Когда ученик готов, мастер приходит

Первый вопрос:

Как возможно, что такая просветленная лич­ность как Кришнамурти не может видеть того, что он не помогает людям? Даже если просветленный не может все видеть? И вы говорите, что можете помочь всем типам лю­дей, но вы говорите также и то, что противо­речите с той целью, чтобы некоторые люди ушли. Если вы можете помочь всем, зачем нужно, чтобы они уходили?

Такой человек как Кришнамурти может видеть. Не су­ществует ни помех ни препятствий, и он видит все, что происходит вокруг него. Но просветленный человек не может ничего делать. Он должен быть таким, как есть, простым и естественным. Действие приносит напряжение и делает вас неестественными. Тогда вы плывете против те­чения.

Кришнамурти знает, что происходит, но он ничего не может сделать. Он должен позволить этому происходить. Такова воля всеобщего. С этим ничего нельзя поделать. Делатель всегда невежественен. Когда вы пробуждены, вы не обнаруживаете в себе делателя. Когда вы пробуждены, вы принимаете все, что есть.

Поэтому не думайте, что Кришнамурти не знает. Он отлично знает, что все происходит именно так. Именно так происходит. Но внутри нет никого, кто мог бы судить о том, как именно это должно было произойти. Ничего нель­зя сделать. Цветок розы это цветок розы, а манговое дере­во это манговое дерево. На манговом дереве не может расцвести роза, на кусте розы не могут вырасти плоды ман­го. Все такое, какое есть — тотальное приятие.

И когда я говорю "тотальное приятие", я делаю это просто для того, чтобы объяснить вам. Иначе, в просвет­ленном сознании нет приятия, потому что нет отвержения. Вот почему я называю его тотальным. Это полная сдача высшему. Все хорошо. Могу ли я вам помочь или нет, это не мне решать. Решает целое, и целое использует меня. Это зависит он него. Если это хорошо, что людям не нуж­но помогать, тогда целое не позволит мне помогать людям, но меня в этом нет. Таково состояние просветления. Вы не можете понять этого, потому что вы всегда думали в кате­гориях делателя. Просветленный человек, на самом деле, не существует; его здесь нет. Это огромная пустота, следо­вательно, все, что случается, случается; все, чего не случа­ется, не случается.

Вы спрашиваете меня:

И вы говорите, что можете помочь всем ти­пам людей, но вы говорите также и то, что противоречите с той целью, чтобы некоторые люди ушли. Если вы можете помочь всем, за­чем нужно, чтобы они уходили?

Да, так оно и есть. Я могу помочь всем. Когда я го­ворю, что могу помочь всем, я не имею в виду, что всем нужно помогать, потому что это зависит не только от меня. Это зависит от человека, которому я собираюсь помочь. Это пятьдесят на пятьдесят. Река течет, и я могу пить из нее, но должны ли пить все? — это не обязательно; неко­торые уйдут. Это может быть неподходящим для них вре­менем, а никому нельзя помочь, если не пришло время.

Некоторым нельзя помочь, потому что они закрыты. Вы не можете заставить, вы не можете совершать насилия. Духовность случается в глубокой пассивности; когда уче­ник пассивен, только тогда это происходит. Если я нахо­жу, что вы проявляете слишком большую активность со своей стороны, или, если я нахожу, что вы слишком за­крыты, или, если я нахожу, что не пришло время, лучшее, что может произойти, это то, что вы уйдете от меня... по­тому что, иначе, вы просто напрасно потратите свое время — не мое, потому что у меня нет времени — просто ваше же время выи будете тратить.

Тем временем вы разрушитесь. Вы должны быть где-то в мире, в миру. Вы должны быть где-то еще, потому что там вы обретете зрелость. Здесь в напрасно тратите свое время, если ваше время еще не пришло. Лучше уйти. Вы должны пробыть в мире еще некоторое время. Вы должны пережить еще немного страданий. Вы еще не готовы, вы не созрели, а зрелость это все, потому что Мастер не может ничего сделать; он не делатель. Если вы созрели, и Мастер присутствует, нечто из целого течет через Мастера и достигает вас, и зрелый плод падает на землю. Но незрелый плод не упадет, и это хорошо, что он не упадет.

Поэтому, когда я говорю, я противоречив, я имею в виду, что создается определенная ситуация, не мной, но целым посредством меня. Поэтому людям, которые не го­товы, не должно быть никоим образом позволено тратить свое время. Они должны пойти и выучить урок, пройти через страдания жизни, достичь определенной зрелости, и затем вернуться ко мне. Меня может здесь не быть — то­гда будет кто-то другой. Потому что дело ни во мне и ни в ком-то другом: все просветленные люди одинаковы. Если меня нет, если этого тела нет, чье-то другое тело будет функционировать для целого, поэтому, не нужно спешить. Существование может ждать вечно. Но незрелым, вам не­льзя помочь.

Есть учителя — я не называю их Мастерами, потому что они не пробужденные, они — учителя — они не позво­лят уйти даже незрелому человеку. Они создадут всевоз­можные ситуации, которых человек нс сможет избежать. Они опасны, потому что, если человек не созрел, они раз­рушают его. И, если человек незрел, и что-то дано, когда сезон еще не наступил, это не будет созидательным, это будет разрушительным.

Это то же самое, что учить маленького ребенка сек­су, а он не знает, что это такое, в нем еще не возникла эта потребность: вы разрушаете его ум. Пускай возникнет жа­жда, пускай возникнет нужда; тогда он будет открыт, готов для того, чтобы понять.

Духовность это совсем как секс. Для секса необхо­дима определенная зрелость; к четырнадцати годам ребе­нок будет готов. В нем возникнет его собственная потребность. Он начнет спрашивать, он хотел бы знать об этом все больше и больше. Только тогда будет возмож­ность объяснить ему определенные вещи.

То же самое случилось и с духовностью; при опреде­ленной зрелости возникает нужда; выищете Бога. С миром уже покончено; вы прожили его от начала до конца, вы увидели его от начала до конца. С ним покончено; он вас больше не привлекает, он утратил свое значение. Теперь возникла необходимость узнать значение самого существо­вания. Вы поиграли во все эти игры, и теперь вы знаете все игры. Теперь никакие игры вас не привлекают, мир утра­тил значение — тогда вы обрели зрелость.

Теперь вам нужен Мастер, а Мастера всегда есть, поэтому не нужно спешить. Мастер может быть не в этой форме, не в этом теле — в другом теле — форма не имеет значения, все равно, какое тело. Внутреннее качество Мас­тера всегда то же самое, то же самое, то же самое. Будда повторял вновь и вновь: "Попробуйте вкус моря где угод­но; оно всегда соленое". Точно так же и Мастер всегда имеет одинаковый вкус. Это вкус осознанности. И Мастера всегда существуют; они всегда будут существовать, поэтому не нужно спешить.

И, если вы не покончили с миром, если есть неис­полненное желание познать секс, познать, что могут при­нести деньги, познать, что может дать вам власть, тогда вы не готовы. Потребность в духовном это не одна потреб­ность, состоящая из многих потребностей, нет. Она возни­кает тогда, когда все потребности утратили свое значение. Потребность в духовном не может существовать вместе с другими потребностями — это невозможно. Она обладает всем вашим бытием, полностью. Она становится только одним желанием. Только тогда Мастер может каким-то образом вам помочь.

Но существуют учителя. Они хотели бы, чтобы вы зацепились за них, а они зацепились бы за вас, и они бу­дут создавать такие ситуации, в которые, если вы убежите, вы всегда будете чувствовать себя виноватыми. Мастер создает вокруг себя атмосферу, в которой, если вы живете здесь, вы живете по своей собственной воле. Если вы ухо­дите, вы уходите по своей собственной воле. И когда вы уходите, Мастер не хочет, чтобы вы чувствовали себя ви­новатыми из-за этого, поэтому он придает ситуации такой оттенок, что вы чувствуете: "Этот Мастер не является Мастером", или: "Этот мастер не для нас", или: "Он так противоречив, что это абсурдно". Он перекладывает всю ответственность на вас, поэтому вы не чувствуете вины. Вы просто уходите от него, полностью очищенные и отмытые от него.

Вот почему я противоречив. И когда я говорю "с це­лью", это не значит, что я делаю это; я просто такой. Но "с целью" заключает в себе значение, и это значение сле­дующее: я не хотел бы чтобы вы, когда оставляете меня, чувствовали вину по этому поводу. Я хотел бы, чтобы вы взяли всю ответственность на себя. Я хотел бы, чтобы вы чувствовали, что: "Этот человек не прав", и поэтому мы уходим. Не то, что вы не правы, потому что, если в ваше бытие входит чувство того, что вы не правы, и это было не хорошо, тогда оно снова будет разрушающим, разрушаю­щим семенем внутри вас.

Мастер никогда не обладает вами. Вы можете быть вместе с ним, вы можете уйти прочь, но в этом нет облада­ния. Он предоставляет вам полную свободу быть с ним, или уйти прочь. Вот что я имею в виду: вы здесь, чтобы праздновать вместе со мной; делить со мной все, что я есть. Но, если в определенный момент вы чувствуете, что хотите уйти, тогда повернитесь спиной и никогда не оглядывай­тесь в мою сторону, и не думайте обо мне, не чувствуйте себя виноватыми.

В это вовлечена огромная проблема. Если вы чувст­вуете вину, вы можете уйти от меня, но для того, чтобы загладить свою вину вы станете выступать против меня. Иначе, как вы загладите свою вину? Вы будете постоянно проклинать меня. Это значит, что вы ушли, но все же еще не ушли. Негативным образом вы остались вместе со мной, и это более опасно. Если вам нужно быть со мной, будьте со мной позитивным образом. Иначе, просто забудьте обо мне: "Этого человека не существует" — зачем постоянно проклинать его? Но, если вы чувствуете вину, вы должны ее уравновесить, Если вы чувствуете вину, вина тяжела, и вы предпочитаете проклинать меня. Если вы проклинаете, тогда возникает равновесие, и тогда негативным образом вы будете оставаться вместе со мной. Вы будете двигаться вместе с моей тенью. Это снова напрасная трата вашего времени и вашей жизни, вашей энергии. Поэтому, когда я говорю с целью, я создаю ситуацию... всегда, когда я чув­ствую, что определенный человек не готов, определенный человек еще не созрел, определенному человеку нужно еще немного дозреть в мире, или определенный человек слиш­ком разумен и не может доверять, ему нужен учитель, а не Мастер, или определенный человек должен прийти ко мне с некоторой решимостью со своей стороны, но его принесло просто случайно...

Вас может принести. Ко мне пришел ваш друг, и за­одно с ним пришли и вы. Тогда вы были пойманы, пойма-лись на крючок — но вы никогда не планировали очутиться здесь; вы направлялись куда-то еще — случайно. Когда я чувствую, что вы здесь случайно, я хотел бы, чтобы вы ушли, потому что для вас это место не подходит. Я не хотел бы, чтобы кто-либо сбился со своего пути. Если на своем пути вы можете встретить меня, хорошо. Если встреча произошла естественно, если она должна была произойти, если это было предначертано, вы были беско­нечно готовы, и это должно было произойти, тогда это прекрасно. В противном случае, я не хотел бы тратить ва­ше время. Тем временем вы бы могли многое познать.

Или, когда я чувствую, что кто-то пришел ко мне по какой-то причине, которая не является правильной причи­ной... многие люди приходят по неверной причине. Кто-то, может быть, пришел ко мне только для того, чтобы почув­ствовать, как в нем возникает новое эго, эго, которое мо­жет дать религия, эго, которое может дать саньяса. Вы можете чувствовать себя очень особенными, экстраорди­нарными, благодаря религии. Если я чувствую, что кто-то пришел за этим, тогда это не та причина, чтобы быть ря­дом со мной, потому что эго не может быть мне близким.

Кого-то, может быть, привлекли мои идеи — это то­же неправильная причина. Мои идеи могут апеллировать вашему интеллекту, но интеллект это ничто. Он остается чужеродным элементом для всего бытия. До тех пор пока вас не буду привлекать я, а не то, что я говорю, вы будете находиться здесь по неверной причине. Я не философ и не учу вас какой-либо доктрине.

Иначе, идите: мир велик; зачем вам попадаться на крючок? И всегда помните: если вы здесь по неверной при­чине, в любом случае, вы всегда будете чувствовать себя пойманными на крючок, как будто произошло нечто, что не должно было произойти. Вы всегда будете чувствовать себя неловко. Я не буду для вас возвращением домой. Я стану тюремщиком, а я не хотел бы становиться тюремщиком ни для кого. Если я могу вам что-то дать, что-то, что обладает ценностью, это свободу; вот почему я говорю "с целью". Но поймите меня правильно; это не то, что я что-то делаю, я такой. Я не могу прекратить делать это, даже если бы захотел, и Кришнамурти не может ничего сделать, даже если бы он этого хотел. Он, по-своему, является цве­тением — я по-своему.

Однажды произошло следующее: я получил послание от одного общего друга, который является моим другом и также другом Кришнамурти... Кришнамурти передал мне послание, в котором говорилось, что он хотел бы встре­титься со мной. Я сказал посланнику, что это было бы полным абсурдом; мы находимся на противоположных по­люсах . Либо мы можем сидеть в молчании — это было бы хорошо — или мы можем вести вечные споры, которые не придут ни к какому заключению. Не то, чтобы мы были друг против друга, мы просто разные. И я говорю, что Кришнамурти — один из величайших просветленных лю­дей, когда-либо рождавшихся. Он обладает своей собст­венной уникальностью.

Это должно быть понято очень хорошо. Это будет немного трудно. Непросветленные люди почти всегда оди­наковые. Они не сильно отличаются друг от друга. Тьма делает их одинаковыми, невежество делает их практически одинаковыми. Они являются копиями друг друга, и вы не можете обнаружить, кто из них подлинник; они — гипсо­вые копии. В своем невежестве люди не сильно отличаются друг от друга, не могут отличаться. Невежество похоже на черное одеяло, которое покрывает все. Какая в этом раз­ница? — может быть, разница в степени, но это не разли­чия уникальностей. Обычно, невежественные люди сущест­вуют подобно безликой толпе. Если кто-то становится просветленным, он становится абсолютно уникальным. Тогда вы не можете найти другого, такого же как он, не только в данный момент истории, никогда. Ни в прошлом ни в бу­дущем никогда не будет существовать такого человека как Кришнамурти, и никогда не существовало. Будда есть Будда, Махавира есть Махавира — уникальные цветения-

Просветленные люди подобны вершинам гор. Обыч­ные невежественные люди подобны простой земле; все практически то же самое. Даже если различия существуют, они похожи на следующее: у вас есть маленькая машина, а у кого-то еще есть большая, и вы необразованны, а кто-то другой образован; вы бедны, а кто-то богат... Это ничто; в действительности, это не различия. Вы можете быть у вла­сти, а кто-то беден и является нищим на улице, но это не различия, это не уникальность. Если у вас отобрать все ваши вещи, ваше образование и вашу власть, тогда ваши президенты и ваши нищие будут выглядеть одинаково.

Виктор Франкл считается одним из великих психо­аналитиков на западе. Он разработал новую тенденцию в психоанализе: он называет это логотерапией. Он был в концентрационных лагерях Адольфа Гитлера и вспоминает в одной из своих книг, что, когда они попали в концентра­ционный лагерь вместе с сотнями других людей, все отби­ралось при входе, все — ваши часы, все. Внезапно, бога­тые люди, бедные люди, все становились одинаковыми. И когда вы проходили через ворота, вы должны были пройти осмотр, и все должны были быть полностью голыми. И не только это, но они обрили всех наголо. Франкл вспомнил, что тысячи людей, обритых наголо, голые — внезапно, все различия исчезли; это была общая масса. Ваша прическа, ваша машина, ваша дорогая одежда, ваша одежда хиппи — таковы различия.

Обычное человечество существует подобно толпе. На самом деле, у вас нет душ, вы — просто часть толпы, ее фрагмент, гипсовая копия или гипсовые копии, имити­рующие друг друга. Вы подражаете соседу, сосед подража­ет вам, и так происходит постоянно.

Теперь люди, которые изучали деревья, насекомых, и бабочек, говорят, что в природе происходит постоянное копирование. Бабочки копируют цвечы, и затем цветы ко­пируют бабочек. Насекомые копируют деревья, и затем дерево копирует насекомых. Поэтому сущь^.-г.уют насеко­мые, которые могут спрятаться среди деревьев того же са­мого цвета, и когда деревья меняют свой цвет, они тоже меняют свой цвет. Теперь они говорят, что вся природа постоянно имитирует друг друга.

Человек, который становится просветленным, подо­бен вершине, Эвересту. Другой просветленный тоже подо­бен вершине, другому Эвересту. Глубоко внутри они достигли одного и того же, но они уникальны. Между про­светленными людьми нет ничего общего — это парадокс. Они средства выражение одного и того же целого, но меж­ду ними нет ничего общего; они — уникальные средства.

Это создает серьезную проблему для религиозных людей, потому что Иисус это Иисус, и он совсем не похож на Будду. Будда это Будда, и он совсем не похож на Кришну- Люди, которые находятся под впечатлением от Кришны, будут думать, что Будде чего-то не хватает. Лю­ди, которые находятся под впечатлением от Будды, дума­ют, что Кришна какой-то неправильный. Потому что тогда у вас есть идеал, и вы судите, исходя из идеала, а просвет­ленные люди это просто индивидуальности. Вы не можете установить никакого стандарта; вы не можете судить о них, исходя из идеалов — здесь нет идеалов. Внутри они имеют нечто общее: это божественность, это то, что они являются посредниками для целого, но это все. Они поют свои раз­ные песни.

Но если вы можете помнить это, вы сможете в боль­шей мере понять высший кульминационный пункт эволю­ции, которым является просветленный человек. И ничего от него не ждите; он не может ничего сделать. Он просто существует таким образом. Простой и естественный, он живет своей жизнью. Если вы чувствуете с ним некоторое сродство, двигайтесь к нему и празднуйте вместе с его бы­тием, будьте вместе с ним. Если вы не чувствуете никакого сродства, не создавайте никакого антагонизма; вы просто движетесь куда-то еще. Где-то еще кто-то должен сущест­вовать и для вас. Вместе с кем-то вы будете чувствовать сонастроенность.

Тогда не беспокойтесь, если вы не чувствуете сона-строенности с Мухаммедом, и позвольте ему заниматься своим делом. Не беспокойтесь об этом. Если вы чувствуете сонастроенность с Буддой, Будда для вас; отбросьте все размышления. Если вы чувствуете сонастроенность со мной, тогда для вас я — единственный просветленный че­ловек. Будда, Махавира, Кришна... выбросьте их в мусор­ную корзину. Если вы не чувствуете сонастроенности со мной, тогда выбросьте в мусорную корзину меня и двигай­тесь согласно своей природе. Где-то какой-то Мастер, должно быть, существует и для вас. Когда человек испы­тывает жажду, существует вода. Когда человек голоден, существует еда. Когда человек испытывает крайнюю необ­ходимость в любви, существует возлюбленный. Когда воз­никает желание духовного — оно, в действительности, не может возникнуть, если нет кого-то, кто может удовлетво­рить его.

Это глубокая гармония, ритамбхара. Это скрытая гармония. На самом деле — если вы позволите мне ска­зать, потому что это будет казаться абсурдным — если здесь нет просветленного человека, который может удовле­творить ваше желание, тогда желание не может прийти к вам. Потому что целое едино: в одной его части возникает желание; в другой части где-то его ожидает выполнение. Они возникают вместе; рост ученика и Мастера происходит одновременно... но это будет слишком. Когда я искал сво­его просветления, вы искали своего ученичества. Ничто не происходит без того, чтобы целое не создавало одновре­менно ситуацию для удовлетворения этого. Все взаимосвя­зано. Это так глубоко взаимосвязано, что вы можете расслабиться, не нужно беспокоиться. Если у вас действи­тельно возникла потребность, вам даже не нужно искать Мастера, Мастер должен будет придти к вам. Если ученик не приходит, тогда приходит Мастер.

Мухаммед сказал: "Если гора не идет к Магомету, тогда Магомет идет к горе". Но встреча должна состоять­ся; это предрешено.

В Коране сказано, что факир, саньясин, человек, ко­торый отрекся от мира, не должен был входить во дворец царя, власть имущего и богатого. Но случилось так, что один из самых великих суфиев, Джелаледдин Руми, часто приходил в императорский дворец. Возникло подозрение. Люди собрались и сказали: "Это не хорошо, ведь ты — просветленный человек. Почему ты ходишь в император­ский дворец, в то время как в Коране написано, что?.. А мусульмане привержены только Корану; вы не сможете найти никаких других людей, которые бы были настолько одержимы книгой. "В Коране написано, что это плохо. Ты не мусульманин. Что ты можешь ответить? Какой ответ ты можешь дать? В Коране сказано, что человек, который отрекся от мира, не должен приходит к людям, которые богаты и наделены властью. Если они хотят, это они долж­ны приходить". Джелаледдин засмеялся и сказал: "Если вы можете понять, тогда вот мой ответ: прихожу ли я во дворец царя, или царь приходит ко мне, что бы там ни бы­ло, это всегда царь приходит ко мне. Даже если я иду во дворец, это царь всегда приходит ко мне. Таков мой ответ. Если вы можете понять, вы поймете. В противном случае забудьте об этом. Я здесь не для того, чтобы следовать Ко­рану, но я говорю вам, что, что бы там ни было, Руми ли приходит во дворец или царь приходит к Руми, это всегда царь приходит к Руми, потому что он жаждет, а я вода, которая утолит его жажду". И затем он сказал: "Иногда происходит так, что пациент настолько болен, что доктор должен прийти к нему — и, конечно, царь очень, очень болен, он практически на смертном одре".

Если вы не можете придти, тогда я приду к вам, но это случится. Вы не можете избежать этого, потому что мы оба росли вместе в тонкой скрытой гармонии. Но когда это случается, когда ученик и Мастер встречаются и чувству­ют сонастроенность, это один из самых музыкальных мо­ментов во всем существовании. Тогда их сердца бьются в одном и том же ритме; тогда их сознания текут в одном и том же ритме; тогда они становятся частями друг друга, членами друг друга.

До тех пор пока этого не происходит, не оставай­тесь. Забудьте обо мне. Думайте об этом как о сне. Сбеги­те от меня как можно скорее. И я всячески помогу вам сбежать, потому что тогда я не для вас. Кто-то еще где-то ждет вас, и вы должны прийти к нему, или он придет к вам. Старая египетская мудрость гласит: Когда ученик го­тов, Мастер появляется.

Один из великих суфийских мистиков, Зунун, обыч­но говорил: "Когда я достиг высшего, я сказал божествен­ному, что: "Я искал тебя так долго, так долго, вечность". И божественное ответило: "Еще до того как ты начал ис­кать меня, ты уже достиг меня, потому что, до тех пор по­ка вы не достигнете меня, вы не можете начать поиска".

Все это кажется парадоксальным, но если вы пойдете глубже, вы найдете очень глубокую скрытую в этом исти­ну. Это правда: даже до того, как вы услышали обо мне, я уже достиг вас — не то, что я пытаюсь достичь; вот как это происходит. Вы здесь не только потому, что вы этого хотели, я здесь не только потому, что я этого хотел. Про­изошло определенное совпадение, тогда только один Мас­тер является Мастером. Из-за этого создается много ненужного фанатизма.

Христиане говорят: "Иисус — единственный рож­денный сын Бога". Это истинная правда; если случилась сонастроенность, тогда Иисус является единственным ро­жденным сыном Бога — для вас, не для всех.

Ананда говорит вновь и вновь о Будде, что никто никогда не достигал такого полного, высшего просветления как Будда — Ануттар самьяк самбодхи — никогда не было достигнуто до сих пор никем. Это истинная правда. Не то, чтобы это не было достигнуто кем-то еще раньше; миллионы достигали раньше, но для Ананды это истинная правда. Для Ананды не существует никаких других Масте­ров, только этот Будда.

В любви, одна женщина становится всеми женщина­ми, один мужчина становится всеми мужчинами- И в сда­че, которая является высшей формой любви, один Мастер становится единственным Богом. Вот почему те, кто сна­ружи, не могут понять учеников. Они говорят на разных языках, их языки различны. Если вы называете меня "Багван", этого не могут понять те, кто вовне; они просто будут смеяться. Для них я не Багван, и они совершенно правы; и вы тоже совершенно правы- Если вы чувствуете сонастроенность со мной, в этой сонастроенности я должен стать для вас Багваном. Это любовные взаимоотношения и самая глубокая сонастроенность.

Второй вопрос:

Некоторые секты бхакти учат, что медитация это высший аспект любви: сначала нужно любить обычного человека, затем гуру, затем бога, и так далее. Не могли вы рассказать нам об этом методе?

Любовь это не метод. В этом разница между всеми дру­гими техниками и путем бхакти, путем преданности. В пути преданности нет методов. В йоге есть методы; в бхакти нет. Любовь это не метод — назвать ее методом значит обезличить ее.

Любовь естественна; она уже есть в вашем сердце, готовая взорваться. Единственное, что нужно сделать, это позволить ее. Вы создаете всевозможные помехи и препят­ствия. Вы не позволяете ее. Она уже здесь — вам нужно просто немного расслабиться, и она придет, она взорвется, она расцветет. И когда она расцветает для обычного чело­века, внезапно, обычный человек становится необычным. Любовь делает каждого необычным: это такая алхимия.

Обычная женщина, когда вы любите ее, внезапно преоб­ражается. Она больше не обычная; она самая необычная женщина из когда-либо существовавших. Нет, вы не сле­пы, как говорят другие. На самом деле, вы увидели не­обычность, которая всегда скрыта в любой обычности. Любовь это единственный глаз, единственное видение, единственная ясность. Вы увидели в обычной женщине всех женщин — прошлых, настоящих, будущих — все женщи­ны собраны вместе. Когда вы любите женщину, вы вопло­щаете в ней саму женскую душу. Внезапно, она становится необычной. Любовь всех делает необычными.

Если вы идете глубже в свою любовь... потому что существует множество препятствий к тому, чтобы идти глубже, потому что, чем глубже вы идете, тем больше вы теряете себя, возникает страх, вас охватывает дрожь. Вы начинаете избегать глубины любви, потому что глубина любви подобна смерти. Вы создаете препятствия между собой и своим возлюбленным, потому что женщина кажет­ся вам бездной — она может поглотить вас — она ей и яв­ляется. Вы выходите из женщины: она может поглотить вас: этого вы боитесь. Она это утроба, бездна, и если она может дать вам рождение, почему не смерть? На самом деле, только то, что может дать вам рождение, может дать вам и смерть, поэтому вы боитесь. Женщина опасна, очень загадочна. Вы не можете жить без нее, но вы не можете жить и вместе с ней. Вы не можете уйти очень далеко от нее, потому что, внезапно, чем дальше вы уходите, тем бо­лее обычными вы становитесь. И вы не можете подойти очень близко, потому что, чем ближе вы подходите... Вы исчезаете.

Этот конфликт присутствует в каждой любви. По­этому вы должны идти на компромисс; вы не отдаляетесь слишком далеко, вы не подходите слишком близко. Вы стоите где-то как раз посредине, уравновешивая себя. Но тогда любовь не может идти глубоко. Глубина достигается только тогда, когда вы отбрасываете весь страх и прыгаете на свой страх и риск. Есть опасность, и опасность реальна: что любовь убьет ваше эго- Любовь это яд для эго — жизнь для вас, но смерть для эго. Вы должны сделать прыжок. Если вы позволите близости расти, если вы под­ходите все ближе и ближе и растворяетесь в сущности женщины, теперь она будет не только необычной, она ста­нет божественной, потому что она станет дверью в веч­ность. Чем ближе вы подходите к женщине, тем сильнее вы чувствуете, что она — это дверь в нечто запредельное.

И то же самое происходит с женщиной, когда она вместе с мужчиной. У нее есть свои собственные проблемы. Проблема в том, что, если она подходит близко к мужчи­не, но, чем ближе она подходит, тем сильнее мужчина на­чинает ее избегать. Потому что, чем ближе подходит женщина, тем все больше и больше боится мужчина. Чем ближе подходит женщина, тем сильнее мужчина начинает пытаться избежать ее, находя тысячу и один предлог для того, чтобы уйти. Поэтому женщина должна ждать; и если она ждет, тогда снова возникает проблема: если она не проявляет никакой инициативы, это выглядит как равно­душие, а равнодушие убивает любовь. Ничто не представ­ляет большей опасности для любви, чем равнодушие. Даже ненависть хороша, потому что, по крайней мере, между вами существуют определенные взаимоотношения с тем человеком, которого вы ненавидите. И женщина всегда в затруднении... если она берет инициативу на себя, мужчи­на просто избегает ее. Ни один мужчина не может выдер­жать женщину, которая берет инициативу на себя. Это значит, что бездна, исходящая из нее самой, приближается к вам! — пока не поздно, вы убегаете.

Именно так создаются Дон Жуаны. Они бегают от одной женщины к другой. Их жизнь происходит по прин­ципу "ударить и убежать", потому что, если вы слишком сильно вовлечены в это, тогда пучина поглотит вас. Дон Жуаны не любят, вовсе нет. Кажется, что они любят, по­тому что они всегда находятся в движении — каждый день новая женщина. Но такие люди пребывают в глубоком страхе, потому что, если они остаются с одной женщиной долго, тогда возникает близость, и они становятся близки­ми, и, кто знает, что случится? Поэтому они живут опре­деленное количество времени; пока не слишком поздно, они убегают.

Байрон любил почти сотню женщин в течение своего короткого промежутка жизни. Он представляет собой ар­хетип Дона Жуана. Он никогда не знал любви. Как вы можете знать любовь, когда вы движетесь от одного к дру­гому, от другого к третьему, от третьего к четвертому? Для любви должен наступить сезон; нужно время, чтобы она установилась; ей нужна близость: ей нужно глубокое дове­рие; ей нужна вера. Перед женщиной всегда возникает проблема — "Что делать?" Если она возьмет инициативу в свои рука, мужчина убежит. Если она будет делать вид, что она будто бы она не заинтересована, тогда мужчина тоже убежит, потому что женщина не заинтересована. Она должна найти середину — почву: небольшая инициатива и небольшое равнодушие вместе, смесь. Но и то и другое это плохо, потому что компромиссы не позволят вам расти.

Компромиссы никогда никому не позволяют расти. Компромиссы это расчет, хитрость; это подобно бизнесу, не любви. Когда любящие действительно не боятся друг друга и не боятся отбросить свои эго, они прыгают друг в друга на свой страх и риск. Они прыгают так глубоко, что ста­новятся друг другом. Они действительно становятся одним целым, и когда это единение случается, тогда любовь пре­ображается в молитву. Когда это единение случается, то­гда, внезапно, в любовь входит религиозное качество.

Сначала любовь обладает качеством секса. Если она поверхностна, она будет сведана к сексу; в действительно­сти, это не будет любовью. Если любовь становится глуб­же, тогда она будет обладать качеством духовности, качес­твом божественности. Поэтому любовь это просто мост ме­жду этим миром и тем, сексом и самадхи. Вот почему я постоянно называю это путешествием от секса к сверхсоз­нанию. Любовь это просто мост. Если вы не перейдете че­рез мост, секс будет вашей жизнью, всей вашей жизнью, очень обычный, очень уродливый. Секс может быть пре­красным, но только вместе с любовью, как часть любви. Сам по себе он уродлив. Это подобно тому как: ваши глаза прекрасны, но если глаза вынуть из ваших глазных впа­дин, они станут уродливыми. Самые прекрасные глаза станут уродливыми, если вы вырвете их из тела.

Это случилось с Ван Гогом: никто не любил его, по­тому что у него было маленькое уродливое тело. Тогда проститутка, просто для того чтобы ободрить его, не найдя ничего другого, чтобы оценить его тело, похвалила ухо: "У тебя самые красивые уши". Любящие никогда не говорят об ушах, потому что есть много другого, что достойно по­хвалы. Но здесь ничего не было — тело было очень, очень уродливым, и поэтому проститутка сказала: "У тебя очень красивые уши". Он пришел домой. Никто никогда ничего не оценил в его теле, никто никогда не принимал его тела; это было впервые, и он был охвачен таким трепетом, что отрезал свое собственное ухо и вернулся к проститутке, чтобы подарить его. Теперь ухо было совершенно уродли­вым.

Секс это часть любви, более великого мира. Любовь придает красоту, иначе, это одно из самых уродливых дей­ствий. Вот почему люди занимаются сексом в темноте: да­же им не нравится видеть себя в действии, которое было представлено ночью. Вы видите, что все животные занима­ются любовью днем, за исключением человека. Ни одно животное не беспокоиться о том, чтобы делать это ночью — ночь для отдыха. Все животные любят днем; только че­ловек любит ночью. Определенный страх, что акт любви немного уродлив... И ни одна женщина никогда не зани­мается любовью с открытыми глазами, потому что в жен­щине больше развито эстетическое чувство, чем в мужчине. Они всегда любят с закрытыми глазами, чтобы ничего не видеть. Женщины не порнографичны, только мужчины та­кие.

Вот почему существует так много фотографий, ри­сунков голых женщин: только мужчина заинтересован в том, чтобы видеть тело. Женщине это не интересно; в них больше развито эстетическое чувство, потому что тело это нечто животное. До тех пор, пока оно не станет божест­венным, нечего на него смотреть. Любовь может вложить в секс новую душу. Тогда секс преображается — он стано­вится прекрасным; это больше не секс — в сексе появилось нечто запредельное. Он стал мостом. Вы можете любить человека, потому что он удовлетворяет вас в сексе. Это не любовь, только сделка. Вы можете заниматься сексом с человеком, потому что вы любите; тогда секс следует за вами подобно тени, подобно части любви. Тогда это пре­красно; тогда он больше не принадлежит животному миру. Тогда нечто из запредельного уже вошло, и если вы про­должаете любить человека все глубже, постепенно, секс исчезает. Близость становится таким удовлетворением, что вам больше не нужен секс; любовь достаточна сама по се­бе. Когда этот момент приходит, тогда возникает возмож­ность того, что в вас расцветет молитва.

Когда двое любящих пребывают в такой глубокой любви, что любовь приносит такое глубокое удовлетворе­ние, и секс просто отбрасывается — не то, что он был от­брошен, не то, что он был подавлен, нет; он просто исчез из вашего сознания, не оставляя даже шрама за собой — тогда двое любящих пребывают в таком тотальном единст­ве... Потому что секс разделяет. Само слово "секс" проис­ходит из корня, который значит разделение. Любовь объединяет, секс разделяет. Секс это коренная причина разделения.

Когда вы занимаетесь сексом с человеком, мужчиной или женщиной, вы думаете, что это объединяет вас. На какое-то мгновение он дает вам иллюзию единства, и затем внезапно входит огромное разделение. Вот почему после каждого сексуального акта наступает разочарование, де­прессия. Вы чувствуете, что вы так далеки от возлюбленно­го. Секс разделяет, и когда любовь входит все глубже и глубже и все больше и больше объединяет вас, вам не ну­жен секс. Ваша внутренняя энергия может встретиться без секса, и выживете в таком единстве.

Вы можете видеть двух влюбленных, когда секс ис­чезает: вы можете видеть пыл, который приходит к двум возлюбленным, когда секс исчезает: они существуют как два тела с одной душой. Душа окружает их; она становит­ся жаром, окружающим их тела. Но это случается редко.

Люди заканчивают сексом. Самое большее, когда они начинают жить друг с другом, они начинают воздейство­вать друг на друга — самое большее. Но любовь это не просто воздействие; это единение душ — две энергии встречаются и становятся целым. Когда это происходит, только тогда возможна молитва. Тогда оба возлюбленных в своем единстве чувствуют себя так удовлетворенно, так превосходно, что возникает благодарность; они начинают произносить молитву.