Во время религиозного бдения

Современная психиатрия надежно устано­вила, что большая часть феноменов, проявляющихся во время так называемых религиозных бдений, скорее психического, чем духовного характера, причем аномально психического. Ведущие специалисты признают, что возбуждение, которое охватывает присутствующих в ответ на призывы религиоз­ного лидера, должно быть скорее отнесено к гипнотическо­му внушению, чем к истинно религиозному чувству. Те, кто внимательно изучал данную тему, полагают, что такое возбуждение не усиливает разум, а ослабляет его, погружая в аномальное психическое и эмоциональное возбуждение. Те, кто близко знаком с рассматриваемым феноменом, от­носят религиозные бдения к тому же классу явлений, что и гипнотические сеансы как типичные примеры психологи­ческого отравления и истерического возбуждения.

Дэвид Старр Джордан, отставной канцлер Стэнфордско-го университета Лиланда, пишет: «Виски, кокаин и алко­голь вызывают временное безумие, религиозные бдения — тоже». Знаменитый психолог из Гарвардского университета покойный профессор Уильям Джеймс говорит: «Религиоз­ные бдения для общества опасней пьянства».

Излишне разъяснять, что термин «религиозное бдение» используется в узком смысле и не относится к более древним и уважаемым религиозным обрядам — иногда их называют так же, — которые глубоко уважались пуританами, лютера­нами и другими в прошлом. Вот как описывается религиоз­ное бдение в справочнике.

«Бдения происходят во всех религиях. Когда оно проис­ходит, очень большое количество людей, до этого не уделяв­ших внимания духовным соображениям или равнодушных к ним, — одновременно или в стремительной последовательно­сти начинают осознавать их важность, изменяются духовно и морально и начинают с жаром обращать других в свою веру. Бдения мусульман принимают форму возвращения к строгим доктринам Корана и к желанию пропагандировать их мечом. В таком случае христианское меньшинство нахо­дится в опасности и может быть физически уничтожено. Излияния Святого Духа вызывали в ранние годы существо­вания церкви бдения, приводившие к многочисленным об­ращениям. Бдения, хотя их и не называли так, происходили от апостольских времен до Реформации, но нередко их учас­тники подвергались жестокому обращению, уходили из цер­кви, образуя свои секты; особенно это относится к основате­лям монашеских орденов, где бдения сохранялись, а ордена действовали как особая церковь. Духовный импульс, при­ведший к Реформации, и противоположно направленный им­пульс, породивший Орден Иисуса (иезуитов) были той же природы, что и бдения. Однако термин «бдения» в основном связывается с неожиданным усилением духовной деятельно­сти протестантской церкви. Движение братьев Уэсли и Уай-тфилда в Соединенных Штатах и Англии с 1738 года пред­ставляло собой разновидность бдений. С того времени бде­ния происходили в различной форме. На них применяются следующие методы: длительные молитвы святому Духу, по­стоянные, вечер за вечером, собрания, часто занимающие и ночь, постоянные обращения и последующие встречи с теми, на кого обращения производят впечатление. Иногда возбу­димые люди на таких собраниях испускают пронзительные крики или даже теряют сознание.

Эти болезненные проявления в настоящее время считают­ся вредными, и потому сами бдения становятся редкими».

Чтобы понять принцип действия мысленного внушения во время религиозных бдений, нужно разобраться в том, что называют психологией толпы. Психологи уверены в том, что психология толпы в целом существенно отличается от пси­хологии индивидов, составляющих эту толпу. Может быть тол­па, состоящая из индивидов, и толпа, в которой эмоциональная природа составляющих единиц сливается в одно целое. Переход от толпы первого типа к толпе второго типа происходит под влиянием искреннего внимания, глубоко эмоционального пе­реживания или общего интереса. Когда происходит такая пере­мена, толпа превращается в единое целое, интеллект и эмоцио­нальный контроль которого находится на уровне слабейших членов. Этот факт, который обычному читателю может пока­заться поразительным, тем не менее хорошо известен и призна­ется ведущими современными психологами; на эту тему напи­сано много интересных статей и книг. Главная особенность этого единого организма-толпы — повышенная внушаемость, подат­ливость на эмоции, живое воображение и действия по принци­пу имитации — все эти черты характеризуют психологию при­митивного человека. Иными словами, толпа проявляет атавизм, или возврат к ранним особенностям вида.

Дайалл в своей «Психологии единого сознания аудитории» предполагает, что сознание людей, слушающих опытного оратора, претерпевает своеобразный процесс, именуемый «слиянием»: слушатели, утрачивая на время индивидуаль­ные черты, до определенного предела превращаются в едино­го индивида, с характеристиками порывистого юноши двад­цати лет, поглощенного высокими идеями, но испытываю­щего недостаток рассудительности и силы воли. Тард, фран­цузский психолог, придерживается тех же взглядов.

Профессор Джозеф Джастроу в своей книге «Факты и вы­мыслы в психологии» пишет: «В возникновении такого состо­яния сознания ведущую роль играет неназванный фактор — фактор мысленного заражения. Ошибка расцветает в толпе. В общем сочувствии каждый находит дом... Никакое заражение не может быть таким коварным в истоке, таким трудно опре­делимым заранее, обязательно оставляющим свои семена, ко­торые в любой момент проявят свое коварство, как мысленное заражение — зараза страха, паники, фанатизма, беззакония, суеверия или ошибки... Короче, ко многим факторам, способ­ствующим обману, мы должны добавить снижение критичес­ких способностей, наблюдательности, рациональности, пора­жающее толпу. Фокуснику легче действовать перед большой аудиторией, потому что, помимо других причин, ему легче вызвать восхищение и сочувствие, легче заставить людей забыться и впасть в некритическое состояние страны чудес. Кажется, что способность к критическому восприятию у тол­пы, как у цепи, зависит от самого слабого звена».

Профессор Ле Бон в книге «Толпа» пишет: «Чувства и идеи всех собравшихся принимают одно и то же направле­ние, сознание личности исчезает. Образуется коллективное сознание, конечно, временное, но обладающее отчетливыми характеристиками. Собрание превращается в то, что я, за неимением лучшего термина, назову организованной тол­пой, или, если предпочтительней, психологической толпой. Образующееся единое существо подчиняется законам пси­хологии толпы... Наиболее поразительные черты этой пси­хологии следующие. Как бы ни отличались друг от друга члены толпы, какими бы разными ни были их образ жизни, занятия, характер, уровень интеллекта, то, что они транс­формировались в единую толпу, дает им нечто вроде кол­лективного сознания, которое, в свою очередь, позволяет им чувствовать, действовать и думать совсем не так, как думает, чувствует и действует каждый индивид отдельно. Существуют определенные идеи и чувства, которые возни­кают и трансформируются в действия только в том случае, если индивиды создают толпу... В толпе аккумулируется глупость, а не природный ум. В коллективном сознании интеллект отдельных индивидов, а следовательно, и их ин­дивидуальность, ослабевает... Тщательные наблюдения под­тверждают, что индивид, на какое-то время погруженный в толпу, скоро впадает в особое состояние, которое напоми­нает гипноз... Сознательная личность исчезает, воля и кри­тические способности утрачиваются. Все чувства и мысли определяются указаниями гипнотизера... Под влиянием вну­шения человек способен на действия с непреодолимой стре­мительностью. Эта стремительность особенно непреодоли­ма именно в толпе, взаимодействие ее усиливает. Больше того, самим фактом участия в организованной толпе чело­век спускается на несколько ступеней по лестнице цивили­зации. Изолированный, он может быть культурным инди­видом; в толпе он варвар, то есть существо, действующее инстинктивно. Он действует спонтанно, свирепо, яростно и одновременно с энтузиазмом и героизмом примитивного существа, которое он напоминает также тенденцией совер­шать действия, противоположные своим очевидным инте­ресам и привычкам. Индивид в толпе — это песчинка в море песка, и ветер движет ею по своей воле».

Профессор Дейвенпорт в книге «Примитивные черты рели­гиозных бдений» пишет: «Разум толпы странно напоминает ум примитивного человека. Большинство людей в толпе могут быть по эмоциям, мыслям, характеру далеки от примитивного состо­яния, тем не менее результат всегда один и тот же. Стимуляция немедленно вызывает действие. Доводы разума не действуют. Холодный рациональный оратор проигрывает выступающему, который использует эмоции. Толпа мыслит образами, и обра­щенная к ней речь должна принять такую форму. Образы ре­ально ничем не связаны и сменяют друг друга, как слайды в проекционном фонаре. Отсюда, разумеется, следует, что перво­степенное значение имеет апелляция к воображению... Толпа едина и руководствуется не разумом, а эмоциями. Эмоции — более естественная связь, потому что эмоционально люди раз­личаются значительно меньше, чем интеллектуально. Справед­ливо также, что в тысячной толпе общее количество эмоций намного превосходит сумму, которую можно получить, сложив эмоции составляющих толпу индивидов. Причина в том, что внимание толпы всегда — обстоятельствами или лидером — направлено к неким общим идеям, как, например, к «спасе­нию» во время религиозных бдений... и эмоции каждого инди­видуума определяются не только идеей или паролем, но и тем, что он сознает: все в толпе взволнованы этой идеей или паро­лем, и это усиливает его эмоции. Соответственно в огромной степени усиливается объем эмоций толпы. Как и в случае с умом примитивного человека, воображение разрушило плоти­ну, сдерживавшую эмоции, и они превращаются в дикий энту­зиазм или дьявольскую ярость».

Исследователь внушения понимает, что люди, собравши­еся на бдение, не только подвержены воздействию эффекта «единого сознания», возникающего по законам психологии толпы, и потому их способность к сопротивлению ослабля­ется, но они находятся под влиянием еще двух очень силь­ных форм мысленного внушения. Добавляется мощное юз-действие лидера, очень сходное с внушением гипнотизера, а также внушение имитиации, связанное с воздействием всей толпы на индивида.

Как замечает в своих психологических исследованиях Дер-кхейм, средний индивид «запуган массой» — окружающей его толпой — и испытывает своеобразное психологическое воздействие, исходящее просто от большого количества лю­дей. Внушаемый человек не только попадает под влияние проповедника и возгласов его слушателей; он попадает так­же под непосредственное влияние окружающих, тех, кто рядом с ним испытывает эмоции и проявляет их внешне. Действует не только голос пастуха, но и звук колокольчика вожака и имитативная тенденция стада, которая заставляет овцу прыгать, потому что прыгнула предыдущая овца (и так далее, пока не прыгнет самая последняя); нужна лишь сила примера вожака, чтобы привести в движение все стадо. Это не преувеличение — человек в минуты паники, страха или любой другой сильной эмоции проявляет имитативную тенденцию овцы, тенденцию стада скота или табуна лоша­дей «понести», следуя примеру вожака.

Для того, кто хорошо знаком с работой лабораторий психо­логии, ясна очень большая аналогия между феноменами рели­гиозного бдения и гипнотического сеанса В обоих случаях вни­мание и интерес привлечены необычной процедурой; элементы тайны и благоговения внушаются словами и действиями, рас­считанными на пробуждение некритического восприятия; чув­ства притупляются монотонной речью, произносимой, однако, выразительным и повелительным тоном; и наконец, внушение произносится безапелляционным, внушающим голосом, знако­мым всем посетителям гипнотических сеансов. Субъект в обо­их случаях подготовлен к финальному внушению или приказу предыдущими, менее значительными внушениями и приказа­ми, типа «Встань» или «Смотри сюда» и т. д. — в случае гипно­за — и «Все, кто так думает, встаньте» и «Все, кто хочет стать лучше, встаньте» и т. д. — в случае религиозного проповедника. Внушаемые субъекты уже на ранних стадиях привыкают к подчинению. И наконец финальный приказ «Вставайте — немедленно — сюда — немедленно — идите, я говорю, идите, идите, ИДИТЕ!» и т. д.; все вскакивают, бросаются вперед. Все это почти совершенно одинаково как в гипнотическом экспери­менте или сеансе, так и в религиозном бдении. Каждый хоро­ший религиозный лидер способен стать хорошим гипнотизе­ром, и каждый хороший гипнотизер может стать хорошим ре­лигиозным проповедником, если это его заинтересует.

Во время бдения проповедник, делающий внушение, об­ладает преимуществом: он может сломить сопротивление слу­шателей, обратившись к их чувствам и эмоциям. Рассказы о матери, доме и небе; песни типа «Скажите маме, что я буду с ней»; обращение к самым интимным и священным ассо­циациям из прошлого — все это вызывает у слушателя со­стояние эмоциональной восприимчивости и делает особен­но податливым к внушениям. Дети и истерические женщи­ны особенно податливы на такое внушение. Чувства их воз­буждены, на волю действуют молитвы, песни и личные об­ращения проповедника и окружающих.

В этот момент возрождаются самые святые воспомина­ния, на мгновение восстанавливается прежнее состояние ума. «Где же сегодня мой мальчик» вызывает слезы у тех, для кого священны воспоминания о матери, и слова о том, что мать находится на благословенном небе, а ребенок отрезан от нее, если не принял веру, способны многих побудить к дей­ствиям. Во время бдения используется и элемент страха — конечно, не в таких размерах, как раньше, но все же значи­тельно и более тонко. Аудитории внушается страх перед вне­запной смертью в необращенном состоянии, и проповедник спрашивает: «Почему это не может случиться сейчас — се­годня вечером?» И его слова сопровождаются гимном: «Чего же ты ждешь, дорогой брат?» Как говорит Дейвенпорт:

«Хорошо известно, что использование символических образов сильно действует на эмоции аудитории. Словарь проповедников изобилует такими образами: крест, корона, ангельская лента, ад, небо. Яркое воображение, сильные чувства и вера — состояния разума, благоприятные для вну­шения и импульсивных действий. Известно также, что вли­яние толпы очень сильно и принудительно сказывается на индивидуальном грешнике. Обращение на таких бдениях начинается с легкого социального давления и иногда не выходит за его пределы. Проповедник в молитвах и пропо­веди обличает и запрещает все новые мысли и идеи. Все это повышает восприимчивость к внушению. И если внушение проводит человек с таким высоким гипнотическим потен­циалом, каким обладали братья Уэсли, отдельные члены тол­пы впадают в состояние, напоминающее истерию. И даже если этот пункт не достигнут, все равно слушатели оказы­ваются очень податливы к внушениям».

Те, кто поддается внушению, подвергаются дальнейшей обработке проповедником или его помощниками. Таких людей призывают отказаться от собственной воли и «предо­ставить все Господу». Им говорят: «Отдайтесь Господу сей­час, немедленно, в эту минуту»; или «Поверь сейчас — и ты спасен»; или «Разве ты не отдашь себя Иисусу?» и т. д. С ними и о них молятся, им на плечи кладутся руки; все эти эмоциональные внушения заставляют грешников «сдаться».

Старбак в «Психологии религии» приводит рассказы тех, кто был обращен на подобных бдениях. Один их таких лю­дей пишет:

«Моя воля казалась в полном подчинении других, осо­бенно проповедника М. Никакого интеллектуального эле­мента не осталось. Чистое чувство. За ним последовал период экстаза. Я хотел делать добро и призывал к тому же остальных. Но состояние моральной экзальтации продолжалось недолго. За ним последовало возвращение к ортодоксальной религии».

Вот что говорит Дейвенпорт в ответ на возражение, что прежние методы обращения во время бдений ушли вместе с грубой теологией прошлого:

«Я особенно это подчеркиваю, потому что хотя исполь­зование иррационального страха в бдениях в основном пре­кратилось, не прекратилось использование элементов гип­ноза. Напротив, оно только усилилось, потому что не стало воздействия ужаса. И, конечно, это вовсе не «духовная» сила в высоком и ясном смысле, скорее она жуткая, ано­мальная и тайная. Сам метод должен быть тщательно очи­щен, прежде чем приобретет какую-нибудь духовную цен­ность. Он примитивен и относится к миру животных, к пер­вобытным средствам. В такой грубой форме его используют кошки, когда охотятся на беспомощных птиц, или индейс­кие шаманы во время своих магических танцев. Использо­вание такого метода по отношению к маленьким детям — что нередко случается — в высшей степени опасно из-за их сильной внушаемости. Не вижу, каким образом судороги и внушение в самых грубых формах могут быть полезны даже закоснелым грешникам, а относительно большинства людей это самое настоящее злоупотребление. Мы стараемся не до­пустить знахарства в акушерстве. Вообще тех, кто способ­ствует деликатному процессу рождения нового существа, следует специально готовить и настраивать против психо­логического знахарства».

Те, кто одобряет методы, используемые во время бдений, признают, что умственное внушение играет в них большую роль, но считают, что оно может быть использовано как в дурных целях, так и в хороших — для блага людей или наобо­рот. Признавая это, такие добрые люди считают внушение во время бдений «законным методом нападения на крепость дья­вола». Но если тщательно рассмотреть все последствия, аргу­мент оказывается несостоятельным. Прежде всего эмоциональ­ное, невротическое, истерическое состояние, испытываемое во время бдений, отождествляется с духовным подъемом и мо­ральным возрождением, сопровождающими истинные рели­гиозные чувства. Подделка приравнивается к подлинному — злые лучи психически больной луны с оживляющими лучами духовного солнца. Гипнотическое состояние приравнивается к истинной духовности. Для тех, кто знаком с этими двумя классами состояний, между ними огромная разница.

Чтобы показать, откуда дует ветер современной религиозной мысли, предлагаем отрывок из книги преподобного доктора Джорджа А. Гордона, отставного пастора «Новой церкви ста­рого Юга» в Бостоне. Книга называется «Религия и чудеса».

«Для этой цели профессиональные проповедники, с их организацией, штатом репортеров, которые делают их фи­гуры отвечающими надеждам добрых людей, с их систе­мой рекламирования, с подавлением всех критических за­мечаний, с призывом к эмоциям и способам, которые не имеют ничего общего с божественной благодатью и не мо­гут вести к праведности, — совершенно непригодны. Мир ждет проницательности, страстности, простоты и строгой правдивости иудейских пророков; он ждет широты и мо­ральной энергии христианских апостолов, ждет учителей, которые, подобно Христу, обладают мощным умом и силь­ным характером».

Хотя во многих случаях люди, привлеченные эмоцио­нальным возбуждением бдения, ведут впоследствии достой­ную религиозную жизнь в соотвествии с высокими духов­ными принципами, не меньше примеров того, что бдения оказывают лишь временное воздействие, и когда возбужде­ние проходит, в людях развивается равнодушие и даже вражда к истинным религиозным чувствам. Реакция часто равна первоначальному воздействию. Последствия таких «регрес-сов» хорошо известны всем церквям, практикующим бде­ния. В других случаях простое пробуждение внушаемости и эмоциональной возбудимости приводит к повторным «об­ращениям» на каждом бдении и последующему «регрессу» после того, как воздействие встречи ослабевает.

Больше того, психологам хорошо известно, что те, кто особенно легко поддается эмоциональному возбуждению во время бдений, впоследствии оказываются подвержены вли­янию различных «измов» и ложных религий. Люди, кото­рые устремляются к многочисленньш псевдорелигиозным аван­тюристам и мошенникам современности, оказываются теми же самыми, которые еще совсем недавно были самыми ревно­стными и возбудимыми участниками бдений. Ряды «мессий» и «пророков рассвета», которые за последние пятьдесят лет в больших количествах появились в нашей стране и в Анг­лии, пополняются почти исключительно за счет тех, кто раньше проявлял рвение в бдениях ортодоксальных церк­вей. Особенно вредна такая форма психологического отрав­ления для детей и женщин. Нужно помнить, что в период взросления психологическая природа человека испытывает значительные нагрузки и существенно меняется. В этот пе­риод развиваются эмоции, сексуальные и религиозные чув­ства. В этот период психологическая «оргия» бдения или гипнотического сеанса особенно опасна. В это время силь­ная эмоциональная нагрузка в сочетании с таинственнос­тью, страхом и благоговением часто вызывают болезненные и аномальные состояния, которые могут сохраниться на всю жизнь. Как говорит Дейвенпорт: «Это не подходящее время для шока страха или агонии раскаяния. Единственный ре­зультат такого неверно направленного религиозного рве­ния — появление тенденций, особенно у женщин, к болез­ненности и истеричности, тьме и сомнениям».

Существует тесная связь между аномальным религиоз­ным возбуждением и сексуальным возбуждением; такие факты хорошо известны психологам, но здесь о них гово­рить неуместно. Впрочем в качестве намека подходят слова Дейвенпорта: «В период достижения половой зрелости в организме происходят процессы, которые приводят в дей­ствие параллельно сексуальное и духовное. Конечно, дока­зательств того, что второе вызывает первое, нет. Однако кажется верным, что эти два вида переживаний так тесно связаны, что в том пункте, где они начинают расходиться, сильное возбуждение одного вида воздействует на другое. Изучение этой связи позволило бы объяснить многие факты, которые в религиозных бдениях, городских собраниях и про­чих массовых собраниях людей ставили в тупик исследовате­лей. Явное воздействие дьявола, которое так тревожило на­ших предков, сейчас объясняется результатом действия есте­ственных психологических и физиологических законов. По­нять эти законы — значит иметь под рукой лекарство».

Но что говорят о судьбе бдений в будущем, об истинных или новых бдениях? Послушаем профессора Дейвенпорта, он специалист в этом вопросе:

«Я считаю, что религиозные бдения как инструмент по­давления воли и разума индивидов будут использоваться все реже. Воздействие публичных религиозных собраний станет менее прямым и более незаметным. Будет признано, что гипноз и выбор под принуждением ослабляют душу, и больше не будет таких частых попыток заставить принять решение под действием возбуждения, подражания и вну­шения... Возможно, обращенных станет меньше. А может, и больше. Их количество будет определяться не гипноти­ческими способностями проповедника, а способностью хри­стиан к бескорыстной дружбе. Можно быть уверенным в одном: дни религиозного ничем не сдерживаемого возбуж­дения уходят в прошлое. Впереди видны дни разумного, недемонстративного и жертвенного благочестия. Быть спра­ведливым, любить милосердие, идти с Богом — таковы глав­ные тесты божественного в человеке... Религиозный опыт переживает эволюцию. Мы переходим от примитивного и рудиментарного к рациональному и духовному. И, поверь­те апостолу Павлу, зрелый плод духа не в подавлении со­знания и не в принуждении, а в разумной любви, радости, мире, доброте, верности, скромности — в самоконтроле».

Закон концентрации — один из важнейших принципов, ко­торый должен быть понят и разумно использован всеми, кто хочет испытать правила, описанные в курсе «Закон успеха».

Теперь вы готовы к изучению закона сотрудничества, или кооперации, который позволит вам сделать еще один шаг в овладении основами философии успеха.

Урок тринадцатый

КООПЕРАЦИЯ

Вы сможете это сделать, если поверите, что сможете!

Сущестуют две формы кооперации, к кото­рым в этом уроке привлекается ваше внимание.

Первая. Кооперация между людьми, которые объединя­ются для достижения определенной цели согласно принци­пу, известному как сверхразум.

Вторая. Кооперация между сознанием и подсознанием, которая, согласно обоснованной гипотезе, позволяет чело­веку установить связь с бесконечным разумом.

Тем, кто не размышлял серьезно на эту тему, изложен­ная выше гипотеза может показаться недостоверной; но про­следите за доказательствами ее разумности, познакомьтесь с фактами и тогда делайте вывод.

Начнем с краткого описания устройства тела.

«Мы знаем, что все тело пронизано сетью нервов, кото­рые служат линией связи между внутренним духовным Эго, именуемым разумом, и функциями внешних органов.

Эта нервная система двойственна. Одна ее разновидность, называемая симпатической, служит каналом связи для тех видов деятельности, которые совершаются самопроизволь­но, без участия воли, как, например, деятельность органов пищеварения, восстановление ежедневного износа тканей и тому подобное.

Вторая система, известная как цереброспинальная, слу­жит каналом связи, благодаря которому мы получаем ощу­щения от органов чувств и руководим движениями тела. Центром этой системы является мозг, тогда как центр пер­вой системы — совокупность нервных узлов в брюшной полости, известная как солнечное сплетение и иногда име­нуемая брюшным мозгом. Цереброспинальная система слу­жит проводником для сознательных, волевых действий, а симпатическая система — для тех действий, которые без уча­стия сознания поддерживают жизненно необходимые функ­ции тела.

Таким образом, цереброспинальная система является ор­ганом сознания, а симпатическая — органом подсознания.

Но взаимодействие сознания и подсознания требует взаи­модействия между соответствующими системами нервов, и самая заметная связь осуществляется так называемым блуж­дающим нервом. Этот нерв исходит из церебральной части и руководит органами речи; затем он проходит через груд­ную клетку, разветвляясь к сердцу и легким; и наконец, проходя через диафрагму, утрачивает внешнюю оболочку, которая отличает нервную систему сознательных действий, и становится неотличим от частей симпатической системы, образуя связующее звено между двумя системами и обеспе­чивая психическое единство человека.

Аналогично различные участки мозга связаны с объек­тивной и субъективной деятельностью сознания; в целом можно считать, что фронтальная, или передняя, часть мозга обслуживает первый вид деятельности, а задняя часть — последний, причем промежуточный участок имеет характе­ристики обеих частей.

Интуитивные способности находят соответствие в верх­ней части мозга, размещенной между фронтальной и задней частями и, с точки зрения физиологии, именно здесь про­исходит возникновение интуитивных идей. Эти идеи, во-первых, более или менее бесформенные и неконкретные, но тем не менее они воспринимаются сознанием; в противном случае мы бы не подозревали об их наличии. Затем природа старается придать этим идеям более определенную и при­годную к использованию форму, поэтому сознание воспри­нимает их и посылает соответствующую волну колебаний по нервам; эта волна, в свою очередь, передается второй нервной системе и таким образом становится доступной для подсознания. Колебания, исходящие из верхней части мозга, переходят в переднюю часть мозга, а оттуда по системе не­рвов доходят до солнечного сплетения; затем колебания идут в обратном направлении и через симпатическую систему попадают в заднюю часть мозга, и возвращающаяся волна достигает подсознания».

Если мы устраним верхнюю часть мозга, непосредствен­но под ней обнаружится пояс блестящей мозговой субстан­ции. Это точка соединения субъективного и объективного, и когда волна возвращается из солнечного сплетения, она попадает в сознание в новой форме, которую приобрела при помощи неслышной алхимии подсознания. И концеп­ция, которая вначале была смутной и неопределенной, при­обретает четкую, рабочую форму; сознание, действуя через фронтальные доли мозга — область сравнения и анализа, — начинает работать над ясно очерченной идеей и использует весь заложенный в нее потенциал. (Из «Эдинбургской лек­ции науки о мозге» Т. Троварда).

Термин «субъективное», «субъективный мозг» означает то же, что подсознание, а термин «объективное», «объектив­ный мозг» — то же, что сознание.

Пожалуйста, обратите внимание на это различие в тер­минах.

Изучая двойственную систему, с помощью которой организм распределяет нервную энергию, мы находим точку, в которой эти две системы соединяются, и узнаем, каким именно образом мысль передается от сознания к подсознанию.

Кооперация двух частей нервной системы — наиболее важный вид кооперации, известный человеку; именно с по­мощью такой системы действует эволюция, развивая точ­ность мысли, как описано в одиннадцатом уроке.

Когда вы с помощью самовнушения закладываете в свое подсознание какую-либо идею, вы делаете это через двой­ную нервную систему; и когда подсознание разработает план достижения вашей определенной цели, этот план по­падет в сознание с помощью той же самой двойной нерв­ной системы.

Таким образом, кооперативная система нервов букваль­но образует прямую линию связи между вашим обычным сознанием и бесконечным разумом.

Зная по собственному опыту начинающего изучать этот пред­мет, как трудно воспринять описанные гипотезы, я проиллюс­трирую их разумность самым простым образом, чтобы одно­временно вы могли понять их и продемонстрировать для себя.

Вечером, ложась спать, передайте своему сознанию ваше желание встать в определенное время, допустим, в четыре часа утра, и если вы сопровождаете это желание решимос­тью встать в этот час, подсознание зарегистрирует это впе­чатление и разбудит вас точно в указанное время.

Теперь самое время задать вопрос:

«Если я могу передать подсознанию свое желание встать в определенное время и оно меня в это время разбудит, почему бы мне не выработать привычку передавать подсоз­нанию и другие свои желания, гораздо более важные?»

Если вы зададите себе этот вопрос и будете настаивать на ответе, вы совсем рядом с тропой, ведущей к тайной двери к знаниям, описанной в одиннадцатом уроке. А может, уже вступили на эту тропу.

Практически в каждом уроке курса затрагивается тема кооперации. Это неизбежно, поскольку задача курса — по­мочь развить силу и влияние, а сила и влияние развиваются только через организованные усилия.

Мы живем в век объединенных усилий. Почти все преус­певающие деловые предприятия используют кооперацию в той или иной форме. Это справедливо по отношению к про­мышленности и финансам и к любой профессиональной сфере.

Врачи и юристы для взаимопомощи и взаимозащиты об­разовали свои союзы в виде юридических и медицинских ассоциаций.

Свои локальные и национальные ассоциации взаимопо­мощи и поддержки есть у банкиров.

С той же целью создана ассоциация розничных тор­говцев.

У рабочих есть свои профсоюзы; у тех, кто вкладывает капитал, и у тех, кто управляет рабочими, тоже есть свои союзы, действующие под разными названиями.

Свои кооперативные союзы есть у государств, хотя го­сударства как будто не умеют еще развивать полную ко­операцию.

Человеку постепенно становится ясно, что те, кто наибо­лее эффективно использует принцип кооперации, живут дольше и что этот принцип применяется повсюду — от низ­ших форм жизни до высочайших образцов человеческого поведения.

Кооперация — основа успешного лидерства. Наиболее ценное достояние Форда — основанное им и хорошо орга­низованное объединение. Эта организация не только позво­ляет ему сбывать все производимые автомобили, но и пре­доставляет финансовые возможности в любых возникаю­щих неожиданностях. Он продемонстрировал такую возмож­ность, по крайней мере, в одном случае.

Благодаря пониманию ценности принципа кооперации Форд сумел уйти от обычной зависимости от финансовых институтов и в то же время приобрел такую коммерческую силу, какую, вероятно, не может использовать полностью.

Система Федерального резервного банка — еще один при­мер кооперативных усилий, практически предотвращающих возможность возникновения денежной паники в Соединен­ных Штатах.

Система магазинов, покрывающих всю страну, тоже де­монстрирует коммерческую кооперацию, которая облегчает и распределение, и приобретение товаров.

Современный большой магазин, который эквивалентен нескольким магазинам, действующим под одной крышей, с общим управлением и с едиными накладными расхода­ми, — еще одна иллюстрация кооперативных усилий в сфе­ре коммерции.

Как вы уже узнали, сила — это организованные усилия. Процесс организации усилий включает три важнейших фак­тора: концентрацию, кооперацию и координацию.