Дальнейшее получение парафиновых форм с материализованных органов 13 страница
Хороший случай этого рода мог найти г. Гартман в отчете Комитета Диалектического Общества. Он произошел в интимном кружке самих членов одной из подкомиссий, без всякого профессионального медиума. Было получено следующее сообщение от имени сводного брата хозяйки, в чьем доме происходил сеанс, умершего четырнадцать лет тому назад: «Я очень люблю мою дорогую М., хотя я о ней мало...» На этом пункте хозяйка, вспомнив, что брат был очень ленивый корреспондент, воскликнула: «Помнил!» - «Нет». Тогда стали продолжать азбуку, и было сказано: «позаботился, когда был...» «Жив», -воскликнул один из присутствующих. - «Нет». - «В теле». - «Нет». Тут последовал ряд стуков, как бы выражавших неудовольствие по поводу частых перерывов. Просили продолжать: «На земле, она должна бы получить...» «Письмо!» - опять воскликнула хозяйка, все думая, как редки были его письма. - «Нет». Опять обратились к азбуке, перечитали все полученное, оно гласило: «Я очень люблю свою дорогую М., хотя я об ней мало позаботился, когда был на земле; она должна была бы получить...» и далее было сказано: «Мое состояние. Оно заключалось в деньгах, они находятся у моего душеприказчика X.» -На вопрос: зачем было сделано это сообщение, последовал ответ: «Как доказательство духовного существования и моей любви к М.». Упомянутое здесь обстоятельство, совершенно неизвестное заинтересованным в нем лицам, оказалось совершенно верным. (См. «Report Dialect. Soc.», 1873, p. 33.)
Мне лично известен следующий случай: мой друг и товарищ по лицею, тайный советник барон К.Н. Корф, лет двадцать тому назад сообщил мне, что по смерти его дяди, барона Павла Ивановича Корфа, в Варшаве, несмотря на все розыски, не могли найти его завещания, и только вследствие сообщения, полученного князем Эмилем Витгенштейном, оно было найдено в потайном ящике согласно данным указаниям (подробности будут мною сообщены в VI главе).
Есть и такого рода сообщения о неизвестных фактах, которые относятся до различных бед или несчастий, постигших или могущих постигнуть наших близких, и сообщения эти состоят из просьб о помощи или различных предостережений, иногда получаемых вне всякого сеанса или даже без всякого медиума.
Так, я уже привел в VII рубрике рассказ г. Бриттена о том, как однажды на сеансе с Юмом получавшееся сообщение было прервано, чтобы дать место следующему: «Вы нужны дома, ваш ребенок очень болен, ступайте тотчас, или опоздаете». Какой разумный мотив, какой исключительный интерес к ребенку г. Бриттена мог внезапно прервать деятельность сомнамбулического сознания медиума, чтобы вдруг повергнуть его в припадок ясновидения, относящегося до болезни этого ребенка?
Следующий случай был мне сообщен покойным генералом П.И. Мельниковым, бывшим министром путей сообщения. Рукою частного медиума (г-жи Я.) были даны имя и адрес одного несчастного (он мне его назвал), находившегося в величайшей нужде, о котором ни он, ни медиум не имели никакого понятия.
Судья Эдмондс упоминает о подобном же случае, сообщенном ему г-жою Френч, очень известным в свое время медиумом: «Будучи в трансе под внушением духа одной итальянки, она была приведена ею в дальнюю часть города, где нашла в одной бедной небольшой комнате четырнадцать человек больных и изнуренных итальянцев, с которыми она совершенно свободно заговорила на их родном языке» (см. Edmonds, «Spiritual Tracts»).
Мы читаем в «Light» (1886, р. 147): «Другой раз было получено сообщение от очень бедной в своей земной жизни и совершенно неизвестной кружку женщины с просьбой передать весть о ней ее дочери, имя и адрес которой она в точности указала. По справке то и другое было найдено совершенно верным, только оказалось, что по этому адресу дочь жила во время кончины матери, а потом переехала».
Или бывают случаи такого рода, без всякого медиума налицо: капитан Друско рассказывает, каким образом в зиму 1865 года, командуя судном «Гарри Буз», шедшим из Нью-Йорка в Драй-Тортугаз, он был спасен от крушения. Передаю существенную часть рассказа его словами:
«Увидавши, что на палубе все в порядке, я оставил на своем месте г. Патерсона, моего помощника, человека надежного и усердного, и сошел вниз немного отдохнуть.
В одиннадцать часов без десяти минут я услыхал голос, ясно, отчетливо сказавший: «Ступай наверх и бросай якорь». - «Кто ты такой?» - спросил я и выскочил на палубу, так как я не привык получать приказания от кого бы то ни было. Я нашел, что судно шло должным курсом и все в порядке. Я спросил г. Патерсона, не видел ли он кого входившего в каюту; но ни он, ни рулевой ничего не видели и не слышали.
Подумав, что это была галлюцинация, я опять пошел вниз. В двенадцать без десяти минут человек в длинном сером пальто и широкополой шляпе вошел в каюту и, взглянув мне прямо в лицо, приказал идти наверх и бросить якорь. Он спокойно вышел из комнаты, и я слышал его тяжелую поступь, когда он проходил мимо меня. Еще раз я выскочил на палубу и нашел все в порядке. Уверенный в своем курсе, я нисколько не был намерен принять это предостережение, от кого бы то оно ни исходило. Опять я вернулся в каюту, только не с тем, чтобы спать, и не раздевался, чтобы быть готовым вскочить опять.
В час без десяти минут тот же человек вошел в каюту и еще повелительнее, чем прежде, сказал: «Ступай наверх и бросай якорь». Я тотчас признал в говорившем моего старого друга, капитана Джона Бартона, с которым я плавал, будучи мальчиком, пользуясь его особенным расположением. Я тотчас побежал на палубу, велел бросить якорь, убрать паруса, и мы стали на глубине 50 сажен». И тем судно было спасено от крушения на рифах Багамских скал (см. подробности в «Light», 1882, р. 303).
По теории Гартмана, это случай ясновидения, ибо чистое ясновидение всегда проявляется галлюцинаторным образом; но так как во многих предшествовавших случаях не бьшо ничего галлюцинаторного и так как им недоставало и условия sine qua non («напряженного интереса») как для телефонного соединения с другими индивидуумами в абсолюте, так и для почерпания будущих событий из бессознательного знания абсолютного духа, - почему мы и не нашли основания объяснять их ясновидением, - то это дает нам право не прибегать к нему и в настоящем случае; хотя галлюцинаторная форма ему и присуща, но зато «усиленный интерес воли» со стороны субъекта, имеющего быть ясновидящим, совершенно отсутствует; этот интерес может быть найден только со стороны отшедшего друга, и, таким образом, объяснение спиритическое берет верх над метафизическим. К моему предмету не относится оценка этого явления по его внутреннему содержанию: было ли оно объективное или субъективное; очень вероятно - последнее. Я утверждаю одно, что «causa efficiens», т.е. причина, вызвавшая видение или внушение, находилась вне медиума; образ проявления ее видоизменяется (письмо, речь, зрение), смотря по условиям данного момента и организма, на который она влияет.
Если все предшествующие случаи, где факты сообщаются чрез посредство медиумов, вовсе не знающих тех лиц, до которых они относятся, мы не нашли необходимым объяснять путем сверхъестественным, обращением к абсолюту - то разумнее предпочесть более простое объяснение и для других фактов, более простых и также медиуму неизвестных, хотя бы личность, до которой они относятся, и была бы ему известна.
Беру для примера следующий случай, полученный мною из первых рук. Несколько лет тому назад, две мои знакомые г-жи М.Д. П-ко и В.И. Пр-ва, две живущие в Москве приятельницы, часто занимались с планшеткою. Первое время М.Д. получала очень хорошие сообщения от имени своего брата Николая. Но вскоре они прекратились, и характер сообщений совершенно изменился; ей постоянно говорили очень неприятные вещи, самым грубым образом упрекали ее в разных недостатках, предсказывали различные несчастия, что очень волновало ее и раздражало. Тогда В.И. посоветовала ей оставить это занятие, очевидно, для нее вредное, и М.Д. дала ей слово не принимать более участия в сеансах. Вскоре после того В.И. уехала в Петербург; приятельницы не переписывались и ничего не знали друг о друге. Г-жа Пр-ва, которая иногда пишет медиумически, однажды, нисколько не думая о М.П. и не предлагая никакого касающегося до нее вопроса, после целого ряда сообщений о религиозных предметах от имени ее обычного руководителя вдруг получила от него же следующее сообщение: «Напиши Марии, чтобы она перестала заниматься с планшеткой, об этом ее просит Николай. Она находится под дурным влиянием, и занятие это может сделаться для нее опасным». На что В.И. возразила, что Мария давно оставила это занятие и дала ей слово не принимать участия в сеансах; но затем рука ее написала: «Последнее время ее уговорили, и она снова взялась за планшетку». В ответ на отправленное на следующее же утро в Москву письмо Мария призналась, что не сдержала слова и, исполняя желание кружка, опять стала принимать участие в сеансах, которые снова действуют на нее раздражительно. Об этом факте я имею письменное свидетельство от Марии П-ко и В.И. Пр-вой.
Факт этот, в сущности, принадлежит к той же категории, как и известие о смерти Дюванеля. Я уже сказал, почему объяснение передачею мыслей и ясновидением к нему не подходит. В настоящем случае симпатия между двумя приятельницами - единственная основа для объяснения его ясновидением; но так как мы видели перед этим подобные же случаи, где не было места никакой симпатии, ибо медиум даже не знал лица, о котором шла речь, то мы не имеем достаточного основания прибегать к ясновидению и в этом простом случае. Г-жа В.И. Пр-ва никогда не была сомнамбулой, никогда не впадала в транс; она писала всегда в нормальном состоянии; на данном сеансе ее мысли были направлены к отвлеченным предметам, она нисколько не думала о том, что делала ее приятельница, и вот, по теории г. Гартмана, она внезапно вступает в общение с абсолютом!
По той же причине я не вижу надобности относить к ясновидению и целую серию аналогичных фактов, когда они совершаются путем медиумическим. Таковы, напр., факты, о которых судья Эдмондс повествует следующее: «Во время моего прошлогоднего путешествия по Центральной Америке друзья мои в Нью-Йорке постоянно получали обо мне точные сведения. Когда же в первый раз спросили обо мне, я уже четыре дня находился на море. Мы были в 800 милях от дома, под 73° восточной долготы, возле берегов Флориды. С выхода нашего из гавани мы ни с каким судном не переговаривались, так что оставшиеся в Нью-Йорке земным путем не могли знать о том, как я в то время себя чувствовал и что я делал. В тот вечер, в половине .десятого, собрался наш кружок и был поставлен вопрос: «Могут ли сообщающиеся известить нас о здоровье судьи Эдмондса?» На что получился ответ: «Ваш друг чувствует себя хорошо, путешествие его покуда благополучно, и духом он повеселел. Он теперь думает о своем кружке и занят разговором о вас. Я вижу, он смеется и беседует с пассажирами» и т.д. Я ничего об этом не знал до возвращения моего домой четыре месяца спустя; когда мне это было передано, я справился с моими заметками в дневнике и нашел, что час и все прочее было совершенно верно. Четыре дня спустя, когда я все еще был на море, через того же медиума и так же верно было сообщено: «Ваш друг судья чувствует себя не так хорошо и тоскует по дому. Он довольно много писал, и это вызвало его прежнюю тоску». Три дня спустя они опять услыхали обо мне, «что мое морское путешествие кончилось, я нахожусь на материке и отдыхаю от пути». Наше плавание окончилось накануне, и я отъехал около 90 миль от берега. Двадцать два дня спустя про меня было сказано: «Он подвигается теперь медленно, так как недостаточно еще привык к трудностям путешествия; теперь у него голова болит». Справившись с дневником, я нашел, что я накануне проехал четыре мили, а в этот день восемь миль, и что в тот час, когда это было сказано в Нью-Йорке, я, будучи от него на расстоянии 2000 миль, лежал на своей постели, вследствие сильной головной боли» (см. Edmonds, «Spiritualism», т. I, p. 30).
Из числа подобных же случаев, записанных в моем указателе, я приведу здесь еще два. Г. Джон Кови в Дум-бардене, в Шотландии, тревожась о судьбе судна «Бре-чинкастль», на котором находился его брат, возвращавшийся из Австралии, устраивает дома сеанс и получает следующее сообщение: «Бречинкастль» прибыл в Тринидад, все благополучно, услышите о нем в следующую пятницу». И действительно, телеграмма Гласгоу-Геральда в следующую пятницу (в день получки почты) подтвердила это известие (см. подробности в «Light», 1881, р. 407). Точно так же г. Дж. Г.М., беспокоясь о судьбе сына своего Герберта, отправившегося в Австралию, в Аделаиду, чтобы там искать себе места, в августе 1885 года получает устами жены своей, находившейся в трансе, от имени ее сестры следующее сообщение: «Я была в Аделаиде, видела Герберта. Он вполне здоров, и ему удалось получить место». И на вопрос «у кого?» было прибавлено: «В мельничной компании Аделаиды». 30 августа получили от сына письмо, подтвердившее это известие (см. «Light», 1887, р. 248).
Главная цель этой рубрики - доказать, что иногда сообщаются факты, неизвестные никому из участников сеанса, и даже относящиеся до личностей, медиуму вовсе незнакомых, и что эти известия не объясняются передачей мыслей или ясновидением. Но, быть может, есть еще средство придерживаться этих теорий, утверждая, что неизвестный факт относится, правда, к личности, медиуму неведомой, но что эта личность кому-нибудь из присутствующих на сеансе все-таки известна. Так вот эта-то личность и может быть рассматриваема как «орудие некоторого чувственного восприятия», которое «совершается уже не при посредстве зрения, слуха, обоняния, вкуса или осязания, но посредством особой сензитивности, восприятия которой лишь потом уже действием сомнамбулического сознания превращаются в ощущения зрительные или слуховые или в мысленные представления» (с. 93). Вот нить между медиумом и личностями и фактами, ему неизвестными, для подведения явлений этой категории к ясновидению. Хотя тут и недостает других характерных его условий - «галлюцинаторной формы и возбужденного интереса воли» - и хотя это «чувственное восприятие» не что иное, как слово, ничего не объясняющее, все равно уловка все-таки есть, чтобы прибегнуть к «абсолюту», который представляется более близким и естественным, чем любое человеческое существо.
Поэтому мне остается представить - [см. далее - webmaster]
1 Это относится к одной из мистификаций на наших сеансах.
2 Имя покойного брата медиума, обыкновенно проявлявшегося на сеансах г-жи Штрам.
3 Помещаемый рассказ появился первоначально в «Бристольском журнале» от 10 октября 1863 года, откуда был перепечатан в ноябрьской книжке «Spiritual Magazine» того же года, с полным прописанием имени д-ра Джемса Г. Дэвей, врача в Норвудском доме умалишенных возле Бристоля.
IX. Сообщение от личностей, совершенно не известных ни медиуму, ни участникам сеанса.
Как прототип сообщений этого рода и, быть может, первое из удостоверенных надлежащим образом я приведу здесь описание сеанса, напечатанное в «Spiritual Telegraph», издававшемся тогда доктором Бриттеном. Я заимствую его из сочинения Капрона: «Modern Spiritualism» 1855 года, где оно цитировано на р. 284-287:
«Уатерфорд, Нью-Йорк, 27 марта 1853 года, Г. Бриттену. - М. г.! На сеансе, происходившем здесь в конце февраля, произошли явления, которые настолько относятся к возгоревшемуся спору о совершающихся теперь странных фактах, что краткое известие о них не будет безынтересно для ваших читателей.
Присутствовало несколько медиумов в различных стадиях развития, и получалось много разнообразных явлений, преимущественно в форме одержания1.
В течение вечера г. Джон Проссер, житель Уатерфорда, подвергающийся этому одержанию в самой его совершенной форме, находился под влиянием духа, который заявил, что никто из присутствующих в комнате даже никогда о нем не слыхал, но что он почувствовал себя привлеченным к кружку. Он сказал, что ему было более ста лет, когда он покинул землю, что он служил солдатом во время революции и часто видал Вашингтона, о котором отзывался с глубоким уважением. Он советовал нам, как плод своего долгого опыта, жить собственным умом и брать для руководства великую книгу природы... Привожу буквально последние его слова:
«Все, что я вам говорю, верно; если только захотите несколько потрудиться, то увидите, что все это именно так, как я вам говорю. Я жил в Пойнт-Плезанте, Нью-Джерсей, и если пожелаете, то можете в точности узнать, говорил ли вам правду дядя Джон Чамберлен».
Он перестал говорить, и показались обыкновенные признаки наступающего в трансе другого влияния, причем один из присутствующих заметил: «Как жаль, что он не дал больших о себе подробностей; при данных условиях это послужило бы отличным доказательством самоличности». Вскоре стало ясно, что дедушка г. Проссера (медиума), который считался его духом-покровителем, овладел им. Окинув всех своим добродушным взглядом, он сказал, что так как многие желают, как он это видел, еще послушать старика, то последний на несколько минут вернется. После маленькой паузы г. Проссер весь преобразился в ту личность, которая перед тем говорила через него, и сказал:
«Друзья мои, я не рассчитывал опять с вами беседовать, но я желаю сказать вам следующее как доказательство. Я умер в пятницу 15 января 1847 года и был отцом одиннадцати детей, и вот если захотите немного потрудиться, то увидите, что именно все это сущая правда. Моя речь - не ваша, но если вам любо слушать старика, то я приду опять. Прощайте, я должен идти».
На следующий вечер был сеанс в другом доме, на котором присутствовали некоторые из членов вчерашнего кружка. Г. Проссер был единственным медиумом. Старый дядя Джон Чамберлен явился опять и повторил статистическую часть своего сообщения, причем оказалось, что накануне по ошибке было записано Плезант-Пойнт, вместо Пойнт-Плезант. Нашедши, что в штате Нью-Джерсей такая почтовая станция существует и что 15 января 1847 года действительно падает на пятницу, мы написали почтмейстеру и получили в ответ, что «старый дядя» сообщал о себе сведения совершенно верные. Мы посылаем вам выписки из полученных писем, которые засвидетельствуют истину всего сообщенного им о фактах его земной жизни.
«Мы, нижеподписавшиеся, присутствовали при первом упомянутом сеансе и свидетельствуем о правильности его описания. Мы заявляем также, что мы никогда ничего не знали и не слыхали о Джоне Чамберлене или о каких-либо фактах, до его жизни или смерти относящихся; не знали также и о том, что в штате Нью-Джерсей есть местечко Пойнт-Плезант.
Джон Проссер. Э. Уотерс.
Сара С. Проссер. М-с Н.Д. Росс.
Жюльет Е. Перкинс. Н.Ф. Уайт.
А.А. Тюрбер. Н.Д. Росс.
Летти А. Бойс. Ж. Г. Рейней.
Альбер Кендрик. М-с Ж.Г. Рейней».
I. «Письмо к почтмейстеру Пойнт-Плезанта. - Трои, 28 февраля 1853 года. - М. г.! Будьте так любезны, известите меня, не умер ли в вашем городе несколько лет тому назад старик по имени Чамберлен. Если это так, потрудитесь сообщить мне, когда именно и каких лет он умер; также назовите мне кого-нибудь из его семейства, чтобы я мог с ним списаться.
Преданный вам
Э. Уотерс».
II. «Ответ г. Э. Уотерсу. - Друг!2
Я получил твое письмо от 28 числа, с просьбою сообщить сведения о Чамберлене. Могу сообщить их тебе в точности, ибо я был знаком с ним в течение пятидесяти лет и жил в соседстве. Он скончался 15 января 1847 года, ста четырех лет от роду. Он имел семерых детей, доживших до брачного возраста; трое из них померли, оставив детей. Он имел четырех дочерей, которые и теперь живы; три из них - мои соседки; старшая дочь, вдова семидесяти восьми лет; три замужем; одна из них живет в двадцати милях от меня. Так как они очень малограмотны, то они просят тебя переписываться через меня. С удовольствием сообщу тебе все, что могу.
Преданный тебе
Томас Кук.
Пойнт-Плезант, 7 марта, 1853.
P. S. Он служил солдатом во время революции, был на войне и получал маленькую пенсию.
Томас Кук».
III. «Любезный Бриттен! Получивши это письмо, я опять написал Куку и спросил о числе детей Чамберлена и получил ответ, что всего он имел их одиннадцать, но что двое умерли в детстве, а остальные девять дожили до преклонных лет.
Преданный вам.
Э. Уотерс».
Издающийся в Бостоне с 1857 года еженедельный спиритический журнал «Banner of Light» составил себе специальность из подобного рода фактов. В каждом № есть страница, озаглавленная «Отдел сообщений», где печатаются разнообразнейшие сообщения, публично получаемые в кружке редакции, через уста ее медиума, миссис Конант, в состоянии транса. Эти сообщения, за редким исключением, исходят от личностей, медиуму и кружку совершенно неизвестных, но так как при них даются земные имена, фамилии и адреса умерших, с другими подробностями их частной жизни, то их проверка на месте весьма возможна. Так и делается. В «Banner» есть рубрика под заглавием «Проверка спиритических сообщений». Тут помещаются удостоверительные письма знакомых и родственников тех лиц, от имени которых получались сообщения. Недавно возникла в «Light» полемика о подлинности этих удостоверительных писем. Известный английский спиритуалист С.С. Массей, хотя и признает все значение подобных сообщений, могущих служить доказательством, что разумный источник оных находится вне кружка и медиума, но все-таки, по его мнению, эти письма желаемой цели не достигают, ибо из журнала вовсе не видно, чтобы были предпринимаемы какие-либо правильные и систематические меры для проверки сих удостоверений (см. «Light», 1886, р. 63, 172, 184).
Издатель «Баннера» ответил на это в № от 26 февраля 1886 года следующее: «В первые годы издания «Баннера» все сообщения, получаемые через миссис Конант, до их опубликования тщательно проверялись нами - следовательно, мы как раз делали то, чего требует г. Массей. Мы писали к упомянутым в сообщениях лицам, жившим в отдаленных штатах, о которых, как нам было подлинно известно, наш медиум не имел ни малейшего понятия, и в девяти случаях из десяти мы получали самые удовлетворительные удостоверения. Это ободрило нас продолжать доброе дело. Следующие года мы редко, за неимением времени, наводили личные справки и заменили их постоянным воззванием о доставлении нам справок и удостоверений; с того времени мы напечатали их целые тысячи, стекавшиеся к нам со всех концов нашего отечества, а иногда и из чужих стран». Тут издатель рассказывает случай, как профессор Геннинг, геолог, сомневавшийся в истине подобных сообщений, явился в редакцию с требованием доказательств; и, все еще не доверяя им, захотел сам проверить это дело. Нашедши в одном номере сообщение какого-то шотландца к своей жене в Глазго, он заявил, что, отправляясь в Англию, нарочно поедет в Глазго, чтобы лично убедиться в этом факте, угрожая в противном случае изобличить всю эту наглую проделку. Несколько месяцев спустя он зашел опять в редакцию и передал о встрече своей с упомянутой вдовой и о полном подтверждении сообщения.
В биографии миссис Конант, изданной г. Путнамом в Бостоне в 1873 году, находятся интересные подробности о начале печатания этих сообщений в «Баннере», причем все вышесказанное редактором подтверждается (с. 105). Затруднения возникли с той стороны, с какой их не ожидали, - со стороны родственников лиц, от имени коих шли сообщения; они усматривали в этом поношение памяти отшедших. Негодующий отец привлек даже «Баннер» к суду за бесчестие (с. 108-109). В конце книги помещено несколько случаев особенно замечательных подтверждений, напр, сообщения, Гарриеты Шельдон, которое было лично удостоверено ее мужем 10 лет спустя после его появления на страницах «Баннер» (с. 238-239).
Мне кажется, что фабрикация ложных подтвердительных писем была бы раскрыта очень скоро: ведь наши враги не спят! Проверка же удостоверительных писем весьма проста: их сочинители дают свое имя и адрес, поэтому нет легче, как убедиться в их существовании личною справкою на месте или письмом. Случаи подобного рода рассеяны тут и там в спиритической литературе; один из них совсем кратко и без подробностей приведен мною в предшествующей рубрике, а настоящую закончу фактом, случившимся у медиума г. М.А., честность и искренность которого в спиритическом мире стоят вне всякого сомнения. В «Спиритуалисте» от 11 декабря 1874 года, с. 284, мы читаем следующее письмо г. М.А. к редактору:
«Справка, затребованная из Америки.
М. г.! Вы меня очень обяжете помещением нижеследующего письма, ибо я надеюсь, что некоторые из ваших американских читателей помогут мне убедиться в самоличности проявившегося.
В августе 1874 года я находился вместе с др. Спиром в Шанклине, на острове Уайт3.
На одном из наших сеансов получилось сообщение от имени некоего Авраама Флорентина, заявившего, что он участвовал в американской войне 1812 года и что он недавно перешел в тот мир, в Бруклине, в Америке, а именно 5 августа, имея от роду восемьдесят три года, один месяц и семнадцать дней. Способ, которым было дано сообщение, был весьма необыкновенный. Мы сидели втроем около тяжелого стола, который с трудом могли бы двинуть. Вместо обычных стуков, стол начал наклоняться. Так нетерпеливо было влияние, что стол приподымался уже за несколько букв вперед, весь дрожал в каком-то неописанном возбуждении и затем при требуемой букве ударялся об пол с неимоверной силой. И так продолжалось до конца сообщения... В числе многих подобных случаев, происходивших на наших сеансах, я не знаю ни одного, который не оказался бы совершенно верным; я имею поэтому основание надеяться, что и этот случай окажется таким же. Я был бы очень благодарен, если бы американские журналы перепечатали это сообщение и кто-либо помог мне проверить этот факт. В виде догадки я позволю себе высказать предположение, что Авраам Флорентин был хороший солдат, настоящий рубака, и радость его вследствие избавления от тела, удрученного болезнью, сказалась и теперь с обычной ему горячностью.»
М.А. выразил ту же просьбу в частном письме к известному американскому спиритуалисту Сардженту (Epes Sargent), который и поместил публикацию об этом случае в «Banner of Light» от 12 декабря 1874 года, а в номере от 13 февраля 1875 года уже появился следующий отзыв:
«Г. Редактор. В последнем номере «Banner» вы спрашиваете, слыхал ли кто об Аврааме Флорентине, солдате войны 1812 года. Находясь четырнадцать лет у принятия прошений от солдат 1812 года нью-йоркского штата, я имел в руках списки всех подававших прошение за службу в эту войну. В этих списках есть имя Авраама Флорентина из Бруклина; полное же сведение о его службе можете получить в канцелярии генерал-адъютанта нью-йоркского штата, по просьбе за № 11518, за войну 1812 года.
Уильсон Миллар, приемщик прошений.
Вашингтон, 13 декабря 1874 года.»
В том же номере «Banner» помещена и справка, полученная от генерал-адъютанта. В ней значится:
«М. г.! В ответ на письмо ваше от 22 января могу сообщить вам следующее сведение из записей этой канцелярии: Авраам Флорентин, рядовой солдат роты капитана Николя, первого полка нью-йоркской милиции, поступил охотником в Нью-Йорк 2 сентября 1814 года, служил три месяца и был уволен с правом на получение в награду сорока акров земли, по квитанции за № 63365.
Франклин Тоунсенд, генерал-адъютант.
Канцелярия генерал-адъютанта нью-йоркского штата, в Албани, 25-го января 1875 года».
А в следующем номере «Banner» от 20 февраля появилось такое письмо:
«Г. Редактор. Прочитавши в последнем номере о проверке сообщения от Авраама Флорентина, я просмотрел бруклинскую адресную книгу и там нашел это имя и адрес - Коштюцкая улица, 119. Я отправился туда; мне отворила дверь пожилая женщина, у которой я спросил: тут ли живет Авраам Флорентин. Ответ был: «Он жил здесь, но его нет более в живых».
- Могу я спросить, вы не вдова ли его?
- Так точно.
- Не можете ли сказать мне, когда он скончался?
- В прошлом августе.
- Которого числа?
- Пятого.
- Каких лет он скончался?
- Восьмидесяти трех.
- Слишком?
- Да, ему минуло восемьдесят три года 8 июня.
- Бывал он на войне? -Да, в войне 1812 года.
- Какого был он нрава - живого, самостоятельного или наоборот?
- Он был нрава довольно горячего, любил делать по-своему.
- Долго он хворал, страдал?
- Он более году пролежал в постели и выстрадал немало.
Я передаю вопросы и ответы слово в слово, как они были записаны мною на месте. После последнего ответа вдова Флорентин, которая казалась весьма почтенной женщиной лет шестидесяти пяти, спросила меня, почему я осведомляюсь о всем этом; тогда я прочитал ей статью в «Banner», относящуюся до ее мужа, которая и озадачила и заинтересовала ее, и мне пришлось ей многое пояснить, к немалому ее удивлению. Она подтвердила каждую строчку и просила меня доставить ей экземпляр этого номера.
Евгений Кроуель, доктор медицины.
Бруклин, 15 февраля 1875 года».
М. А., перепечатывая этот случай в книге своей «Spirit-identity» (London, 1879), прибавляет: «Едва ли стоит упоминать, что ни имя Флорентина, ни относящиеся до него подробности никому из нас не были известны; да никому бы и не пришло в голову сообщить нам из Америки факты, не имеющие для нас никакого значения».
Вот и русский случай, происшедший в 1887 году у г. Карцева в Тамбове. Прослышав о нем, я обратился к г. Нарцеву, которого я не имею удовольствия знать лично, с письмом, в котором просил его сообщить мне все подробности этого случая, на что он отозвался с величайшей любезностью. К счастью, в кружке г. Карцева велись протоколы сеансов, так что представилась возможность, при некоторой еще переписке, восстановить этот случай документально. Вышло, однако, так, что в печати он появился первоначально в «Трудах Лондонского Общества психич. исслед.» («Proceedings of the Society for psychical research». Part. XVI, p. 355), так как немецкий ответ мой Гартману был уже отпечатан, а г. Майерс как раз собирал в это время случаи подобного рода, я для него, собственно, и воссоздал его. Теперь он появляется наконец в своем настоящем русском виде, в следующих подлинных документах, хранящихся у меня.
Появление Перелыгиной на другой день по смерти своей.
I. Копия с протоколами сеанса, происходившего 18-го ноября 1887 года, в доме Нарцева (в г. Тамбове) па Инвалидной улице.
Присутствовали: А.З. Слепцова, Н. П. Тулушев, А. П. Иванова, А. Н. Нарцев4.
Сеанс начат в 10 ч вечера за круглым черным столом, поставленным среди комнаты, при свете ночника, стоявшего на камине; двери все были заперты. Цепь составили следующим образом: левая рука каждого лежала на правой руке соседа, а нога касалась чужой ноги, так что все время сеанса как руки, так и ноги были постоянно контролируемы. Сначала раздались резкие стуки в полу, затем перешли в стену и в потолок. После этого стуки сразу раздались в средине стола, сверху, как бы кто ударил кулаком, и настолько часто и сильно, что стол все время дрожал. Тогда один из присутствующих (Нарцев) спросил: «Можете ли вы разумно отвечать? Если да, то ответьте тремя стуками; если нет, то одним».
Отв. (стуками). Да.
Вопр. Желаете ли вы отвечать азбукой?
Отв. Да.
Вопр. Сложите свое имя.
Произносится азбука. На известной букве три стука и т.д. •
Отв. Анастасья Перелыгина.
Вопр. Теперь скажите, пожалуйста, зачем вы явились и чего вы хотите?
Отв. (складывается по азбуке). Несчастная я. Молитесь за меня. Вчера днем умерла в больнице. Третьего дня я спичками отравилась.
Вопр. Расскажите о себе подробнее. Сколько вам было лет? Сколько лет, столько и стукните.
Отв. (Раздается 17 стуков).
Вопр. Чем вы были?
Отв. Была горничной. Отравилась спичками.
Вопр. Почему отравились?
Отв. Не скажу. Больше ничего не скажу.
Затем тяжелый стол, стоявший около стены, вне цепи, три раза быстро подвинулся к сеансирующим, но каждый раз был отброшен назад неизвестно кем. В стене раздались семь стуков (заранее условленный знак, что сеанс окончен), и в 11 ч 20 мин сеанс окончен.
А.З. Слепцова.
Н.П. Тулушев.
А.Н. Нарцев.
А.П. Иванова.
С подлинным протоколом совершенно верно, что удостоверяю своею подписью. Алексей Нарцев.