Иерархическое доминирование мужчин и этикет

Доминирование мужчин оформлялось посредством разного рода табу (пищевыми, сексуальными, вербальными, пространственными). Это закрепляло неравенство в психологии носителей этнокультур (Бочаров 20066: 169-224). У австралийских аборигенов: «Пища мужчины состоит главным образом из меда, иногда, случайно, из яиц, дичи, ящериц; но вообще он приберегает для себя животную пищу, предоставляя жене и детям питаться растительной...» (Летурно 1897: 24). У зулусов женщин, принадлежавших даже к высшей страте племени, «кормили... хуже, чем королевский скот, а ухаживали и того менее...» (Ьрайант 1953: 294), В Индии можно есть только пищу, изготовленную равным или высшим по положению, ни в коем случае — нижестоящим. Остатки еды выбрасывают. Доедать их могут только низшие по касте или родственному положению: жена доедает за мужем, маленькие дети — за родителями... (Тюгашев 2006).

Этикет строго регламентировал формы общения между мужчиной и женщиной. У зулусов замужняя женщина избегает упоминать имена отца своего мужа и всех братьев спца мужа, старшего из братьев мужа, Maib мужа и всех других жен отца своего мужа. В разговоре она не должна произносить слова, корни которых совпадают с их именами, эти слова надо заменять другими, более подходящими... Разговорный

\253\

язык женщин поэтому значительно отличается от языка мужчин... Со всеми перечисленными родственниками, по in ношению к которым женщина в разговоре должна придерживаться обычая «хлопнина», т, е. не называть их своими именами, женщина должна вести себя особым образом... И если в разговоре нельзя избежать запретного слона, женщина может быть освобождена от «хлошшна» особой группой мужчин или женщин... В присутствии мужчин женщина должна закрывать тело от груди и плеч до самых ног; во время обряда покрывания она не имеет права взглянуть на родственников... Она не смеет сесть в их присутствии, жевать пищу стоя или на ходу (Брайант 1953: 147}. В Индии невеста должна опускать глаза долу уже с тою момента, когда ее показывают родственникам будущего мужа. Она не может обращаться к мужу и к его старшим родственникам в присутствии чужих. В течение всей жизни она не смеет появиться перед старшими братьями, двоюродными братьями и дядями своего мужа. Она может творить только с младшими женщинами, и то шепотом... (Тюгашев 2006). У китайцев «болтливость жены» могла быть причиной развода (Кычанов 1988: 299-308).

Подобные табу и этикет поддерживаются и религиями. В Коране написано: «И скажи женщинам верующим: пуст ь они потупят свои взоры, и охраняют свои члены, и пусть не показывают своих украшений, разве только то, что видно из них, пусть набрасывают свои покрывала на разрезы на груди, пусть не показывают своих украшений, разве только своим мужьям или своим отцам, или отцам своих мужей, или своим сыновьям, или сыновьям своих мужей, или своим братьям, или сыновьям своих братьев, или своим женщинам, или тем, чем овладели их десницы, или слугам из мужчин, которые не обладают желанием, или детям, которые не постигли наготы женщин; и пусть не бьют своими ногами так, чтобы узнавали, какие они скрывают украшения... В служении же мужу жена соблюдает следующие церемониальные правила: при первом утреннем крике петуха смывает руки и очищает рот, причесывает и закалывает шпилькой волосы, и только после этого обращается к мужу; это аналог отношений между подданным и юсударством» (Сура 24). По Новому Завету (Первое послание к Тимофею святого апостола Павла 2,11) жена должна молчать в присутствии своего мужа, выслушивая его указания: «Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии».

Женщины практически во всех культурах не имели права носить мужскую одежду как, впрочем, и наоборот. Данная норма наиболее четко сформулирована в Ветхом Завете (Второзаконие): «На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок пред Господом Богом твоим всякий делающий сие».

\254\

Насилие над женщинами

Допущение физического насилия над женщиной является характерной чертой как обычно-правовой системы, так и религиозных доктрин. У аборигенов Австралии мужчина мог «по произволу бшь, истязать, даже убить свою жену» (Летурно 1897: 24). В африканских культурах муж может бить свою жену за недостойное поведение, хоти чрезмерные побои могут вызвать развод со стороны жены (Синицына 1989: 220-223, 227). У русских физическое насилие над женщиной, как известно, является неотъемлемой частью любви: «бьет — значит любит». «Домострой», правда, регламентировал формы насилия со стороны мужа: «И за любую вину ни по уху, ни по глазам не бить, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колоть, ничем железным или деревянным не бшь; кто в сердцах или с кручины так бьет, многие беды от того бывают... а у беременных женщин и преждевременные роды. Плетью же я наказании осторожно бить, и разумно и больно, и страшно и здорово, но лишь за большую вину и под сердитую руку...'* (Домострой 1994),

В русской культуре изнасилование женщины не было тяжким преступлением, а рассматривалось, по всей видимости, как элемент традиции, входивший в инициационный комплекс юношества: «Для молодых мужчин участие в них (подобных акциях. — В, Я) нередко превращалось как бы в "пропуск" в среду сверстников или в молодежный союз» (Блуд на Руси 1997). Восприятие архаическим мышлением мужчины и женщины (мужа и жены) как единого целого порождало убеждение, что насилие над женщиной равносильно лишению статуса ее мужчины. Например, иностранец, посетивший Русь в XV веке, свидетельствовал: «Ярополк направляется к брату. Когда он входит в ворота, то два варяга умерщвляют его на глазах Владимира, смотрящего на это с некой башни. По свершении этого, Владимир изнасиловал жену брата, родом гречанку» (Контарини 1989: 41). Итак, убив соперника в борьбе за власть, победитель насилует его жену, символизируя тем самым окончательное подчинение и иных «ипостасей конкурента» своей воле.

Аналогичный пласт ментальное™ можно фиксировать в психологии современников. Не только войны на протяжении всей истории человечества, но многочисленные сведения, поступающие из «горячих точек», говорят о том, что изнасилование женщин поверженных врагов являйся одной из составляющих поведенческого кодекса победителей.

Собственно эта поведенческая норма обнаруживается и а повседневности. Респондент рассказывал о реакции женщины, соседки по коммунальной квартире, с которой он намеревался вступить в половую связь. Соседка была замужней женщиной и в ответ на его ухаживания спросила: «Ты так не уважаешь моего мужа?». Другой респондент рассказывал, что в советское время состоял в половой связи с женщиной, являвшейся секретарем КПСС завода, на котором он трудился. По его словам, он испытывал с ней особые удовольствия, так как в ее лице он «е...л всю правящую партию».

\255\

В последних примерах вроде бы не идет речи об изнасиловании, однако, позиция мужчины в половом акле всегда ассоциируется с доминированием. Как справедливо отмечает Н. Н. Крадин: «Даже на подсознательном уровне женская роль ассоциируется с подчиненной функцией ("жергвой"), тогда как мужская — с господствующей ("насильником")" {Крадин 2006: 391-397).

Прелюбодеяние со стороны женщины также практически повсеместно вело к суровой физической каре. В русском фольклоре самый добрый богатырь Добрыня мучительно казнит свою согрешившую в юности жену: «Сначала отсек губы с носом, эш-де губы мне не надобны, они целовали Змея Горыныча, потом рук», нош и наконец голову» (цит. по Вертлиб 1992: 46). Подобные деяния со стороны женщины входят в число самых опасных преступлений (категории ход), наказываемых преимущественно смертью и в исламе (Цмай 2001: 263-293).

И сегодня неверность женщины оценивается строже, чем мужчины. Узнав о супружеской неверности, подают на развод 95 % мужей и только 30 % жен. Для развода иногда достаточно одного подозрения в возможной измене жены. В Сербии в XIX веке муж имел право прогнать жену, которая провела ночь вне дома. По закону штата Кентукки муж может потребовать развода, если его жену видели в пивном баре.

Женщины но власти

Из исторических и этнографических материалов видно, что женщины иногда занимали высокое положение в общественно-политической иерархии. Однако в этих случаях их статус, как правило, оформлялся "Символами маскулинности» или, говоря иначе, они позиционировали себя как мужчины. Особенно ярко это прослеживался на примере древнеегипетской царицы Хатшепсут (XV в. до н. э.), которая носила поддельную бороду и мужскую одежду. Кстати, отечественные историки также отмечали пристрастие русских цариц Елизаветы и Екатерины Великой к мужской одежде.

К подобным символам относится также сексуальное поведение. У южных банту (Африка) зафиксирован институт «женщин-муж ей». Как утверждают, эти особы могли стать локальными вождями, если они заключали браки и становились «мужьями». При этом их жены рожали детей от других мужчин племени.

Известно, что гетеры в древнем мире, поведение которых отличалось сексуальной свободой, также могли занимать довольно высокое социальное положение. К. Тамисиер пишет о публичных женщинах в Абиссинии XIX века, которые нередко становились правительницами городов и даже целых провинций» (Ломброзо).

\256\