Миф как драматическое развитие догмы 281

Таким образом, развиваемая здесь точка зрения имеет своей глав­ной философской основой принцип, согласно которому самое важ­ное в любой религии — это то, как она живет. "Вера, отделенная от свершений, бесплодна". Так как миф является необходимой пред­посылкой веры, более того, ее основанием, то мы должны изучать миф в его влиянии на жизнь людей. На языке антропологии это означает, что миф или священная история определяются своей фун­кцией. Это та история, которая излагается для того, чтобы утвердить веру, чтобы засвидетельствовать прецеденты обряда и ритуала или увековечить образцы морального или религиозного поведения. Итак, мифология, или священное предание общества, сводится к совокупности нарративов, вплетенных в культуру, обуславливаю­щих веру, определяющих ритуал, служащих матрицей социального порядка и сводом примеров нравственного поведения. Всякий миф, естественно, имеет и литературный аспект, так как он всегда явля­ется рассказом, но этот рассказ не просто образчик занимательного вымысла или пояснительного изложения для верующих. Это под­линное описание удивительного события, определившего строение мироздания, сущность нравственного поступка и способ ритуально­го общения между человеком и его создателем или другими высши­ми силами.

Здесь нам следует прервать наши рассуждения, чтобы привлечь внимание читателя, особенно если он неспециалист, к тому, что речь идет отнюдь не об усложнении очевидного. Мы утверждаем, что миф — это неотъемлемая часть структуры всякой религии, а если более конкретно, то он представляет собой матрицу и ритуала, и веры, и морального поведения, и социальной организации. Это оз­начает, что миф — не часть примитивной науки, не первобытная философская аллегория полупоэтического восторженного характе­ра и не искаженное странным образом историческое свидетельство. Поэтому основная функция мифа заключается не в том, чтобы объ­яснять сущее, не в том, чтобы сообщать о прошлых исторических событиях и не в том, чтобы выражать в той или иной форме общие человеческие фантазии или чаяния. Этот взгляд не нов и не рево­люционен. Я сформулировал его в ранний период свой работы — гораздо яснее, как мне тогда казалось, и слишком категорично, как говорили некоторые мои коллеги, — но в целом он по существу отражает современные гуманистические тенденции. Идея значимос­ти социального аспекта религии, которую впервые выдвинул Робер-тсон-Смит, а позднее развивали Дюркгейм, Хьюберт Морс и Рэдк-

Б. Малиновский

лифф-Браун, подводит нас к вопросу о социальном аспекте мифо­логии. Внимание к поступку и поведению в современных социаль­ных науках, в свою очередь, подводит нас к вопросу о влиянии мифологии на ритуал и моральное поведение человека. Психоана­литическое соотнесение мифа со сновидениями и грезами, с фанта­зиями и идеалами, каким бы нелепым оно ни казалось далекому от психоанализа и непосвященному среднему обывателю, действитель­но выявляет динамичный аспект мифа, его связь со структурой че­ловеческой семьи в ее прагматическом аспекте. Но прежде всего нам необходим так называемый функциональный подход, который при­менительно к мифу в контексте культурных явлений ведет нас не­посредственно к изучению мифа через его культурную функцию. Согласно этому подходу, идеи, ритуальные формы деятельности, законы морали ни в одной культуре не существуют обособленно — в изолированных сферах бытия; человек действует, потому что верит, и верит, потому что ему чудесным образом была явлена ис­тина. Священная традиция, моральные нормы и ритуальное обра­щение к Провидению существуют не каждое само по себе, а в тесном взаимодействии, что представляется почти самоочевидным. Но убе­диться в том, что далеко не для всех это так самоочевидно, можно хотя бы из обзора некоторых уже устоявшихся и недавно выдвину­тых теорий мифа.