Глава 26 Как вырастить детей самостоятельными

В сценарной матрице есть два персонажа: родитель и ре­бенок. Транзактный анализ сценариев в основном зани­мается тем, что переживают дети, но у лю­бого взрослого человека, который знаком с идеями транзактного анали­за, неиз­бежно возникает вопрос: «А как мне, родителю, воспитывать своих детей?»

Чему нужно учить детей? Как добиваться дисципли­ны? Что можно позволить ребенку делать самому? Что ему говорить, а чего не говорить? В транзактном анализе запреты рассматриваются как вредное действие, но все ли запреты вредны? Как быть уверенным, что наши чув­ства, мысли и действия не создадут у ребенка разруши­тельную жизненную программу? Как дать им достаточ­ное количество автономии, но не забросить их, лишив самодисциплины, целей, ценностей и идеалов? Как вы­растить детей свободными, но не распущенными?

Решение основывается на вере в человеческую приро­ду — в то, что люди, включая детей, от рождения хороши и, если им дать возможность, будут вести себя хорошо. Следовательно, воспитывая детей, главное — дать им воз­мож­ность открыть, чего хотят они сами, и не подавлять их спонтанность и способ­ность к познанию и близости.

Дети будут делать то, что для них правильно, если дать им свободу выбора и возможность выбирать, не ис­пытывая внешнего давления. Силовые игры не помогут Детям научиться делать то, что хорошо для них; дети спо­собны нау­читься этому сами.

Приведу пример восьмилетней девочки, которая в ра­бочий день хочет по­смотреть телевизионную передачу, заканчивающуюся поздно. Родители знают, что восьми­летний ребенок должен спать десять часов, чтобы на сле­дующий день чувствовать себя хорошо и функциониро­вать нормально, поэтому большинство родителей в такой ситуа­ции предпочитают установить время отхода ко сну и требовать, чтобы оно со­блюдалось. Теперь предполо­жим, что Мэри, которой надо на следующее утро встать в семь часов, хочет смотреть телевизор после девяти часов вечера. Что можно сделать на месте ее родителей? На­стаивать на том, чтобы она легла спать в девять часов, ис­пользуя силовые тактики: отказ в поглаживаниях, прика­зание, крики, шлепки, выключение телевизора или даже укладывание ре­бенка в постель силой? Вообще-то боль­шинство детей не настолько против от­хода ко сну в де­вять часов, чтобы их нужно было специально заставлять. Од­нако со стороны Мэри можно ожидать некоторого со­противления, так как она хочет посмотреть телевизор. Родителям в такой ситуации нужна вся их вера в челове­ческую природу. Если признать, что Мэри является че­ловеческим суще­ством, способным мыслить и прини­мать правильные решения в делах, которые касаются ее самой, я, как родитель, предпочел бы дать ей возмож­ность про­явить эту способность. Я предоставил бы ей право сидеть у телевизора столько, сколько она захочет, спать так мало, как ей останется после этого, и быть раз­битой весь следующий день, если она это выберет.

Вы можете спросить: «А что, если Мэри проспит, не успеет на школьный ав­тобус и мне придется везти ее в школу на машине, на такси или разрешить ей остаться дома?» Это верное замечание. Поведение Мэри накану­не вечером мо­жет привести к тому, что на следующий день она не попадет в школу или соз­даст своим родите­лям ряд неудобств.

Самостоятельность не включает в себя право причи­нять неудобства или боль другим человеческим существам. Пока последствия определенного действия ребен­ка касаются только его, он имеет право его совершить. Если же его выбор создал неудобства для других людей, эти люди, со своей стороны, имеют право потребовать, чтобы этот выбор не повторился. Если Мэри засидится перед те­левизором, проспит, пропустит школьный авто­бус и родителям придется везти ее в школу на машине, тогда — но только тогда — родители имеют право предъ­явить определенные требования в отношении ее режима. Предположим, что на следующее утро Мэри проспа­ла. Теперь она опять хочет смотреть теле­визор после де­вяти вечера. Родители замечают это и просят, чтобы она ложи­лась спать.

— Мэри, мне бы хотелось, чтобы ты легла спать. Уже больше девяти.

— Но я хочу посмотреть эту программу, а она конча­ется в одиннадцать.

— Мэри, я не думаю, что это удачная мысль, потому что вчера ты тоже смот­рела телевизор до одиннадцати, а сегодня проспала, и мне пришлось везти тебя в школу.

— Я не просплю, я заведу будильник.

У мамы есть выбор — разыграть силовую игру и за­ставить дочку лечь в по­стель или дать ей возможность выбора, только на этот раз выбор должен сопро­вождать­ся соблюдением разумных условий.

— Мне не кажется, что будильник тебе поможет. Когда недоспал, очень трудно проснуться. Конечно, ты име­ешь право делать то, что тебе хочется. Только учти, то я не буду будить тебя завтра утром и не повезу в школу на ма­шине, если ты проспишь. Я предпочитаю, чтобы ты заплатила за такси из своих карманных денег или пошла в школу пешком. Согласна?

—- Хорошо, мама. А может, ты утром дашь мне денег на такси, а я их потом отработаю — буду мыть посуду?

— Договорились.

Скорее всего, на следующее утро Мэри встанет вовре­мя и успеет на автобус. Если она не успеет на него и, на­пример, пойдет в школу пешком, она, скорее всего, на следующий вечер не будет смотреть телевизор и ляжет вовремя.

Этот пример показывает, как родители могут позво­лить ребенку сделать соб­ственный выбор и дать ему воз­можность почувствовать последствия этого вы­бора, не жертвуя при этом собой. Когда ребенку дается возмож­ность выбора в большинстве ситуаций, как только он до­стигает возраста, в котором дети спо­собны делать свой вы­бор, он вырастает самостоятельным, так как привыкает сам принимать решения и вести себя ответственно по от­ношению к другим. Послушные дети, которые привыкли выполнять родительские приказы, при­учаются делать то, что им говорят, не понимая зачем. От детей, выросших в та­ких условиях, почему-то ждут, что они, достигнув совер­шеннолетия, вдруг чу­десным образом начнут сами делать выбор и принимать ответственные реше­ния. Программа воспитания большинства детей, к сожалению, не преду­сматри­вает для них возможности самостоятельного вы­бора, возможности ощутить его последствия и возможно­сти принимать решение с учетом прав других людей.

Однако предположим, что Мэри поздно легла, так как надеялась проспать, пропустить школьный автобус и не пойти в школу, потому что она не хочет туда идти. Эта ситуация сложнее предыдущей. Что делать родителям, если их ребенок ненавидит школу и готов на все, лишь бы туда не идти? Я отвечу во­просом на вопрос: что для вас важнее — свобода или школьная успеваемость? Вы хоти­те приучить детей делать то, что им не нравится, и то, что, скорее всего, нехорошо для них? Если ребенку не нравит­ся школа, скорее всего, эта школа ему не подходит. Кро­ме того, вера в человеческую природу заставляет нас при­знать, что ребенку интересно учиться в школе, когда в ней интересно учиться, и что, если школа ему подходит, он охотно будет туда ходить. Если школа — место, где учат не сотрудничеству, а соперничеству и социальному и расовому неравенству, ненависти и авторитарности, где запрещают спонтан­ность, свободное познание и стремле­ние к близости, ребенок не захочет туда идти. Но закон говорит, что дети должны ходить в школу. Что же делать?

Родителям, которые хотят вырастить своих детей сво­бодными и ответствен­ными, недостаточно создать обста­новку сотрудничества у себя дома. У них есть выбор — не посылать детей в плохую школу (послать их в хорошую, если у них есть для этого средства, или учить детей само­стоятельно) или предъявить требования школе: стать об­щественными активистами и защищать интересы своих детей, пока школа не станет лучше настолько, что в нее можно будет пускать детей.

Личная свобода не может развиваться в обстановке угнетения. Не только до­машняя, но и социальная обста­новка должна давать человеку возможность де­лать сво­бодный выбор.

Когда родители трудятся от зари до зари, чтобы иметь средства к существо­ванию, когда каждая семья изолиро­вана от других и в одиночку борется за вы­живание, у де­тей нет возможности развивать свои способности к по­знанию, спонтанности и близости.

Однако представим, что родители тратят на работу разумное количество времени, что им хорошо платят, что школы не угнетают учеников, что всем хватает места, пищи и свободного времени. Вот тогда появляется шанс вырас­тить по-настоящему свободную и ответственную личность.

В такой ситуации родители сотрудничали бы с деть­ми. Дети росли бы без нелепых запретов и предписаний. Им не запрещали бы делать то, что они хо­тят, и не застав­ляли бы делать то, чего они не хотят. Они бы самостоятельно регулировали свое поведение в соответствии со своими желаниями и потребно­стью сотрудничать с дру­гими людьми. Например, если бы им захотелось сде­лать что-то, что причинило бы неудобства тем, кого они лю­бят, они бы отказа­лись от этого действия по собственной воле. Дети внимательно относились бы к желаниям сво­их родителей, так как стремились бы к сотрудничеству с ними, и делали бы это из любви, а не из желания полу­чить вознаграждение или избе­жать наказания. Естест­венно, их желания не всегда совпадали бы с желаниями их родителей, и тогда они бы поступали в соответствии со своим желанием, и это было бы понято и принято их родителями, так как это — очень недорогая цена за то, чтобы воспитать детей самодостаточными, а не зависи­мыми, пас­сивными и беспомощными.

В такой ситуации дети не стали бы совершать поступ­ки, чреватые болезнен­ными или вредными последствия­ми. В такой ситуации дети отказывались бы ходить в пло­хие школы, подчиняться нелепым требованиям, они бы требовали, чтобы их мнение выслушивали и чтобы их же­лания рассматривались наравне с желаниями взрослых. Как ни странно это прозвучит, у родителей таких детей есть ряд преимуществ. Во-первых, они живут с не Жерт­вами, которых надо спасать на каждом шагу, а с полно­ценными людьми, которые могут сами поза­ботиться о себе. Они чувствуют это, когда их дети реализуют свою врожден­ную потребность в сотрудничестве. Когда эти дети вырастут, они будут само­достаточны, они не будут терпеть несправедливость, угнетение, ложь и экс­плуата­цию. Наконец, родители, которые выбрали такой стиль воспитания, бу­дут знать, что их дети сами формируют свою судьбу, следуя своей конструк­тивной природе. Дети, которые не терпели в течение долгих лет спасение и преследование в качестве беспомощных Жертв, когда вырастают, относятся к своим родителям с любовью и уважением, а не обвиняют в том, что те испор­тили им жизнь. Я убежден в этом, потому что воспитываю своих детей — Мими и Эрика, десяти и двенадцати лет, — в ду­хе сотрудничества и свободы.

Воспитать свободного человека можно только в сво­бодном обществе. Когда основой функционирования об­щества являются соревнование, индивидуализм, игно­рирование, ложь, преследование и спасание, отдельной группе людей внутри этого общества трудно действовать на иных основах. Поэтому важно, чтобы эти отдельные группы объединялись между собой, распространяя прин­ципы кооперации, если нужно, создавали альтернатив­ные школы для своих де­тей и поддерживали друг друга в своем стремлении к счастливой жизни. Один человек не может наслаждаться свободой, когда рядом с ним угне­тают другого. Полная свобода возможна, только когда все вокруг тебя идут по тому же пути и пользуются теми же благами.