Дорога на таренский перевоз 31 страница
Хозяин гостиницы оказался мужчиной дородным, что весьма обрадовало Ранда, — розовощеким, в накрахмаленном белом фартуке, с седеющими волосами, зачесанными на лысину, которую те совсем не скрывали. Цепким взглядом он пробежал по Ранду и Мэту — от головы до пят, по запыленной одежде, поношенным сапогам, узлам за плечами, но приятная улыбка для них у него все же была наготове. Звали хозяина Базел Гилл.
— Мастер Гилл, — сказал Ранд, — один наш друг велел нам прийти сюда. Том Меррилин. Он... — Улыбка содержателя гостиницы соскользнула с губ. Ранд оглянулся на Мэта, но тот совершенно увлекся вдыханием ароматов из кухни и ничего более не замечал. — Что-то не так? Вы его знаете?
— Я его знаю, — отрывисто произнес Гилл. Его, казалось, теперь больше всего интересовал футляр с флейтой на боку у Ранда. — Идемте со мной. — Он мотнул головой куда-то себе за спину. Ранд дернул Мэта за собой, затем пошел за Гиллом, раздумывая, что же все-таки происходит.
В кухне мастер Гилл остановился, заговорив с поварихой, полной женщиной с убранными на затылке в пучок волосами, она чуть ли не фунт в фунт была под стать содержателю гостиницы. Пока мастер Гилл говорил, она не переставая помешивала в кастрюлях. Запахи были просто чудесны: двухдневный голод — прекрасная приправа к чему угодно, но пахло тут совсем как на кухне у миссис ал'Вир, так что в животе у Ранда громко заурчало. Мэт наклонился к кастрюлям, вытянув вперед нос. Ранд слегка ткнул его локтем в бок; Мэт поспешно утер подбородок, по которому уже побежала слюнка.
Потом хозяин гостиницы вывел парней через заднюю дверь. Во дворе он огляделся, убедился, что рядом никого нет, затем повернулся к ним. К Ранду.
— Что в футляре, парень?
— Томова флейта, — медленно ответил Ранд. Он открыл футляр, словно вид украшенной золотом и серебром флейты мог чем-то помочь. Рука Мэта шмыгнула под куртку.
Мастер Гилл не сводил глаз с Ранда.
— Угу, ее я узнаю. Столько раз видел, как он на ней играет, да и нет второй на нее похожей, ну разве что при королевском дворе. — Время приятных улыбок миновало, и проницательные глаза вмиг стали острее ножа. — Как она вам досталась? Том скорее расстался бы с рукой, чем с этой флейтой.
— Он мне ее сам дал. — Ранд снял со спины завернутый в узел плащ Тома и положил его на землю, немного распустив узел и показав цветные лоскутки и уголок футляра с арфой. — Том умер, мастер Гилл. Если он был вашим другом, то извините, что я пришел с такой вестью. Он был и моим другом.
— Умер, говоришь. Как?
— Э-э... один человек пытался убить нас. Том сунул это мне и велел нам убегать. — Лоскутки бабочками бились на ветру. Горло у Ранда перехватило; он тщательно вновь завернул плащ. — Нас бы убили, если бы не он. Мы вместе направлялись в Кэймлин. Он велел нам прийти сюда, в вашу гостиницу.
— Я поверю, что он умер, — медленно произнес хозяин гостиницы, — только когда увижу его тело. — Он легонько подтолкнул носком сапога свернутый плащ и громко кашлянул. — Нет-нет, я верю, ты видел именно то, что предстало твоим глазам; просто я не верю, что он мертв. Такого человека, как он, убить гораздо труднее, чем ты можешь себе представить, он крепкий мужчина, старина Том Меррилин.
Ранд положил руку Мэту на плечо.
— Все в порядке, Мэт. Он — друг.
Мастер Гилл посмотрел на Мэта и вздохнул:
— Полагаю, друг и есть.
Мэт медленно выпрямился, сложив руки на груди. Он, однако, все равно настороженно приглядывался к содержателю гостиницы, и щека у него подергивалась в нервном тике.
— Направлялись в Кэймлин, говоришь? — Хозяин гостиницы покачал головой. — Сдается мне, это последнее место на земле, не считая, возможно, Тар Валона, куда бы Том решил направиться. — Он переждал, пока мимо не прошел конюх, ведший за собой в поводу лошадь, и даже потом понизил голос. — Как я понимаю, у вас неприятности с Айз Седай.
— Да, — проворчал Мэт, а Ранд в этот же миг спросил:
— С чего вы так думаете?
Мастер Гилл сухо усмехнулся.
— Я знаю этого человека, вот с чего. Он бы наверняка ввязался в такое дело, особенно если нужно помочь паре парней, возраста вроде вашего... — В глазах мастера Гилла промелькнуло какое-то воспоминание, хозяин гостиницы выпрямился. — Ну... э-э... я не высказываю никаких обвинений, запомните, но... э-э... как я понимаю, ни один из вас не может... э-э... то, что я имею в виду, это... э-э... какие все же у вас неприятности с Тар Валоном, если вы не имеете ничего против моего вопроса?
По коже у Ранда пробежали мурашки, когда до него дошло, что было на уме у толстяка. Единая Сила.
— Нет, нет, ничего подобного. Клянусь! Нам даже помогала Айз Седай. Морейн... — Ранд, спохватившись, прикусил язык, но выражение лица Гилла не изменилось.
— Рад слышать это. Нельзя сказать, что я питаю много любви к Айз Седай, но лучше пусть они, чем... чем нечто другое. — Он медленно покачал головой. — Слишком много болтовни обо всем таком — из-за Логайна, которого должны сюда привезти. Ничем не хотел обидеть, сами понимаете, но... ладно, я же должен знать или нет?
— Ничего обидного, — сказал Ранд. Мэтово бурчание могло оказаться чем угодно, но содержатель гостиницы, похоже, принял этот звук за иное выражение слов Ранда.
— Вы оба выглядите добрыми малыми, и я верю, что вы были... что вы — друзья Тома, но сейчас трудные времена и жестокие дни. Полагаю, что заплатить вам не по карману? Мда, навряд ли. Тут почти всего нехватка, а то, чего хватает, — стоит кучу денег, поэтому я найду вам кровати, — не лучшие, разумеется, но теплые и сухие, — и чем-нибудь вас накормлю, и большего, как бы ни хотел, обещать не могу.
— Благодарю вас, — сказал Ранд, бросив насмешливый взгляд на Мэта. — Это намного больше, чем я ожидал.
Все правильно, да и с какой стати он должен бы обещать больше?
— Что ж, Том — мой хороший друг. Старый друг. С горячей головой и со склонностью ляпнуть самое наихудшее из возможного той единственной особе, которой этого говорить нельзя, но тем не менее хороший друг. Если он не появится... что ж, тогда что-нибудь да придумаем. Лучше, чтобы вы не заводили больше разговоров об Айз Седай, которые вам помогают. Я — добропорядочный подданный Королевы, но как раз сейчас в Кэймлине слишком много тех, кто не так понимает верность Королеве, и я имею в виду не одних только Белоплащников.
Мэт фыркнул:
— Мне так начхать, пусть вороны унесут всех Айз Седай прямо в Шайол Гул!
— Попридержи язык! — накинулся на него мастер Гилл. — Я сказал, что не люблю их; но я не говорил, что я такой дурень, чтобы думать, будто они стоят за всем дурным. Королева поддерживает Элайду, и Гвардия стоит за Королеву. Да ниспошлет Свет, дела идут не так плохо, чтобы все переменилось. Во всяком случае, недавно кое-кто из гвардейцев забылся настолько, что обошелся грубо с народом, который, как им показалось, говорил против Айз Седай. Не на службе, хвала Свету, но именно так все и случилось. Мне не нужны праздношатающиеся гвардейцы, которые, дабы преподать вам урок, разносят в пух и прах мою общую залу, и мне не нужны Белоплащники, которые подбивают какого-нибудь олуха нацарапать Клык Дракона на моей двери, поэтому, если вам хочется получить от меня хоть какую-нибудь помощь, просто держите свои мысли об Айз Седай — хорошие они или плохие — при себе. — Он задумчиво помолчал, затем добавил: — Наверное, будет лучше не упоминать Томово имя, ну хотя бы там где, кроме меня, его могут услышать. Кой у кого из гвардейцев хорошая память, да и у Королевы тоже. Не стоит рисковать.
— У Тома были неприятности с Королевой? — с недоверием спросил Ранд, и хозяин гостиницы рассмеялся.
— Ага, так он вам всего не рассказал! Да и зачем бы он стал кому-то говорить? А с другой стороны, не понимаю, почему вам нельзя знать об этом. Да и не такой уж это секрет. Вы что, считаете, будто всякий менестрель такого же высокого мнения о себе, как Том? Ну, доведись поразмышлять об этом, то думаю, именно так менестрели и мнят о себе, но мне всегда казалось, что у Тома имелось основание особо высоко ценить себя. Он не всегда, знаете ли, был менестрелем, бродящим от деревни к деревне и частенько спящим под кустом. Было время, когда Том Меррилин был здесь, в Кэймлине, Придворным Бардом, и его знали при каждом королевском дворе от Тира до Марадона.
— Том? — переспросил Мэт.
Ранд задумчиво покивал головой. Он мог представить себе Тома при дворе Королевы — с его величественными манерами и импозантными жестами.
— Именно он, — сказал мастер Гилл. — Вскоре после того, как умер Тарингейл Дамодред, с племянником Тома... стряслась беда. Кое-кто поговаривал, будто Том стал, скажем так, ближе к Королеве, чем то пристойно. Но Моргейз была молодой вдовой, а Том — во цвете лет в ту пору, и Королева может поступать, как она того желает, — именно так я смотрю на это дело. Только у нее, у нашей славной Моргейз, всегда был крутой нрав, и он ушел, ничего не сказав, как только прознал, в какую беду попал его племянник. Королеве это не слишком-то понравилось. Да и вмешательство в дела Айз Седай понравилось ей не больше. Не берусь утверждать, было что-то такое с племянником Тома или нет. Так или иначе, когда Том вернулся, то сказал Королеве пару слов без утайки, без обиняков. Слова, которые Королеве не говорят. Слова, которые не говорят женщине с характером Моргейз. Элайда была настроена против него из-за того, что он влез в эту историю с племянником, и, оказавшись между гневом Королевы и враждебностью Элайды, Том оставил Кэймлин, всего на полшага опередив прогулку в тюрьму, если не к топору палача. Насколько я знаю, указ против него до сих пор в силе.
— Если это было много лет назад, — сказал Ранд, — то, может быть, никто о нем и не помнит.
Мастер Гилл покачал головой.
— Гарет Брин — Капитан-Генерал Гвардии Королевы. Он лично командовал гвардейцами, которых Моргейз послала вернуть Тома в цепях, и я сомневаюсь, что он когда-либо забудет, как воротился с пустыми руками, будучи отправлен на поиски Тома, а тот уже успел вернуться во Дворец и вновь покинул его. И Королева никогда ничего не забывает. Вам когда-нибудь встречалась женщина, страдающая подобной забывчивостью? О-о, Моргейз была в ярости. Клянусь, весь город целый месяц ходил на цыпочках и разговаривал шепотом. Да и найдется немало других гвардейцев, которые не так молоды и все помнят. Не-ет, лучше про Тома, как и про эту вашу Айз Седай, помалкивать. Идемте, я дам вам что-нибудь поесть. У вас такой вид, будто ваши желудки глодают ваши хребты.
Глава 36
ПАУТИНА УЗОРА
Мастер Гилл посадил юношей за столик в углу общей залы и отдал распоряжение одной из служанок принести им поесть. Увидев тарелки, Ранд сокрушенно покачал головой: несколько тонюсеньких ломтиков говядины, залитых подливкой, с ложку горчичного цвета зелени и пара картофелин на каждой. Покачивание было, однако, смиренным, горестным, а не сердитым. Нехватка всего, говорил хозяин. Вооружившись ножом и вилкой, Ранд задумался, что будет, когда не останется совсем ничего. Тогда такая полупустая тарелка покажется пиром. От подобной мысли он внутренне вздрогнул.
Мастер Гилл выбрал для ребят столик, стоящий в стороне от остальных, а сам сел спиной в угол, так чтобы видеть всю залу. Никому бы не удалось приблизиться незамеченным и подслушать их разговор. Когда девушка ушла, мастер Гилл вполголоса произнес:
— Ладно, почему бы вам не рассказать мне о вашей беде? Раз я решил помочь вам, должен же я знать, во что влезаю.
Ранд посмотрел на Мэта, но тот с сумрачным видом уткнулся в тарелку, словно осерчал на картофелину, с которой сейчас расправлялся. Ранд глубоко вздохнул.
— Сказать по правде, я сам этого не понимаю, — начал он.
Ранд стал рассказывать их историю попроще, оставив в стороне троллоков и Исчезающих. Когда кто-то предлагает тебе помощь, совершенно не обязательно вываливать на него рассказ, который можно счесть небылицей. Но Ранд также считал, что несправедливо и преуменьшать опасность, просто нечестно втягивать кого-то в нечто, о чем они сами не имеют четкого представления. Какие-то люди гонятся за ним и Мэтом, и за двумя их друзьями тоже. Преследователи появлялись там, где их меньше всего ожидали, они смертельно опасны и хотят убить Ранда и его друзей, а может, и чего хуже. Морейн сказала, что среди них были Друзья Темного. Том до конца Морейн не верил, но остался с ними, как он сказал, из-за своего племянника. Когда отряд пытался добраться до Беломостья, на них напали, и путники разделились, а потом, в Беломостье, Том погиб, спасая их с Мэтом от другого нападения. И были еще попытки убить их. Ранд понимал, в его рассказе полно несвязностей и недомолвок, но он, как мог, изложил все вкратце, не затрагивая ничего, кроме необходимого или чего-то для них опасного.
— Мы просто шли, пока не добрались до Кэймлина, — объяснил Ранд. — Таков был план поначалу. Кэймлин, а потом Тар Валон. — Он неловко заерзал на краешке стула. После долгих дней, когда приходилось держать все в тайне, было странно рассказывать кому-то так много. — Если мы будем и дальше держаться этого плана, то остальные смогут рано или поздно отыскать нас.
— Если они живы, — пробормотал в свою тарелку Мэт.
Ранд даже не взглянул на Мэта. Что-то заставило его добавить:
— Если вы станете помогать нам, у вас могут возникнуть неприятности.
Мастер Гилл отмахнулся полной рукой.
— Не скажу, что очень хочу неприятностей на свою голову, но на моем веку эти будут не первыми. Никаким проклятым Друзьям Темного не заставить меня повернуться спиной к Томовым друзьям. Этот ваш друг с севера, ну... если она появится в Кэймлине, я об этом узнаю. Тут есть люди, которые приглядываются ко всем прибывающим и уходящим, а слух расходится.
Ранд заколебался, потом спросил:
— А как насчет Элайды?
Хозяин гостиницы тоже помялся и наконец покачал головой.
— Нет, думаю, не стоит. Вот если б не ваше знакомство с Томом. Она наверняка пронюхает об этом, и где потом вы очутитесь? Лучше и не говорить. Может, в узилище. Может, и того хуже. Говорят, она как-то чувствует то, что случилось и что еще произойдет. Говорят, она сразу же узнает то, что человек хочет скрыть. Не знаю, но я бы рисковать не стал. Если бы не Том, вы могли бы обратиться к Гвардии. Они быстренько разобрались бы с любым Другом Темного. Но даже если удастся скрыть от Гвардии ваше знакомство с Томом, едва лишь вы упомянете о Друзьях Темного, как известие об этом получит Элайда, и вы вернетесь туда, откуда мы начали.
— Тогда не Гвардия, — согласился Ранд. Мэт энергично закивал, отправляя картофелину в рот и размазывая подливку по подбородку.
— Всегда хлопот полон рот, когда суешься под бахрому политики, парень, даже если и не по своему желанию, а политика — это затянутая туманом трясина, кишащая змеями.
— А что... — начал было Ранд, но содержатель гостиницы вдруг поморщился, и стул, когда он выпрямился, заскрипел под его весом.
В дверях, ведущих в кухню, стояла повариха, вытирая руки передником. Заметив взгляд хозяина, она махнула рукой, подзывая его к себе, а затем опять исчезла в кухне.
— Может, и жениться на ней, — вздохнул мастер Гилл. — Умудряется найти дела, которые требуется уладить, еще до того, как я соображу, что там неладно. Если не забились водостоки или не засорились сливы, то это крысы. Я заведение содержу в чистоте, сами понимаете, но в городе столько народу, что крысы повсюду. Набейте людей в город как селедку в бочку, и вы получите крыс, а в Кэймлине и тех и других нежданное нашествие. Не поверите, сколько хороший кот, превосходный крысолов, добывает в эти дни. Ваша комната — в мансарде. Я скажу девушкам какая; любая из них проводит вас туда. И не беспокойтесь о Друзьях Темного. Не могу сказать много добрых слов о Белоплащниках, но благодаря им и Гвардии никто из того сорта людишек не осмелится показать свои мерзкие рожи в Кэймлине. — Стул снова заскрипел, когда мастер Гилл отодвинул его и встал. — Надеюсь, не водостоки опять.
Ранд продолжил трапезу, но заметил, что Мэт перестал есть.
— По-моему, ты был голоден, — сказал он. Мэт таращился в тарелку, гоняя вилкой кусок картошки. — Давай ешь, Мэт. Нам нужно поддерживать силы, если мы хотим добраться до Тар Валона.
Мэт негромко, но горько усмехнулся:
— Тар Валон! Раньше все время был Кэймлин. Морейн будет ждать нас в Кэймлине. Мы найдем Перрина и Эгвейн в Кэймлине. Все будет хорошо, если мы только доберемся до Кэймлина. Ладно, мы здесь, и ничего хорошего. Ни Морейн, ни Перрина, никого. Теперь, значит, все будет хорошо, если мы доберемся до Тар Валона.
— Мы живы, — сказал Ранд резче, чем того хотел. Он сделал глубокий вдох и постарался смягчить свой тон. — Мы живы. Это больше, чем просто хорошо. И я намерен остаться живым. Я хочу узнать, почему мы так важны для кого-то. Я не уступлю.
— Все эти люди вместе и любой из них может оказаться Другом Темного. Мастер Гилл что-то уж больно скоро пообещал помочь нам. Что за человек может запросто отмахнуться от Айз Седай и Друзей Темного? Это как-то непривычно. Любой добропорядочный человек велел бы нам убираться вон или... или... или еще что-нибудь.
— Ешь, — мягко сказал Ранд и смотрел на Мэта, пока тот не начал жевать кусок говядины.
С минуту Ранд не отнимал ладоней от стола, прижимая их к столешнице, стараясь унять дрожь. Он был напуган. Не мастером Гиллом, разумеется, но и без того хватало причин. Все эти высокие городские стены не остановят Исчезающего. Может, надо было сказать содержателю гостиницы об Исчезающем? Но даже если б мастер Гилл и поверил, захотел бы он помочь, зная, что Исчезающий может объявиться в «Благословении Королевы»? И крысы. Может, и вправду крысы плодятся там, где много людей, но Ранд помнил сон — который вовсе не был сном — в Байрлоне и хруст хребта маленького зверька. Порой Темный использует пожирателей падали как свои глаза, говорил Лан. Вороны, вороны, крысы...
Ранд ел, но, очистив тарелку, вкуса вспомнить не смог. Прислуживающая девушка — та, что полировала подсвечники, когда друзья вошли в гостиницу, — проводила Ранда и Мэта в комнату на мансарде. В наклонной наружной стене было прорублено слуховое окно, по бокам которого стояли кровати, а за дверью торчали деревянные крючки, куда юноши повесили свои нехитрые пожитки. Темноглазая девушка все теребила свою юбку, то и дело поглядывая на Ранда, и хихикала. Она была симпатичной, но Ранд понимал: скажи он ей что-нибудь — непременно выставит себя круглым дураком. Он пожалел, что не умеет, как Перрин, обходиться с девушками; когда она ушла, Ранд даже обрадовался.
Он ожидал от Мэта какого-нибудь замечания, но, едва девушка ушла, тот бухнулся на одну из кроватей, не сняв ни плаща, ни сапог, и повернулся лицом к стене.
Ранд развесил свои вещи, посматривая на спину Мэта. Ему показалось, что тот опять сунул руку под куртку, сжимая свой кинжал.
— Ты что, собрался залечь тут, наверху, и носа никуда не высовывать? — не выдержал Ранд.
— Я устал, — пробурчал Мэт.
— У нас еще есть о чем порасспросить мастера Гилла. Вдруг он расскажет нам, как найти Эгвейн и Перрина? Если им удалось удержаться на лошадях, то они уже могут быть в Кэймлине.
— Они умерли, — буркнул Мэт в стену.
Ранд помедлил, потом махнул рукой и вышел из комнаты. Он тихонько затворил за собой дверь, надеясь, что Мэт и в самом деле немного поспит.
Тем не менее внизу мастера Гилла нигде не было, хотя цепкий взгляд поварихи свидетельствовал, что она его тоже ищет. Ранд немного посидел в общей зале, но вскоре поймал себя на том, что внимательно разглядывает каждого входящего посетителя, каждого незнакомца, который мог оказаться кем или чем угодно, особенно в те первые секунды, когда в дверях возникал темный силуэт черной фигуры в плаще. Исчезающий в этой зале был бы словно лис в курятнике.
С улицы вошел гвардеец. Облаченный в красный мундир мужчина остановился сразу у дверей, обежав холодным взглядом тех в зале, кто явно был не из города. Ранд изучал глазами столешницу, когда взор гвардейца упал на него; потом юноша поднял взгляд, но мужчина уже ушел.
Мимо Ранда с большой стопкой полотенец в руках прошла темноглазая девушка-служанка.
— Они иногда так делают, — сказала она ему доверительным тоном. — Просто смотрят, нет ли каких беспорядков. Заботятся о добрых подданных Королевы, да-да. Тебе не о чем беспокоиться, — хихикнула она.
Ранд покачал головой. Тебе не о чем беспокоиться! Совсем не похоже на то, чтобы гвардеец подошел и спросил, не знаком ли он с Томом Меррилином. М-да, он становится таким же подозрительным, как и Мэт. Ранд со скрежетом отодвинул стул.
Другая девушка-служанка доливала масло в лампы на стене.
— Есть тут какая-нибудь комната, где можно посидеть? — спросил Ранд у девушки. Идти обратно наверх и запереться вместе с упрямым, ушедшим в себя Мэтом ему не хотелось. — Может, отдельный обеденный кабинет, которым не пользуются?
— Есть библиотека. — Девушка показала на дверь. — Туда, за дверь, направо, в конце коридора. В этот час там, может, и пусто.
— Спасибо. Если увидите мастера Гилла, то не затруднит вас передать ему, что Ранду ал'Тору нужно с ним поговорить, если он сможет уделить мне минутку?
— Я передам, — сказала она, затем ухмыльнулась. — Повариха тоже хочет потолковать с ним.
Видно, хозяин гостиницы прячется, подумал Ранд, поворачиваясь к двери.
Когда Ранд шагнул в комнату, в которую его направила девушка, он ошеломленно замер, вытаращив глаза. На полках стояло, должно быть, сотни три-четыре книг — больше, чем ему раньше доводилось видеть сразу в одном месте. В полотняных переплетах, в кожаных переплетах, с корешками золотого тиснения. Лишь у немногих томов были переплеты с деревянными крышками. Глаза Ранда пожирали заглавия, выхватывая старых знакомых. «Странствия Джейина Далекоходившего». «Очерки Виллима из Манечеса». У Ранда перехватило дыхание, когда он заметил том «Путешествий среди Морского Народа» в кожаном переплете. Тэму всегда хотелось прочитать эту книгу.
Представив себе Тэма, с улыбкой держащего в руках книгу, поглаживающего ее переплет, прежде чем устроиться, дымя трубкой, читать перед камином, Ранд сжал пальцы на рукояти меча с чувством безвозвратной потери и опустошенности, в которых утонуло все его радостное возбуждение от книг.
Позади него раздалось вежливое покашливание, и юноша вдруг сообразил, что он тут не один. Готовый извиниться за неучтивость, он повернулся. Ранд привык, что он выше ростом почти всех, кого встречал, но сейчас глаза его скользили все выше, выше и выше, и челюсть у него все больше отваливалась. Затем взгляд его наткнулся на странную голову, которая почти упиралась в потолок, имевший высоту футов в десять. Нос, широкий, во все лицо, скорее был рылом, чем носом. Брови, свисающие, словно косицы, под ними — тусклые, большие, с чайную чашку, глаза. Уши, торчащие вверх сквозь лохматую черную гриву, на их кончиках — кисточки. Троллок! Ранд испустил вопль, попятился и потянулся непослушными пальцами к мечу. Но ноги у него запутались, и он со всего маху уселся на пол.
— Как бы мне хотелось, чтобы вы, люди, не вели себя так, — пророкотал глубокий, словно гулкий барабан, голос. Кисточки на ушах существа судорожно дернулись, и в речи его зазвучала печаль. — Очень немногие из вас помнят нас. Наверное, это наша собственная вина. Мало кто из нас появлялся на людях с тех пор, как Тень пала на Пути. Это... о, шесть поколений уже. Сразу после Троллоковых Войн, да, именно так. — Косматая голова качнулась и испустила вздох, который сделал бы честь быку. — Слишком давно, слишком давно, и столь немногие путешествовали и смотрели, можно сказать, даже почти никто.
Ранд с минуту сидел открыв рот, уставившись снизу вверх на привидение в высоких, по колено, сапогах с широкими носками и в темно-синей куртке, застегнутой на пуговицы от шеи до пояса и свисавшей, словно юбка-килт, до голенищ сапог, в которые были заправлены мешковатые штаны. В одной руке видение держало книгу, казавшуюся крошечной по сравнению с его пальцем — шириной в три человеческих, — заложенным в нее как закладка.
— Я подумал, что вы... — начал было Ранд, сразу спохватившись. — А что вы... — Это было ничем не лучше. Поднявшись на ноги, он робко протянул руку. — Меня зовут Ранд ал'Тор.
Его ладонь утонула, обхваченная другой, большой, словно бедро, рукой; пожатие сопровождалось церемонным поклоном.
— Лойал, сын Арента, сына Халана. Ваше имя словно песнь звенит в моих ушах, Ранд ал'Тор.
Для Ранда эти слова звучали очень похоже на ритуальное приветствие. Он поклонился в ответ.
— Ваше имя словно песнь звенит в моих ушах, Лойал, сын Арента... э-э... сына Халана.
Все казалось чуточку нереальным. Ранд до сих пор не понимал, кто такой Лойал. Пожатие громадных пальцев Лойала оказалось на удивление мягким, но юноша тем не менее высвободил ладонь, чтобы сохранить ее в целости.
— Вы, люди, весьма возбудимы, — сказал Лойал тем же грохочущим басом. — Конечно, я слышал разные сказания и читал книги, но никогда этого не понимал. В свой первый день в Кэймлине я не мог поверить во весь этот гам. Орали дети, голосили женщины, а толпа гнала меня через весь город, размахивая дубинками, ножами, факелами и вопя «Троллок!». Я начал уж бояться, что стану причиной небольших беспорядков. Нечего говорить, что произошло бы, не сопровождай меня отряд Гвардии Королевы.
— Удачное обстоятельство, — выдавил Ранд.
— Да, но, по-видимому, даже гвардейцы боялись меня не меньше остальных. Вот уже четыре дня я в Кэймлине, а носа не могу высунуть из гостиницы. Добрый мастер Гилл даже попросил меня не показываться в общей зале. — Уши Лойала дернулись. — Нельзя сказать, что он не гостеприимен, понимаете ли. Но тем первым вечером было немного треволнений. Будто все люди разом захотели немедленно съехать. Столько крику и визгу, все старались одновременно выскочить в дверь. Некоторые, наверное, ушиблись.
Ранд зачарованно уставился на подергивающиеся уши.
— Заявляю вам, что не ради этого я покинул стеддинг.
— Вы — огир! — воскликнул Ранд. — Погодите. Шесть поколений? Вы сказали, Троллоковы Войны? Сколько же вам лет? — Едва сказав это, он понял, что спрашивать об этом неучтиво, но Лойал стал скорее оправдываться, чем обижаться.
— Девяносто лет, — сказал огир натянуто. — Еще десять лет, и я смогу обращаться к Пню. Думаю, Старейшины должны были бы позволить мне высказаться, когда решали, можно ли мне уходить или нет. Но они всегда беспокоятся о любом, любого возраста, собирающемся во Внешний Мир. Вы, люди, так торопливы и опрометчивы, так сумасбродны. — Он моргнул и коротко поклонился. — Прошу простить меня. Мне не следовало говорить это. Но вы все время воюете, даже когда в этом нет нужды.
— Все верно, — сказал Ранд. Он по-прежнему пытался постичь возраст Лойала. Старше старика Кенна Буйе и все-таки не настолько взрослый, чтобы... Ранд опустился на один из стульев с высокой спинкой. Лойал осторожно уселся на другой, рассчитанный на двух человек, с трудом па нем уместившись. Сидя, он все равно оставался в рост большинства мужчин. — По крайней мере, они позволили вам уйти.
Лойал уставился в пол, морща нос и потирая его толстым пальцем.
— Ну, что до этого... Понимаете, Пень совещался не очень долго, меньше года, но из услышанного я уяснил, что к тому времени, как они придут к решению, я буду достаточно стар, чтобы уйти без их позволения. Боюсь, они скажут, что я приделал слишком длинное топорище к своему топору, но я просто... взял и ушел. Старейшины всегда говорили, что у меня слишком горячая голова, и, боюсь, своим уходом я доказал их правоту. Интересно, они уже поняли, что я ушел, или еще нет? Но я должен был уйти.
Ранд прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Если Лойал — огир с горячей головой, можно представить, каковы большинство огир. Совещались не очень долго, меньше года? Мастер ал'Вир наверняка изумленно покачал бы головой; собрание Совета Деревни, которое длится полдня, заставило бы каждого, даже Харала Лухана, то и дело вскакивать с места. Волна тоски по дому накатила на Ранда, заставив его тяжело вздохнуть при воспоминаниях о Тэме, об Эгвейн, о «Винном Ручье», о Бэл Тайн на Лужайке в прежние, более счастливые дни. Ранд с трудом отогнал их.
— Если вы не против, можно мне спросить, — сказал Ранд, прочистив горло, — почему вы захотели уйти... э-э, во Внешний Мир так сильно? Будь моя воля, я сам никогда не уходил бы из дома.
— Почему? Ну, чтобы посмотреть на мир, — сказал Лойал так, словно бы вещи очевиднее на свете не было. — Я читал книги, рассказы разных путешественников и загорелся желанием посмотреть на все это, а не только читать об этом. — Его бледные глаза засветились, а уши встали торчком. — Я изучил каждый отрывок, который смог отыскать о путешествиях, о Путях, об обычаях в землях людей и о городах, что мы построили для людей после Разлома Мира. И чем больше читал, тем яснее понимал, что я должен уйти во Внешний Мир, пойти к тем краям, где мы были, и должен сам увидеть рощи.
Ранд заморгал:
— Рощи?
— Да, рощи. Деревья. Всего несколько, конечно, Великих Деревьев, вознесшихся ввысь, к небу, которые хранят память о свежести и прохладе стеддинга. — Он подался вперед, разводя руками, стул под ним застонал, в одной руке он по-прежнему держал книгу. Глаза Лойала засверкали еще ярче, а уши взволнованно подрагивали. — По большей части они воспользовались местными деревьями той страны. Нельзя заставить землю пойти против самой себя. Это ненадолго, земля обязательно восстанет против такого с ней обращения. Нужно приспособить мечты к местности, а не приспосабливать местность к мечтам. В каждой роще было посажено дерево, которое прижилось бы и буйно разрослось только в определенном месте, каждое в равновесии с рядом стоящими, каждое дополняет других, для наилучшего роста, естественно, но для того также, чтобы гармоничное их сочетание радовало глаз и песней звучало в душе. Ах, книги рассказывали о рощах, которые заставляли Старейшин плакать и смеяться одновременно, о рощах, которые навсегда остаются в нашей памяти зелеными.