — Эти два деревенских оболтуса набились мне в ученики, хотя я еще не уверен, что мне того хочется.

Ранд взглянул на ухмыляющегося Мэта.

— Все это просто замечательно, приятель, — безмятежно сказал капитан Домон. — Но мне это не говорит ничего. И даже еще меньше. Не видать мне удачи, но эта поляна совсем не по пути в Кэймлин, — из какого бы места, о котором я хоть раз слыхал, вы ни ехали.

— Что ж, вот вам моя история, — произнес Том и тотчас же принялся за рассказ.

Если верить Тому, зимние метели и снега поймали его в ловушку в городке рудокопов, что в Горах Тумана, за Байрлоном. Там-то он и услышал легенды о сокровищах, времен Троллоковых Войн, в заброшенных развалинах города под названием Аридол. И так сложилось, что раньше он узнал о местонахождении Аридола — из карты, которую вручил ему много лет назад в Иллиане умирающий друг, кому он однажды спас жизнь. Тот на пороге смерти прошептал, что карта озолотит Тома, чему Том никогда не верил, — пока не услышал легенд. Едва сошел снег, Том отправился в путь вместе с несколькими компаньонами, считая и двух предполагаемых учеников, и после полного лишений путешествия они действительно обнаружили разрушенный город. Но, как оказалось, это сокровище принадлежало одному из Повелителей Ужаса, и за ним были посланы троллоки, чтобы доставить богатства обратно в Шайол Гул. Чуть ли не все опасности, с которыми путники на самом деле сталкивались, — троллоки, Драгкар, Мордет, Машадар, — обрушивались на них то в одном месте рассказа, то в другом, хотя если судить по тому, как менестрель живописал свою версию событий, казалось, будто все напасти были направлены лично против него и справлялся с ними Том с величайшей ловкостью. Проявляя чудеса отчаянной храбрости, — главным образом проявлял ее Том, — они бежали, преследуемые троллоками, хотя ночь и разлучила их троих с остальными спутниками, пока в конце концов Том и два его ученика не обрели прибежище там, куда забросила их судьба, — на весьма радушном корабле капитана Домона.

Когда менестрель произнес последние слова своего рассказа, до Ранда вдруг дошло, что все это время он просидел с открытым ртом, и юноша захлопнул его. Посмотрев на Мэта, он увидел, что тот вытаращил глаза на менестреля.

Капитан Домон побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

— В такую историю ни за что не поверило бы большинство людей. Разумеется, троллоков я видел, а то нет.

— Каждое слово правда, — вкрадчиво произнес Том, — каждое слово того, кто пережил все это.

— Посчастливилось ли вам прихватить кое-что из этих сокровищ с собой?

Том печально развел руками.

— Увы, то немногое, что нам удалось унести, было с нашими лошадьми, которые удрали, когда появились троллоки. Все, что у меня осталось, — арфа, флейта, немного медных монет да та одежда, что на мне. Но поверьте мне, вам не нужно ни крупицы из этих сокровищ. Все драгоценности несут на себе порчу Темного. Лучше оставить их руинам и троллокам.

— Так что денег заплатить за проезд у вас нет. Я бы даже собственному брату не позволил отплыть со мной, если он не в состоянии оплатить дорогу, тем более если б он притащил с собой троллоков, которые порубили мой планширь и искромсали мои снасти. Почему бы мне не отправить вас вплавь туда, откуда вы явились, и тем самым не избавиться от вас?

— А не могли бы вы просто высадить нас на берег? — спросил Мэт. — Где нет троллоков?

— Кто говорил что-то о береге? — сухо ответил Домон. С минуту, он изучал собеседников, затем оперся о стол ладонями. — Байл Домон человек благоразумный. Я не стану вышвыривать вас за борт, если есть способ обойтись без этого. Вижу, у одного из ваших учеников есть меч. Мне нужен добрый меч, и я, такой славный парень, за него позволю вам доплыть до Беломостья.

Том открыл было рот, но Ранд торопливо выпалил:

— Нет!

Не за тем Тэм дал ему меч, чтобы Ранд торговал им. Пальцы его скользнули по эфесу, коснулись бронзовой цапли. Пока меч с Рандом, то Тэм словно бы тоже с ним.

Домон покачал головой.

— Что ж, нет так нет. Но Байл Домон пассажиров задарма не возьмет, даже родную мать.

С неохотой Ранд вывернул карман. Там оказалось не так мало: несколько медяков и серебряная монета, подаренная ему Морейн. Он протянул ее капитану. Через секунду Мэт, вздохнув, сделал то же самое. Том свирепо глянул на ребят, но недовольное выражение его лица так быстро сменилось улыбкой, что Ранд не был уверен, не померещилось ли ему.

Капитан Домон ловко выхватил две толстые монеты из рук парней и извлек из обитого медью сундука позади своего кресла небольшой набор весов и звякнувший кошель. После тщательного взвешивания он сунул монеты в кошель и отсчитал, каждому юноше по несколько меньших серебряных монеток и медяков. По большей части медяков.

— До Беломостья, — сказал Домон, внося аккуратным почерком запись в гроссбух в кожаном переплете.

— Многовато будет только лишь до Беломостья, — пробурчал Том.

— Плюс компенсация за повреждения моему судну, — спокойно ответил капитан. Он убрал кошель и весы обратно в сундучок и закрыл его с удовлетворенным видом. — Плюс немного мелочи за то, что привели ко мне троллоков, так что мне пришлось в ночь бежать вниз по реке, а здесь кругом уйма мелей, и наскочить на любую — проще простого.

— А что насчет остальных? — спросил Ранд. — Их вы тоже возьмете? Они сейчас наверняка добрались до реки или вот-вот доберутся и увидят тот фонарь на вашей мачте.

Капитан Домон удивленно вздернул брови.

— Ба, да ты, человече, видимо, считаешь, что мы стоим на месте, а? Направь меня удача, да мы уже в трех, если не в четырех милях ниже по реке от той поляны, где вы залезли на борт. Троллоки заставили парней приналечь на весла и не жалеть спин: они знают троллоков лучше, чем им бы того хотелось, — и течение тоже помогает. Да и не было мне других хлопот. Я бы ни за что не пристал к берегу сегодня ночью, даже окажись там моя старенькая бабушка. До Беломостья я вообще могу не приставать к берегу. Задолго до этой ночи за мной по пятам и так уже гналась уйма троллоков, и я вовсе не хочу предоставлять им еще один удобный случай.

Том заинтересованно наклонился вперед.

— У вас были раньше стычки с троллоками? Совсем недавно?

Домон помедлил с ответом, пристально разглядывая Тома, а когда заговорил, в голосе его слышалось неприкрытое отвращение.

— Я зимовал в Салдэйе, человече. Не по своему хотению, но река замерзла рано, а лед вскрылся поздно. Говорят, с самых высоких башен в Марадоне можно увидеть Запустение, но мне было не до того. Я бывал в тех краях раньше, и всегда там толковали про то, что троллоки нападают на фермы, или о чем-то подобном. Правда, этой зимой фермы пылали каждую ночь. Да и целые деревни тоже. Они даже подходили к городским стенам. И это еще не все: люди все время твердили, что зашевелился Темный, что близятся Последние Дни. — Домон вздрогнул и поскреб голову, словно эта мысль зудела у него в волосах. — Я жду не дождусь, когда вернусь туда, где люди думают, что троллоки — всего лишь сказки, а истории, которые я рассказываю, — враки путешественника.

Ранд перестал слушать. Он уставился в стену и думал об Эгвейн и остальных. Для него вряд ли казалось правильным сидеть в безопасности на «Ветке», пока они где-то там, в ночи. Капитанская каюта больше не казалась ему столь уютной, как раньше.

Юноша удивился, когда Том потянул его за рукав, поднимая. Менестрель подтолкнул Мэта и его к трапу, сыпля через плечо извинениями перед капитаном Демоном за деревенских недотеп. Ранд, не говоря ни слова, полез наверх.

Когда они втроем оказались на палубе, Том быстро оглянулся кругом, чтобы убедиться, что никто их не подслушивает, затем негромко упрекнул:

— Я бы мог заплатить за наш проезд несколькими песнями и историями, если бы вы двое не поторопились показать серебро.

— А я не так уверен, — сказал Мэт. — По мне, так он слишком серьезно говорил о том, чтобы выкинуть нас в реку.

Ранд медленно подошел к планширю и облокотился на него, всматриваясь назад, вверх по течению, в окутанную саваном ночи реку. Он не увидел ничего, даже речного берега, только черноту. Через минуту Том положил руку ему на плечо, но юноша не пошевелился.

— Ничего не поделаешь, парень. К тому же они, вероятно, целы и невредимы и сейчас... сейчас с Морейн и Ланом. Можешь ты думать о чем-нибудь получше, чем о той доле, что выпала девушкам?

— Я пытался отговорить ее от этой затеи с отъездом, — сказал Ранд.

— Ты сделал, что мог, парень. Никто не может требовать от тебя большего.

— Я сказал, что пригляжу за ней. Это я виноват. Я сделал не все.

Скрип длинных весел и низкое гудение снастей окрасили слова юноши печалью.

— Я для этого не все сделал, — прошептал Ранд.

Глава 21

СЛУШАЯ ВЕТЕР

Лучи восходящего солнца, прокравшись через Аринелле, проторили дорожку в лощину неподалеку от речного берега, где, прислонившись спиной к стволу молодого дубка, спала Найнив. Дыхание ее было глубоким и спокойным. Лошадь тоже спала, опустив голову и широко расставив ноги. Поводья кобылы были обмотаны вокруг запястья Найнив. Солнечный свет коснулся век лошади, животное открыло глаза и вскинуло голову, дернув уздечку. Найнив вздрогнула и проснулась.

С минуту она недоуменно осматривалась, словно пытаясь понять, где оказалась, а затем стала испуганно озираться по сторонам, вспомнив, что произошло накануне. Но сейчас окружали ее только деревья, рядом с ней стояла лошадь, дно лощинки устилал ковер сухих листьев. В самой глубине сумрака, прячась под сенью призрачных теней, на упавшем стволе выстроили хороводы прошлогодние грибы-мрачнята.

— Обереги тебя Свет, женщина, — прошептала Найнив, привалившись к стволу, — если ты не можешь не поспать всего одну ночь. — Она распутала поводья и, встав, потерла запястье. — Ты могла бы проснуться в котле у троллоков.

Найнив вскарабкалась по шуршащим листьям на край ложбинки и выглянула из нее. Между ложбинкой и рекой стояла лишь рощица ясеней. Потрескавшаяся кора их стволов и голые сучья говорили о том, что деревья сухие. За ясенями текла сине-зеленая река. Пусто. Пусто и никого. На дальнем берегу виднелись купы вечнозеленых деревьев, ив и елей, и их там, похоже, было гораздо больше, чем на этой стороне реки. Если Морейн или кто-то из несмышленышей там, то они хорошо спрятались. Разумеется, совершенно не обязательно, что они переправились или пытались переправиться на том участке реки, который предстал взору Найнив. Они могут быть где угодно, на десять миль вверх или вниз по реке. Если они вообще живы после, минувшей ночи.

В гневе на саму себя за то, что вообще подумала о возможности такого исхода, Найнив соскользнула обратно в лощинку. Ни Ночь Зимы, ни сражение у Шадар Логота не подготовили ее к прошлой ночи, к той твари — к Машадару. Вспоминалась бешеная скачка во весь опор, с бьющейся в голове мыслью о том, остался ли кто-то еще в живых, в ожидании, что вот-вот столкнешься нос к носу с троллоками или с Исчезающим. Да и какие еще мысли могли быть, если в отдалении она слышала рев и вопли троллоков, а от визгливых вскриков троллоковых охотничьих рогов пробирало холодом сильнее, чем от ветра. Но, не считая первого столкновения с троллоками в развалинах, Найнив видела их в городе лишь один раз; и еще раз, когда уже выбралась из города. С десяток их будто из-под земли выскочило впереди, не далее тридцати шагов, и в тот же миг с воплями и криками устремились к ней, размахивая ловчими шестами с петлями и крючьями. Однако, когда Найнив, разворачивая лошадь, резко дернула за поводья, они умолкли, приподняв звериные морды и принюхиваясь. Слишком изумленная, чтобы тут же пуститься наутек, она наблюдала за тем, как троллоки повернулись к ней спинами и исчезли в ночи. И это было самым пугающим.

— Они знают запах тех, кто им нужен, — сказала Найнив лошади, остановившись в лощинке, — и это не я. Айз Седай, похоже, права, поглоти ее Пастырь Ночи!

Приняв решение, Найнив двинулась по течению, ведя лошадь в поводу. Она шла медленно, настороженно наблюдая за лесом: то, что прошлой ночью она оказалась не нужна троллокам, вовсе не означает, что они дадут ей уйти, наткнись она на них вновь. С тем же вниманием, с каким Найнив смотрела на лес, она пристально разглядывала почву перед собой. Если за ночь другие переправились через реку ниже по течению, наверняка остались какие-то признаки переправы, следы, которые можно упустить, глядя с седла. Найнив даже могла выйти на них всех, еще оставшихся на берегу. Если она ничего не обнаружит, река приведет ее в конечном счете к Беломостью, а от Беломостья есть дорога в Кэймлин, и если потребуется, то и до Тар Валона.

Перспектива была столь огромна, что вполне могла обескуражить Найнив. До этого она уезжала из Эмондова Луга не дальше, чем бывали ребята. Таренский Перевоз казался ей чужим и странным; в Байрлоне она, не будь столь нацелена на поиски Эгвейн и ребят, в удивлении глазела бы по сторонам. Но Найнив не позволила ни одной мысли поколебать ее решимость. Раньше или позже, она найдет Эгвейн и мальчиков. Или найдет способ заставить Айз Седай ответить за все, что случилось с ними. Либо то, либо другое, поклялась она себе.

Время от времени Найнив встречались следы, множество следов, но всякий раз, как она ни старалась, ей никак не удавалось определить, кто их оставил — те, кто искал, или те, кто гнался, или те, за кем гнались. Некоторые отпечатки были от сапог, которые могли принадлежать как людям, так и троллокам. Остальные следы оставили копыта, похожие на козлиные или бычьи; эти уж точно принадлежали троллокам. Но ей ни разу не попались следы ясные и четкие, о которых Найнив с уверенностью сказала бы, что они оставлены теми, кого она ищет.

Она проделала уже, может, мили четыре, когда ветер донес дымок. Что-то горело — дальше по течению реки и не очень далеко, определила Найнив. Она чуть поколебалась, а потом привязала лошадь к стволу в маленьком, но густом ельничке, в стороне от реки, где ее не заметит чужой взгляд. Дым мог означать близость троллоков, но единственный способ все выяснить — это пойти и посмотреть. Найнив старательно гнала от себя мысль о том, какое применение огню могли найти троллоки.

Пригибаясь, молодая женщина быстро перебегала от дерева к дереву, мысленно проклиная юбки, которые приходилось все время довольно высоко подбирать, чтобы они не путались в подлеске и не мешали при ходьбе. Платье — не та одежда, чтобы подкрадываться к добыче, охотясь в лесу. Фырканье лошади умерило шаг Найнив, и когда в конце концов она осторожно высунулась из-за ствола ясеня, то увидела, как с черного боевого коня спешивается Страж. Рядом с ним на небольшой полянке у берега сидела на бревне Айз Седай; над маленьким костерком закипал котелок. Белая кобыла пощипывала скудную траву. Дальше Найнив не пошла, выжидая у ясеня.

— Они все ушли, — хмуро сообщил Лан. — Четверо Полулюдей двинулись на юг, часа за два до рассвета, насколько я смог определить, — следов они за собой оставили немного, — но троллоки куда-то пропали. Даже трупы исчезли, а троллоки не славятся тем, что уносят своих убитых. Если они не голодны.

Морейн бросила пригоршню чего-то в кипящую воду и сняла котелок с огня.

— В крайнем случае, можно бы надеяться на то, что они вернулись в Шадар Логот и их там всех пожрали, но это было бы чересчур хорошо.

Душистый аромат чая долетел до Найнив. Свет, лишь бы у меня в животе не заурчало.

— Там нет никаких отчетливых следов мальчишек или кого-то из остальных. Следы слишком запутаны и затоптаны, сказать что-то определенное нельзя. — В своем тайном убежище Найнив улыбнулась; неудача Стража служила слабым оправданием ее собственной неудаче. — Но важно другое, Морейн, — продолжил, хмурясь, Лан. Он отмахнулся от чая, предложенного ему Айз Седай, и принялся ходить взад-вперед перед костром — одна рука на эфесе меча, плащ менял цвета, когда он резко разворачивался. — Я могу примириться с троллоками, появившимися в Двуречье, даже с сотней троллоков. Но это? За нами вчера охотилась, должно быть, тысяча.

— Нам очень повезло, что не все они направились обыскивать Шадар Логот. Мурддраалы, наверное, сомневались, что мы там спрячемся, но они также побаивались вернуться в Шайол Гул, оставив нам даже малейшую возможность скрыться. Темный никогда не был снисходительным господином.

— Не старайся уклониться от главного. Ты понимаешь, о чем я. Если эта тысяча уже была здесь, то ее можно было послать в Двуречье, так почему же их не послали? Есть лишь один ответ. Их направили сюда, только когда мы переправились через Тарен, когда стало ясно, что одного Мурддраала и сотни троллоков против нас уже недостаточно. Как? Как их послали? Если тысячу троллоков можно доставить так далеко к югу от Запустения, так быстро и незаметно, — не говоря уже о том, чтобы убрать их отсюда тем же способом, — почему бы не послать десять тысяч их в самый центр Салдэйи, или Арафела, или Шайнара? Пограничные Земли можно опустошить за год.

— Весь мир будет опустошен в пять лет, если мы не отыщем этих мальчиков, — просто ответила Морейн. — Твой вопрос и меня беспокоит, но ответов у меня нет. Все Пути закрыты, и со Времен Безумия не было Айз Седай, столь могущественных, чтобы Перемещаться. Разве только не освободился один из Отрекшихся, — упаси Свет от такого сейчас и в будущем, — пока еще подобное не удавалось никому. Так или иначе, я не думаю, что все Отрекшиеся вместе были бы в состоянии перенести тысячу троллоков. Оставим это и давай разбираться с проблемами, которые стоят перед нами здесь и сейчас, — все прочее терпит.

— Мальчишки.

Это не было вопросом.

— Пока тебя не было, я не предавалась безделью. Один из них переправился через реку, он жив. Что до других, то вниз по реке есть слабый след, но, когда я нащупала его, он уже стирался. Узы были оборваны не один час, когда я приступила к поиску.

Притаившись за деревом, Найнив озадаченно наморщила лоб.

Лан замер на месте.

— Ты думаешь, Полулюди отправились на юг, захватив их?

— Возможно. — Морейн налила себе в чашку чай, потом продолжила: — Но я не допускаю той возможности, что они мертвы. Не могу. Не смею. Ты знаешь, как высока ставка. Мне нужны эти молодые ребята. Того, что Шайол Гул будет охотиться за ними, я ожидала. Противодействие в Белой Башне, даже от Престола Амерлин, — допускала. Всегда были Айз Седай, признающие только одно решение. Но... — Вдруг Морейн опустила чашку и села прямо, досадливо поморщившись. — Если сторожить волка чересчур усердно, — пробормотала она, — то мышь укусит за лодыжку. — И она взглянула прямо на то дерево, за которым пряталась Найнив. — Госпожа ал'Мира, теперь, если желаете, можете выйти.

Найнив встала на ноги, наскоро отряхнув сухие листья с платья. Едва взор Морейн упал на дерево, Лан резко повернулся туда лицом; еще не успела она произнести имени Найнив, как меч оказался у него в руке. Теперь же он вложил клинок в ножны с большей силой, чем требовалось. Лицо Стража было почти столь же бесстрастным, как и раньше, но Найнив почудилась мимолетная досада в уголках его рта. Она ощутила внезапный прилив удовлетворения; по крайней мере, Страж не знал о ее присутствии.

Однако удовлетворение длилось лишь мгновение. Найнив перевела взгляд на Морейн и зашагала прямиком к ней. Она старалась оставаться спокойной и невозмутимой, но голос ее дрожал от гнева.

— В какие сети вы поймали Эгвейн и мальчиков? В каких мерзких заговорах Айз Седай вы замышляете их использовать?

Айз Седай взяла чашку и стала спокойно, маленькими глотками пить чай. Тем не менее, когда Найнив подошла к ним ближе, Лан вытянул руку, преграждая ей путь. Она попыталась оттолкнуть возникшее препятствие и удивилась, когда рука Стража даже не шелохнулась, словно это был дубовый сук. Найнив не считала себя слабой и хрупкой, но его мускулы были как стальные.

— Хотите чаю? — предложила Морейн.

— Нет, не хочу я никакого чая. Вашего чая я не стала бы пить, даже умирая от жажды. Из людей Эмондова Луга вам никого не удастся использовать в своих грязных интригах!

— Не вам бы выговаривать мне, Мудрая. — Морейн уделяла больше интереса горячему чаю, чем брошенным ей словам. — Вы и сами в состоянии владеть Единой Силой — в некоторой степени.

Найнив вновь толкнула руку Лана; та по-прежнему не двинулась, и молодая женщина решила не обращать на этот барьер внимания.

— А почему бы вам не объявить, что я — троллок?

Улыбка Морейн была такой понимающей, что Найнив захотелось ударить ее.

— Вы думаете, что я могу встретиться с женщиной, способной прикасаться к Истинному Источнику и направлять Единую Силу, пусть даже иногда, и не понять, кто она такая? Вы же точно так же почувствовали дарование Эгвейн. Как иначе, по-вашему, я догадалась, что вы стоите за деревом? Не будь я расстроена и отвлечена разговором, то узнала бы о вас в тот же миг, когда вы подобрались поближе. Вы, разумеется, не троллок, поскольку я чувствую зло Темного. Так что же я ощутила, Найнив ал'Мира, Мудрая Эмондова Луга и обладательница Единой Силы, не понимающая того?

Лан посмотрел на Найнив сверху вниз, так, как ей никогда не нравилось; его взгляд показался ей удивленным и задумчивым, хотя на лице Стража не дрогнул ни единый мускул, изменились лишь глаза. Эгвейн и в самом деле была особенной; Найнив всегда знала это. Из Эгвейн вышла бы превосходная Мудрая. Они оба заодно, подумала Найнив, и стараются вывести меня из себя.

— Я больше не собираюсь ничего слушать. Вы...

— Вы должны выслушать, — твердо сказала Морейн. — В Эмондовом Лугу, еще до встречи с вами, у меня уже появились подозрения. Люди говорили, как огорчена Мудрая, что не предсказала суровой зимы и запоздалой весны. Они рассказывали, как точна она бывала в предсказании погоды, в видах на урожай. Они рассказывали, как замечательны ее снадобья, как она иногда исцеляет раны, которые могут оставить человека калекой, да столь хорошо исцеляет, что остается лишь шрам, и никакой хромоты или приступов боли. Единственные дурные отзывы о вас я слышала от тех немногих, кто думал, что вы слишком молоды для такой ответственности, и они лишь укрепили мои подозрения. Так много искусства вкупе с такой молодостью.

— Миссис Барран хорошо обучила меня. — Найнив старалась смотреть на Лана, но от его взгляда ей по-прежнему было неуютно, поэтому она решила смотреть поверх головы Айз Седай на реку. Как осмелели деревенские кумушки-сплетницы перед чужестранкой! — Кто сказал, что я слишком молода? — требовательно спросила Найнив. Морейн улыбнулась, не давая беседе перейти в другое русло.

— В отличие от большинства женщин, заявляющих, что они способны слушать ветер, ты и вправду такое можешь — иногда. О, естественно, это не имеет ничего общего с ветром. Все дело в Воздухе и Воде. Это нечто такое, чему тебе нет нужды учиться; это рождается в тебе самой, точно так же как это с рождения присуще Эгвейн. Но ты научилась управлять этим, а ей еще нужно поработать. Через две минуты после того, как я встретилась с тобой, я уже все о тебе знала. Помнишь, как я вдруг спросила, не ты ли Мудрая? Почему, как ты думаешь? Ты ничем не отличалась от прочих хорошеньких молодых женщин, готовящихся к Празднику. Даже высматривая молодую Мудрую, я ожидала увидеть кого-то раза в полтора старше, чем ты.

Ту встречу Найнив помнила очень хорошо; эта женщина, у которой хладнокровия больше, чем у любой из Круга Женщин, в платье, намного прекраснее, чем все, что девушке доводилось видеть, обратилась к ней со словами «дитя мое». Потом вдруг прищурилась, словно чему-то удивилась, и затем ни с того ни с сего спросила...

Найнив облизнула разом высохшие губы. Они оба смотрели на нее, на каменном лице Стража ничего нельзя было прочесть, а лицо Айз Седай выражало сочувствие, но в то же время и решимость. Найнив замотала головой:

— Нет! Нет, это невозможно. Я бы знала. Вы просто пытаетесь обмануть меня, но у вас ничего не выйдет!

— Конечно, ты не знаешь, — успокоила ее Морейн. — А откуда в тебе могла зародиться хоть капля подозрения? Всю свою жизнь ты слышала о том, как слушают ветер. Во всяком случае, с большей охотой ты объявила бы всему Эмондову Лугу о том, что являешься Другом Темного, чем призналась бы себе, даже в самых укромных уголках своей души, что у тебя есть нечто общее с Единой Силой или с ужасными Айз Седай. — Тень улыбки мелькнула по лицу Морейн. — Но я могу рассказать, как все это начиналось.