Седьмой поворотный пункт

Я изложу урок, который вынес из всех семи поворотных пунктов своей жизни, но вначале позвольте рассказать об этом — седьмом и последнем.

Война разорила меня, как я уже говорил, но я был счаст­лив от того, что прекратилась бойня и возвращается циви­лизация.

Стоя у окна своего кабинета и глядя на ликующие толпы, которые праздновали окончание войны, я мысленно вернулся к тому дню, когда добрый старый джентльмен положил мне руки на плечи и сказал, что если я буду учиться, то оставлю свой след в мире. Сам того не зная, я учился. Больше двадца­ти лет я посещал Университет жизненных ударов, как вы мог­ли понять при чтении рассказа о поворотных пунктах. И ког­да я стоял у окна, прошлое, горькое и сладкое, полное взлетов и падений, проходило у меня перед глазами.

Наступило время еще одного поворота!

Я сел за машинку, и, к моему изумлению, мои руки застучали по клавишам. Никогда я не писал так быстро и легко. Я не думал о том, что пишу, ничего не планировал — просто записывал то, что приходит в голову!

Сам того не сознавая, я закладывал основы самого главно­го поворотного пункта в своей жизни; я подготовил доку­мент, который обеспечил финансирование журнала и дал мне доступ к людям во всех англоязычных странах. Этот документ оказал настолько значительное влияние на мою карьеру и, как я думаю, на жизнь тысяч других людей, что мне кажется важным познакомить с ним изучающих этот курс; поэтому привожу его в таком виде, в каком он появился в журнале «Золотое Правило Хилла», где был впервые опубликован.

«ЛИЧНЫЙ РАЗГОВОР С ВАШИМ ИЗДАТЕЛЕМ

На улице, за окном моего кабинета, ликующие толпы празднуют падение силы, которая все последние четыре года угрожала цивилизации.

Война окончена!

Скоро наши парни вернутся домой с полей битв.

Повелитель грубой силы теперь не больше чем тень про­шлого.

Две тысячи лет назад Сын Человеческий был изгнанни­ком, и ему негде было преклонить голову. Теперь ситуация изменилась на противоположную, и уже дьяволу негде пре­клонить голову.

Давайте же усвоим великий урок, который дала нам эта война, а именно: выживает только то, что основано на спра­ведливости и милосердии ко всем — богатым и бедным, слабым и сильным. Все остальное минует.

Из этой войны родится новый идеализм, основанный на философии Золотого Правила, идеализм, который учит не как использовать других людей, а как быть им полезным, как смягчить их трудности и сделать их жизнь счастливей.

Эмерсон воплотил этот идеализм в великом эссе «Закон компенсации». Другой великий философ изложил его в сле­дующих словах: «Что посеешь, то и пожнешь».

Пришло время философии Золотого Правила. В бизнесе и в социальных взаимоотношениях тот, кто отказывается делать эту философию основой своих решений, сам ускоря­ет свою неудачу.

Я опьянен великой новостью об окончании войны и чув­ствую себя обязанным попытаться сохранить для будущих поколений один из величайших уроков, который все мы вынесли из этого испытания.

И лучше всего я сделаю это, вернувшись на двадцать два года назад, к началу своей карьеры. Вы хотите отправиться со мной?

Было мрачное ноябрьское утро, примерно в середине ме­сяца, когда я получил свою первую работу на угольной шахте в Вирджинии за доллар в день.

В те дни доллар в день был неплохим заработком, осо­бенно для мальчишки моего возраста. Пятьдесят центов из этого доллара уходило на квартиру и пансион.

Вскоре после того как я стал работать, шахтеры начали поговаривать о забастовке. Я внимательно слушал все, что они говорили. Особенно интересовал меня организатор шах­терского профсоюза. Это был один из лучших ораторов, каких мне приходилось слышать, и его речи захватывали меня. Одно его выступление особенно мне запомнилось; если бы я знал, где его сегодня найти, я бы его отыскал и горячо поблагодарил. Смысл его слов оказал на меня самое глубокое и длительное воздействие.

Возможно, вы скажете, что большинство рабочих агита­торов не очень разумные философы; и я соглашусь с вами. Возможно, и этот не был исключением, но то, что он сказал в тот раз, было очень разумно.

Стоя на пустом ящике в углу старого магазина, где про­исходило собрание, он говорил:

— Парни, мы говорим о забастовке. Прежде чем вы про­голосуете, я хочу, чтобы вы меня выслушали. Возможно, мои слова, если вы обратите на них внимание, принесут вам пользу.

Вы хотите получать за свою работу деньги; я тоже хочу, чтобы вы их получили, потому что считаю, что вы их за­служили.

Позвольте рассказать, как получить больше денег и при этом сохранить хорошие отношения с владельцем шахты.

Мы можем забастовать и, вероятно, вынудим владельца платить нам больше, но можем заставить его делать это так, чтобы ему самому нравилось. Прежде чем начинать забастов­ку, давайте будем честны перед владельцем и перед самими собой; давайте пойдем к владельцу и спросим, согласится ли он справедливо разделить с нами доходы от шахты.

Если он согласится — а, вероятно, так и будет, — спро­сим, сколько он заработал за прошлый месяц; если он со­гласится делиться с нами дополнительной прибылью, мы все поможем ему заработать в следующий месяц больше.

Будучи человеком, таким же, как мы, он обязательно скажет: «Конечно, парни; сделайте это, и я поделюсь с вами». Вполне естественно, что он так скажет.

Если мы убедим его, что говорим серьезно, он согласит­ся с нашим планом; и тогда я хочу, чтобы вы все следую­щие тридцать дней приходили на работу с улыбкой. Я хочу слышать, как вы напеваете, отправляясь в шахту. Хочу, чтобы вы работали, чувствуя себя партнерами в бизнесе.

Без особого напряжения вы можете делать вдвое больше, чем сейчас; и если вы будете делать больше, то поможете владельцу шахты больше заработать. А если он будет боль­ше зарабатывать, то с радостью поделится с вами. Даже не из чувства справедливости, а просто по нормальным дело­вым соображениям.

Он воздаст нам, и это верно, как Господь над нами. Если этого не произойдет, я отвечаю лично и, если вы ска­жете, помогу вам разнести эту шахту на клочки!

Вот каков мой план, парни! Вы со мной?»

Конечно, они были с ним — все, до единого!

Эти слова запали мне в сердце, словно их там выжгли каленым железом.

За следующий месяц каждый рабочий шахты получил на двадцать процентов больше. И все последующие месяцы каждый получал красный конверт, а в нем дополнительный заработок. На конверте было напечатано:

«Ваша часть дохода от работы, которую вы проделали без оплаты».

С тех дней — свыше двадцати лет назад — мне приходи­лось бывать в разных переделках, но всегда я выходил по­бедителем, становился чуть мудрее, чуть счастливее, чуть лучше подготовленным к служению другим людям, и все это благодаря правилу делать больше, чем то, за что мне платят.

Возможно, вам будет интересно узнать, что последняя моя должность, связанная с угольным бизнесом, — помощ­ник председателя совета одной из крупнейших компаний мира. Огромный шаг — от простого шахтера до помощника председателя совета крупнейшей компании. И я никогда бы не сделал этот шаг, если бы не соблюдал правило делать больше, чем то, за что мне платят.

Хотелось бы мне рассказать вам десятки случаев, когда это правило помогало мне в самых трудных случаях.

Много раз мой наниматель оказывался передо мной в та­ком долгу, что давал мне все, о чем я просил, без всяких колебаний и отговорок, без жалоб и обид и, что еще важнее, без чувства, что я веду себя по отношению к нему нечестно.

Я искренне верю, что то, что человек забирает у другого без его искреннего согласия, рано или поздно прожжет дыру в его кармане, обожжет до волдырей ладони, не говоря уже об угрызениях совести.

Как я уже сказал в самом начале, я пишу это в час, когда за окном толпы народа празднуют победу добра над злом.

Поэтому вполне естественно, что я обращаюсь к глуби­нам своего сердца, чтобы передать миру мысль — мысль, которая поможет американцам сохранить тот дух идеализ­ма, за который они сражались и с которым вступили в ми­ровую войну.

И я не нахожу ничего более подходящего, чем филосо­фия, на которую я опираюсь. Я искренне верю, что именно высокомерное отрицание этой философии привело Герма­нию — к беде. И чтобы принести эту философию в сердца тех, кто в ней нуждается, я начну издавать журнал «Золотое Правило Хилла».

Издание журнала требует больших денег, а сейчас у меня их нет; но еще до конца месяца с помощью философии, которую я здесь постарался выразить, я найду человека, ко­торый предоставит необходимый капитал и даст мне возмож­ность передать миру простую философию, которая вывела меня из угольной шахты и поставила на такое место, где я лучше могу служить человечеству. Эта философия позволит вам, дорогие читатели, кем бы вы ни были и чем бы ни занимались, занять любое место в жизни, какое вы захотите.

Любой человек имеет или, по крайней мере, должен иметь врожденное желание обладать чем-то ценным. Каждый человек, работающий на других, надеется, пусть неопре­деленно и неосознанно, располагать своим собственным делом.

Лучший способ добиться этого — делать больше, чем то, за что тебе платят. Вы можете достичь успеха почти без формального образования; вы можете достичь успеха, не обладая начальным капиталом; вы преодолеете любые пре­пятствия и преграды, если честно и искренне будете делать все, на что способны, независимо от того, сколько вам за это платят.

Примечание. Сегодня прошло десять дней с того момен­та, как я написал предшествующие строки. Только что я прочел их Джорджу Б. Уильямсу из Чикаго, человеку, ко­торый с помощью этой философии поднялся с самого дна, и он сделал возможной публикацию журнала «Золотое Пра­вило Хилла».

Желание, которое двадцать лет таилось в глубине мое­го сердца, осуществилось в драматичных обстоятельствах. Все это время я хотел стать издателем газеты. Тридцать лет назад, еще мальчишкой, я любил приводить в дей­ствие пресс, на котором мой отец печатал маленькую еже­недельную газету, и с тех пор полюбил запах типограф­ской краски.

Возможно, за все эти годы подготовки желание подсоз­нательно набирало силу, пока я проходил через испыта­ния, описанные в поворотных пунктах моей жизни, пока не прорвалось и не потребовало действий; а может, срабо­тал другой план, над которым у меня нет контроля, имен­но он заставлял меня двигаться вперед, не сдаваясь, не отказываясь от усилий, пока я не получил возможность издавать свой первый журнал.

Издание «Золотого Правила Хилла» позволило мне всту­пить в контакт с мыслящими людьми со всей страны. Оно дало мне возможность быть услышанным. Послание опти­мизма и доброй воли, которое оно несло, стало настолько популярным, что меня пригласили объехать с лекциями всю страну, и во время этой поездки мне посчастливилось встретиться и поговорить с самыми прогрессивными мыс­лителями нашего времени. Знакомство с этими людьми дало мне мужество для того, чтобы продолжать начатую работу. Сама по себе эта поездка была настоящей школой, потому что я вступал в близкие контакты с людьми прак­тически всех профессий и жизненных сфер и понял, что Соединенные Штаты — очень большая страна.

Теперь пришло время описать кульминацию седьмого по­воротного пункта моей жизни.

Во время лекционного тура я сидел в ресторане Далласа, штат Техас, глядя на самый сильный дождь, какой мне приходилось видеть. Вода двумя широкими потоками ли­лась по оконным стеклам, причем эти два потока соединя­лись маленькими ручейками, напоминая большую водя­ную лестницу.

И когда я смотрел на эту необычную картину, мне пришла в голову мысль, что если я соберу воедино опыт всех семи поворотных пунктов своей жизни и то, что узнал, изучая жизнь преуспевших людей, у меня получится отличная лекция, кото­рую можно будет назвать «Волшебная лестница к успеху».

На обратной стороне конверта я набросал пятнадцать пунк­тов, из которых должна быть построена лекция, а позже действительно подготовил лекцию, которая буквально ос­нована на временных поражениях в семи поворотных пунк­тах моей жизни.

Все ценное, что мне известно, представлено этими пят­надцатью пунктами; и весь этот материал не что иное, как знания, навязанные мне опытом, который многие, несом­ненно, сочли бы неудачей.

Курс, часть которого составляет этот урок, подытожива­ет все, что я узнал благодаря этим «неудачам». Если курс принесет вам пользу, на что я надеюсь, можете благодарить все «неудачи», описанные в уроке.

Возможно, вы захотите узнать, какую материальную, денежную выгоду я получил от этих поворотных пунктов, потому что вы, вероятно, понимаете, что в наш век жизнь — это борьба за существование и она не очень приятна для тех, кто проклят бедностью.

Хорошо! Буду с вами откровенен.

Начнем с того, что дохода от продажи этого курса мне хватит на все потребности, и это несмотря на то, что я убедил издателей применить философию Форда: продавать книгу по самой низкой цене, доступной всем желающим.

Вдобавок к гонорару за книгу (прошу не забывать,что я продаю знания, полученные в результате «неудач») я сейчас пишу серию иллюстрированных статей, которые будут пе­чататься в газетах всей страны. Статьи основаны на тех же пятнадцати пунктах, которые описаны в книге.

Вдобавок к этому я вместе с группой ученых, психоло­гов и бизнесменов работаю над университетским курсом, который предназначен для студентов, овладевших элемен­тарными сведениями; в курсе более развернуто освещаются не только пятнадцать законов, но включены еще некото­рые, недавно открытые законы.

Практически все прошлые годы я был беден, исключи­тельно беден, если говорить о банковских счетах. Причем такое состояние по большей части было делом доброволь­ного выбора, потому что все время уходило на трудоемкую работу по устранению невежества и изучению жизни, что было для меня необходимым.

Из пережитого в семи описанных здесь поворотных пунк­тах я извлек несколько золотых нитей знаний, которые не мог приобрести иным путем, как через поражения\

Собственный опыт заставляет меня считать «немой язык» поражения самым простым и эффективным языком на зем­ле, как только начинаешь его понимать. Мне даже хочется сказать, что я считаю его универсальным языком, на кото­ром обращается к нам природа, когда мы больше ничего не желаем слушать.

Я рад, что испытал так много поражений!

Это закалило меня и придало храбрости для таких свер­шений, на которые я никогда не решился бы, если бы был защищен от неудач.

Но поражение служит деструктивной силой, только ког­да воспринимается как неудача! Если же считать его необ­ходимым уроком, то оно оказывается благословением.

Я привык ненавидеть своих врагов!

Но это было до того, как я понял, как хорошо они мне служат: держат постоянно настороже, чтобы слабые места моего характера не давали им юзможности причинить мне ущерб.

В свете того, что я узнал о ценности врагов, я бы счел своим долгом создавать их, если бы их у меня не было. Они нашли бы мои уязвимые места и показали мне; а вот друзья, даже если увидят мои слабости, ничего о них не скажут.

Не может быть неудачи у человека, который продолжает бороться. Человек не побежден, пока не сочтет временное поражение неудачей. Между временным поражением и не­удачей огромная разница; на протяжении всего урока я пы­тался показать эту разницу.

Я убежден, что неудача — это специальное средство, с помощью которого природа ведет человека к его судьбе и готовит к работе. Неудача — это печь, в которой природа выжигает шлак из человеческого сердца и очищает металл, чтобы человек мог выдержать трудную работу.

Ни один человек не оправлялся от жестокого удара, не становясь при этом сильнее и мудрее. Поражение разгова­ривает с нами на своем языке, и хотим мы того или не хотим, мы вынуждены его слушать.

Конечно, нужно иметь большое мужество, чтобы рас­сматривать поражение как замаскированное благо.

Приближаясь к концу своего любимого урока, я на мгно­вение закрываю глаза и вижу перед собой огромную армию людей, на чьих лицах видны морщины отчаяния и тревоги.

Некоторые в лохмотьях, они дошли до последней ступени на длинном, длинном пути, который люди называют неудачей!

Другие выглядят получше, но и у них на лицах ясно отражается страх голода; улыбка храбрости покинула их губы; они тоже как будто отказались от борьбы.

Но картина меняется!

Я смотрю на прошлое человечества, вижу историю борь­бы человека за место под солнцем, вижу «неудачников» про­шлого — неудачников, которые для человечества значили больше, чем все записанные в истории так называемые до­стижения и успехи.

Я вижу прекрасное лицо Сократа, когда кончается суд и он ждет — мгновения кажутся вечностью, прежде чем вы­пить чашу с цикутой, навязанную ему его палачами.

Я вижу Христофора Колумба — пленника в цепях; именно так заплатили ему за его самопожертвование, за то, что он плыл по неизвестному, не нанесенному на карты морю, чтобы открыть великий новый континет.

Я вижу лицо Томаса Пейна, человека, которого Англия считала истинным вдохновителем Американской револю­ции и стремилась захватить и казнить. Я вижу его лежащим в грязной темнице во Франции, спокойно ожидающим смерти на гильотине, ибо именно смерти ждал он как награды за все, что сделал для человечества.

И вижу я также лицо Человека из Галилеи, когда он несет крест на Голгофу — награду за все усилия по спасе­нию страдающего человечества.

Все они «неудачники»!

Быть таким неудачником, войти в историю, как эти люди, имевшие мужество поставить человечество выше индивиду­ального и выше принципа материальной выгоды!

С такими «неудачниками» связаны надежды человече­ства.

Будьте благодарны за поражения, которые люди называ­ют неудачами, потому что если переживете их и не откаже­тесь от стараний, вы получите возможность подняться до вершин достижений в избранной вами области деятельности.

Никто не имеет права называть вас неудачником, кроме вас самих.

Если в момент отчаяния вы почувствуете желание на­звать себя неудачником, вспомните слова богатого филосо­фа Креза, советника персидского царя Кира:

«Я помню, о царь, и никогда не забываю, что существует колесо, на котором держатся все дела человеческие, и коле­со это устроено так, что ни одному человеку не может везти постоянно».

Какой удивительный урок заключен в этих словах — урок надежды, мужества и обещания.

Кому из нас не приходилось переживать дни, когда все, кажется, идет не так? В такие дни мы видим только одну сторону колеса жизни.

Но не забудем, что колесо все время поворачивается. Се­годня оно приносит нам печали, а завтра принесет радости. Жизнь — это непрерывная последовательность событий, удач­ных и неудачных.

Мы не можем остановить колесо судьбы, но можем об­легчить свои несчастья, вспомнив, что за ними последуют уда­чи, и это так же верно, как наступление дня после ночи — если мы сохраним веру в себя и будем честно стараться изо всех сил.

В самые трудные свои часы бессмертный Линкольн по­вторял: «И это тоже пройдет».

Урок пятнадцатый

ТЕРПИМОСТЬ

Вы сможете это сделать, если поверите, что сможете

Нетерпимость обладает двумя отличительны­ми свойствами, и я в самом начале урока обращаю на них ваше внимание.

Первое. Нетерпимость есть форма невежества, которое следует победить, прежде чем будет достигнут хоть какой-то успех. Она служит причиной всех войн. Она создает вра­гов в бизнесе и во всех профессиях. Она разобщает органи­зованные силы общества тысячью способов и, подобно ве­ликану, стоит на пути окончательного устранения войны. Она сбрасывает с трона разум и садит на его место массо­вую психологию толпы.

Второе. Нетерпимость — главная разлагающая сила орга­низованных религий мира, она приносит хаос в величай­шую силу добра на земле; она разбивает эту силу на множе­ство сект, которые тратят огромные усилия на противостоя­ние друг другу, тогда как могли направить их на уничтоже­ние зла на земле.

Но это общее обвинение нетерпимости. Посмотрим как она действует на вас как на индивида. Очевидно, что то, что препятствует развитию цивилизации в целом, является также преградой для индивида; иными словами, все, что затуманивает разум индивида и препятствует его умствен­ному, моральному и духовному прогрессу, препятствует также прогрессу всей цивилизации.

Все это абстрактные утверждения, в которых содержится великая истина; но поскольку абстрактные утверждения не очень интересны и не способствуют передаче информации, попробуем яснее проиллюстрировать разлагающее воздействие нетерпимости.

Однажды меня познакомили с молодым человеком не­обыкновенно приятной внешности. Ясный взгляд, теплое рукопожатие, тон голоса, изысканный вкус в подборе одеж­ды — все выдавало в нем человека с высоким интеллектом. Это был типичный молодой выпускник американского кол­леджа, и я, вглядываясь в него, как обычно в подобных обстоятельствах, вдруг заметил у него на лацкане значок «Рыцарей Колумба».

Я инстинктивно отдернул руку, словно пожал кусок льда!

Сделано это было так стремительно, что удивило и его и меня. Извинившись и уходя, я посмотрел на масонскую булавку, которую ношу на своем жилете, потом снова взгля­нул на его значок и подумал, почему такие безделушки способны мгновенно вырыть пропасть между людьми, ко­торые ничего не знают друг о друге.

Весь остаток дня я думал об этом случае, потому что он меня беспокоил. Я всегда гордился своей терпимостью от­носительно других людей; но мгновенный выброс нетерпи­мости доказывал, что в моем подсознании существует ком­плекс, который склоняет меня к ограниченности.

Открытие настолько поразило меня, что я начал система­тический процесс психоанализа, чтобы в самых глубинах души отыскать причину своей грубости.

Снова и снова спрашивал я себя:

«Почему ты неожиданно выпустил руку молодого чело­века и отвернулся от него? Ведь ты о нем ничего не знал».

Конечно, ответ всякий раз возвращал меня к значку «Ры­царей Колумба». Но это был не настоящий ответ, и потому он меня не удовлетворял.

Тогда я начал исследовательскую работу в области рели­гии. Начал изучать католицизм и протестантизм, пока не проследил их развитие до самого начала; должен признаться, что эта процедура дала мне лучшее понимание проблем жиз­ни, чем другие источники. Прежде всего я понял, что като­лицизм и протестантизм различаются больше по форме, чем по сути, ведь источник у них один и тот же — христианство.

Но это не все мое открытие и даже не самая важная его часть: по необходимости мои исследования развивались в разных направлениях, сознание мое расширялось и развер­тывалось с такой тревожащей скоростью, что я обнаружил практическую необходимость стереть из памяти, как с гри­фельной доски, многое из того, что я считал накопленными знаниями, забыть то, что прежде казалось мне истинным.

Обдумайте смысл того, что я сказал!

Представьте себе: вы случайно обнаруживаете, что большая часть вашей жизненной философии основана на предрассуд­ках и предубеждениях, и вам приходится признать, что вы вовсе не зрелый ученый, а всего лишь начинающий студент.

Именно в таком положении я оказался по отношению ко многому, что считал разумными основами жизни; но из всех открытий, к которым привели эти исследования, нет более важного, чем положение о физической и социальной наслед­ственности, ибо именно это открытие обнаружило причину моих действий, когда в описанном случае я отвернулся от человека, которого не знал.

Это открытие показало, как я приобрел свои взгляды на религию, политику, экономику и многие другие не менее важные вещи, и я одновременно и сожалею и радуюсь, об­наружив, что большая часть этих взглядов не опирается даже на разумные гипотезы, не говоря уже о доказанных фактах.

И тогда я вспомнил разговор между покойным сенато­ром Робертом Л. Тейлором и мной; мы говорили о полити­ке. Разговор был дружеским, поскольку у нас были одина­ковые политические взгляды, но сенатор задал мне вопрос, который я потом долго не мог ему простить.

— Я вижу, вы убежденный демократ, — сказал он. — Интересно, почему вы им стали?

Я на несколько секунд задумался, потом ответил:

— Конечно, я демократ, потому что мой отец был демок­ратом!

С широкой улыбкой на лице сенатор пригвоздил меня своим ответом:

— Так я и думал! Каково бы вам было, если бы ваш отец был конокрадом?

Много лет спустя я понял истинный смысл шутки сена­тора Тейлора. Слишком часто наши мнения основаны толь­ко на том, что так же считают другие.

Чтобы вы могли получить представление о долговремен­ных последствиях одного из важнейших принципов, обна­ружившихся в случае, о котором я рассказал,

чтобы вы могли узнать, когда и как приобрели основы своей жизненной философии,

чтобы вы могли проследить свои предрассудки и преду­беждения до источника их происхождения,

чтобы вы могли, подобно мне, обнаружить, что вы явля­етесь результатом воспитания, которое получили до пятнад­цати лет,

я приведу выдержки из плана, представленного мной в Американский комитет мира Эдварда Бока и посвященного полному устранению войны.

КАК УНИЧТОЖИТЬ ВОЙНУ

Наши религиозные, политические, эконо­мические, философские и прочие взгляды, включая отно­шение к войне, полностью являются результатом воздей­ствия окружения и воспитания в раннем возрасте.

Католик становится католиком, потому что так его вос­питали, а протестант протестантом по той же самой причи­не; но сказано недостаточно сильно. На самом деле католик есть католик, а протестант — протестант, потому что он не может быть никем иным. За немногими исключениями ре­лигиозные взгляды человека являются следствием того вос­питания, которое он получил в возрасте от четырех до че­тырнадцати лет, когда религия была навязана ему родителя­ми или теми, кто контролировал его воспитание.

Известный религиозный деятель показал, как глубоко он понимает принцип социальной наследственности, когда сказал: «Дайте мне контроль над ребенком до двенадцати лет, а потом можете учить его любой религии, потому что я настолько глубоко вложу в него мою религию, что никакая сила на земле не сможет уничтожить сделанное мной».

Самые главные, основные верования человека — те, ко­торые были ему навязаны или которые он получил по соб­ственной воле в эмоциональном состоянии, когда его мозг наиболее восприимчив. В таком состоянии за час службы и религиозного бдения проповедник внушает религиозные идеи глубже и прочнее, чем он смог бы сделать за годы обучения в нормальных условиях, когда мозг находится не в эмоцио­нально возбужденном состоянии.

Народ Соединенных Штатов обессмертил Вашингтона и Линкольна, потому что они стали лидерами нации в период высочайшего эмоционального возбуждения, которое яви­лось результатом несчастий, потрясших самые основания нашей страны и подействовавших на жизненные интересы всех ее граждан. Благодаря принципу социальной наслед­ственности школы и другие формы обучения заронили в сознание молодых людей мысль о бессмертии Вашингтона и Линкольна, и тем самым эта мысль живет и сегодня.

Социальная наследственность оперирует через три глав­ных организующих силы: через школы, церкви и прессу.

Любой идеал с помощью этих сил может быть за одно поколение так прочно навязан сознанию молодых, что они не смогут ему противиться.

Возможность войны существует до сих пор только потому, что принцип социальной наследственности использовался как главное средство, с помощью которого сознание людей наме­ренно готовилось к войне. Для доказательства этого утверж­дения посмотрите на мировую историю или историю любого государства, и вы увидите, как прославляются войны; они описываются так, чтобы не только не шокировать сознание учеников, но и создавать убедительное оправдание войны.

Пойдите на площади наших городов и посмотрите на па­мятники военным руководителям. Обратите внимание на позу статуй: они стоят как символ славы людей, которые руково­дили армиями в разрушительных войнах. Обратите внима­ние, как эти статуи военных, верхом на скачущих лошадях, служат способом стимулирования сознания молодежи и под­готовки ее к принятию войны не только как допустимого дела, но как дела славного, достойного и почетного.

Мы также насаждаем в умах молодежи национальную идею, и эта идея с помощью принципа социальной наслед­ственности насколько закрепилась, что стала доминирую­щим идеалом всего народа.

Эта идея — стремление к богатству!

О чем мы первым делом спрашиваем незнакомого чело­века? Не «кто ты?», но «что у тебя есть?» а следующий наш вопрос: «Как мне получить то, что есть у тебя?»

Стремление к богатству настолько глубоко укоренилось в нашем сознании, что мы готовы предоставить другим народам разорвать друг друга на клочья в ходе войн, лишь бы не мешали нам богатеть; и это не самое тяжелое обвинение; мы не только позволяем другим государствам воевать, но есть все основания полагать, что те из нас, кому продажа военных припасов и воо­ружения приносит прибыль, раздувают войны между народа­ми.

Войну нельзя остановить сразу!

Ее можно устранить только воспитанием, с помощью принципа подчинения интересов индивида более широким интересам всего человечества.

Этого можно достичь только с помощью принципа соци­альной наследственности, вложив в сознание молодежи всех народов представление об ужасах войны и о том, что она не служит интересам ни индивидов, ни целых наций.

Возникает вопрос: «Как это сделать?» Прежде чем отве­чать на него, давайте еще раз определим термин «социальная наследственность» и узнаем, каковы его возможности.

Социальная наследственность есть принцип, с помощью которого молодежь данного народа усваивает из окружения и особенно из воспитания, полученного в самые ранние годы со стороны родителей, учителей и религиозных лидеров, ве­рования и представления, которые впоследствии будут опре­делять жизнь взрослых людей.

Для успеха любого плана по устранению войн все церкви и школы всего мира должны объединить свои усилия, чтобы так оплодотворить сознание молодежи идеей отказа от войн, что само слово «война» будет вызывать ужас.

ДРУГОГО ПУТИ К УСТРАНЕНИЮ ВОЙН НЕ СУ­ЩЕСТВУЕТ!

Следующий вопрос: «Как объединить организованные усилия всех школ и церквей мира для достижения этой высокой цели?» Ответ таков: не всех можно сразу убедить заключить такой союз. Сначала нужно договориться с са­мыми влиятельными, а это со временем убедит или заста­вит остальных присоединиться к союзу, когда обществен­ное мнение начнет этого требовать.

Всеобщий мир между народами вырастет из движения, которое начнет сравнительно небольшое количество мыслителей. Постепенно их число будет увеличиваться, включая ведущих религиозных лидеров, деятелей образова­ния, публицистов всего мира, и со временем это движение настолько глубоко и прочно утвердит мир как всемирный идеал, что он станет реальностью.

При правильном руководстве этот желательный резуль­тат может быть достигнут за одно поколение; но более ве­роятно, что до его достижения пройдет много поколений, потому что те, кто способен возглавить такое движение, слишком заняты накоплением богатств и не готовы прино­сить жертвы ради еще не родившихся поколений.

Давайте посмотрим, какие преимущества извлечет цер­ковь из своего участия в укоренении в умах идеи всеоб­щего мира как идеала всего человечества. Прежде всего очевидно, что каждая из церквей ничего не потеряет, объе­динившись с другими для достижения этого идеала. Союз ни в коей мере не вмешивается в верования каждой кон­фессии. Каждая церковь, вступая в союз, сохранит всю свою силу и все влияние и получит дополнительные пре­имущества, потому что объединенные церкви будут рас­полагать гораздо большим влиянием, став главным фак­тором оказания человечеству величайшего благодеяния в истории.

Причина того, что именно религия является величайшей потенциальной силой в мире, в том, что эта сила основана на эмоциях человека. Эмоции правят миром, а церковь — единственная организация, основанная исключительно на силе эмоций. Церковь — единственный организованный фактор общества, который обладает способностью укрощать и на­правлять эмоциональные силы цивилизации, потому что эмо­ции контролируются ВЕРОЙ, а не разумом!

Задача объединения усилий всех церквей для установле­ния всеобщего мира должна лечь прежде всего на плечи верующих женщин, потому что устранение войн обещает преимущества в будущем, которые достанутся еще не рож­денным поколениям.

В своем резком осуждении женщин Шопенгауэр подсоз­нательно высказал истину, на которой основана надежда цивилизации, когда заявил, что для женщины раса всегда значит больше, чем индивидуум. В своих бескомпромиссных высказываниях Шопенгауэр обвинил женщину в том, что она природный враг мужчины из-за своей врожденной тен­денции ставить интересы расы выше интересов индивида.

Кажется разумным предсказание, что после мировой войны человечество вступило в новую стадию, в которой женщине суждено взять в свои руки возникающие этические стан­дарты мира. Это обнадеживающий знак, потому что жен­щина по своей природе жертвует настоящими интересами ради будущего. В женской природе вносить в сознание мо­лодежи идеалы, которые должны принести благодеяния еще не рожденным поколениям, в то время как мужчина моти­вируется исключительно интересами настоящего.

ЦИВИЛИЗАЦИЯ НЕ ДОЛЖНА ЗАБЫВАТЬ ОБ ЭТОМ!

Мира не хотят те, кому выгодна война. Количественно эти люди составляют ничтожное меньшинство и могли бы быть сметены, словно никогда и не существовали, если боль­шинство, не желающее войны, организуется и признает своей высшей целью всеобщий мир.

Теперь применим принцип социальной наследственнос­ти к бизнесу и экономике и посмотрим, может ли он слу­жить цели накопления материального богатства.

Будь я банкиром, я бы раздобыл даты дня рождения всех детей по соседству, и каждый ребенок получал бы письмо, поздравляющее его с приходом в мир в такое благоприят­ное время и в такой процветающей общине; и с этого дня он в каждый день рождения будет получать соответствую­щие напоминания от банка. Когда подрастет, получит от банка книгу с рассказами, в которых в занимательной фор­ме излагаются преимущества экономии и откладывания де­нег. Если это девочка, то на день рождения она получит в подарок куклу с названием банка на спине, а если мальчик — бейсбольную биту. Один из этажей банка (или целое зда­ние по соседству) был бы превращен в игровую комнату; там были бы карусели, горки, качели, скутеры, игры и пе­сочницы, и опытные воспитатели будут присматривали бы за детьми.

Я бы так изобретательно развлекал детей, что когда они вырастут и станут держателями солидных депозитов, их не­преодолимо влекло бы к моему банку; а тем временем я увеличивал бы шансы на то, что моими вкладчиками станут их отцы и матери.

Если бы я был владельцем бизнес-школы, я бы начал работать с мальчиками и девочками своей общины с пято­го класса и работал бы до окончания средней школы, так что когда они ее кончат и будут готовы к выбору профес­сии, в их сознании было бы прочно закреплено название моей школы.

Если бы я был галантерейщиком, или аптекарем, или владельцем универсального магазина, то забавлял бы детей, тем самым привлекая и их родителей: ибо хорошо известно, что нет более короткого пути к сердцу родителей, чем инте­рес их отпрысков. Если бы я был владельцем унивесального магазина и рекламировал его в газетах, покупая целую стра­ницу, как обычно поступают хозяева магазинов, я помещал бы внизу каждой страницы комикс, иллюстрируя его сцена­ми из моей игровой комнаты, и тем самым привлекал бы детей в свое заведение.