Наркотики — ужасная вещь, ибо они клеймят грязью ваше астральное тело и ослабляют физическое. 12 страница

Затем он выпрямился, широко расставив ноги, зацепив пальцы за пояс и все еще жуя по привычке. «Слу-ушай, — произнес он наконец, — классная штуковина эта твоя тачка. Ты ногами, что ли управляешь?» И не дожидаясь ответа, он ловко оторвал свою жвачку от витрины, запихнул ее обратно в рот и лениво поплелся куда глаза глядят.

«Боже ты мой, только посмотри! — взвизгнула толстуха, у кото­рой из-под юбки свисал широкий край комбинации. «Просто обал­деть можно, до чего люди додумываются», — откликнулась ее прия­тельница.

Старый человек в инвалидном кресле что-то раздраженно бурк­нул. Стоящая впереди старуха вздрогнула от этого звука. От резкого толчка стеллаж качнулся, и всевозможные продукты каскадом рух­нули на пол. «Чего было так быстро ехать! — растерянно завопила старуха. — Я же вас не видела, чего было так катить!»

Старый человек, чье инвалидное кресло стояло, как вкопанное, отъехал в сторонку. «Ах! — тихонько пробормотал он, — только бы мне никто не мешал закончить книгу. А потом, может быть, поды­щем для житья не такое безумное место, как Британская Колумбия».

Другой Старый человек в это время умирал. Лежа на кровати в притененной комнате, он быстро меркнущим взором ловил отблес­ки высоко над шторами, где проглядывал лучик солнечного света. А тот, пронизав всю комнату, расплылся ярким пятном на унылой стене.

Старый человек беспокойно, почти бездумно шевельнулся. Боли не было. Вместо нее было ощущение холода, исподволь пробираю­щегося вверх от стоп к коленям и все выше.

Он уныло стал думать о том, не соберутся ли вокруг него ангелы. Всю жизнь он был истовым верующим. Он верил в ангелов, верил, что при уходе в иной мир он направится прямиком к Жемчужным Вратам; он верил...

Свет померк, словно по солнечному лику пробежала тучка, и в тот же миг вспыхнул Высший Свет. Теперь Старый человек ощутил, как ледяной холод охватывает бедра и живот. Медленно-медленно он добрался до самого сердца.

И комната словно озарилась ослепительной вспышкой. Его поч­ти невидящим глазам явились призрачные крылатые фигуры. Пос­лышался едва уловимый, пока еще непонятный ему говор, ибо он все видел как бы сквозь полупрозрачную дымку.

Холод, забираясь все выше, нанес удар по сердцу. С последним судорожным вздохом Старый человек, наконец, начал умирать, ибо сердце его остановилось, а легкие перестали дышать. Теперь события ускорились, так как с прекращением дыхания прекратился доступ воздуха в мозг. Физическое тело содрогнулось в последних нервных реакциях, причем Старый человек уже ничего не почувствовал. Он уже был вне боли, вне ощущений плоти.

Незрячие мертвые глаза недвижно уставились вверх. А в теле кое-где еще раздавались шорохи и вздохи, c легким подрагиванием расслабились суставы и перестали цепляться за жизнь мышцы.

Над мертвым телом исподволь поднялась голубовато-белая дымка, соткавшись над головой в неосязаемую форму. Постепенно сливаясь и уплотняясь, она приобрела четкие очертания обнаженно­го тела, — старого-старого человека, истерзанного страданиями. Но по мере сгущения ее облик становился все ровнее, моложе и спо­койнее.

Связующая Серебряная Нить понемногу становилась все тонь­ше, слабее и, наконец, оборвалась. Вновь возникшая астральная фор­ма, чуть поколебавшись, с легким рывком тронулась с места и все стремительнее стала удаляться к новому уровню.

При жизни Старый человек строго соблюдал заветы своей ре­лигии. Он не верил в реинкарнацию. Он верил в воскресение тела из мертвых в День Страшного Суда. Он верил, что все тела, будь-то погребенные в земле или сожженные, когда-нибудь соберутся вместе и вновь облекутся плотью, пусть даже десять тысяч лет спустя. Теперь, оказавшись в астральной форме, он бесцельно блуждал в прос­транстве, став жертвой собственных ложных верований, которых так долго и неуклонно придерживался. Он твердо верил, что мертвые либо покоятся в своих уединенных могилах, либо превращаются в маленькие кучки золы в крематориях, но сейчас он был жив, жив, пусть в иной форме. Вокруг себя он видел зыбкий черный туман небытия, и вот когда в его сознание закралось первое робкое сомне­ние в его религии, он увидел иную ее грань — ангелов. Он отчаянно ухватился за идею ангелов, с большой неохотой отбросив прочь мыс­ли о воскресении из мертвых — что для него воскресение? — Он ведь и так жил, хотя и в другой форме. Но ангелов он видел, а тогда к чему все эти разговоры о воскресении? Пусть ему дадут немного пожить, подумал он и тут словно рухнул с небес на землю. Его ноги — какие они, астральные, духовные? Ему-то они казались вполне материаль­ными. Земля под ногами мягко пружинила, согревая босые стопы. Но он упал на землю, и когда туманная завеса рассеялась, огляделся. В воздухе летали ангелы, на облаках восседали херувимы, многоголо­сые хоры неумолчно распевали монотонные гимны. Вдали он увидел золотое сияние. Там, вдали, были Жемчужные Врата.

Он стремительно помчался по пружинящей почве, постепенно приближаясь к Жемчужным Вратам. Наконец спустя некоторое вре­мя он достиг этого величественного сооружения. Путь ему прегради­ла лучистая фигура с поблескивающим в золотом сиянии мечом. «Кто ты?» — раздался голос.

Старый человек назвался. Стоящая во Вратах другая сверкаю­щая фигура раскрыла огромную книгу и, послюнив пальцы, приня­лась листать страницы. «Ах, да, — молвил другой голос, — тебя здесь ждут. Входи».

Великая Книга Памяти закрылась. Жемчужные Врата отвори­лись, и Старый человек, теперь уже нагой юноша, ступил под их сень.

Некоторое время вновь прибывший пребывал в состоянии экс­таза, увидев пред собою все, что проповедовала его религия. Ангелов, херувимов, серафимов. Небесное Воинство, распевающее гимны многоголосыми хорами. Св. Петра, Ангела, отмечающего добрые дела и грехи, и Великую Книгу Знания, в которой велись записи о всякой сущей на Земле душе, в которой записывалось все добро и зло, содеянное всяким ее обитателем.

Однако понемногу наш Старый человек — а теперь вновь при­бывший — начал испытывать какую-то неловкость. Что-то здесь было не так. Все вокруг было не настоящее, а пантомима, спектакль.

Где же он ошибся? Что неправильного было в его религии? Затем к нему вернулась мысль о воскресении. Что ж, подумал он, неужели во всем, что я здесь вижу, не больше подлинности, чем в воскресении? Как это давно сгнившие мертвые тела смогут собраться воедино с последним Трубным Гласом? Где разместить всех этих людей, как их одеть, как накормить? А это ангельское сонмище, этот райский уго­лок — я так всем этим разочарован, что перестаю доверять своим ощущениям.

Не успел он это произнести, как грянул сильнейший громовой удар, и все окружавшее его великолепие рухнуло, рассыпавшись мел­кими осколками Жемчужных Врат, а золотое сияние погасло. Но — стоп! — засиял еще более яркий свет. Старый человек, теперь гость, воззрился на него с великим благоговением. Вот это уже больше похоже на правду. И устремившись к нему, он увидел людей, кото­рых знал в своей последней жизни на Земле, людей, которых любил. Любимый пес подбежал к нему с восторженным лаем и прыгнул на грудь.

К нему приблизилась другая фигура со словами: «А, теперь ты избавился от своих иллюзий. Теперь ты прибыл в подлинный дом, в Страну Золотого Света. Здесь ты немного передохнешь, пока сам не решишь, что делать дальше».

Видите ли, многие религии сбивают человека с толку. Дело в том, что можно читать любое вероучение и извлечь из него науку, но подлинная мудрость в том, чтобы держать разум открытым, чтобы, когда придет пора перехода из этой жизни в иную, вы — и вы — и вы — словом, каждый мог оказаться в том состоянии, к которому его подготовил достигнутый уровень развития, ибо согласно Великому Плану вещей даже те, кто покинул этот мир, должны быть защище­ны от собственной глупости. Если человек верит, что отправится в воображаемый рай, то этот рай и будет ему показан, дабы он сам увидел его изъяны.

Если человек считает, что отправится в край неизъяснимых нас­лаждений, где его вечно будут ублажать танцующие девы, то ему будет показано и это, пока он не перерастет все эти преходящие ценности.

И если какая-нибудь особа, лидер женского движения, представ­ляет себе рай как место, где все мужчины пребывают в рабстве, то безусловно, такой рай и будет ей представлен. И все эти игры будут продолжаться до тех пор, пока тот или иной человек не увидит в конце концов всю иллюзорность этих спектаклей, до той поры, пока он не вырастет духовно и интеллектуально и не будет готов к воспри­ятию Страны Золотого Света такой, как она есть на самом деле, то есть реальностью, местом отличным, но не слишком отличающимся от того места, которое он только что покинул. Местом, откуда изгна­но зло, местом, где встречаешься лишь с теми, кто тебе приятен, местом, где нет ненависти, нет вражды, нет нищеты и нет страданий. Местом, где, полностью осознавая свои действия, человек судит свои былые свершения и неудачи и решает, что надлежит сделать в буду­щем.

Но пишущей машинке пора смолкнуть. Довольно каретке ме­таться из стороны в сторону, заглатывая все новые листы бумаги, ибо путь создания этой книги подошел к концу. Теперь ее отправят к Многоуважаемому Агенту Найту, а от него — к Многоуважаемому Издателю!

Мисс Клеопатра Рампа со вздохом облегчения обернулась к Тадди Рампа: «Ну, наконец-то! Теперь, когда он покончил с этой чепу­хой, у него будет больше времени для нас».

Остается выполнить лишь две последние задачи. Первым делом, поблагодарить миссис Рампа за ее неустанное усердие в чтении ма­шинописной рукописи и правке ошибок. И второе, выразить глубо­кую признательность миссис Шиле Рауз, давнему преданному другу, за сделанную для нас перепечатку всей книги.