Миф в примитивной психологии 6 страница

БАЛОМА

и служат в качестве подставок для больших глиняных горшков, в которых варят еду. Затем он произносит следующую формулу: У-ула: "Камкуамси ками Ула-ула кубукуабуиа, Инене-и, Ибуаигана И-иовалу, Ви-иамоуло, Улопоуло, Боваса-и, Бомуагуеда". Тапуала и догина: "Кукуавиласи поуло, куминум куаидаси поуло; окавала Вилаита-у; окавала Обувабу;Кулоуси кувапуашсе вадола куа-у обуарита, кулоуси кулувабоуодаси куа-у обуарита куиаиои-уваси кукапуагегаси кумаисе кулувабодаси матами пуалалала. око-талела Винаки".

У-ула можно перевести:

"Ешьте свою ула-ула (дар, плата за магию), о незамужние жен­щины, Инене-и" и т.д. (это все имена собственные женских балома).

В тапуала есть слова, которые я не смог перевести, но общий смысл понятен: "Испортьте нашу рыбную ловлю, принесите неудачу нашей рыбной ловле" (пока это заклинание, построенное по при­нципу 'от противного': в повелительной форме оно перечисляет дей­ствия, которые должны быть предотвращены); "Идите, откройте пасть акулы в море; идите, сделайте так, чтобы акула встретилась в море, чтобы оставалась открытой (зияющей) ее пасть; идите, сделайте так, чтобы они встретили акулу; ваши глаза (?); на бе­регу Винаки".

Во всяком случае, этот отрывочный перевод показывает, что, стремясь обеспечить удачную охоту на акулу, непосредственно взы­вают к били балома (форма множественного числа от балома, упот­ребляемая когда эти духи выступают в качестве действующего фак­тора в магии) незамужних женщин.

Мой информатор не меньше меня самого был озадачен вопросом: "Почему женским, а не мужским балома приписывается эффектив­ность в этом виде магии?" Но вообще-то всякому, а не только магам, было известно, что именно женские балома являются толипоула, "хозяевами рыбной ловли". Маг и некоторые другие мужчины, ко­торых я спрашивал, посоветовавшись между собой, осторожно пред­положили, что мужские балома отправляются рыбачить с мужчи­нами, а женские балома остаются покинутыми, и чтобы они не гне­вались, маг должен их накормить. Другой мужчина указал на то, что в мифе, объясняющем существование охоты на акул в Каибуоле, женщина играет важную роль. Но было ясно: всем моим информа­торам женское начало толипоула казалось столь естественным, что такой вопрос ранее никогда не приходил им в голову.

Б. Малиновский

БАЛОМА

Ловля калала в деревне Лаба-и ассоциируется с мифическим ге­роем Тудавой, которого предание особенно тесно связывает именно с этой деревней. Считается, что он был в некотором смысле предком нынешних правителей Лаба-и. Магия, сопутствующая этому виду рыбной ловли, главным образом сопряжена с мифологическими де­яниями Тудавы. Так, он жил на берегу, откуда и сейчас отправля­ются ловить рыбу и где произносятся самые важные магические формулы. Далее, Тудава имел обыкновение ходить по дороге, ве­дущей от берега к деревне; и на этой дороге есть места, которые, по преданию, свидетельствуют о его деяниях. "Традиционное присут­ствие", если можно так выразиться, героя ощущается во всех местах, где ловят рыбу. Вся округа "опутана" табу, которые особенно строги во время рыбной ловли. Ею занимаются регулярно — в течение примерно шести дней в месяц, начиная с йяпила (дня полнолуния), когда рыба стаями заходит на мелководье между барьерным рифом и берегом. Туземное предание гласит, что Тудава приказал рыбе калала жить в "больших реках" архипелага Д'Антрекасто и раз в месяц подходить к берегу Лаба-и. Но и магические заклинания, также введенные Тудавой, обязательно следует всякий раз пускать в ход, ибо если ими пренебречь, то рыба не придет. Имя Тудавы, вместе с именами других предков, фигурирует в длинном заклина­нии, которое произносится в начале каждого рыболовного периода на берегу возле большого священного камня, называющегося Бом-ликулику⁵³. Заклинание начинается словами:

"Тудава кулу Тудава;

Ибу-а кулу, Ва-ибуа;

Кулувидага, Кулубаивоие, Кулубетото,

Муага-и, Карибуиува" и т.д.

Тудава и Ва-ибуа — мифические предки, принадлежащие деревне Лаба-и. Первый из них, как мы уже знаем, — великий "культурный герой" острова. Стоит отметить игру слов: "ибу-а — Ва-ибуа", оче­видно она обусловлена интересами ритма. Слово кулу, вставленное между повторяющимися именами — Тудава и Ибуа — и служащее префиксом трех следующих далее имен, мои информаторы перевес­ти не могли, не видел я и никакого этимологического решения этой проблемы. После имен собственных, перечисленных выше, следует восемь имен без термина родства, и шестнадцать с таковым — тубугу ("мои деды"), — предваряющим каждое из них. Затем на­зывается имя непосредственного предшественника нынешнего мага. Мой информатор не смог объяснить, почему одни имена были пред-

ставлены с термином родства, а другие — без него. Но он был совершенно убежден, что эти два способа перечисления имен не являются равноценными или взаимозаменяемыми.

В течение шести дней, пока продолжается рыбная ловля, ежед­невно делают подношения балома. Небольшие кусочки приготов­ленной рыбы (размером с каштан) и кусочки орехов бетеля (а теперь также табак) кладутся магом на камень Бомликулику со следующи­ми словами:

"Камкуамси ками ула-ула, нунумуаиа:

Иликилалува, Илибуалита;

Кулисасисама" 54.

Это означает:

"Ешьте свою ула-ула (подношение за исполнение магии),

о старые женщины:

Иликилалува (имя собственное), Илибуалита (имя собственное);

откройте ее".

Это акулье заклинание, или призыв, повторяется ежедневно при каждом подношении. Другой заговор, называющийся гувагава, про­износится нараспев ежедневно в течение шести дней над некоторыми листьями; он обладает силой привлекать рыбу калала. Заговор на­чинается с перечня предков, все они именуются либо "предок", либо

"дед".

Существует заклинание, которое проговаривается только один раз, в начале шестидневного периода рыбной ловли, на дороге, ве­дущей из деревни Лаба-и к берегу. Оно произносится нараспев над растением (либу), вырванным с корнем из земли и положенным поперек дороги. В этом заклинании есть следующая фраза:

"Иамуана иаегуло, Умналибу Таи-иоко, Кубугу, Таигала, Ликиба"⁵⁵

Это также перечисление имен, все они, как говорят, принадлежат предкам нынешнего мага.

Другая формула, в которой содержатся имена предков, распева­ется, когда маг подметает пол у себя в доме в начале периода рыбной ловли. Это заклинание начинается так:

"Боки-у, Калу Боки-у; Тамала, Кури Тамала; Тагеуло, Куритагеуло".

Все это имена предков субклана мага. Характерным является пов­торение имен с прибавлением префикса, "Боки-у, Калу Боки-у" и т.д. Представлено ли полное имя человека первым словом, а второе

Б. Малиновский

БАЛОМА

слово является лишь его перепевом, с приставкой для пущего бла­гозвучия, или же первое является лишь обособленной частью пол­ного имени — моим информаторам было не совсем ясно.

В только что рассмотренной системе магии ловли калала сущес­твует семь заклинаний, и в пяти из них фигурируют имена предков, что немало.

Подробное обсуждение всех остальных записанных мною маги­ческих формул заняло бы слишком много места. В качестве осно­вания для сжатого обсуждения будет достаточно сводной таблицы (см. ниже)⁵⁶.

Как упоминалось выше, существует две категории магии, "матрилинейная" и "патрилинейная", первая привязана к опре­деленной местности, вторая чаще всего может передаваться людьми одной местности людям другой. В магии Киривины так­же следует различать магию, которая образует систему, и магию, которая состоит из не связанных между собой формул. Термин "система" можно использовать для обозначения такой магии, в которой ряд формул образует органичное согласованное целое. Эта целостность обычно связана с определенной деятельностью, которая также является частью большого органичного целого — деятельностью, направленной на достижение одной конечной це­ли. Так, совершенно понятно, что земледельческая магия обра­зует систему. Каждая формула связана с каким-то видом работ, а все вместе они образуют последовательность и направлены на достижение определенной цели. То же самое относится и к ма­гии, практикуемой на различных стадиях рыбной ловли, или к магическим формулам, проговариваемым во время последова­тельных этапов торговой экспедиции. Ни одна формула из такой системы сама по себе ни на что не годится. Они все должны произноситься последовательно; они все должны действовать в рамках одной и той же системы, и каждая должна соответство­вать определенной стадии регулируемого вида деятельности. Магия любви, напротив, заключается в заклинаниях (в Кириви-не их бесчисленное множество), каждое из которых представ­ляет независимую единицу.

Назначение магии	Общее число	Количество	Количество
	зарегистриро-	формул,	формул,
	ванных	в которых	в которых не
	формул	упоминаются	упоминаются
		имена	имена
		предков	предков
1.Заговоры погоды
2. Военная магия
3. Каитубутабу
(кокосовый орех)
4. Гроза
5. Колдовство и
врачевание
6. Каноэ
7. Муасила (торговля,		?	?
обмен материальными
ценностями)
8. Любовь
9. Каига-у (магия против
мулукуауси)
10. Кабитам (заклинания
искусства резьбы)
11. Рыбная ловля
12. Ловля скатов	1.
13. Вагева (магия красоты)
14. Орехи арековой пальмы
15. Саикеуло
(детская магия)

Военная магия (2) также образует систему. Все заклинания должны произноситься одно за другим, в соответствии с рядом пос­ледовательных магических действий. Эта система связана с опреде­ленной местностью, и в заклинаниях содержатся упоминания этой местности (наряду с другими), но имен предков в них нет.

Магия погоды (1), главным образом магия "вызывания" дождя и менее важная магия, призванная обеспечить хорошую погоду, является местной и связана с мифом. Все двенадцать заклинаний принадлежат одной местности и представляют собой самую сильно­действующую магию дождя на острове. Они составляют монополию

Б. Малиновский

БАЛОМА

правителей деревни Касана-и (небольшая деревня, практически слившаяся с Омараканой), и монополия эта в засушливые времена дает огромный доход магу в виде даров за проведение обрядов.

В магии каитубутабу (3) две ее формулы также образуют систему; обе они должны произноситься в определенные моменты, когда действуют табу на употребление кокосовых орехов и долж­ны — наряду с сопутствующими обрядами — благоприятствовать урожаю кокосовых орехов.

Магия грозы (4) связана с преданием, в котором фигурирует мифический предок, и он упоминается в заклинании.

Магия строительства каноэ (6) и магия муасила (7), связанная с замечательной системой торговли и обмена ценностями (называю­щейся кула), образуют каждая свою исключительно важную систе­му магии. В записанных мною формулах имена предков не упоми­наются. К сожалению, мне не удалось записать полной системы муасила, а записанную систему магии каноэ невозможно было над­лежащим образом перевести. В обеих системах магии есть упомина­ния названий местности, но нет имен предков.

Три заклинания магии рыболовства относятся к одной системе.

Другие заклинания (12-15) систем не образуют. В любовных за­клинаниях, естественно, нет упоминаний имен предков. Единствен­ными формулами, в которых такие имена появляются, являются те, что призваны наслать болезнь на человека или изгнать ее. Некото­рые из этих заговоров связаны с мифами.

Представленные здесь данные, касающиеся роли предков в магии, должны говорить сами за себя. Получить у туземцев дополнитель­ную информацию было почти невозможно Имена балома — неотъ­емлемая и важная часть многих заклинаний. Бесполезно спрашивать туземцев: "Что случится, если вы не назовете балома!" (такого рода вопросы иной раз помогают узнать, каковы, в представлениях ту­земцев, санкции или назначение того или иного обряда), потому что магическая формула является незыблемой и неизменной частью тра­диции. Она должна быть заучена абсолютно точно и повторяться только так, как была заучена. Если какую-либо деталь заклинания или магического обряда исказить, то они полностью потеряют свою действенность. Поэтому пропустить имена предков немыслимо. На прямой вопрос: "Зачем вы называете эти имена?" — отвечают тра­диционным: "Токунабогу бубунемаси [наш древний обычай]". Так что я мало чего добился, обсуждая эту тему даже с самыми умными туземцами.

О том, что произнесение имен предков — нечто большее, чем просто перечисление, отчетливо свидетельствуют подношения ула-ула, предписываемые всеми самыми важными и тщательно изучен­ными системами, а также и обычай сагали, представленный выше. Но и эти дары, и обычай сагали, хотя они несомненно подразуме­вают присутствие балома, не говорят об участии духов в достижении цели магии, не указывают на духов как на посредников, с помощью которых достигает цели маг, как на посредников, к которым он взывает или которых он подчиняет себе заклинанием с тем, чтобы они впоследствии выполняли определенные задачи. Иногда туземцы высказывают бесхитростную идею, что доброжелательная позиция духа очень благоприятна для рыболовства или земледелия и что, будучи разгневаны, духи станут вредить. Эта последняя негативная установка, несомненно, была особенно выражена в суждениях ту­земцев. Балома каким-то таинственным способом участвуют в тех церемониях, которые проводятся для них, и лучше на всякий случай заручиться их поддержкой, но эта установка ни в коей мере не предполагает, что они являются основными или даже второстепен­ными действующими лицами какого-либо вида деятельности . Ма­гическая сила заключена в самом заклинании.

Отношение туземцев к балома — в том, что касается магии — может стать более понятным, если сопоставить данные этого раздела с данными, рассмотренными в разделе о миламала. Там балома и участники и наблюдатели, благосклонности которых необходимо до­биваться, желания которых нужно обязательно удовлетворять. Более того, они не медлят с проявлениями неодобрения и могут немало досадить, если с ними не обращаться должным образом, хотя их гнев далеко не так ужасен, как обычно это представляется в поверьях о сверхъестественных существах — и у дикарей, и у ци­вилизованных народов. В обрядах миламала балома не являются активно действующими лицами. Их роль пассивна. И из этой пас­сивности их можно вывести, только испортив им настроение, и тогда они проявляют свое присутствие, так сказать, негативным способом.

Перечисление имен предков в магических заклинаниях имеет еще один аспект, о котором необходимо напомнить. В любых магических обрядах Киривины огромную роль играют мифы, которые лежат в основе отдельных систем и — согласно традиционным преданиям — магии в целом. То, насколько эти предания-традиции связаны с определенными местностями и то, насколько они в силу этого фо­кусируют семейные предания отдельных субкланов, обсуждалось

Б. Малиновский

выше. Следовательно, имена предков, упоминаемые в ряде формул, являются одним из элементов устной традиции, весьма существен­ным в целом. Сама сакральность этих имен, будучи часто звеном, связующим человека, практикующего магию, с мифическим пред­ком и первым обладателем магии, в глазах туземца является вполне достаточной prima facie причиной перечисления. На самом деле я уверен, что любой туземец в первую очередь именно так расценит перечисление имен предков в заклинаниях и что он никогда не увидит в этом никакого взывания к духам, никакого приглашения балома прийти и действовать; заклинания, произносимые при подношении ула-ула, возможно, являются исключением. Но даже это исключение не занимает первостепенное место в мыслях ту­земца и не накладывает отпечатка на его общую установку по

отношению к магии

VI

Все эти данные, касающиеся отношений между балома и живыми людьми, были некоторым отклонением от темы нашего рассказа о потусторонней жизни балома на Туме, а теперь мы вновь возвраща­емся к этой теме.

Мы оставили балома укоренившимся в новой жизни в потусто­роннем мире, более или менее смирившимся с утратой близких, оставшихся в мире живых. Скорее всего, он снова женился, создал новые узы и наладил новые связи. Если человек умер молодым, то и его балома молод, но со временем он состарится, и в конце концов его жизнь на Туме оборвется. Если человек умер старым, то и ба­лома его стар, и после некоторого периода пребывания на Туме его жизнь также окончится⁵⁹. Во всех случаях конец жизни балома на Туме — очень важный переломный момент в цикле его существова­ния. Именно по этой причине, упоминая об окончании жизни бало­ма на Туме, я избегал слова смерть.

Я представлю простую версию этих событий, а потом приступлю к обсуждению деталей. Когда балома делается совсем старым — у него выпадают зубы, а кожа становится дряблой и морщинистой, — он идет на берег океана и купается в соленой воде; затем он сбра­сывает кожу, как змея, и становится... маленьким ребенком — даже зародышем, ваивайа (так называют плод в утробе и новорожденного младенца), бйлалш-женщина видит этого ваивайа] она берет его и

БАЛОМА

кладет в корзину или заворачивает в лист кокосовой пальмы пуа-гпаи). Потом она несет это маленькое существо в Киривину и поме­щает его в чрево какой-нибудь женщины, введя через влагалище. Так женщина становится беременной (насусума)⁶⁰.

Это то, что я узнал от первого информатора, упомянувшего дето­рождение в разговоре со мной. Здесь нашли отражение два важных психологических факта: вера в реинкарнацию (перерождение) и отсутствие представлений о физиологических причинах беременнос­ти. Теперь я хочу обсудить оба эти сюжета в свете деталей, выяс­ненных мною после дальнейшего сбора сведений.

Прежде всего, каждому в Киривине известно и ни у кого не вы­зывает ни малейших сомнений, что действительной причиной бере­менности всегда бывает балома, который внедряется или входит в тело женщины и без которого женщина не может забеременеть; все младенцы образуются или появляются (ибубулиси) на Туме. Эти убеждения образуют основной пласт того, что может быть названо народным или общепринятым верованием. Если вы спросите любого мужчину, женщину или даже смышленого ребенка, вы получите от него или от нее эту информацию. Но какие-либо дальнейшие детали отнюдь не так широко известны; одну подробность узнаешь здесь, другую — там, иные из них противоречат друг другу, и ни одна не кажется вполне ясной, хотя очевидно, что некоторые из этих представ­лений влияют на поведение и связаны с определенными обычаями.

Во-первых, что касается естества этих "детей-духов", ваивайа^ . Следует помнить, что туземцы, как это вообще характерно для до­гматических представлений, очень многое принимают просто как данность и не дают себе труда ясно определять детали или отливать их в конкретные и яркие образы. Самое естественное допущение — "ребенок-дух" есть неразвившийся младенец, эмбрион, зародыш, — высказывается и наиболее часто. Слово ваивайа, означающее "за­родыш", "ребенок во чреве", а также "новорожденный" кроме того употребляется и для обозначения невоплотившихся "детей-духов". При обсуждении этой темы, в котором принимало участие несколько мужчин, некоторые утверждали, что человек, после своего пере­рождения на Туме, становится просто чем-то вроде "крови", буиа-и. Каким образом он может быть впоследствии транспортирован в таком жидком виде — было неясно. Но термин буиа-и, похоже, имеет несколько более широкие коннотации, в данном случае, может быть, имеется ввиду не просто жидкая кровь, а нечто вроде плоти вообще.

Б. Малиновский

БАЛОМА

Другой круг верований и представлений о реинкарнации отражает устойчивые ассоциации между морем, морской водой и детьми-ду­хами. Так, несколько информаторов говорили мне, что после своего перерождения ваивайа погружается в море. Первая полученная мною и приведенная выше версия гласила, что омывшись в морской воде, дух омолаживается, и его тут же подбирает балома-женщина и несет в Киривину. По другим версиям, дух после перерождения некоторое время живет в море. Существует несколько поверий, кор­релирующих с этим представлением. Так, во всех прибрежных де­ревнях западного побережья (где была собрана эта информация) незамужние девушки при купании соблюдают определенные пред­осторожности. Считается, что дети-духи прячутся в попево, морской пене, а также в камнях, называющихся дукупи. Они могут "сесть на плавник" (на плавающее в море бревно) или прикрепиться к мертвым водорослям, плавающим на поверхности моря. Поэтому, когда временами ветер и прилив прибивают к берегу все это в из­рядном количестве, девушки боятся купаться, особенно в разгар прилива. Если же замужняя женщина хочет зачать, она может пос­тучать по камням дукупи, чтобы побудить спрятавшегося там ваи­вайа войти в ее матку. Но это не ритуальное действие .

В представлениях жителей внутренних районов тоже существует связь между зачатием и купанием. Самый обычный способ забере­менеть — подхватить ваивайа в воде. Часто, купаясь, женщина чув­ствует, как что-то коснулось ее или даже причинило ей боль. Она говорит: "Рыба укусила меня", а на самом деле это в нее входит ваивайа или его вводят в нее.

Другая довольно важная ассоциация между представлением о за­чатии и представлением о том, что ваивайа обитают в море, отра­жена в единственном значительном обряде, сопутствующем беремен­ности. Спустя примерно четыре-пять месяцев после первых призна­ков беременности женщина начинает соблюдать определенные табу, и в то же самое время изготавливается длинная добе (травяная юбка), называющаяся саикеуло, которую она будет носить после рождения ребенка. Ее готовят несколько родственниц, которые к тому же совершают над ней магический обряд, долженствующий оказать благотворное влияние на ребенка. В тот же день беременную женщину приводят к морю, где родственницы той же категории, что и те, кто сделали саикеуло, купают ее в соленой воде. За всем этим следует сагали (церемониальная раздача еды).

Обычное объяснение у-ула (смысла) этого обряда: он делает "кожу женщины белой" и облегчает роды⁶³ . Но в прибрежной де­ревне Каватариа мне без всякого принуждения с моей стороны дали другое объяснение, согласно которому обряд кокува связан с вопло­щением детей-духов. По словам одного из моих информаторов, на первой стадии беременности ваивайа на самом деле еще не внедря­ется в женское тело, происходит лишь что-то вроде подготовки к его приему. Только позднее, во время церемониального купания, ребенок-дух входит в тело женщины. Было ли это объяснение лич­ным домыслом или же оно имело широкое распространение в при­брежных деревнях — мне не известно, но я склонен полагать, что оно действительно представляет составную часть верований тузем­цев, населяющих побережье. Однако я должен определенно за­явить, что мои информаторы из внутренних деревень с полным пре­зрением отвергли это толкование, указав к тому же на противоречие: ведь церемония проводится на достаточно поздних сроках беремен­ности, когда ваивайа уже давно обосновался в чреве матери. Очень характерно, что информаторы без труда замечают несуразицу в вы­сказываниях, которые не соответствуют их убеждениям, тогда как в своих собственных суждениях они весьма толерантны к подобным же противоречиям. Любопытно, что в этом отношении туземцы ни­чуть не более последовательны или интеллектуально честны, чем цивилизованные люди.

Представление о том, что ваивайа вкладывается в женщину 6а лома, преобладает над поверьем о его воплощении во время купания в море. Но эти два представления сливаются в версии, согласно которой балома вкладывает в женщину ваивайа под водой во время купания. Балома часто является будущей матери во сне, и она го­ворит мужу: "Мне приснилось, что моя мать (или тетя по материн­ской линии, или старшая сестра, или бабка) вложила в меня ребен­ка; мои груди набухают". Как правило, именно женский балома является в сновидении и приносит ваивайа, хотя это может быть и мужчина, но балома всегда должен быть вейола женщины (родст­венником по материнской линии). Многие туземцы знают, кто при­нес ваивайа их матерям. Так, Тоулува, вождь Омараканы, был дан его матери Бомакатой (Бугуабуагой) одним из ее табула ("дедов" — в данном случае братом матери ее матери) . Бвоила-геси, женщине, упоминавшейся выше, которая посещает Туму, ее сын, Тукулубакики, был дан Томнавабу — ее кадала (братом мате­ри). Жена Тукулубакики, Кувоигу, говорит, что к ней приходила

Б. Малиновский

БАЛОМА

ее мать и дала ей ребенка, девочку, которой сейчас около двенадцати месяцев. Такая осведомленность возможна только, когда конкрет­ный балома является во сне женщине и говорит ей, что вложит в нее ваивайа. Конечно же, такие объявления не являются непремен­ным пунктом программы; большинству людей неизвестно, кому они обязаны своим существованием.

Все представления о реинкарнации объединяет одна исключи­тельно важная черта, и как бы они не разнились в других деталях, в этом уверенно сходятся все информаторы, а именно: принадлеж­ность индивида к определенному социальному подразделению, кла­ну и субклану, сохраняется при всех его перерождениях. Балома в потустороннем мире принадлежит к тому же субклану, что и человек при жизни; и новые воплощения также происходят строго в пред­елах субклана. Ваивайа передается балома, относящимся к тому же субклану, что и женщина, которой он предназначен, и, как только что говорилось, обычно передающий балома является даже каким-нибудь близким ей вейола. Исключения из этого правила считаются абсолютно невозможными; индивид в цикле перерождений не может поменять свой субклан⁶⁵.