Царские сны, судьбоносные оракулы
«Уснуть, может быть, видеть сны», — говорит Гамлет в трагедии Шекспира «Гамлет, принц Датский». Гамлету является призрак убитого короля, а в самой пьесе большое внимание уделяется небесным знамениям. В древности на Ближнем Востоке сны не считались случайным явлением. Это были встречи с божественным: предзнаменования грядущих событий, средства передачи божественной воли и указаний, или, в своем наивысшем проявлении, тщательно подготовленные и заранее спланированные богоявления.
Судя по древним манускриптам, сны сопровождали человека с самого начала: праматерь Ева видела вещий сон об убийстве своего сына Авеля. После Великого потопа, когда «царство» играло роль барьера и одновременно связующего звена между аннунаками и людьми, именно сны царей определяли дела человеческие. А затем, когда земные цари сбились с пути истинного, Слово Божье передавалось через сны и видения пророков. Среди этих многочисленных видений были и те, что относились к «сумеречной зоне», когда нереальное становилось реальным, метафизические объекты материализовывались, непроизнесенное слово становилось голосом.
В Библии неоднократно упоминается о снах как главной форме контактов человека с Господом, главном канале передачи божественной воли, совета, обещания помощи или сурового приговора. Так, например, в Книге Чисел (12:6) Господь прямо говорит брату и сестре Моисея: «...если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним». Важность этого заявления подчеркивается точностью формулировок: в видении пророка Господь «открывается», становится видимым и слышимым, объявляя о грядущих событиях.
Показательным в этом отношении является рассказ из главы 28 Книги 1 Царств. Царь Израиля Саул был вовлечен в кровавую войну с филистимлянами. Пророк Самуил, который по велению Господа провозгласил Саула царем и передавал ему Слово Божье, умер. Саул попробовал сам обратиться к Господу, «но Господь не отвечал ему ни во сне, ни чрез урим, ни чрез пророков». В этом примере сны приводятся как первый и самый распространенный метод контакта с Богом; за ними следуют предзнаменования — небесные знамения и необычные природные явления — и пророчества, то есть божественная воля, переданная через пророков.
Сам Самуил был избран как «пророк Господа» тоже при помощи сна как средства общения с Богом. Это была последовательность из трех «снов-богоявлений», в которых некоторые ученые (например, Роберт К. Гнуз, «The Dream Theophany of Samuel») усматривают сходство с тремя снами Гильгамеша.
Мы уже рассказывали, что мать Самуила обещала посвятить своего ребенка Богу, если Господь наградит ее сыном. Верная обещанию, она привела мальчика в Силом, где во временном святилище под присмотром священника Илия находился Ковчег Завета. Но поскольку сыновья Илия были «люди негодные», Господь решил сделать преемником Илия благочестивого Самуила. Как сказано в главе 3 Книги 1 Царств, «слово Господне было редко в те дни, видения [были] не часты».
И было в то время, когда Илий лежал на своем месте, — глаза же его начали смежаться, и он не мог видеть, — и светильник Божий еще не погас, и Самуил лежал
в храме Господнем, где ковчег Божий;
воззвал Господь к Самуилу: И отвечал он: вот я!
И побежал к Илию и сказал: вот я! ты звал меня.
Но Илий сказал, что он не звал мальчика, и велел идти спать. И вновь Господь позвал Самуила, и вновь Самуил отправился к Илию. Но когда это случилось в третий раз, «понял Илий, что Господь зовет отрока». Он посоветовал мальчику ответить: «Говори, Господи, ибо слышит раб Твой». «И пришел Господь, и стал, и воззвал, как в тот и другой раз: Самуил, Самуил! И сказал Самуил: говори, [Господи], ибо слышит раб Твой». В средневековой иллюстрированной Библии французский художник XIII века изобразил первый сон Самуила и явление Господа мальчику (рис. 70).
Вспомним, что Дух Божий снабдил Давида тавнитом и подробными инструкциями относительно строительства Иерусалимского храма, когда царь сидел перед Ковчегом Завета. Самуил тоже услышал призыв, когда «лежал в храме Господнем, где ковчег Божий». Ковчег, изготовленный из дерева акации и облицованный золотом снаружи и изнутри, был предназначен для хранения двух Скрижалей Завета. Однако его основной функцией было служить, как указано в Книге Исхода, в качестве двира — буквально «то, что говорит». Ковчег был увенчан двумя херувимами из чистого золота, крылья которых соприкасались (два возможных варианта представлены на рис. 71). «Там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения», — говорит Господь Моисею (Исход, 25:22). Внутренняя часть святилища была отделена от остальных помещений занавесью, проходить за которую позволялось лишь Моисею и его брату Аарону, который был назначен Господом первосвященником, а также четырем священникам, сыновьям Аарона. Входить в святое место можно было лишь после совершения специальных обрядов и переодевания в специальную одежду. Более того, при входе в святая святых эти избранные священники должны были сжигать благовония (состав которых был тоже определен Господом), чтобы облако дыма окутало ковчег. Господь говорил Моисею: «...ибо над крышкою Я буду являться в облаке». Но когда два сына Аарона «принесли пред Господа огонь чуждый» — то есть, вероятно, не смогли создать необходимого облака, — «и вышел огонь от Господа и сжег их».
«Сверхъестественные» силы, вызвавшие сон-пророчество Самуила и сон-видение Давида, продолжали присутствовать в скинии и после того, как из нее вынесли Ковчег Завета, о чем свидетельствует вещий сон Соломона. Собираясь приступить к сооружению храма, он отправился в Гаваон, где находилась скиния. Ковчег Завета был уже перенесен в Иерусалим царем Давидом, чтобы занять подобающее место в будущем храме, но сама скиния оставалась в Гаваоне, и Соломон отправился туда — возможно, просто помолиться, а возможно, уточнить некоторые детали строительства храма. Он принес жертвы Господу и заснул. Затем:
В Гаваоне явился Господь Соломону во сне ночью, и сказал Бог: проси, что дать тебе.
Богоявление проходило в форме беседы, во время которой Соломон попросил «сердце разумное, чтобы судить народ Твой и различать, что добро и что зло». Господу понравилась эта просьба — Соломон не просил ни богатства, ни долгой жизни, ни смерти своим врагам. Поэтому Господь даровал ему «сердце мудрое и разумное», а также богатство и долгую жизнь.
И пробудился Соломон,
и вот, [это было] сновидение.
В Библии этот эпизод называется богоявлением, но видение и диалог казались Соломону настолько реальными, что царь очень удивился, что это всего лишь сон. Однако этот сон оказал определенное воздействие на реальность — Соломону действительно была дарована «мудрость и весьма великий разум». Следующие строки Библии, восхваляющие мудрость Соломона, свидетельствуют о знакомстве с месопотамской и египетской цивилизацией: «И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости египтян».
Если на Синае сам Господь рассказал двум ремесленникам, как изготовить сложные архитектурные детали — он «исполнил... Духом Божиим, мудростью, разумением, ведением и всяким искусством» Велеила из колена Иуды и «вложил мудрость» в сердце Аголиава из колена Дана, — то Соломон прибег к услугам искусных мастеров финикийского царя из Тира. По завершении строительства храма Соломон вознес молитву к Господу, чтобы он сделал храм своей обителью, откуда ему будут слышны молитвы народа Израиля. Тогда же Соломон видел второй сон-богоявление: «Явился Соломону Господь во второй раз, как явился ему в Гаваоне».
Несмотря на то что в молитве Соломона храм называется «домом» Господа, что указывает на связь с шумерским термином «Э», обозначавшим дом-храм, совершенно очевидно, что в отличие от жителей Месопотамии Соломон не понимал этот термин буквально, а рассматривал храм как священное место для общения с богами, место, где человек и Бог могут услышать друг друга — долговременное сооружение взамен скинии.
Как только священники принесли Ковчег Завета «в давир храма, во Святое Святых, под крылья херувимов», им пришлось спешно покинуть храм «по причине облака, ибо слава Господня наполнила храм Господень». Соломон обращается к Господу: «Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил». Понимая это, царь просит лишь о том, чтобы были услышаны молитвы, исходящие из храма: «...услышь на месте обитания Твоего, на небесах, услышь и помилуй».
Именно тогда «явился Соломону Господь во второй раз, как явился ему в Гаваоне. И сказал ему Господь: «Я услышал молитву твою и прошение твое, о чем ты просил Меня. Я освятил сей храм, который ты построил, чтобы пребывать имени Моему там вовек; и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни».
Слово «шем», употребленное в оригинале Библии, традиционно переводится как «имя». Но, как мы показали в книге «Двенадцатая планета», приводя цитаты из библейских, месопотамских и египетских текстов, данный термин аналогичен шумерскому термину МУ. Это слово, изначально обозначавшее «небесные комнаты», то есть летательные аппараты месопотамских богов, затем стало переводиться как «то, что напоминает о ком-то». Так, например, когда жители Вавилона начали строить башню, намереваясь получить «шем», это значит, что они строили стартовый комплекс для космических ракет.
В Месопотамии на храмовых площадках имелись специальные платформы — некоторые изображения позволяют сделать вывод, что они могли выдержать сильный удар, — для взлета и посадки этих «небесных комнат». В храме, который строил Гудеа, имелось помещение для Божественной Птицы Нинурты, а когда работы были закончены, царь выражал надежду, что «его МУ обнимет землю от горизонта до горизонта». Гимн Ададу Ишкуру восхваляет его «испускающее лучи МУ», которое «сияет, достигая зенита», а в гимне Инанне/Иштар рассказывается, как богиня, облачившись в костюм пилота (рис. 33), летает в МУ над «землями разных народов». Во всех этих случаях термин МУ обычно переводится как «имя», но на самом деле речь идет о летательных аппаратах богов, посадочные площадки для которых располагались на храмовых участках. Одно из изображений таких летательных аппаратов, найденное экспедицией Библейского института Ватикана в местечке Тель-Хассул на берегу реки Иордан, удивительным образом напоминает колесницу, которую описывал Иезекииль (рис. 72).
Врата богов построить...
Резьбой изящной камни их украсить.
В означенном же месте будет шем.
Давая поручение построить первый храм-зиккурат в Вавилоне — Э.САГ.ИЛ, «дом великого бога», — Мардук указал некоторые требования для летательных аппаратов:
Со временем эти ступенчатые башни, сложенные из глиняных кирпичей, стали разрушаться — как под действием природных стихий, так и от рук врагов. Храмы требовалось реставрировать. Восстановление Эсалила, описанное в анналах ассирийского царя Эсархаддона (680— 669 гг. до н. э.), имеет много общего с царскими снами, подобными тем, о которых рассказывает Библия. Среди этих повторяющихся элементов — дарованная Соломону мудрость, архитектурный проект здания, а также необходимость божественного обучения работников, чтобы они могли исполнить предписанное.
Эсархаддон, изображенный на стеле (рис. 73) в окружении двенадцати элементов Солнечной системы (представленных в виде символов), отказался от конфронтации с Вавилоном и не видел вреда в том, что наряду с Ашшуром (главным богом ассирийцев) люди будут поклоняться Мардуку (верховному богу вавилонского пантеона). Эсархаддон писал, что ему даровали мудрость оба бога, Ашшур и Мардук, и открыли «знания Энки», чтобы нести цивилизацию — посредством завоеваний — другим народам. Оракулы и знамения говорили о том, что надо восстанавливать храмы, начиная с храма Мардука в Вавилоне. Но царь не знал, как это сделать.
Тогда Шамаш и Адад явились Эсархаддону во сне, показав царю архитектурный план храма и разъяснив необходимые детали. Предвидя трудности, с которыми он столкнется, боги приказали ему собрать каменщиков, плотников и других мастеров и отправить их в «дом мудрости» в Ашшуре (столице Ассирии). Кроме того, Эсархаддону посоветовали обратиться к прорицателю, который определит подходящий месяц и день для начала строительных работ. Выполняя указания Шамаша и Адада, Эсархаддон собрал рабочих и вместе с ними отправился в «место знаний». Посоветовавшись с прорицателем, царь собственноручно заложил краеугольный камень храма на том месте, которое издревле считалось священным. В форму из слоновой кости он отлил первый кирпич. После того как храм был построен, Эсархаддон установил в нем двери из кипарисового дерева, инкрустированные золотом, серебром и бронзой, и приказал изготовить золотые сосуды для священных обрядов. Потом приглашенные жрецы совершили жертвоприношения, и служба в храме возобновилась.
Выражения, в которых Библия описывает удивление Соломона, обнаружившего, что все увиденное и услышанное им происходило во сне, встречаются в тексте и раньше, в рассказе о снах египетского фараона:
И проснулся фараон и [понял, что] это сон.
В главе 41 Книги Бытия описывается серия снов фараона. Сначала ему привиделись «семь коров, хороших видом и тучных плотью», которые паслись на берегу Нила. Вслед за ними появились «семь коров других, худых видом и тощих плотью», и худые коровы съели тучных. В следующем сне фараон увидел «семь колосьев тучных и хороших» на одном стебле. Но затем их «пожрали» семь колосьев тощих и иссушенных восточным ветром. «И проснулся фараон и [понял, что] это сон». Увиденные фараоном картины были настолько реальны, что, проснувшись, он очень удивился, что это был сон. Встревоженный этим необычным сном, фараон созвал всех волхвов и мудрецов Египта, но никто не мог растолковать ему значение сна.
Так началась карьера еврейского юноши Иосифа, незаконно заключенного в темницу; он сумел разгадать сны двух министров фараона, сидевших вместе с ним в тюрьме. Теперь же один из них, главный виночерпий, вернувшийся к исполнению своей должности, рассказал об этом случае фараону и предложил позвать юношу, чтобы тот объяснил смысл двух странных снов. И Иосиф сказал правителю Египта: «...сон фараонов один: что Бог сделает, то Он возвестил фараону». Другими словами, это был вещий сон, божественное откровение, рассказывающее о том, что произойдет в будущем по воле божьей. Иосиф сказал, что за семью изобильными годами последуют семь лет неурожая и голода, и добавил: «...что Бог сделает, то Он показал фараону». Сон повторился дважды, потому что «сие истинно слово Божие, и что вскоре Бог исполнит сие».
Осознав, что в Иосифе пребывает «Дух Божий», фараон поставил юношу «над всею землею Египетскою», чтобы тот помог предотвратить голод. Иосиф нашел способ удвоить и утроить урожай за семь обильных лет и создал необходимые запасы зерна. И когда наступил «голод во всех землях, а во всей земле Египетской был хлеб».
В Библии не приводится имя фараона, который правил при жизни Иосифа, но сведения, содержащиеся в Священном Писании и других источниках, позволяют думать, что это Аменхотеп III из Двенадцатой династии, который занимал египетский престол с 1850-го по 1800-й годы до н. э. Его гранитная статуя выставлена в Каирском музее (рис. 74).
Библейский рассказ о семи коровах, вне всякого сомнения, связан с верой египтян в то, что семь коров, которых называли Семь Хатхор (по имени богини Хатхор, которую, как мы указывали выше, изображали в виде коровы), могут предсказывать судьбу. Это в некотором смысле египетские предшественницы греческой предсказательницы Сивиллы. Само чередование семи урожайных и семи неурожайных годов также нельзя назвать изобретением Библии, потому что подобные циклические колебания воды в Ниле — единственном источнике воды в засушливом Египте — наблюдаются и в наше время. И действительно, существует более древний аналог истории о семи тощих годах, которые следовали за семью годами изобилия. Это иероглифический текст (рис. 75), приведенный Э. А. Уоллисом Баджем в книге «Legends of the Gods». Согласно этому тексту фараон Джосер (ок. 2650 г. до н. э.) получил депешу от наместника южных провинций, в которой сообщалось об обрушившихся на людей бедствиях из-за того, что уровень воды в Ниле не поднимался до нужного уровня в течение семи лет.
Тогда фараон обратился к казначею богов, птицеголовому богу Тоту: «Где место рождения Нила? Есть ли там бог и кто он?» Тот отвечал, что у истоков Нила действительно живет бог, который регулирует уровень воды в Ниле из двух пещер (рис. 76), и это его отец Хнум (Птах, Энки) тот самый, кто создал человека (см. рис. 4).
В тексте ничего не говорится о том, каким образом Джосеру удалось поговорить с Тотом и получить ответ. Но узнав, что судьба Нила и самого Египта находится в руках Хнума, Джосер понял, что нужно делать, — он отправился спать... Джосер ждал богоявления, и ожидания его не обманули: он заснул и увидел бога, стоявшего рядом с ним.
Во сне Джосер обращается к богу с просьбой поднять уровень воды в Ниле и восстановить плодородие земли. И бог «открылся» Джосеру и, обратив к фараону дружелюбное лицо, сказал: «Я Хнум, твой создатель».
Бог объявил, что откликнется на молитвы фараона, если тот заново отстроит храмы, восстановит то, что было разрушено, и построит новые святилища. Для этого, сказал бог, он даст фараону новые камни, «самые твердые, какие только существовали с начала времен».
Затем бог пообещал, что в обмен он откроет шлюзы в двух пещерах, расположенных под его домом в скалах, и в результате вода в Ниле вновь поднимется. Через год, сказал он, берега реки зазеленеют, и голод закончится. Когда Хнум умолк и его образ исчез, Джосер проснулся приободрившимся и полным сил и объявил о том, что в знак вечной благодарности учреждаются ритуалы и жертвоприношения богу Хнуму.
Бог Птах, являющийся в видениях, служит главной темой двух других египетских легенд о вещих снах.
Первая легенда повествует о том, как встреча с божественным помогла остановить войну; этот текст записан на четвертой колонне великого храма в Карнаке. Фараон Меренптах хоть и был сыном великого полководца Рамсеса II, но оказался неспособен защитить Египет от вторжений с моря (средиземноморских «пиратов») и с суши (ливийцы наступали с запада). Угроза усилилась, когда ливийцы объединились с «пиратами» и повели наступление на Мемфис, древнюю столицу Египта. Павший духом Меренптах не был готов к отражению врага. Но затем, в ночь перед решающим сражением, ему приснился сон. Во сне фараону явился бог Птах, пообещал победу в битве и вручил меч, посоветовав избавиться от страха в сердце. Следующие строки древнего текста повреждены, и мы не знаем, чем закончился сон, но когда Меренптах проснулся, то обнаружил, что сжимает в руке меч. Воспрянув духом, Меренптах повел за собой египетское войско; сражение окончилось полной победой египтян.
В другой раз Птах явился во сне принцессе Таимхотеп, жене верховного жреца. У нее было три дочери, но она никак не могла родить мужу наследника и поэтому «обратилась с молениями вместе с великим жрецом к величеству этого благого бога, ниспосылающему сыновей тем, кто их не имеет». Однажды, когда верховный жрец спал, ему явился Птах и пообещал, что вознаградит его сыном, если жрец построит храмы. Проснувшись, верховный жрец поцеловал землю у статуи великого бога, а затем позвал пророков, магов, жрецов и скульпторов, чтобы тотчас исполнить угодное богу дело.
Строительство велось в соответствии с пожеланиями Птаха, и после его завершения, как свидетельствует древний текст, супруга верховного жреца забеременела и родила мальчика.
Сюжет этой истории, относящейся к эпохе Птолемеев, напоминает библейский рассказ о явлении Аврааму Господа в сопровождении двух ангелов и предсказание, что пожилая и бездетная Сарра родит Аврааму наследника.
Среди многочисленных историй о вещих снах, встречающихся в древних египетских текстах, самым известным считается рассказ о сне царевича, который впоследствии стал фараоном Тутмосом IV. Известность он получил потому, что был высечен на стеле, установленной между лап Сфинкса в Гизе — эта стела стоит там до сих пор.
Надпись на стеле (рис. 77) сообщает, что царевич любил охотиться в пустынных холмах в окрестностях Мемфиса. Однажды, утомленный полуденным зноем, юноша прилег отдохнуть в тени Сфинкса и заснул.
Во сне он услышал голос Сфинкса, обращавшегося к нему:
Узри меня и смотри на меня, сын мой Тутмос... Уже долгое время я обращаю к тебе свой лик, так же, как и свое сердце. Меня стесняет песок пустыни, на котором я стою.
Сфинкс обратился к спящему царевичу с просьбой убрать песок, который почти полностью засыпал его тело — примерно такую же картину увидели наполеоновские солдаты в XIX веке (рис. 78), — чтобы предстать во всем своем великолепии. В обмен Сфинкс — воплощение бога Хармакиса — пообещал юноше, что сделает его наследником египетского трона. Когда голос Сфинкса умолк, царевич проснулся. Смысл этого сна был понятен. При первой же возможности юноша выполнил просьбу Сфинкса, ив 1421 году до н. э. принц взошел на египетский престол под именем Тутмоса IV.
Такого рода божественное благословение правителя не было явлением уникальным. И действительно, египет ские анналы хранят рассказ, связанный с предшественником юного царевича, Тутмосом III. Эта чудесная история записана на стенах храма в Карнаке. В данном случае бог не говорил с человеком, но указывал на выбранного им будущего правителя при помощи чудес.
Тутмос рассказывает, что в юном возрасте, будучи еще в обучении у жрецов, он стоял среди колонн храма. Внезапно над горизонтом во всем своем величии появился Амон-Ра. Небо и земля наполнились сиянием, а затем бог Солнца направил свои лучи прямо в глаза Гора горизонта (Сфинкса). Тутмос зажег благовония, принес жертвы и провел бога в храм. Амон узнал юного наследника и остановился рядом с ним. Тутмос поклонился до земли.
Чтобы показать, что юноше уготовано унаследовать трон Египта, бог «совершил чудо». По свидетельству Тутмоса, он действительно пережил это невероятное приключение:
Он открыл для меня двери Неба,
Он распахнул для меня врата его горизонта.
Я взлетел в небо, как божественный Сокол...
Я мог видеть его таинственный путь в небесах...
Во время полета в небе, пишет Тутмос, он «наполнился божественным знанием». Это событие напоминает вознесение на небо Энмедуранки и Еноха, а также «Славу Господа», которую видел пророк Иезекииль.
Убеждение, что сны могут предсказывать будущее, было распространено на всем Ближнем Востоке. Эфиопские цари также верили в силу снов как руководства к действию и предсказания будущих событий.
Так, например, на стеле эфиопского царя Танутамона записан рассказ о сне правителя. Однажды его величество увидел «две змеи, одну справа, другую слева». Видение было настолько реальным, что, проснувшись, царь очень удивился, когда не обнаружил змей рядом с собой. Он пригласил жрецов и магов, чтобы они растолковали странный сон, и они сказали, что две змеи — это две богини, олицетворяющие Верхний и Нижний Египет. Сон означает, что царь может стать повелителем всего Египта. Танутамон собрал стотысячное войско и покорил страну. На стеле, призванной увековечить пророческий сон и его последствия, царь пишет, что «сон сбылся».
О пророчестве, данном богом Амоном не ночью, а при свете дня, рассказывает надпись на стеле, найденной в Верхнем Египте, неподалеку от границы с Нубией. В ней говорится, что эфиопский царь, который вел свое войско в Египет, внезапно умер. Военачальники растерялись, «словно овцы без пастуха». Они знали, что наследником должен стать один из братьев царя. Но кто именно? Тогда они отправились в храм Амона. После того как «пророки и великие жрецы» совершили все требуемые обряды, военачальники представили богу одного из братьев царя, но ответом им было молчание. Затем привели второго брата, рожденного сестрой царя. И тут раздался голос: «Он ваш царь... Он ваш повелитель». Военачальники возложили корону на голову этого брата, поддержку которому обещал сам бог Амон.
В этом рассказе о выборе наследника эфиопского царя есть одна деталь, которая обычно остается незамеченной, — бог указывает на того, кто был рожден царю его сестрой. Здесь просматриваются параллели с библейской историей об Аврааме и его прекрасной жене Сарре, которая понравилась Авимелеху, царю филистимского города Герара. Однажды, еще до посещения Египта, Авраам сказал Сарре, чтобы она представлялась его сестрой, а не женой, и тем самым она спасла ему жизнь. Теперь Авраам решил еще раз прибегнуть к этой хитрости. Но Авимелех не отказался от своих намерений, и тогда пришлось вмешаться Господу:
И пришел Бог кАвимелеху ночью во сне и сказал ему: вот, ты умрешь за женщину, которую ты взял, ибо она имеет мужа.
«Авимелех же не прикасался к ней», объяснив, что Авраам и Сарра назвались братом и сестрою. Тогда «сказал ему Бог во сне», что царь не будет наказан, если вернет Сарру к Аврааму. Позже, когда Авимелех потребовал у Авраама объяснений, тот признался, что сказал правду, но не всю: «...да она и подлинно сестра мне: она дочь отца моего, только не дочь матери моей; и сделалась моею женою». Таким образом, именно сын Сарры (Исаак) как единокровной сестры Авраама становился законным наследником — даже не будучи первенцем. Такие правила наследования, основанные на обычаях самих аннунаков, были приняты на всем Ближнем Востоке (и даже скопированы инками Перу).
Филистимляне называли своего верховного бога Дагон. Это имя можно перевести как «бог рыб» — то есть здесь прослеживаются явные параллели с Эа/Энки. Однако эта связь не так однозначна, потому что в других ближневосточных землях это имя произносилось как Даган, что можно перевести как «бог зерна» — бог земледелия. Как бы то ни было, этот бог появляется в нескольких вещих снах, о которых имеются записи в царских архивах Мари. Этот город-государство достиг наивысшего расцвета во втором тысячелетии до нашей эры, но в 1759 г. до н. э. был разрушен вавилонским царем Хаммурапи.
Один из текстов, найденных в Мари, рассказывает о сне, содержание которого было настолько важным, что сообщение о нем было немедленно доставлено правителю Зимри-Лиму. Одному человеку приснилось, что он путешествует в компании других людей. Прибыв в местечко Терка, он вошел в храм Дагана и пал ниц. В это мгновение бог «раскрыл рот» и спросил путешественника, заключен ли мир между Зимри-Лимом и войском яминитов. Услышав отрицательный ответ, бог пожаловался, что его перестали информировать о том, что происходит в стране, и приказал путешественнику передать царю, чтобы тот регулярно присылал гонцов с сообщениями о последних событиях. В предназначенном для царя докладе делается вывод, что человек, видевший сон, заслуживает доверия.
Второй сон, касающийся бога Дагана и войн, которые вел Зимри-Лим, был рассказан жрицей одного из храмов. По ее словам, во сне она вошла в храм богини Белетэкаллим («госпожа храмов»), но внутри не оказалось ни самой богини, ни ее статуй. Увидев это, жрица заплакала. Вдруг она услышала страшный голос, который повторял: «Вернись, о Даган! Вернись, о Даган!» Затем голос сделался еще громче, заполнив все пространство храма. Он советовал Зимри-Лиму не отправляться в поход, а оставаться в Мари.
Богиня, голос которой звучал в этом сне, в тексте называется Аннунитум — это семитское произношение имени Инанны, то есть Иштар. Ее желание выступить на стороне Зимри-Лима вполне обоснованно, потому что она была в числе тех богов, которые помазали Зимри-Лима на царство. Эта сцена запечатлена на великолепных фресках (рис. 79), найденных среди развалин дворца Мари, раскопанного французскими археологами.
Жрицу, сообщившую о вещем сне, звали Аддудури, и она была прорицательницей. В своем рассказе она отмечает, что все ее прошлые предсказания были основаны на знамениях, но теперь ей впервые приснился вещий сон. Ее имя упоминается еще в одном сообщении о сне; на этот раз сон приснился жрецу, и в нем Богиня Прорицаний говорила о том, что царь не заботится о своей охране. (В других случаях жрицы-предсказательницы получали божественные послания для царя, намеренно вводя себя в состояние транса, а не во сне.)
Город Мари находился на берегу Евфрата у современной границы между Сирией и Ираком и служил важным перевалочным пунктом на пути из Месопотамии к средиземноморскому побережью (и в Египет), который пересекал Сирийскую пустыню и вел к Кедровым горам в Ливане. (Более длинный маршрут проходил по землям Плодородного Полумесяца через Харран в верховьях Евфрата.) Неудивительно, что жители прибрежного Ханаана и их соседи филистимляне верили, что сны являются одной из форм контакта с богами. Несмотря на то что в их текстах (найденных преимущественно в Рас-Шамре, Угарите и на средиземноморском побережье Сирии) передаются в основном легенды и мифы о боге Ваале, его подруге богине Анат и их отце, престарелом Эле, в них также упоминаются вещие сны героев древности. Так, например, в «Легенде об Акхате» патриарх по имени Данэль, не имевший сына, видит вещий сон, в котором Эл обещает ему, что через год у него родится наследник. Это пророчество аналогично обещанию Иеговы относительно рождения Исаака. (Когда мальчик, названный Акхатом, вырос, в него влюбилась богиня Анат. Точно так же, как в истории с Гильгамешем, богиня пообещала юноше долгую жизнь, если он станет ее любовником. Акхат отказался, и богиня приказала убить его.)
Сны почитались как форма общения с богами также в верхнем течении Евфрата и на землях Малой Азии. Средиземноморское побережье, где сегодня располагаются государства Израиль, Ливан и Сирия, служило мостом между месопотамскими царями и египетскими фараонами, каждый из которых заявлял, что исполняет волю богов. Неудивительно, что на этой территории вещие сны отражали столкновение и смешение культур.
Среди египетских свидетельств о снах царей есть текст, который ученые называют «Легенда об исцелении принцессы». Это один из древнейших рассказов об изгнании дьявола. Текст высечен на стеле, которая в настоящее время хранится в парижском Лувре, и рассказывает о правителе Бехтена (современная Бактрия в верхнем течении Евфрата), женатом на египетской принцессе. Он обращается к Рамсесу II с просьбой помочь исцелить принцессу, которой «овладел демон». Фараон присылает одного из своих магов, но тот оказывается бессилен. Тогда принцесса просит привести одного из египетских богов, чтобы он сразился с демоном.
Когда посол из Бехтена прибыл в Египет, фараон находился в Фивах, участвуя в религиозном празднике. Он отправился в храм бога Хонсу, его считали сыном Ра и обычно изображали с головой сокола, на которой покоится полумесяц. Там фараон рассказал о несчастье «великому богу, который изгоняет демонов» и попросил о помощи. Пока он говорил, бог Хонсу благосклонно кивал. Тогда фараон снарядил большой караван, который должен был сопровождать бога (некоторые исследователи считают, что это был не сам бог, а «пророк, исполнитель его воли», или статуя бога) в Бехтен. С помощью магической силы Хонсу избавил царевну от власти овладевшего ею демона.
Увидев силу Хонсу, правитель Бехтена и все его люди чрезвычайно обрадовались, и правитель решил, что не следует отпускать бога в Египет. Хонсу остался в Бехтене на три года, четыре месяца и пять дней. Но однажды правитель увидел во сне, что бог Хонсу в облике золотого сокола покинул свою обитель, взлетел и отправился в Египет. Он проснулся в чрезвычайном волнении и сразу же послал за египетским жрецом. Тот сказал ему, что бога действительно следует отпустить в Египет. Правитель приготовил богатые дары, которые были посланы в Египет и поднесены богу Хонсу.
Севернее Бактрии, на землях хеттов в Малой Азии также были твердо убеждены, что царские сны — это не что иное, как божественные откровения. Один из самых длинных текстов, отражающих это убеждение, был назван учеными «Молитвы Мурсили во время чумы». Этот хеттский царь правил в период с 1334-го по 1306-й год до н. э. Историки подтверждают, что во время его правления в царстве свирепствовала чума, от которой умерло много людей. Мурсили не мог понять, чем он прогневал богов. Сам он был благочестив и глубоко религиозен, исполнял все положенные обряды и не обделял вниманием ни один из храмов. В чем же дело? В отчаянии он обращается к богам: «Выслушайте меня боги, господа мои!» Мурсили просит избавить его страну от чумы и открыть ему причину этого бедствия при помощи сна или через пророка.
Следует отметить, что все три способа получения божественных указаний — вещий сон, знамение или передача послания через пророка — были использованы царем Саулом, когда он хотел узнать волю Господа. И точно так же, как в истории с царем Израиля, боги не ответили правителю хеттов, и мор продолжал свирепствовать.
Положение ухудшалось, и тогда Мурсили вновь обратился к богу Тешубу («бог бурь», которого шумеры называли Ишкуром, а семитские народы Ададом, рис. 80). Наконец ему удалось получить знание, и поскольку это было не знамение и не пророчество, скорее всего, царь видел сон. Мурсили понял, что его отец Суппилулиума, в дни правления которого началась эпидемия чумы, совершил два великих греха: перестал приносить жертвы богам и нарушил мирный договор с Египтом. Он привел египетских пленников в страну Хатти, и именно они принесли с собой чуму.
И если это действительно так, говорит Мурсили в своей молитве Тешубу, то он признает грехи отца и берет на себя всю ответственность. Затем он просит бога указать — во сне, знамением или через пророка, — как можно получить искупление грехов.
Здесь он опять перечисляет все три средства получения божественных указаний. Найденный текст на этом обрывается, и остается лишь предпологать, что после этого гнев Тешуба утих, и эпидемия чумы закончилась.
Исследователи обнаружили и другие хеттские тексты, в которых рассказывается о контактах с богами посредством видений и снов. В некоторых историях фигурирует богиня Иштар, или шумерская Инанна, влияние которой усилилось после шумеров.
В одной из найденных записей хеттский наследник престола рассказывает о том, что богиня явилась его отцу во сне и сообщила, что юный царевич через несколько лет умрет и единственный способ сохранить ему жизнь — сделать его жрецом Иштар. Царь последовал совету богини, юный царевич остался жив, а престол унаследовал его брат (Муваталли).
Муваталли и Иштар также являются главными действующими лицами сна, о котором рассказывает царь Хаттусили III (1275—1250 гг. до н. э.), брат Муваталли. По неизвестной причине Муватали приказал подвергнуть своего брата Хаттусили «испытанию у колеса» (суть этого наказания или испытания неясна). Но, как утверждает жертва: «Иштар же, госпожа моя, мне во сне явилась, и мне она посредством сна сказала вот что: «Злому божеству разве я тебя отдам? Ты не бойся». И я от наваждения злого божества очистился. И оттого, что меня богиня, госпожа моя, держала за руку, она никогда не отдавала меня ни злому божеству, ни злому суду».