Правовая система в Древней Индии. Источники права

Специфические черты права, отразившие особенности культурного, социально-экономического и государственного развития Древней Индии, проявились в источниках права, среди которых особое место занимают дхармашастры — сборники религиозно-нравственных норм, правовых предписаний, правил (дхарм) и артхашастрьг — трактаты о политике и праве. Понятие дхармы многогранно. Это и религиозная добродетель, и мораль, и норма поведения, и свод правил, обязательных для каждого правоверного индуиста, регламентирующих различные стороны его жизнедеятельности. Наряду с термином «дхарма» в древнеиндийском праве существует и понятие «ньяя», сходное с европейским «закон»,— более узкое понятие, чем дхарма, обозначающее общепринятую норму поведения, нарушение которой влекло за собой наказание, применяемое государе твом.

Дхармашастры, составленные брахманами сначала для своих учеников, со временем были признаны не только авторитетными источниками права, но на определенном этапе даже вытеснили артхашастры, взяв из них то, что относилось к собственно праву. Включение в дхармашастры правовых тем и предписаний являлось вначале прямым следствием определения дхармы царя (раджа-дхармы) как охранителя мира и порядка.

\326\

К сожалению, не установлено ни полного количества дхармашастр, писавшихся и распространявшихся в Древней Индии в течение столетий, ни точного времени их появления. Они содержали материалы разного происхождения и достоверности, следы поздних вставок, многочисленных исправлений. Практически ни одна дхарма иг астр а не может быть датирована более точно, чем в пределах 2-3-х веков, ибо эти брахманские произведения строились но канонам, свойственным литературе данного жанра, комментирующей священные книги индусов — веды, с неизменными ссылками на древних мудрецов.

Старейшие дхармашастры — Гаугама, Баудхаяна, Апастамба, Васиштха, носившие название дхармасутр (сутра — нить), появились, видимо, в начале второй половины 1 тыс. до н. э. и на рубеже н. э. На их основе возникла обширная литература собственно дхармашастр— Манусмирити, или ЗМ, Яджнавалкьясмрити (11-111 вв. н. э.), Нарадасмрити (III-IV вв. н. э.).

3. ЗаконыМану

Ману, божественное существо, — создатель мира. Законы Ману объявлялись признанным основанием всего индуистского права и учреждений. Они представляют свод ритуальных предписаний, определяющих должностные обязанности жрецов, как и верующих, в обыденной жизни, т, е. соединение закона и религии. Эти кодексы — творение брахманов — передавались из поколения в поколение. Их задача: руководить жизнью правоверных индуистов трех высших каст от рождения до смерти и дать точные указания, как индуист должен изучать священные книги в юности, каких правил он должен держаться как домохозяин и, наконец, как на склоне лет он должен искать спасения в жизни религиозного аскета или отшельника, ибо индусы полагают, что таков должен быть удел старости.

ЗМ принадлежат к жанру дхармашастры, который, в свою очередь, генетически связан с более древним жанром дхармасутры. Если дхармасутры это ^основанные на Веде сборники фиксированных норм», го дхармашастры — это «правовые трактаты, более систематизированные, предназначенные для изучения и запоминания, написанные стихами» (Законы... 1992: 5). ЗМ представляют собой не свод действующих законов, а сборники назиданий и поучений в добродетели. «Вор должен бежать к царю с распущенными волосами и объявить о той краже, говоря: "Это сделал я, накажи меня"» (Законы... 1992: 12). Вору предписывается позаботиться об орудии своего наказания: «И взяв на плечо палицу или палку из дерева кхадира, копье, заостренное с обоих концов, или железную палку» (Законы Ману 1992: 174). «День и ночь женщины должны находиться в зависимости от своих мужчин» (Законы... 1992: 185).

Если в дхармасутрах в основном рассматривались деликты-преступления против личности: убийство, прелюбодеяние, воровство, ко-

\327\

горые объединялись общим понятием «химса» (нанесение ущерба, ойнды личности), то в более поздних дхармашасфах все большее внимание стало уделяться договорным и имущественным отношениям, ответственности за их нарушение (неуплата долга, заклад, границы земельных участков, раздел наследства и пр.). Правовые нормы в этих дхармашастрах были упорядочены, классифицированы. Начиная с ЗМ они стали строиться на основе 18 поводов судебного разбирательства.

Первая группа поводов (норм) судебного разбирательства по ЗМ касается договорных отношений: неуплата долга, заклад, продажа чужого, участие в торговом или ином объединении, неотдача данного (Законы... 1960: VIIT 4); затем идут нормы, касающиеся неуплаты жалованья, нарушения соглашения, отмены купли-продажи, спора хозяина с пастухом (Законы... 1960: VIII 5). Следующая группа носит иную направленность: от обязательных отношений составитель переходит к конкретным деликтам-преступлениям. Это споры о границе (земельных участков), клевета и оскорбление действием, кража, убийство, насилие и прелюбодеяние (Законы... I960: VIII 6). Все эти деяния, а также потрава скотом урожая ранее других закреплены в дхармашастрах, составив ядро древнеиндийского деликтного права. Они входили в понятие вреда, нанесенного личности (химса).

Последующие поводы судебного разбирательства, ассоциативно связанные с предыдущими, касались нарушения норм брачно-семейного и наследственного права (Законы... 1960: VIII 7), а также азартных игр, приравниваемых к преступлениям". Таким образом, имеющая внутреннюю логику система изложения норм в шастрах в соответствии с 18 поводами судебного разбирательства значительно отличалась от современной отраслевой системы, ибо здесь нельзя разделить нормы гражданского и уголовного права.

Другой известной дхармашастрой стала Яджнавалкья (Ядж). Рассматривая правовые нормы в соответствии с 18-членной системой ЗМ, Ядж значительно больше внимания уделяет процессуальным нормам.

Одним из принципиальных положений индуизма является положение о четырех ступенях нравственного развития личности на пути к совершенству и духовной свободе (артха, кама, дхарма, мокша) и соответствующих этим ступеням четырех ашрамах, стадиях жизни индуиста: брахмачарии — периода учебы и самодисциплины, грихастхи — стадии хозяина (главы семьи), ванапрастхи — стадии лесной жизни аскета для очищения души от греховности и обуздания чувств, санньясы — жизни в отречении для спасения души.

Нарадасмрити предстает законченным юридическим произведением. Составитель Парада отходит от указаний на конкретные наказания по каждому виду преступления, ограничиваясь абстрактными рекомендациями в форме «заслуживает штрафа», "пусть его накажет царь или

\328\

судья», отсылая в большинстве случаев к обычаю, к признанным на местах нормам обычного права. Это обстоя!ельство— явный признак сугубо практического назначения данной дхармашастры. Все дхарма-шастры объединены единой религиозно-философской концепцией, принципами, на которых они основывались. Эго, прежде всего, понятие самой дхармы, закрепление неравенс!ва варн, особою значения ритуала, ритуальной чистоты и нечисюты индуса, системы искупления с целью очищения, в том числе и за совершенные преступления. Существует традиционный религиозный взгляд на источники права Древней Индии, согласно которому все его содержание, границы действия норм предопределены ведами — священными источниками «всех знаний». Отсюда делается вывод, что между дхармашастрами не может быть противоречий. Если же они выявляются, а их в действительности было множество, то они должны быть разрешены соответствующим толкование. "Когда имеются противоречия в двух отрывках священного откровения, они оба... объявлены правильной дхармой» — записано в ЗМ (Законы... 1960:111 14).

Особое место среди источников права Древней Индии на определенном этапе ее истории занимала литература чисто светского жанра, относящаяся к науке политики, — аргхашастры. Одно из таких произведений, дошедших до нас, представляет собой научный трактат об искусстве политики и управления государством, приписываемый Каутилье, советнику царя из династии Маурьев Чандрагупты (конец IV в. до н. э.). В эюм произведении (по уточненным данным относящемся к рубежу I тыс. до н. э. — 1тыс. н. э.) содержатся обширные сведения, имеющие прикладной, деловой смысл; об администрации и финансах Древней Индии, судопроизводстве, организации суда, преступлениях и наказаниях.

Главное содержание Артхашастры (Арт.) — рассмотрение дхармы царя, внутренней и внешней политики, в центре внимания которой стоит понятие государственной выгоды, пользы (артхи), отодвигающей на второй план и религиозную мораль, и греховность правонарушения, и необходимость религиозного искупления.

Эта кшатрийская литература опиралась, видимо, на другую предшествующую ей литературу практического характера, а также на нормы царского законодательства. Об этом свидетельствуют содержащиеся в Арт. сведения о хранящихся в государственном архиве записях обычаев отдельных мест, общин, каст, копиях Царских указов, в также специальной «науке о поимке воров» и руководстве по организации «пыток, наказаний, сопряженных с истязаниями» (Арт. 1950: IV 11,26).

Важное значение для изучения права имее! книга 111 Арт. — «Область деятельности суда», логически связанная с книгой IV «О поддержании общественного порядка». В III книге легко найти отражение 18 поводов судебного разбирательства, известных дхармашастрам, но в ней более полно

\329\

представлена картина правовой системы страны. Здесь в логико-тематической последовательное™ рассматриваются вопросы, касающиеся судебного процесса, брака, наследования, собственности, обязательственного права и пр.

Дхармашастры признают неортодоксалъную артхашастру в качестве источника права. Вместе с тем в Ядж (Законы... 1960: II 21) подчеркивается, "что дхармашастра имеет большее значение, чем артхашастра». Уже в этих положениях нашел отражение процесс постепенного изменения роли Арт. в судопроизводстве, которая стала все больше уступать место дхармашаст-рам, активно заимствующим ее правовые нормы и положения. Эти же процессы привели, видимо, в начале I тыс. и. э. к прекращению дальнейшего развития литературного жанра артхашастр, в котором Ар¹!хашастра являлась последним, обобщающим произведением.

Одновременное появление двух традиционных жанров в правовой литературе было связано с историческими особенностями развития Древней Индии, с той же слабостью государственной власти, автономностью общин, особым положением в социальной структуре варны брахманов. Оно демонстрирует развитие права как бы двух уровней: государственного (артхашастра) и общинного (дхармашастра). Сами же юридические трактаты, развивающиеся в одной и той же культурной среде, за счет отбора и включения в свои тексты многочисленных обычаев тесно взаимодействовали друг с другом, о чем свидетельствуют сходство их многих положений. Однако, следует отметить, что всех этапах развития страны за обычаем признавалась роль его приоритечного источника. В дхармашастрах содержатся отсылки к обычаю и в общей декларативной форме, и по конкретным нормам права. Обычай (ачара, адачара и пр.) трактовался в плане поведения «добрых, благоразумных людей» в соответствии с моралью, общественной пользой. Постепенно под влиянием ряда факторов, в частности, непрекращающегося воздействия на общин но-кастовую систему соседствующего с индийскими общинами первобытного окружения, установилась практика, что не только одобренный брахманом обычай, но и всякий другой (в том числе обычай шудр и лиц, имеющих смешанное происхождение, а также жителей завоеванных стран) мог признаваться в царских судах (Галанза 1961: 85).

На отдельных этапах эволюции правовой системы менялось отношение к царскому узаконению, поведению (эдикту) как источнику права. Ранние дхармашасгры (дхармасутры), такие как Гаутама, Васишхта, не говорят о законодательных полномочиях царей и объявляют дхармой правителя лишь наказание преступников и суд над ними в соответствии с положениями «священного закона». В этих дхармасутрах нет свидетельств о вмешательстве царей в деятельность общинных судов. Иначе решается вопрос в «светской» Артхашастре, Здесь эдиктам царей отводится большая

\330\

сила, чем дхармашастрам. Одна из особенностей поздней из дхарма-шастр — Нарады в том, что, согласно ее предписаниям (Законы... I960: XV11I 24, 25), царские повеления превосходят любые положения смрити. Вместе с тем в Народе указано, что но мере возможности эдикты царя не должны нарушать фундаментальные принципы и правила, которые содержатся в дхармашастрах.

4. Правовое регулирование имущественных отношений

Шастры свидетельствуют, с одной стороны, об имущественном расслоении в Древней Индии, а с другой — о довольно строгом сохранении общинных, кастовых, патриархальных, болыпесемейных связей. Нормы древнеиндийского права охраняют земледельческие права общин, деревень, селений, которые имели почти неограниченное право распоряжаться землей: продавать, сдавать в аренду, дарить, в частности храмам.

Судя по всему, понятие собственности сложилось в Индии еще в перовой трети I тыс. до п. э. В Ядж, например, титул собственности становится выше пользования, за исключением прав, проистекающих от предков: «Пользование сына или внука превалирует над титулом собственности» (Законы... I960: II 27, 28). О сложившемся понятии собственности, в отличие от пользования вещью, свидетельствует и появление в дхармашастpax, например в ЗМ, норм о сроках давности пользования, владения вещью, влекущих за собой превращение владения в собственность. Этот срок по ЗМ составляет 10 лет (Законы... I960: V11I 147). Вместе с тем шастры свидетельствуют о верховных собственнических правах правителя на землю или его власти собственности. Царь выступает как бы третьей стороной в поземельных отношениях. Так, Нарада рекомендует царю, имеющему право на получение налога, не подрывать «корень домохозяйства, ибо, когда имеет место процветание сельской местности, увеличиваются религиозные и заслуги царя...» (Нарада: XI 42). Если же в споре обе стороны ложно заявляли о своих правах, царь мог взять землю как лишенную хозяина. Царь мог предоставить возможность каждому человеку обрабатывать любое заброшенное поле.

ЗМ четко закрепляли законные способы приобретения имущества: путем передачи по наследству, получения ее в дар, покупки, завоевания, ростовщичества, исполнения работ, а также получения милостыни. Если первые три способа по ЗМ были доступны для всех вари, то четвертый — только для кшатриев, пятый и шестой — для вайшиев, седьмой же был привилегией брахманов.

Кредитору фактически предоставлялись неограниченные возможности для получения задолженности (с помощью хитрости, принуждения, путем осады дома, захвата животных или сыновей должника, а также силы, «когда кредитор, схватив должника, приводит его в свой дом и держит,

\331\

моря голодом и избивая его до тех пор, пока он не заплатит долга»). При этом ЗМ прямо предписываю парю штрафовать должника, жалующегося на кредитора, добивающегося уплаты долга «по произволу». «Женщина — имущество мужа, даже покойного, отсюда правило: ее сожитель после смерти мужа должен вернуть его долги» (Бопгард-Левин, Антонова, Ко-товский 1973: 63).

5. Преступления и наказания

В древнеиндийском праве трудно провести грань между преступлением и ipexoM. По ЗМ «люди всех каст, если они исполняют назначенные им обязанности, пользуются на небе высшими и непрерывными блаженствами» (Мэн 1884: 22). Если в ЗМ небеса представлены «л бледном очерке, то ад или чистилища... описаны в мельчайших подробностях. Всего чистилищ 22, причем в каждом применяется новая разновидность физического или нравсшенного мучения. Они относятся к различным стадиям развития эталон наказания. Места последние, где жгут, жарят, давят,,. едва ли возникли ранее тою момента, коща светской властью введены были обыкновенные виды уголовных кар, на первых порах крайне жестокие» (Мэн 1884: 24). ЗМ видят в наказании главную силу, благодаря которой поддерживается порядок в обществе: «Наказание управляет человеком: оно является его охранителем: оно бодрствует, когда стражи его спят; откажись царь от наказания виновных — сильный бы стал угнетать слабого подобно тому, как это делают рыбы в море. Порядок поддерживается в человеческом обществе благодаря наказанию; боги и демоны, небесные духи и злые гиганты, птицы и змеи — исполняют каждый свое предназначение, движимые страхом наказания».

Вишну— ЗМ. «Преступники высшей категории переселяются последовательно из одного растения в другие, проходя все виды растительного царства. Виновные в смертном грехе переселяются в тела червей и насекомых. Лица, совершившие меньшие проступки, переселяются в тела птиц. Преступники четвертой категории обращаются в водяных животных. Те, которые совершили преступление, ведущее к изгнанию из касты, переселяются в тела земноводных... Кто присвоил себе в собственность проезжую дорогу, -ют сделается змеей, живущей в пещерах. Кто украл хлеб в зерне, обращается в крысу. Кто украл воду, тот делается водяной дичью. Укравший шелк — в куропатку, укравший скот — в ящерицу» (Мэн 1884: 26).

6. Покаяния

Человек должен карать себя здесь для того, чтобы не подвергнуться худшему в другой жизни. В одном месте кающемуся предписывается искалечить себя и ходить в определенном направлении, пока он не упадет

\332\

мертвым. В другом говорится, что он должен броситься три раза в огонь или идти в битву и сделать себя мишенью для врага. За большое преступление должен лечь на железную постель или войти в пустое помещение, развести по обеим сторонам себя огонь и сжечь себя до смерти. За сравнительно мелкий проступок — за питье запрещенного напитка брахман должен лить кипящий спирт в горло виновному (Мэн 1884: 28).

Гаутама. «Человек в том мире оскверняет себя дурными поступками, каковы принесение жертвы людьми, недостойными совершать жертвоприношения, еда запрещенной пищи, высказывание тою, чего не следует говорить, пренебрежение относительно предписанного, совершение запрещенных деяний... Он должен подвергнуться покаянию. То есть древние религиозные кодексы вобрали в себя обычно-правовые нормы» (Мэн 1884:28).

Парада. «Ни родство, ни дружба, ни сокровища, как бы велики они ни были, не в состоянии воздержать от правдивого показания человека, которому грозит ужасающий мрак ада. Помни, что судьба твоих предков — в твоих руках, когда ты приходишь свидетельствовать. В то время, когда ты собираешься дать показание, они невольно спрашивают себя, освободишь ли ты их из ада или повергнешь в него» (Мэн 1884: 28).

В период британского колониального господства индусское право претерпело существенные изменения. Прежде всего ограничилась сфера его применения. В области права собственности и обязательств традиционные нормы очень скоро заменили нормы общего права, в то время как споры, касающиеся наследования, брака, касты и других традиционных институтов, по-прежнему решались в соответствии с нормами индусского права. Модификация индусского права осуществлялась под влиянием социально-экономических перемен, внесенных в традиционный хозяйственный уклад развитием капиталистических отношений в колонии, посредством таких источников права, как закон и судебный прецедент.

Английские судьи, применявшие индусское право, восполняли пробелы в нем нормами из английского общего права или создавая на его основе новые прецеденты. В результате в судебной практике место классического индусского права постепенно заняло «англо-индуистское право», которое очень скоро перестало нуждаться в опоре на традиционные источники писаного права, приобрело характер чисто прецедентного права и в качестве такового стало использоваться индийскими судами. Законами английские власти иногда отменяли и изменяли те нормы индусского права, которые казались им совершенно неприемлемыми.

После достижения независимости система индусского права претерпела новые значительные изменения, коснувшиеся как принципов и источников, так и многих институтов и норм. Главным инструментом перемен

\333\

стал закон. В настоящее время индусское право непосредственно используется при рассмотрении следующих вопросов: регламент личного статуса, включая брак и развод, несовершеннолетие и опекунство, родство, усыновление, семейную собственность, алиментные обязательства, наследование, религиозные институты, совместную собственность, элементы договорного права, кастовое право и отлучение. Индусские идеи сохранились также в концепции государственного землевладения.

Индийское право, в отличие от индусского права, это национальное право — совокупность норм, действующих на территории всего государства. Нормы индийского права обязательны для проживающих в Индии граждан независимо от их национальности и религии. Индийское право сложилось в период, когда страна находилась под управлением Англии. В его формировании и развитии большая роль принадлежит законодательным актам, созданным для Индии англичанами, использовавшими ценности своего общего права.

\334\

Традиционное право в конфуцианской Азии¹

Традиционное право немалой части населения земного шара, и прежде всего таких государств как Китай и Япония, складывалось под мощным влиянием конфуцианства— религиозно-философского учения, созданного Конфуцием (551-479 гг. до н. э,). Его идеи, как принято считать, во многом определили государственно-правовое развитие этих стран на протяжении последующего времени (и Японию конфуцианство пришло в VI в.). Конфуцианство и сейчас во многом определяет правосознание населения этого региона.

Характерной чертой развития права здесь было сознательное культивирование обычного права в качестве основного регулятора социальной жизни. Именно в Китае, как ни lj одной другой стране, со времен Конфуция обычно-правовое начало органически входит в государственное законодательство. Конфуций и его последователи проделали огромную работу по превращению обычного права из естественно сложившейся формы социальной регуляции в важнейший элемент государственной полигики. При этом обычаи тщательно отбирались, отчасти переосмысливались и возвеличивались согласно духу того времени и социальному идеалу Конфуция.

В основу конфуцианства была положена обычно-правовая система Ли, которая сформировалась в Китае уже в первом тысячелетии до нашей эры. Входившие в нее поведенческие нормы были зафиксированы в книгах «Чжоу Ли», «И Ли», «Ли Цзи». Конфуций, в частности, требовал: «Нельзя смотреть на то, что противоречит Пи, нельзя слушать то, что противоречит Ли, нельзя творить то, что противоречит Лн» (Кы-чанов 1988: 300). Со второй половины I тыс. до н. э. законы и кодексы стали включать в себя эти нормы.

Нарушение Ли, как предполагалось, означало нарушение законов Неба. И Небо карало за это смертью, убивало нарушителей. Считалось, что совершившие дурные проступки не могут избежать наказания со стороны духов и различных божеств, хотя могут избежать такового со стороны властей и государства: «Если их преступления не будут раскрыты, они получат наказание ог духов, или все их члены семьи пострадают от эпидемии, или произойдет беда с их домашним скотом или их постигнут беды при обработке земли».

Нормы Ли состояли из элементов, определявших структуру любой обычно-правовой системы. В частности, они включали в себя сексуальные табу, которые впоследствии попали в правовые кодексы дина-

'• Составлено по работам Е. И. Кычаноиа, Л. С. Васильепа.

\335\

стии Тан (653 г. л. э,). Речь в них шла о запрете кровосмесительных связей. Кроме того, нормами Ли были определены способы выражения почтения традиционным лидерам, что также вошло впоследствии в кодексы.

В числе главных зол, не подлежащих прощению, — оказание «великого непочтении^. Оказание «великого непочтения», например, заключалось в краже предметов, связанных с совершением жертвоприношений, посредством которых представители традиционных культур «восстанавливали» гармонию в природе и обществе, вступая таким образом в контакт с всесильными предками, от расположения которых зависела судьба социума. Поэтому посягательство на эти предметы грозило обществу бедой и, естественно, подлежало наказанию.

Не прощалось, разумеется, любое непочтение к императору, фигура которого в полном соответствии с принципами организации авторитета власти в традиционных культурах являлась крайне табуированной. «Непочтение» предполагало и кражу одежды императора, кражу или подделку императорской печати, неверное приготовление пищи и лекарств для импераюра, критику императора. Завладение предметом, принадлежащим императорской особе, давало возможность злоумышленнику нанести ей ущерб, прибегнув к колдовству. Ущерб мог быть нанесен и посредством «порчи имени» (критики).

Таким образом, кодификация Ли была сориентирована на нормы, обусловливавшие привилегии лидерам относительно, поданных, в то время как в обычно-правовой системе эти же нормы являются скорее их обязанностями, а управляемые обладают правом контроля за их соблюдением. В эти обязанности входили различные запреты на пищу, вербальные табу, офаничения на перемещения в пространстве и т, д. В результате подобные «привилегии» оборачивались для них настоящей «тюрьмой», где они «не могли почти ступить шагу без нарушения табу» (Вундт 1911: 275). Считалось, что всякого рода беды в социуме всегда мотивированы неправильным поведением лидеров, а подданные в этом случае имели право их наказывать и даже убивать. В кодексе династии Тан мы находим «восемь суждений» о группах лиц, имеющих право на освобождение от наказания. В частности, цитируется Ли Цзи: «Уголовные наказания не распространяются на дафу — высших сановников» (Кычанов 1988: 301).

Семейное законодательство Древнего Китая также основывалось на Ли. В юридические кодексы, например, полностью из Ли вошли «семь оснований для развода»: отсутствие детей, неверность жены, неспособность жены служить свекру или свекрови, ревность со стороны жены, болтливость жены, хроническое заболевание жены. Все эти «основания» также уходят своими корнями в правосознание, свойственное носителям тради-

\336\

ционных культур, идеологической основой которого был культ предков. Именно поэтому Ли имели универсальную ценность, т. к. считалось, что они были созданы мудрецами, т. е. были освящены культом [[редкое. Именно в связи с идеологическими представлениями, характерными для данного культа, отсутствие детей, к примеру, считалось страшной бедой для главы родственного коллектива. В этом случае возникали проблемы с отправлением ритуалов на его могиле, что не сулило ему ничего хорошего в загробном мире. Отправлять поминальные ритуалы могли только кровники, в противном же случае предок был обречен на страдания на «том свете». Воспроизводство родовых потомков зависело, конечно, и от физического здоровья жены. Проступки жены, связанные с ее неверностью, также, в соответствии с данной идеологией, грозили лидеру семейства массой неприятностей. Неверность жены могла «испортить» кровь потомка, что являлось бы оскорблением предков семейного владыки и чего он обязан был не допускать. Неспособность ее служить родителям мужа также, вероятно, рассматривалась как непочтительность к родителям мужа, т. е. его предкам. Это же могло проявляться и в «болтливости» жены, г. е. в нарушении вербальных запретов, которые оформляли социальную иерархию в традиционных обществах. Одним словом, мы видим, что в кодексы вошли нормы, закреплявшие доминирующее положение глав семейства по отношению к женщине.

Конфуцианство, обожествляя предков, провозглашает почитание родителей, беспрекословное подчинение высшим. По Конфуцию, отношения между высшими и низшими подобны отношениям между ветром и травой: «Трава должна склониться, если подует ветер». Верность же в смысле покорности и безоговорочного подчинения родителям выражается в особом принципе Сяо, предполагающем сыновью почтительность, любовь сына к родителям, и прежде всего к отцу.

Согласно Сяо дети должны не только исполнять волю родителей и верно служить им, но и всем сердцем любить их. Если человек не любит родителей, а тем паче не признает своих сыновьих обязанностей, — он существо никчемное. Конфуций учит, что лучше умереть, чем отказаться почитать родителей; что существует три тысячи проступков, степень тяжести которых подпадает под пять категорий, но нет более тяжкого проступка, чем непочтительность детей по отношению к родителям. Семья рассматривается как ячейка государства. Хозяин дома был обязан содержать семью, но какое-либо проявление любви к жене и детям считалось неподобающим. Жена должна была безоговорочно подчиняться. Мужчина мог развлекаться в юй мере, в какой ему позволяли средства, но если это приводило к разорению семьи, то такое считалось недопустимым.

Возрастной принцип в построении социально-политической иерархии в историческом плане является первичным по отношению ко всем

\337\

другим. Он является системообразующим для любой традиционной культуры. Возраст в них является правовой категорией. Переходя ид одной социально-возрастной категории в другую, индивид обретал новые права и обязанности, которые он мог реализовать только как член го и или иной возрастной группы. Особенно отчетливая реализация этого принципа зафиксирована и описана антропологами у народов Восточной Африки. Однако если в обществах с так называемыми возрастными классами возраст выступал в качестве обычно-правовой категории, то в конфуцианской Азии мы сталкиваемся с явлением, когда возраст выступает в качестве категории государственно-правовой. Государство заботилось о распространении идей Сяо среди подданных, т. к. сам принцип предполагал не только взаимоотношения между отцом и сыном, но и внутри общества в целом: отношении между императором и министрами, между местными властями и населением. Сыновья почтительность распространяется на всю государственную иерархию и означает подчинение существующему порядку.

Сущность конфуцианства раскрыта в «Беседах и суждениях» Конфуция о пяти постоянствах, которые пронизывают пять отношений; между родственниками и детьми, между господином и слугой, между супругами, между братьями, между друзьями. 1) Родители любят детей, последние же подчиняются им, даже если они не правы. 2) Вассал всем жертвует для господина, последний же заботится о слугах. 3) Муж заботится о делах вне дома, жена — в доме; она верна мужу, как бы дурно он с ней не обращался. 4) Старший брат главенствует над младшим. 5) Между друзьями царит полная искренность.

Ли освятили своим авторитетом и «благую силу императора», приравняв таким образом непослушание императору к непослушанию родителю. Император состоит в родстве ко всем народам, он глава нации-семьи. Тем самым укреплялась государственная власть на принципах родственно-возрастной иерархии.

Раннее конфуцианство негативно относится к писаным законам. По Конфуцию, они не способствуют улучшению общества, так как грозят свести на нет послушание и почтительность. В одной из древних китайских хроник рассказывается, что, когда в царстве Цзинь в 513 году до н. э. были установлены треножники с уложением о наказаниях, Конфуций строго осудил это, понимая, что сам факт обнародования законов таит в себе опасность осознания людьми их субъективных прав и возможных альтернатив поведения, а вместе с тем перенесения центра тяжести в механизме социального регулирования с глубоко ингернализирован-ных принципов неукоснительного послушания и почтительности на принцип законности. Конфуций полагал, что, познакомившись с законами, народ рано или поздно перестанет уважать старших и им будет трудно удержать унаследованные позиции.

\338\

В IV веке до н. э. в Древнем Китае велась дискуссия о том, что является источником государственною права — обычное право (Ли) или государство в лице верховного правителя. Легисты отстаивали приоритет-закона, исходящего от императора и контролирующего их исполнение. Мандатом государя является закон, а «хорошего управления добиваются путем наказаний» — считали они. Другие же отождествляли Ли с благой силой императора и полагали, что Вану (императору) не подобает прибегать к наказаниям: прежде всего он должен наставлять благой силой, а уж потом наказаниями. Постепенно выработались воззрения, в которых идеи об управлении с помощью Ли и наказаний (закона) сливались воедино: «Наказание — это лекарство для излечения от мятежей. Правление же с помощью благой силы государя — лучшая пища во времена мира и процветания» (Кычанов 1988: 304).

Если Ли имели универсальную ценность, т. к. считалось, что они были созданы мудрецами, то законы не имели такой ценности. Поэтому власть старалась укрепить свой авторитет авторитетом Ли. В период между династиями Хань и Тан сложилось убеждение, что управлять следует как с помощью Ли, так и с помощью наказаний. Эти представления полностью вошли в кодекс династии Тан: «Ьлагая сила императора и Ли суть основы управления и наставления. Они взаимно необходимы и дополняют друг друга». В воззрениях древних китайцев уже прослеживается мысль о том, что законы должны быть справедливы. Необходимым же условием этого является опора этих законов на обычно-правовые нормы, т. е. Ли: «То, что наказуемо по закону, не может быть позволено и по Ли, а то, что позволено по Ли, естественно, не может быть наказуемо по закону». Таким образом, сложение государственного законодательства в Китае сопровождалось отходом Ли в сферу морали. Законы же должны быть моральными, а мораль законной. Государство выбрало из Ли все, что сочло нужным, и включило в уголовные кодексы. Благодаря этому авторитет, присущий Ли, распространился в известной мере и на кодексы. Несмотря на канонизацию, изменились и Ли: «Ли — это живая норма, извлеченная из подвижной социальной Среды и психического склада людей» (Кычанов 1988: 306).

Идеи Конфуция активно проникают в Японию в VI веке н. э. Японцы стали внедрять их в юриспруденцию и административное управление. В результате конфуцианство проникло во все сферы японского общества. В японском языке даже нет слова «брат», а только «младший брат», либо, «старший брат». По гражданскому кодексу 1948 года старший брат лишен преимуществ, прежде всего в вопросах наследования, но в действительности продолжает ими пользоваться. Особенно отчетливо это проявляется в среде деревенских жителей.

Культ предков и сегодня является в Японии одной из основ правосознания населения страны. В Японии почитают предков имнерагорско-

\339\

го дома, предков покровителей рода и семейных предков. В домах, где исповедую-i синтоизм, имеется доска, предназначенная исключительно для почитания предков семьи. Жертвоприношения здесь состоят из риса, чая, рыбы и веток сококн. Обычная семья в недалеком прошлом имела свиток — список своей семьи, рода, клана, и эта реликвия передавалась из поколения в поколение. Предки для японца это настоящее. В Японии считают, чю все благополучие семьи зависит от того, насколько преданно каждое поколение выполняет ритуал благопочитания предков. В Японии до сих пор три вида женских повиновений: дочь повинуется родителям, жена — мужу, вдова — старшему сыну. Иерархия предков в семье, где родилась женщина, равно как в семье, в которую ее выдают, — это иерархия предков мужчин. Конституция Японии 1946 юда предоставила женщинам равный статус с мужчинами. Тем не менее реальное положение женщины в семье регулируется обычно-правовыми нормами. Даже новые законы, которые в принципе стремятся подражать европейским представлениям, обходят вопрос о необходимости раздела имущества при разводе, о материальной поддержке женщины после развода и даже о крыше над ее головой.

Стремление современных японцев к упорядоченности предполагает строгое следование традиционному порядку, бескорыстное уважение вышестоящих и старших. Отношения между вышестоящими и нижестоящими, во взаимодействиях между равным